Loe raamatut: «Ольф. Книга вторая»
Часть пятая «Неужели не надоело?»
Глава 1
Челеста не задала ни единого вопроса. Она не видела, что случилось на стройке. Ей хватило того, что услышала.
– Все, моя хорошая. – Я раскрыл руки, чтобы обнять. Это было нужно. Только это, слова сейчас не помогут.
Она прижалась ко мне, как к матери… нет, как к отцу в поиске защиты. Или как к старшему брату. Нет, здесь другое: как к настоящему мужчине – всхлипывая, содрогаясь, вжимаясь так, будто хотела раствориться.
– Больше я тебя не оставлю.
Забыть. Забыться. Вон из этого города – на юг, к морю, под пальмы. Весь мир у ног, чего я зациклился на своих нерешенных проблемах?
Что-то мешало. Что-то, что вздувало вены на висках. Стирало зубы в порошок. Лаврик говорил… говорил…
Не хотелось об этом думать, но отрешиться и забыть невозможно. Он говорил, что были и другие. Корабль получил новый приказ:
– Назад, к стрельбищу.
Я выскочил в уже знакомом месте и пронесся через проходные помещения, где лоб в лоб столкнулся с Русланом.
– Ольф? – Он машинально сделал шаг назад.
Но только на миг. С ним была девушка, это заставило Руслана прикрыть ее от меня – взвинченного, с молниями из глаз.
– Лаврик сказал, что участвовали все.
– И не такое придумаешь, когда встретятся сфинктер и паяльник. – Руслан в меру разумения догадался о том, что произошло. – Спроси у нее, у своей Челесты. Он был один.
– Спрошу. Но ты гарантировал.
В воздухе почти осязаемо искрило и дымило, и отгораживаемая от меня девушка не находила себе места:
– Русик, это кто? Что происходит?
– Маленькие рабочие проблемы. Помолчи.
– Маленькие?! Не маленькие. Вижу какие. И не буду молчать, когда вы на таких тонах…
Руслан обернулся ко мне.
– Это Света, моя жена. – Его плечи обреченно поникли.
Она была светленькая, миленькая, фигуристая. Поразили глаза – небольшие, но бездонные. Как Марианская впадина. Без чудовищных усилий человеку на глубину не попасть. А глубина чувствовалась.
Более детального внимания Света не удостоилась, мой взгляд буравил Руслана – второго возможного обидчика. Как минимум – не сдержавшего слова. В мужском мире слово, как карточный долг, свято.
– Ольф, – представили, наконец, и меня.
– У вас что-то случилось? – Теперь Света глядела со страхом. – Что?
– Это у меня случилось, – не дал мне ответить Руслан. – На вверенной мне территории обидели его девушку. Ольф считает, что виноват я.
Света ойкнула:
– А теперь он хочет в отместку отыграться на мне?
– Откуда мне знать, чего он хочет? – огрызнулся Руслан.
– Согласен, – вбросил я. Как кирпич в морду. Или шлагбаум на голову. – Встречаемся послезавтра в это же время. Будем стрелять.
– Стреляться?! – Света пошатнулась, Руслан едва успел ее подхватить.
– По одной стреле. Выбор типа лука и дистанции за тобой. – Наверное, было что-то в моем взгляде, что не допускало возражений. Не знаю. Мне себя со стороны не видно. – Победишь – значит, не виноват. Выиграю я – расплатишься женой. Мои условия.
И я ушел. Руслан хотел броситься вдогонку, но ему пришлось заниматься женой. Правильный выбор. За это дам ему очко форы.
Или не дам. Посмотрю на его поведение, на состояние Челесты и на свои чувства, которые будут у меня к тому времени.
Почему послезавтра? Пусть он помучается. А я успокоюсь. Или не успокоюсь. Два дня меня или остудят, или приведут к мысли, что все делаю правильно. Потому – послезавтра.
Челеста так и сидела в будуаре – с остановившимся взором, забившись в угол. Ей нужно отвлечься. И мне. Возможности для этого были фантастические, в прямом смысле. Я выбрал тему путешествия: мир с крыш небоскребов. Мы полетели.
Сначала, понятное дело, Америка, главное логово этих чудищ имени одиннадцатого сентября. Один город за другим – необъятный многоликий Нью-Йорк, мрачный Чикаго, тревожный Детройт, одновременно задумчивый и веселый Лос-Анджелес… Некоторых названий мы просто не запомнили, а многих не знали. Города менялись, многоэтажные башни из стекла и бетона перемешивались в памяти. Разные, но чем-то похожие. Опасные и причудливые, страшные и изящные, грубые и утонченные, устремленные ввысь и опиравшиеся на широкие ноги…
Калейдоскоп. Мы нигде не задерживались. Штаты сменились Канадой. Оттуда мы рванули в Чили и Бразилию. Перенеслись в Южную Африку. Сравнили с будто бы перенесшимися из будущего Эмиратами. Изумились скученной Японии. Порадовались правильностью Малайзии. Покачали головами над цветным Сеулом и серым приземленным Пхеньяном. Задохнулись смогом Шанхая и Гонконга. Остальной Китай я проигнорировал, иначе небоскребиться будем до скончания века. В плане новостроек оказалось, что Поднебесная, как называют свою страну китайцы, – нечто невероятное. Насколько я слышал, только в столице в год к местному метро добавляется минимум пять… не станций, а линий!
Мы высаживались, смотрели, взлетали, вновь опускались и опять поднимались. Кривились, ужасались, удивлялись. Восторгались и печалились. Равнодушно окидывали взором или показывали друг другу что-то интересное. Но в оледеневшем сердце, как муха в янтаре, поселилась тоска. Жуткая, гложущая, невыносимая. Внутри все будто выгорело. Ни я, ни Челеста покоя не обретали.
– Ла лоро тровавано Руслан, Шурик, Антон, Гарун, Тимур, Глеб, Гена, Лена, Алина, Лера, Таня… Си кьяма Гена, – шептала она, пока взгляд с окопавшейся внутри пустотой буровил окружающие красоты. – Гена э номэ феминиле, перо нон маскиле, ма тутти си кьямаванно кози. Пэнсаво ке люй э омосэссуале о маскетта э волево энтрарэ ин диместикецца кон Гено Лаурик комэ ун амика. Перо нон о пэнсато…*
*(Там были Руслан, Шурик, Антон, Гарун, Тимур, Глеб, Гена, Лена, Алина, Лера, Таня… Его звали Гена. Гена имя женское, вовсе не мужское, а все называли его именно так. Я думала, что он гомосексуалист или девушка, которая выглядит мужчиной, и захотела иметь Гено (здесь вставлено свойственное итальянской грамматике мужское окончание «о» вместо женского «а») Лаврика в приятелях как подружку. Я даже не думала…)
Однажды мне сказали тост на день рождения: «Здоровья тебе, удачи и денег. Остальное у тебя есть». Тогда я посмеялся: подкалывают приятели, издеваются. Дошло только теперь – не шутили. Во мне действительно было что-то, о чем не подозревалось. Оно прорастало корнями в нервы и брало за горло. Так же со мной было в армии. Уходил наивным мальчиком, вернулся бывалым мужчиной. Сейчас появилось ощущение, что те времена вернулись.
– Прости, Челеста, но меня всего колотит, выворачивает наизнанку. Не полетим мы больше никуда, ни в какие Европы и тропики. Надо заняться делом. Я хочу утрясти все, что возможно, если это возможно. Иначе меня разорвет.
Челеста молча кивнула. Моя прелесть. Ничего не поняла – но все поняла. Только глаза погрустнели еще больше.
Я дернул рычаги, как давненько не дергал. Корабль пронесся по странам, затем по стране и по городу – едва не сшибая антенны. Когда мы повисли перед знакомым окном, я заглянул внутрь.
Послание дошло до адресата. Первое, что предпринял господин Задольский – посадил у себя в квартире охрану.
Двое. Один курил на балконе. Совмещение его затылка с прикладом автомата произвело нужный мне результат. Веревка, кляп и скотч на рот завершили операцию.
Второй охранник листал журнал в гостиной. Я затемнил корабль изнутри – не нужно Челесте видеть, как будут обстряпываться мои делишки.
В окне я опробованным способом выставил москитную сетку, и просунутой внутрь рукой соседняя фрамуга открылась. С оружием перед собой я влез и, когда осторожно заглядывал в гостиную, чем-то скрипнул. Ну, не бабочка я, чтобы порхать, что поделать. Подрагивавшая в руках смерть уставилась на противника прежде, чем его пистолет был снят с предохранителя:
– Руки вверх!
Добрый молодец покорно дал себя скрутить. Правильно, как большинство людей его типа, он нанимался зарабатывать, а не умирать. Хорошо бы и дальше не напороться на исключение из этого правила.
Сусанна была в туалете. Втащив с балкона второго охранника, я уложил его рядом с первым. Сусанна еще не вышла. Как помнилось, здесь, у себя дома, при посещении интимного заведения она не запиралась. Впрочем, сейчас меня никакой запор не остановит. От удара дверь чуть не выворотило вместе с косяком, она распахнулась с неописуемым грохотом. Сусанна как раз натягивала на бедра штаны спортивного костюма. Определение «спортивный» кроме названия никакого отношения к спорту не имело, Сусанна использовала удобную одежду как домашнюю.
– Ты?! Как ты вошел?
– Дверь была открыта.
И ведь не соврал, просто дверь имелась в виду другая. Посему я глядел открыто, с чувством несокрушимой собственной правоты. И абсолютной неправоты собеседницы.
Сусанна побледнела. Кажется, поняла, что на этот раз я без результата не уйду.
– Сделай явку с повинной, – предложила она. – Статью тебе переквалифицируют на самооборону или убийство по неосторожности. Я подтвержу!
– Да? – Улыбочка у меня, видимо, вышла еще та. – Похищенное тоже сама сдашь?
Ее бросило в краску. Что ж, если краснеет, не все потеряно.
Одновременно в прищуре Сусанны мелькнуло что-то непонятное.
– Насколько помнится, ты расспрашивал про секту эротоманок – ну, которые поклоняются живому богу. На вечеринке ты не к той обратился. Я сумела узнать все. Тебе интересно?
– Откуда узнала?
– Нютку и разговорила. Это мужику про такое она ни за какие деньги, а подруге, да за стаканчиком…
– Воспользовалась тем, что ей плохо?
– А кому сейчас хорошо? Тебе интересно про секту? Если интересно, то, может, разрешишь выйти?
Я пропустил ее в спальню. Не на кухню – там ножи и прочие вилки. И не в гостиную – там пистолеты охраны и прихожая, откуда можно активировать сигнализацию или просто нажать тревожную кнопку.
Сусанну все устроило. Она расположилась боком на постели и с вызовом уставилась на меня. Я встал напротив нее, дуло автомата по-прежнему смотрело ей в грудь. Сусанна презрительно скривилась по поводу оружия.
– Как там сказало наше все? Что и в деревне скука та же, хандра ждала его на страже и бегала за ним она как тень иль верная жена. Ты в курсе, что скука бывает непереносимой? Деревенским дурочкам не хватало вялого внимания мужей, и они придумали развлечение. Предлог, понятное дело, был предельно благовидным – о мире узнать или, к примеру, исторические байки послушать. Типа, лекции. На свежем воздухе.
Сусанна с неким намеком умолкла.
Не люблю недосказанностей. Иногда то, что подразумевается, оказывается неправильно понятым. Собственно, не иногда, а очень даже часто.
– Ну и? – подтолкнул я к завершению.
– Какие, к черту, лекции! Они туда совсем за другим ходят!
– Конкретнее.
– Ты тупой? За сексом!
– Там же только женщины.
– Да? Откуда же тогда у одного рогоносца, Филиппа, кажется, ребенок взялся?
Я собирался объяснить, откуда, но Сусанна победоносно завершила:
– А он, между прочим, от природы бесплодный!
– Но я там был и сам видел…
Глаза Сусанны загорелись:
– Серьезно? Везде успеваешь. Завидую. И что же видел?
– Ну, танцуют, поют, потом раздеваются. Купаются.
– А дальше?
– Никакого дальше.
– Тогда ты видел что-то не то. Или не все. Анюта один раз тоже участвовала и такое рассказала…
– Не тяни.
– Что получу взамен?
– Глаза без фингалов.
– Кавалер ты просто божественный, умеешь уговорить девушку. Короче, мужик к ним приходит какой-то нереальный. Они с него тащатся, как морда бомжа по асфальту.
– И Анюта?!..
– Говорит, все было как во сне, ничего не соображала. Что все делали, то и она.
А у меня в голове сверлило: Филипп, Филипп… Что-то знакомое. Ёж бизонь-мачту об тыковку, это ж Филька!
Тогда складывается как в легенде строителей Кхаджурахо: «Бог луны тайно полюбил земную женщину…» В глазах Челесты, к примеру, я должен выглядеть таким же лунным богом. Выходит, Альфалиэль тоже? Бог луны, а? Если могу даже я… И предания останутся точно такие…
Для обладателя корабля это семечки, каждый владелец – временный вроде меня или постоянный – использует могучую технику по своему разумению. Я получил корабль уже как бесхозное имущество. Выходит, Альфалиэль – не преданье старины глубокой и не модная дурь новой секты, а, как я и предполагал, тот парень с медальоном. Мой предшественник. Рассказчик занимательных историй и гроза женщин деревни Запрядье.
И – как же больно… – беззаветно ожидаемый любовник Полины. Тот, кого она почитает за Бога.
Кажется, я основательно отвлекся. Глаза вновь сосредоточились на вдруг активизировавшейся Сусанне. Нет, она даже не вставала с кровати, просто стягивала с себя костюм. И не только костюм. Передо мной вырос курган материи, еще хранившей тепло носимых внутри богатств. Источаемая ими соблазнительность сгустила воздух. Что уж говорить о самих подробностях, полновесно открывшихся взору.
– Ты же об этом думаешь? – бархатно и чуть ехидно проворковал понежневший голос. – Я знаю, мужчины любят глазами. А женщины, открою тебе тайну, любят когда их любят. И всегда – иногда специально, иногда не задумываясь и совершенно непроизвольно – идут навстречу.
– Так уж и всегда. А то я не знаю. Ты со мной только из-за доку…
– Тупица, – перебила Сусанна. – Головой думай, если она еще думает. Согласна, ты не прынц на белой кляче. Не так давно я считала, что кляча. Ошиблась, признаю. Ты не скучный. К тому же… – В ее взгляде мелькнуло лукавство. – Принца можно ждать всю жизнь, а мужик нужен каждый день. А ты мне по-прежнему нравишься. Да что я говорю, не по-прежнему, а намного больше! А ты… Ты хочешь меня?
– Хочу! – внезапно для самого себя сознался я. – Но хочу не как женщину…
Глаза Сусанны округлились.
– Господи-боже…
– Не столько как женщину, – поправился я, и голос наполнился суровостью, – сколько отомстить за все, что со мной произошло из-за тебя. Все нужное – в тумбочке, как обычно?
И я отомстил. Грубо и жестко.
А этой поганке стоеросовой, черт бы ее подрал, снова понравилось. Ну нет в мире справедливости.
Глава 2
Когда сердце унялось и восстановилась возможность мыслить трезво, я снова схватился за автомат. Сусанна рассмеялась:
– Не отниму, не бойся. Сама его боюсь.
И все же я заправлялся одной рукой, а вторая не выпускала оружия.
– И нападать на тебя не собиралась, зря нервничал и обоим удовольствие портил, – расслабленно продолжала Сусанна. – Если с двумя бугаями сладил, куда уж мне. Да, я ошибалась. Может, ты и есть сказочный принц, в которого не верилось? Ведь всегда так, счастье бродит где-то рядом, а мы его не замечаем…
Меня передернуло.
– И не мечтай.
– Как ты сумел сбежать? – после некоторой паузы поинтересовалась раскованная подружка. Она развалилась в позе Данаи и не стеснялась даже того, что в соседней комнате лежат два охранника, и по звукам они, скорее всего, прекрасно понимают, что здесь происходит.
– Смотрела кино про человека-паука? – вопросом на вопрос ответил я.
– Ну?
– И о паркуре, надеюсь, слышала?
– Ну?
– Чего «ну»? Дальше сама что-нибудь придумай.
Сусанна в задумчивости водила пальчиком по спелому бедру – гладкому, с малиновыми пятнами от моих рук.
Словно очнувшись, я хмуро собрал морщины на лбу – на время оставшиеся без контроля, они расплылись в сладком умиротворении.
– Где документы, из-за которых твой папашка готов сожрать меня вместе со всем непереваренным?
– Откуда я…
– Не ври.
На миг Сусанна напомнила пружину, на которую наехал танк. Ох, сейчас выстрелит…
Но бывшая подружка выдохнула, глаза стали злыми:
– Значит, если повторю, что в жизни их не видывала…
– Хватит ломать комедию, они у тебя, я знаю. Я пришел за ними и не уйду, пока не получу все в целости и сохранности.
– Что ты хочешь от меня?
– Я же сказал – документы.
Сусанна внутренне подобралась, и я тоже напрягся.
За демонстрацией готовности к схватке ничего не последовало. Поразмыслив немного, Сусанна странно прикусила губу, прежде чем выдавить:
– Ну да, я забрала их. Чтоб не достались этой вертихвостке.
Я не понял.
– Анжелке, – последовало пояснение. – Его последней пассии. Смазливая мордашка и мельничные жернова на месте задницы – не повод претендовать на то, что обязано стать моим. Это мое наследство!
– Вадика больше нет! – Я попытался вернуть бывшую подругу в реальность. – Его пассия не имеет никаких прав!
– При чем здесь Вадик? Я говорю об отце.
Теперь дошло. Я поскрипел зубами. Угораздило же влезть в террариум.
– Где документы? – повторил я жестко. – Они и так твои. Давай предъявим их полиции, что нашлись, мол. Конкурент в лице брата исчез, чему, я вижу, ты только рада. Как только с меня снимут ложное обвинение, ты получишь документы обратно.
Чувствовалось, что в мозгу Сусанны шла не привычная работа со скрипом и хиханьками, а бушевал аврал. Прошло около минуты, прежде чем она смиренно выдохнула:
– Хорошо. Пошли.
– Куда?
– Увидишь.
– Ага, а ты меня снова – в полицию?
– Какой злопамятный. Нет. Вижу, что от тебя так просто не отделаться. Ты же вернешься.
– Вернусь. Куда пойдем? Учти, выходить через подъезд я не намерен, консьерж не должен меня видеть.
– Не нужно выходить из дома. Поднимемся на другой этаж.
Это меня устраивало, но прежде чем выйти из квартиры…
– Даже не думай вызвать полицию или подмогу через каких-нибудь знакомых, или спрятаться у них, – еще раз предупредил я.
– Конечно, нет, милый Олежичек. Как тебе такое в голову взбрело.
А вот взбрело. «Милый Олежичек». Тьфу, пакость.
Дав Сусанне возможность привести себя в порядок, я подошел к окну и «выбросил» в него автомат, после чего подмигнул связанной охране и галантно распахнул перед дамой входную дверь.
Мы вышли. Сусанна впереди, я немного сзади, придерживая за локоток, чтобы исключить возможные фортели. Бывшая подружка просто летела по ступенькам вверх. Ее тыл, похожий на запущенный метроном, выразительно и ядовито ухмылялся. Нестерпимо захотелось вновь унизить его, насадить, как бабочку, на иголку энтомолога. Показательно распнуть. Раздербанить на лоскуты. Размозжить в лепешку, точнее в две – большие, белые, сдобные…
Я встряхнул головой. Не о том думаю.
А вот не получается с Сусанной думать ни о чем другом. В ее присутствии вообще не получается думать. Что тому виной: возраст? одиночество? зашкаливающий тестостерон? Пора в аптеку за бромом бежать. Или к психиатру. Или перестать шарахаться в плане отношений и найти, наконец, ту единственную, с которой беда не беда и проблемы в радость.
Эх, Полина…
Эх, Челеста…
Эх, все…
Короче, «эх», быстро переходящее в «ох».
Нужная квартира оказалась на этаж выше, прямо над Задольскими – дверь напоминала вход в секретный бункер, столько в ней оказалось брони и замков. Будто здесь от ядерного взрыва защищались. Странно, что делалось это в обычной, хоть и элитной, высотке, а не в ее подвале. Но если вспомнить, что сюда зачем-то приносили документы, за которыми охотятся по всему городу … Может, здесь что-то вроде банковской ячейки? Никому в голову не придет, что охраняемый сейф стоит в другой квартире. Мне бы не пришло.
Способ, которым Сусанна добилась, чтобы ее пропустили, укрепил меня в догадке про квартиру-сейф. Звонок, стук, два звонка, два стука. После небольшой паузы цикл повторился. Проскрежетав замками, стальной монстр разинул зев.
– Я от Наташи, – проговорила моя спутница в темноту.
– Проходите.
Открывший ушел, так и не показавшись. Сусанна юркнула следом. Держась настороже, я замыкал процессию. Дверь смачно лязгнула за нами, защелкнутая механическим доводчиком и наглухо запертая автоматикой. И…
Несчетное количество глаз обернулись на нас из комнаты. Кто-то – хмуро и страдальчески, кто-то – с вызовом, как на опоздавших в кинотеатре, которые лезут к своим местам при идущем фильме. Кто-то проигнорировал. Видимо, особого интереса мы собой не представили и для большинства мгновенно потеряли какое-либо значение.
– Простите… – пробормотала Сусанна, что было для нее несвойственно.
Симпатичным интерьером с обилием люстр, ковров и мягкой мебели квартира смахивала на номер дорогого отеля, но вовсе не обстановка бросилась в глаза. Мое ошалевшее внимание будто пригвоздили к центру большой комнаты. В полукольце мужчин и женщин на атласной кровати закатывала глаза нагая деваха с порочным взором. Причина закатывания – производимые в корму удары бури, которую олицетворял крепкий мужик. В трех словах: здесь снималось кино. Ну, которое не показывают по телевизору. По крайней мере, днем и бесплатно. Оператор придирчиво следил за картинкой в видоискателе, софиты высвечивали главное действо так, что зрение на некоторое время поплыло радужными кругами, когда я поглядел в сторону.
– Стоп! – раздался мужской голос. – Снято.
Мы с Сусанной остановились позади всех. Занятые собственными заботами киношники о нас забыли. Мужчина, исполнивший арию перфоратора в равнодушной штольне, покинул забой, героиня потянулась к сидевшим поблизости членам съемочной группы. Эти господа, по лицам видно, следили за перипетиями немудреного сюжета исключительно в силу производственной необходимости. Отобрав у кого-то сигарету, недавняя героиня с чувством затянулась.
– Продолжим через пять минут, – распорядился человек на высоком стуле. Режиссер, если я что-то понимаю в кино.
Искрой Божией, как и талантом, здесь не пахло, просто делались деньги. Нет, они зарабатывались. Тяжелым, изматывающим трудом.
– От Наташи, говорите?
Выслушав поясняющий шепот одного из сотрудников, начальствующий субъект затянулся из сигаретного огрызка, почти невидного среди пальцев, и задумался. Наметанный взгляд раздел нас обоих – профессионально, бесстрастно, без какой-либо примеси желания. Оценив фактуру, режиссер то ли вопрошающе, то ли приглашающе указал на подиум с большой кроватью.
– Желаете прямо сейчас? Мужчинка, конечно, дохленький, но позарез нужны новые лица. А самочка в самый раз.
Судя по пустоте, которая появилась в глазах режиссера, его отгородившийся от реальности мозг прикидывал, как лучше задействовать выигрышные стороны «самочки». Похоже, цель нашего визита поняли неправильно. Я нервно покосился на Сусанну, но она предательски молчала и только делала мне мимические знаки, что все нормально.
Что нормально? Когда перейдем к главному?
Что ж, как говорится, если гора не идет к Магомету…
– Меня интересуют документы.
Я крепче сжал локоть шустрой подружки, теперь изо всех сил строившей глазки режиссеру.
– Паспорт и медицинская справка, – упало в ответ. – Если все с собой, приступайте прямо сейчас. Оплата понедельно.
– Я о других документах.
– Да? Мне показалось, вы хотите сняться. По прочим вопросам обращайтесь по номеру с этой визитки.
Он полез в верхний карман сверкавшего отливами пиджака, где у киногероев и косивших под них пижонов обычно торчит уголок носового платка. У режиссера там ничего не торчало, но что-то легонько оттопыривалось. Как оказалось, на сердце он держал координаты для связи с нужными людьми. Кажется, из-за того, что я заикнулся о документах, меня отправляли к «крыше» подпольной киностудии.
Сусанна с гневным видом выдралась из капкана пальцев.
– Это я, я хочу сняться! – Она шагнула вперед с пылающим лицом. – Ничего, если документы принесу вечером или завтра?
Режиссер покачал головой:
– Исключено.
– Позвоните Наташе, – не унималась Сусанна, – она за меня поручится.
Вот замысел и открылся. Меня снова кинули. Мадмуазель Задольская завела меня к людям, к которым ее однажды пригласили, но куда приходить, не случись форс-мажора, она не думала. Я попытался снова схватить ее. Не тут-то было, Сусанна прорвалась в центр притихшей и внимательно слушавшей команды.
– Документы дома. Здесь, этажом ниже. Принести?
– Молодой человек интересовался другими документами.
Несомненно, режиссер расценил мои слова как наезд. Сусанна вылезла вперед:
– Вы его не слушайте, он хочет мне помешать, потому и увязался. Придержите его, пожалуйста, а я мигом…
– Исключено. – Режиссер сделал останавливающий жест.
– Правильно. – Я потянулся к Сусанне, мысленно проклиная себя за доверчивость. – Пойдем, дорогуша, слышала же, ты здесь не нужна.
– Видите?! – Она умоляюще воззрилась на режиссера. – Помогите! Я не хочу идти с ним!
Режиссер кивнул.
– Ладно, пусть он катится к чертям. – Холеный палец с перстнем-печаткой указал на дверь. – Проводите молодого человека.
Гримаса, которую я соорудил на лице, сообщила Сусанне, что ее ждет в скором времени – как через некоторое время вне сего милого заведения, так и сразу же – внутри. Даже обидно стало, что не увижу. Честно говоря, за такое я бы заплатил.
– Нет! – Сусанна сжала кулаки. – Там он придумает что-нибудь, и будет только хуже! Не только мне!
Зря она это, которое в конце. До сих пор режиссер был на ее стороне.
– В таком случае, идите-ка вы оба…
– Пожалуйста! – Сусанна кинулась ему в ноги. – Не выпускайте его, он мне жизни не даст, со свету сживет! Убьет!
– А если снимешься – не убьет?
– Тогда убивать будет поздно.
Калькулятор в уме режиссера громко щелкал.
– Сделаем иначе.
По его сигналу взяли меня в кольцо.
Трезво оценив ситуацию, я попытался протиснуться к двери:
– Пусть остается. Не больно-то надо. А я пошел. До свидания.
Не получилось. Несколько крепких рук вцепились, и через миг обе пары конечностей оказались связанными. Меня переместили на кухню, где складировали на табурет, как чужую посылку. С тем же пиететом.
– Будешь вякать – добавим кляп.
– Спасибо! – Довольная Сусанна бросилась к дверям. – А я за документами…
Ее перехватили так же, как меня. Режиссер приказал команде доставить новую актрису на съемочную площадку и перекрыть пути к бегству.
– Доверимся слову Наташи, до сих пор она не подводила. Все по местам!
До Сусанны начало доходить.
– Нет! – У нее даже голос сорвался.
На крик никто не реагировал, здесь это, как видно, привычное дело. И шумоизоляция в студии – на уровне. А если будут проблемы, в кармане режиссера ждет своего часа визитка с телефоном. Профессионалы.
Одна бровь режиссера поползла вверх:
– Нет? А мне казалось… То есть, вас выпустить? Обоих?
Он знал, куда надавить.
– Не надо.
– Вот и ладненько.
Сусанна прятала лицо от настраивавшейся на нее камеры и бормотала под нос про папу и связи, а я, спеленутый, как буйный грудничок, наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Взгляд бывшей подружки выказывал желание придушить меня прямо здесь и сейчас. Я с ехидной улыбочкой показал ей язык. А глазами – на главную сцену: давай, мол. Ко мне никаких претензий, сама напросилась.
Сусанна болезненно уставилась на то, как экранному напарнику наводили лоск на орудие производства.
– Может, для начала в массовке…
Режиссер едва удостоил ее ответом:
– Не тебе решать. Сцена шестая! Приберите на постели! А новую актрису… как тебя?
– Сусанна. Сусанна Задольская. Задольская, слышите?!
– Отличное имя для титров, само просится на обложку. Звучное и с намеком. Ее вместо Зины.
Внимания на новенькую режиссер больше не обращал, зато обратили другие:
– Чего стоишь? Раздевайся.
Безысходно озираясь, Сусанна принялась разоблачаться. Два представителя околосъемочной братии оказывали необходимую помощь. Заволновалась гримерша, готовя реквизит к очередной схватке с действительностью. На дернувшейся от неожиданности голове Сусанны устроили художественный беспорядок: дескать, прическа все равно растреплется, пусть уж сразу будет пригодна для живописных кадров в нужном ракурсе.
Поняв, что колебаниями от безоговорочного «Не-ет!!!» до «Ничего не поделать» она только мешает слаженной работе профессионалов, Сусанна отдалась неизбежному. Чужие руки четко и быстро освободили ее от ненужного и теперь всеми способами боролись со следами врезавшихся в кожу веревочек.
Странно, но в этой пропитанной нездоровым ажиотажем атмосфере Сусанна вдруг воспрянула духом. С осознанием, что отбрыкаться невозможно, ее кинуло в другую крайность. Казалось, окутавшее новизной невообразимое происходящее – очередная серия в фильме ее жизни, где произошло много не менее небывалого, а произойдет еще больше. «Если нельзя избежать – постарайтесь получить удовольствие от процесса» – говорят циники и американские полицейские. И Сусанна. Когда ее сочный корпус опустился на расстеленный шелк, к ней двинулся партнер по съемкам, брутальный мен с безучастным лицом. В конце трудового дня новая актриса его не волновала и на подвиги не вдохновляла. Зато Сусанна… Ее взгляд замер на середине партнера – чувственно, умиленно, по-настоящему любя, как женщины смотрят на маленьких детишек, прежде чем их приласкать. Режиссера ударило идеей, он выставил указательный палец на облизнувшуюся Сусанну и гаркнул оператору, который не понял жеста или попросту не увидел его:
– Умер, что ли?! Давай! Крупный план!
Съемочная площадка закопошилась – приказ начальника оказался палкой, разворотившей муравейник. На миг всем стало не до меня. Я изогнулся червем, приподнялся с табурета и на связанных ногах проскакал к окну. А как открыть? Единственный инструмент – зубы. Вцепившись ими, я провернул ручку, потянул ее на себя и, когда тело переваливалось наружу, взмолился:
– Откройся родной!
Корабль висел в ожидании этажом ниже, невидимая крыша находилась как раз подо мной. Впустит ли корабль хозяина через верх?
Выбора не было, как и времени на раздумья. Если все пройдет не по плану, главное – не расшибиться насмерть, тогда есть шанс вернуть корабль и здоровье. Если в обратном порядке, то дело затянется на годы. Все это промелькнуло в голове за секунду жуткой невесомости при свободном падении.
Челеста вытаращила глаза – я грохнулся с потолка прямо на постель, едва не раздавив бедняжку.
– Мио Дио… – Она стала развязывать на мне ремни.
Освобожденные руки схватились за «Калашникова».
– Вай ди ла ди нуово? Фар ведерэ кванто стэлле чи соно ин чьело? Вадо кон тэ.*
*(Ты снова туда? Показать им, где раки зимуют? Я иду с тобой)
Настрой напарницы порадовал. Явно хочет со мной.
– Держи. – Я вручил ей карабин.
Корабль поднялся на крышу многоэтажки. Проще, конечно, войти через окно…
Нельзя. Зачем светить нечеловеческие возможности, когда можно этого не делать?
С крыши мы с Челестой спустились на нужный этаж. Звонок, стук, два звонка, два стука и весь цикл еще раз. У меня память хорошая. Лязгнули отпираемые замки – медленно, один за другим. Я стоял сбоку, а перед дверным глазком улыбалась коварная итальяночка, за чьей спиной прятался карабин.
– Вы от кого?
– Она со мной. – Уперев ствол в живот открывшему, я заставил его попятиться в помещение. Челеста прикрывала тыл.
– Не двигаться!
Ошарашенные лица воззрились на меня, стараясь понять, не во сне ли все это. К сожалению, некоторые не поняли слов. Или не поверили.
– Стоять, я сказал!
Легкое нажатие на спуск… Оглушительно громыхнуло, с потолка посыпались осколки люстры и штукатурка. Присутствующие послушно замерли. Как статуи. В самых неестественных позах, теперь безоговорочно поверив в реальность происходящего.
