Император Николай II. Мученик

При Императоре Николае II электрический трамвай стал основным видом городского транспорта. Первый электрический трамвай был запущен ещё в 1892 г. в Киеве. В 1896 г. трамвайная линия была запущена в Нижнем Новгороде, в 1897 г. – в Екатеринославе и Елизаветграде, в 1898 г. – в Курске, Витебске и Орле, в 1899 г. – в Москве, Житомире, Либаве, Казани и Кременчуге, в 1900 г. – в Астрахани, Ярославле и Екатеринодаре, в 1901 г. – в Риге, Твери и Смоленске, в 1907 г. – в Санкт-Петербурге.

В 1907 г. в Москве, на Водоотводном канале, было завершено строительство новой муниципальной электростанции «Трамвайная» мощностью 6 МВт. В 1916 г. был отмечен максимум перевозок трамваем в Москве, Петрограде, Киеве, Варшаве, Ростове-на-Дону, Харькове, Екатеринославе – 1,1 млрд пассажиров^{219}.

В 1904 г. Император Николай II дал согласие на установление автомобильного сообщения по всему Черноморскому побережью России. Были установлены предельные размеры пассажирских и грузовых тарифов, разработаны технические условия, которым должен соответствовать автомобильный транспорт. С 1908 г. в МПС было подано более шестидесяти просьб о разрешении открыть регулярное сообщение. МПС даже создало в начале 1907 г. специальное отделение, ведающее вопросами пассажирского автомобильного сообщения. Большое число автобусных маршрутов имелось в Малороссии, Польше, Прибалтике и центральных губерниях.

Эксплуатация автомобилей-омнибусов в Петербурге началась 12 августа 1906 г. Благодаря этому разрешению «Акционерное общество моторных карет» открыло в городе 15 маршрутов, в которые входила кольцевая линия, соединяющая все вокзалы города. Маршруты обслуживались как двухэтажными, так и обычными автобусами, а плата за проезд составляла 9 коп. в первом классе и 6 коп. во втором. Автобусы были оснащены цетырех- и шестицилиндровыми бензиновыми двигателями мощностью 30–40 л. с. Скорость составляла 12 верст в час на центральных улицах города и на менее многолюдных – 18 верст.

В Москве 13 августа 1908 г. состоялось открытие регулярного движения двух десятиместных автобусов марки «Лаурин и Клемент». Всего через месяц городская управа приобрела через представительство инженера Г. О. Ростовского три автобуса «Бюссинг», предназначенных для перевозки людей по Якиманке между Каменным мостом и Серпуховскими воротами.

Затем, используя опыт и пример столиц, автобусные маршруты открылись и в других городах страны. В Архангельске 18 июня 1907 г. было установлено автобусное сообщение. Поначалу на линии работала лишь одна машина, а с 20 сентября – две. В конце 1909 г. «Российско-Западное товарищество механических перевозок» в Вильно организовало в городе автобусное движение. В Новочеркасске автобусы поехали 1 января 1910 года. Автобусный маршрут в Харькове, на котором курсировали три машины, был открыт 6 июня 1910 года. В начале 1910 г. в Нижнем Новгороде московский предприниматель Г. О. Йенсен открыл автобусное сообщение по двум улицам.

По указанию Николая II в 1910–1912 гг. были разработаны проекты электрифицированного метрополитена в Санкт-Петербурге и Москве. Инженер П. И. Балинский предложил создать разветвленную сеть железных дорог обеих столиц – Санкт-Петербурга и Москвы, предложил создать радиально-кольцевую транспортную систему с Центральным вокзалом. Кольцо должно было охватить все пригороды Петербурга, планировалось построить 11 новых мостов через Неву и ее рукава. В Москве проект начал частично осуществляться, когда была построена окружная железная дорога. Но настоящий, подземный метрополитен построить не удалось, сначала из-за нехватки средств, а затем из-за начавшейся мировой войны.

К 1914 г. по уровню промышленного производства Россия занимала четвертое место в Европе, пятое в мире, уступая по важнейшим показателям таким странам, как США, Германия, Великобритания, Австро-Венгрия, Франция. В 1913 г. по объему производства Россия почти сравнялась с Англией, значительно превзошла Францию, в 2 раза обогнала Австро-Венгрию и достигла 80 % объема производства в Германии.

В годы царствования Императора Николая II добыча угля выросла в пять раз (от 7,2 млн тонн в начале ХХ в. до 35,4 млн тонн в 1913 г.). Врубовые машины и механические отбойные молотки впервые появились в Донбассе в 1909 г. В 1910 г. началась разработка Кузнецкого и Черемховского бассейнов. К 1913 г. уголь в топливно-энергетическом балансе России составлял 50,3 %. К 1913 г. приток иностранных капиталов в угольную промышленность Российской Империи достиг 108,2 млн рублей золотом. В годы Первой мировой войны Россия, единственная из воюющих стран, увеличила добычу угля на 18,4 %.

К 1913 г. выплавка железа и стали увеличилась по сравнению с 1901 г. более чем в 4 раза (от 0,9 млн тонн до 4,3 млн тонн). В 1913 г. выпуск цветных металлов составил, тыс. т: меди – 17, цинка – 2,9, свинца – 1,5. В 1916–1917 гг. начался выпуск вольфрамовых концентратов. К 1913 г. Россия по объёму производства чугуна (4,03 млн т) и стали (3,68 млн т) занимала 5-е место в мире.

Россия была новатором в создании нефтепродуктов, танкерного флота, резервуаров для хранения нефти, бензина и керосина, их перевозки в железнодорожных цистернах. Первый в мире теплоход-танкер «Дело» построен в России в 1908 г. В 1911 г. был спущен на воду первый в мире паротурбинный миноносец «Новик», работавший на мазуте и развивавший скорость 69 км/ч.

В годы царствования Императора Николая II Баку и Грозный превратились в мощные индустриальные центры. В 1901 г. Бакинский нефтяной район давал 50 % мировой добычи. По объёмам добычи нефти (11,3 млн тонн) Россия в 1898 г. обогнала США. К 1910 г. в России было 133 нефтеперерабатывающих завода. В 1913 г. было произведено 4,2 млн т мазута, использовавшегося в энергетическом хозяйстве в качестве топлива для кораблей.

В 1908 г. в России имелось 57 884 паровых котла. К 1912 г. в стране было 54 449 гидросиловых установок (треть из которых составляли гидротурбинные установки) общей мощностью 636 856 л. с. Нефтяная промышленность России из «осветительной» превратилась в топливную. Структура нефтеэкспорта в 1913 г. выглядела следующим образом: керосин – 46,2 %, бензин – 16 %, масла и смазки – 25,1 %, мазут – 6,8 %. В 1904 г. Россия вывезла 1,37 млн т керосина, в 1913 г. – 210 тыс. т осветительных и смазочных, 628 тыс. т нефтяных масел. Нефтепродукты шли в Англию, Австро-Венгрию, Германию, Голландию, США, Японию. К 1917 г. в России было построено 1278,7 км магистральных трубопроводов. Керосинопровод Баку – Батум длиной 882,5 км с 16 перекачивающими станциями был самым мощным в мире. Нефтепродуктопровод Грозный – Порт-Петровск имел протяжённость 162 км. Все оборудование было изготовлено на отечественных предприятиях. Русская нефтяная промышленность в 1914 г. с ее 373 предприятиями, 9,3 млн т нефти, 6,6 млн т нефтепродуктов занимала второе место в мире. По экспорту смазочных масел Россия занимало первое место в Европе (21 % европейского экспорта).

Среди вывозимых товаров из России, как и в предыдущие годы, ведущее место занимали продукты земледелия. Россия занимала первое место по вывозу хлеба, она давала перед войной около трети мирового экспорта, оставив позади таких крупнейших производителей зерна, как Аргентина и США. В среднем за предвоенное пятилетие вывоз хлеба ежегодно составлял 727 млн пудов.

Кроме зерновых товаров, Россия к 1914 г. вывозила яйца, масло, лен, кожи, пушнину и в большом количестве лес (преимущественно в необработанном виде). Несмотря на широкое использование в качестве строительного материала железа и камня, а угля и нефти как топлива, значение древесины неуклонно возрастало. Русский лес импортировали Германия, Франция, Испания, Италия, Англия, балканские и другие европейские государства. Такие страны, как Англия, Бельгия, Голландия, издавна использовали вывозимый из нашей страны лес в судостроении. Из России они получали также пиломатериалы и рудничную древесину.

Ежегодно Россия экспортировала свыше 1110 тыс. пудов лесоматериалов на сумму около 200 тыс. рублей. Ближайшими конкурентами России до начала ХХ в. на мировом лесном рынке выступали США и Канада. Но к началу второго десятилетия вывоз леса и лесоматериалов из России резко возрос, и Империя уже не имела в этом вопросе соперников.

В 1909–1913 гг. Россия оставалась главным поставщиком льна на мировом рынке. Лён стоял на третьем месте экспорта после хлеба и леса. Россия экспортировала лён в Англию, Бельгию, Францию, Германию и другие страны. Иностранные торговые фирмы, прежде всего германские, были объединены в «Интернациональное общество экспортеров русского льна», которое располагало крупными капиталами и доминировало на мировом рынке льна. Активно действовала московская банкирская контора братьев Рябушинских, имевшая свои отделения в основных центрах льноводства. К 1913 г. произошла механизация льняной промышленностии увеличение выработки при сокращении числа веретен как результат концентрации и монополистического объединения льняной промышленности.

Благодаря большим работам по орошению в Туркестане, предпринятым ещё в царствование Императора Александра III, урожай хлопка в 1913 г. покрывал все годичные потребности русской текстильной промышленности, которая в период с 1894 по 1911 г. удвоила своё производство.

В царствование Императора Николая II были построены ведущие железные дороги Российской Империи. К 1894 г. эксплуатационная длина железных дорог общего пользования в Российской Империи составляла 32 709 верст^{220}. К концу 1909 г. она достигла 65 991 версты. Главным достижением на этом направлении был знаменитый Транссиб. По быстроте сооружения (в течение 12 лет), по протяженности (7,5 тыс. км), трудностям строительства и объемам выполненных работ Великая Сибирская железная дорога не знала себе равных во всем мире. В условиях почти полного бездорожья на доставку необходимых строительных материалов, а фактически приходилось завозить все, кроме леса, – затрачивалось много времени и средств. Например, для моста через Иртыш и для станции в Омске камень везли 740 верст по железной дороге из Челябинска и 580 верст с берегов Оби, а также по воде на баржах из карьеров, расположенных на берегах Иртыша в 900 верстах выше моста. Металлические конструкции для моста через Амур изготовлялись в Варшаве и доставлялись по железной дороге в Одессу, а затем перевозились морским путем во Владивосток, а оттуда по железной дороге в Хабаровск. Примечательно, что строительство такого грандиозного пути было осуществлено сравнительно малым числом рабочих. В 1891 г., при начале строительства, на сооружении Транссиба было 9600 человек, а в 1895–1896 гг., в разгар строительных работ, – 84–89 тыс., в 1904 г., на завершающем этапе, – только 5300 человек. На строительстве Амурской железной дороги в 1910 г. работало 20 тыс. человек^{221}.

В 1904 г. американский журнал Scientific American назвал строительство Транссиба самым выдающимся техническим достижением рубежа веков. Кроме того, России принадлежала Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) протяженностью в 1617 верст. К концу 1910 г. в постройке находилось 5448 верст. Подвижной состав к 1910 г.: паровозов – 20 004, вагонов товарных – 445 014, пассажирских – 22 369, что было на 25–30 % больше по сравнению с 1904 г.

В 1906 г. в России началось обсуждение проекта «Второго Транссиба», который фактически должен был проходить по району современной Байкало-Амурской магистрали (БАМа). В 1911–1914 гг. по заданию Правительства на маршрутах Иркутск – Жигалово, Тулун – Усть-Кут, Тайшет – Усть-Кут начались изыскательные работы партиями инженеров П. И. Михайловского и И. И. Афонина. Также велись обследования в районе р. Амур с целью прокладки железнодорожного пути от золотодобывающих приисков в районе р. Бодайбо и обеспечения связи этих районов с Транссибирской магистралью^{222}.

В 1908 г. протяженность железных дорог земного шара превысила 1 млн км. В период 1910–1916 гг. железнодорожная сеть Европы возросла на 24 764 км, в том числе Италия увеличила свою рельсовую сеть на 7,6 %, Голландия – на 6,4 %, Германия – на 6,3 %, Австро-Венгрия – на 4,1 %, Франция – на 4,1 %, Бельгия – на 3,6 %, Англия – на 2,8 %, Испания – на 2,4 %. Россия увеличила свою сеть на 22,6 %, а США – только на 7,9 %. В 1913 г. протяжённость российских железных дорог равнялась 71,7 тыс. км, возрос их грузооборот. Железная дорога Оренбург – Ташкент значительно оживила торговлю Европейской России с Туркестаном и Средней Азией. При этом железнодорожные пассажирские перевозки в России были самыми дешёвыми и комфортабельными в мире.

Большую роль в грузовых перевозках играл речной флот (около 31 тыс. судов, в том числе 5556 паровых). В 1907 г. на Коломенском заводе был построен первый в мире речной теплоход. К 1914 г. 70 из 80 имевшихся в мире речных теплоходов были российскими.

Невиданными темпами развивалось русское сельское хозяйство, что являлось последствием Аграрной реформы. В 1913 г. в России урожай главных злаков был на ⅓ выше, чем в Аргентине, Канаде и США вместе взятых. Сбор ржи в 1894 г. дал 2 млрд пудов, а в 1913 г. – 4 млрд пудов^{223}. В царствование Императора Николая II Россия была главной кормилицей Западной Европы. Особенно обращает на себя внимание рост вывоза земледельческих продуктов из России в Англию (зерна и муки, в миллионах фунтов; русский фунт – 0,4 кг): 1908 г. – 858 279 000, 1909 г. – 1 784 288 000, 1910 г. – 2 820 049 000^{224}. Россия поставляла 50 % мирового вывоза яиц.

Долгие годы в сознание нашего народа внедрялось представление о «вечном» голоде в Императорской России. Этой ложью большевики пытались оправдать чудовищные голодоморы 20-х, 30-х и 40-х гг., а также постоянную нехватку продуктов все последующие годы советской власти.

На самом деле в России до 1912 г. случались большие недороды. Самый большой из них был в 1891 г. Он стал результатом всемирного аграрного кризиса, который затронул в начале 1880-х гг. также Англию, Францию, Германию, восточные штаты США. К слову сказать, в 1845–1850 гг. страшный голод в Ирландии, организованный английской правящей верхушкой, унес жизни 1,5 млн человек. Последствия этого голода к началу ХХ в. сократили численность ирландского населения более чем на 30 %^{225}.

Неурожай 1891 г., продолжившийся в 1892 г., был вызван сильной засухой. Он постиг 25 губерний и был самым крупным в Российской Империи. Всего в период 1891–1892 гг. голодало 30 млн человек. В 1897 г. неурожай имел место в 18 губерниях. Причины были разными: засуха, неблагоприятная зима, нашествие насекомых-вредителей. В 1897–1898 гг. голодало 27 млн человек.

Летом 1905 г. имел место недород в среднечернозёмных, приволжских, заволжских и восточных губерниях. От неурожая пострадали в основном традиционно земледельческие районы, занимавшие, по официальным данным МВД, до 43 % всех пахотных земель в России. Последний «царский» неурожай случился в 1911 г. – он был отражением серьёзного общеевропейского неурожая на зерновые из-за засухи. Неурожай охватил обширную территорию: все уезды Астраханской, Оренбургской, Самарской, Саратовской, Симбирской и Уфимской губерний, а также многие уезды Вятской, Казанской, Нижегородской, Пензенской, Пермской губерний и Области Войска Донского, так или иначе затронув более 20 млн человек. В пострадавших районах собрали только ⅓ урожая зерновых против среднего.

Однако следует отметить, что неурожаи и недоедания в Императорской России не приводили к массовой смертности. Все большевистские утверждения о том, что в России якобы от голода умирало до 4 млн человек в год являются откровенной ложью, которая основывается на фальшивых «ежегодных отчётах Коллегии Лейб-Канцелярии^{226}, в состав которой входили врачи, инженеры, специалисты сельского хозяйства, готовили для Царя отчет, озаглавленный “Полное сообщение о положении дел в Империи Российской”»^{227}.

Министр земледелия в 1892–1905 гг. А. С. Ермолов, затем руководивший Центральным комитетом по оказанию врачебно-продовольственной помощи населению, писал, что «согласно сообщениям всех опрошенных мною земских деятелей, представителей Красного Креста, членов местной врачебной администрации – если уже не верить чинам администрации общей – ни одного случая смерти непосредственно от голода, от полного отсутствия всякой пищи, не говоря уже про случаи самоубийств или убийств детей из-за голода, не было констатировано ни разу и нигде»^{228}. Ермолов отмечал, что прирост населения в 1906–1907 гг. отмечался везде, а в некоторых губерниях (Орловская, Тамбовская, Уфимская) даже превзошёл прирост за предшествующий год.

Нет данных о голодных смертях и у советских и российских демографов. В своих исследованиях А. Г. Рашин доказывал, что в период с 1890 по 1913 г. смертность стабильно понижалась: от 36,7 умершего на 1000 населения в 1890 г. до 27,4 на 1000 населения в 1913 г.^{229}

Не подтверждаются «огромные потери» от голода и позднейшими изысканиями демографов. В многотомном труде «Население России в ХХ веке» однозначно указывается, что «во всех регионах Европейской России к 1913 население дало значительный прирост. По сравнению с 1897 г. число жителей Центрального промышленного региона увеличилось на 32,4 %, Северо-Западного района – на 37 %, Среднего и Нижнего Поволжья – на 34,3 %, Центрально-Чернозёмного района – на 38,8 %. Самый большой прирост наблюдался на Северном Кавказе – 68,4 %»^{230}. То есть Черноземье и Поволжье, якобы постоянно «выкашиваемые» голодоморами-миллионниками, дают одни из самых высоких показателей прироста населения.

Если брать голодные годы, то в 1907 г. зарегистрирован очень высокий естественный прирост населения (18,1 %), немногим ему уступали якобы «катастрофические» 1911-й (17 %) и 1912-й (16,9 %). Низший за первые 15 лет ХХ века прирост зарегистрирован в беспокойном 1905-м (13,9 %).

С этими данными совершенно не согласуются «регулярные миллионные цифры умерших». Они дали бы однозначную отрицательную динамику и свидетельствовали бы о вымирании населения. Между тем даже в период якобы «гигантского голода» 1911–1912 гг. население выросло более чем на 3 млн человек. Для сравнения можно поднять данные о годах советских голодоморов (1921–1922, 1931–1933, 1946–1948): полное прекращение роста населения страны, а затем и уход показателей роста в минус, резкое падение показателей ожидаемой продолжительности жизни.

Таким образом, можно сделать единственный вывод: после голода 1891–1892 г., который сопровождался острой эпидемией холеры, более ни один недород в Российской Империи не повлёк за собой «голодных смертей».

Следует отметить, что Императорское Правительство прилагало огромные усилия в борьбе с последствиями неурожаев. В 1897 г. из Общеимперского капитала отпущено ссуд на сумму 5,4 млн рублей, в 1898-м – 35,2 млн (как на продовольствие населения – хлеба закуплено 34,4 млн пудов, – так и на поддержание скотоводства крестьян), организованы общественные работы, в частности перевозка крестьянами закупленного Правительством для голодающих хлеба на места.

Вызванный нехваткой кормов падёж лошадей компенсировали закупкой у степных жителей лошадей тамошних пород (как наиболее выносливых) и поставкой их на льготных условиях к началу полевых работ. Снабжение кормами нуждающихся хозяйств производилось на «ссудных началах» (с выплатой в течение 3–5 лет), в 1898-м на эти нужды было израсходовано 7 млн рублей.

В открытых Красным Крестом столовых кормилось до 1,5 млн человек, в основном женщины, дети, старики и немощные, но в исключительных случаях и работоспособные мужчины (при отсутствии заработков), паёк же получили свыше 2 млн.

Начало действовать созданное по инициативе Императрицы Александры Феодоровны Попечительство о домах трудолюбия и работных домах. Среди частных благотворителей особенно отличился бессарабский помещик В. М. Пуришкевич – благодаря его кипучей деятельности на собранные пожертвования удалось открыть около 20 столовых и спасти тем самым от голодной смерти сотни людей. Кстати, благодаря этому его заметили и оценили в Петербурге. Повсюду, где возникал голод, открывались пункты питания для детей, женщин и неспособных к труду, в каждом из которых питалось до 1000 человек.

По мнению наблюдателей, «продовольственная кампания 1906–1907 гг. была проведена Продовольственной частью МВД с таким успехом, который при данных условиях и при действии существующего закона только и был возможен».

В то же время активно оказывали помощь голодающим благотворительные организации. Один Красный Крест при содействии местных властей открыл бесплатные столовые и питательные пункты, выдавшие за время бедствия 270 млн обедов и пайков. Святейший Синод ввёл сбор в пользу голодающих во все воскресные и двунадесятые праздники.

Все более существенную роль играла частная благотворительность. Возникли многочисленные частные попечительства, местные общества, союзы, комитеты. Помощь «частников» оказалась серьёзнейшим подспорьем для государства, чьи запасы (как Общеимперский, так и губернские продовольственные капиталы) сильно истощились ещё в недород 1905 г.

На снабжение кормами в неурожай 1911–1912 гг. Правительством истрачено 9–12 млн, выдавались ссуды на прокорм (так, в Сибири выдавали по 300 рублей пособия на корову), распределено на льготных условиях 16 тыс. лошадей. Общественные работы для крестьян в качестве эксперимента решили в этот раз сделать основным видом помощи. На их проведение ассигновано 42 млн рублей, причём 84 % суммы пошло на заработную плату. Голодающим было выдано 222 млн порций, под руководством священников и учителей только в Поволжье было открыто более 7 тыс. столовых при школах, где детям выдали 24 млн обедов. В целом кампания была проведена на очень высоком уровне – и интересно, что государство, оба раза имея в руках полный контроль над ситуацией (1901 и 1911 гг.), сумело не допустить голодной смертности. К тому же прогресс сельского хозяйства обусловил более высокий урожай всех иных сельскохозяйственных культур, что вкупе с широкомасштабной государственной помощью помогло крестьянам без потерь пережить тяжёлый период.

Таким образом, можно видеть, что государство к началу ХХ века сформировало целостную систему перераспределения продовольственных ресурсов, которая эффективно функционировала в периоды неурожаев и при истощении в крестьянских хозяйствах собственных запасов хлеба. Кроме того, постоянно предпринимались дополнительные меры по поддержанию жителей поражённых неурожаем территорий. Активно участвовала в деле помощи пострадавшим общественность России, что вызвало широкое развитие благотворительности, формирование действенных структур оказания помощи населению. Всё это гарантировало население от голодной смерти, и смертей «от голода» удавалось после 1892 г. избежать даже при самых неблагоприятных условиях (вроде «революционной ситуации» середины 1900-х).

С 1901 г. российским таможенным ведомством в статистические отчеты о своей деятельности была введена новая графа: «Привоз автомобилей и их частей». Всего за год в Россию было ввезено 40 автомобилей и 7 мотоциклов на общую сумму 43 тыс. рублей. В 1905 г. эта цифра составляла 105 автомобилей, а в 1908 г. уже 1365 машин на сумму 3 млн 256 тыс. руб. Увеличению ввоза способствовала чрезвычайно низкая таможенная пошлина – в пределах 5 % от стоимости автомобиля. В Петербурге на 1 августа 1913 г. было зарегистрировано 2036 частных автомобилей, 328 таксомоторов и 221 казенный автомобиль, что составляло около 20 % всей численности автомобильного парка России.

При Николае II правительство строило свою политику не только на бездефицитных бюджетах, но и на принципе значительного накопления золотого запаса. Несмотря на это, государственные доходы с 1 млн 410 тыс. рублей в 1897 г., без малейшего увеличения налогового бремени, неуклонно росли, тогда как расходы государства оставались примерно на одном и том же уровне. За последние 10 лет до Первой мировой войны превышение государственных доходов над расходами выразилось в сумме 2 млн 400 тыс. рублей. Эта цифра представляется тем более внушительной, что в царствование Императора Николая II были понижены железнодорожные тарифы и отменены выкупные платежи за земли, отошедшие в 1861 г. к крестьянам от их бывших помещиков, а в 1914 г., с началом войны, и все виды питейных налогов. Бремя прямых налогов в России было почти в четыре раза меньше, чем во Франции, более чем в 4 раза меньше, чем в Германии, и в 8,5 раза меньше, чем в Англии. Бремя же косвенных налогов в России было в среднем вдвое меньше, чем в Австрии, Франции, Германии и Англии.

В 1914 г. в Государственной сберегательной кассе было вкладов на 2 млн 236 рублей. Сумма вкладов и собственных капиталов в мелких кредитных учреждениях (на кооперативных началах) составляла в 1894 г. около 70 млн рублей; в 1913 г. – около 620 млн рублей (увеличение на 800 %), а к 1 января 1917 г. – 1 млрд 200 млн рублей.

Темпы экономического и культурного развития страны, структурные изменения в народном хозяйстве казались столь впечатляющими, что председатель синдикальной палаты парижских биржевых маклеров М. Вернайль, приезжавший летом 1913 г. в Петербург для выяснения условий предоставления России очередного займа, предсказывал неизбежный, как ему казалось, в течение ближайших 30 лет громадный подъем российской промышленности, который можно будет сравнивать с колоссальными сдвигами в экономике США в последней трети XIX в.

Французский экономический обозреватель Э. Тэри утверждал: «Если у большинства европейских народов дела пойдут таким же образом между 1912 и 1950 годами, как они шли между 1900 и 1912, то к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении»^{231}.

Профессор Берлинской сельскохозяйственной академии Отто Аухаген, обследовавший в 1912–1913 гг. ряд губерний Центральной России на предмет изучения хода аграрной реформы, завершал свой анализ так: «Я заканчиваю изложение своего мнения о вероятном успехе предпринятого правительством дела, соглашаясь с мнением выдающегося сельского хозяина, уроженца Швейцарии, управляющего около 40 лет одним из крупнейших имений России в Харьковской губернии, о том, что ещё 25 лет мира и 25 лет землеустройства – тогда Россия сделается другой страной»^{232}.

В представленной Правительству 12 июля 1914 г. «Докладной записке Совета съездов представителей промышленности и торговли о мерах к развитию производительных сил России и улучшению торгового баланса» говорилось: «В сельском хозяйстве, в самой системе землепользования начался громадный переворот, результаты которого пока еще только намечаются, но не поддаются учету. В промышленности, после целого ряда лет кризиса и застоя, начался сильный подъем и оживление.

После почти десятилетнего застоя, или, во всяком случае, слабого развития промышленности и торговли, Россия в 1910–1911 гг. быстро вступила в период экономического подъема как под влиянием благоприятного урожая двух лет подряд, так и вследствие начавшихся в этих годах громадных правительственных ассигновок на флот, на военные потребности, на портостроительство, на шлюзование некоторых рек, постройку элеваторов и на усиление железнодорожного строительства; одновременно проявились усиление строительства в городах, увеличение машиностроения и пр.

Города растут у нас с поистине американской быстротой. Целый ряд железнодорожных станций, фабричных и заводских поселков, особенно на юге, обратился в крупные центры городской – по всему своему складу и запросам – культуры. Естественный в известные периоды экономического развития процесс концентрации населения, в силу происходящих сейчас коренных изменений в жизни сельскохозяйственного населения России, пойдет, несомненно, с возрастающей быстротой и лет через 20–30 мы увидим, быть может, картину самых крупных в этой области перемен»^{233}.

Постоянно рос жизненный уровень населения

Средние цены на основные продукты в Петербурге в 1913 г.

Средняя зарплата в Российской Империи у работников фабрик и заводов и служащих младших чинов с 1880 по 1913 г. увеличилась с 16 до 24 руб. в месяц. Внешне эта цифра довольно маленькая по сравнению со средними зарплатами в других развитых европейских странах за аналогичный период. Для удобства сравнения зарплат все данные приведены в рублях по золотому паритету обмена валют того времени. Например, в Италии средняя зарплата на производстве и у государственных служащих низких чинов увеличилась с 19 до 32 руб. в месяц, в Австро-Венгрии – с 28 до 44 руб., во Франции – с 30 до 41 руб., Германии – с 42 до 57 руб., в Англии – с 47 до 61 руб., в США – с 63 до 112 руб. Но не надо забывать дешевизну продуктов и товаров собственного производства в Царской России по сравнению с указанными странами.

Примерно похожая ситуация наблюдается и в изменении годового дохода на душу населения за период с 1894 по 1913 г. В России прирост национального годового дохода на единицу населения страны увеличился с 67 до 101 руб. В Японии прирост составил с 24 до 60 руб., в Италии со 104 до 230 руб., в Австро-Венгрии – со 127 до 227 руб., во Франции – с 233 до 355 руб., в Германии – с 184 до 292 руб., в Англии – с 273 до 463 руб., в США – с 290 до 545 руб.

Самой малооплачиваемой частью наёмных работников в России являлась прислуга, которая получала в месяц: от 3 до 5 руб. женская и от 5 до 10 руб. мужская. Но наниматель, помимо денежного довольствия, предоставлял слугам бесплатно крышу над головой, питание и, как правило, ещё и одежду. Очень часто эта профессия была наследственной.

Из служащих самые маленькие оклады в начале XX в. были у младших чинов государственных служащих – в размере 20 руб. в месяц. Столько же получали простые служащие почты, земские учителя младших классов, помощники аптекарей, санитары, библиотекари и т. д. Гораздо больше получали врачи, например, в земских больницах у них было жалованье 80 руб., у фельдшеров 35 руб., а заведующий больницей получал 125 руб. в месяц. В маленьких сельских больницах, где в штате был всего один фельдшер, то он получал зарплату 55 руб. Учителя старших классов в женских и мужских гимназиях получали от 80 до 100 руб. в месяц. Начальники почтовых, железнодорожных, пароходных станций в крупных городах имели месячные оклады от 150 до 300 руб. Депутаты Государственной думы получали жалованье в размере 350 руб., губернаторы имели оклады около одной тысячи рублей, а министры и высшие чиновники, члены Государственного Совета – 1500 руб. в месяц.