Loe raamatut: «Ветра времени»
Глава 1. Перекресток эпох.
Мираи включила свой компьютер, и экран заиграл яркими цветами. Ее сердце забилось сильнее, когда она запустила программу, которая, казалось бы, могла нарушить сам порядок времени. Машина времени загудела, электричество в воздухе пощипывало кожу, словно предвкушая приключение. Перед ней открылся портал, словно магический проход в другую эпоху.
На дворе был 2476 год. Технологии превратили мир в нечто невероятное, и машины времени стали обыденностью, словно микроволновки или кофеварки. Каждый, кому по силам было запрограммировать свою машину времени, мог путешествовать во времени, как в супермаркет за продуктами. Однако, существовало строгое правило: нельзя было отправиться из настоящего в будущее. Будущее оставалось тайной, доступной лишь тем, кто отправлялся из прошлого.
Мираи, живущая в Японии, была одна, если не считать ее верного пса – золотистого ретривера по кличке Кин. Их маленький домик находился в самом центре Саппоро, месте, где сливались традиция и современность в единое целое. Сегодня Мираи решила исследовать свою страну в начале 20 века, когда Япония переживала важные исторические события.
Женщина подошла к машине времени, ее сердце билось так быстро, что казалось, оно выскочит из груди. Она набрала на панели управления дату: 1918 год. Машина времени загудела, и перед Мираи открылся ослепительный световой портал.
Ретривер, чувствуя что-то необычное, громко залаял, будто предостерегая хозяйку о возможной опасности.
– Не переживай, Кин, – успокоила его Мираи, поглаживая его мягкую шерсть, – Ты не заметишь, как я вернусь, – улыбнулась она, чувствуя волнение, переполнявшее ее сердце.
– Я тоже буду скучать по вам, – послышался голос, наполняющий всю комнату.
– Я тоже, Рени, – ответила Мираи, обращаясь к голосу, – Я скоро вернусь.
Она повернулась к машине времени и вошла в портал, ощущая, как замирает время в ожидании приключений, которые ее ждали в прошлом.
Мираи была опытным временным путешественником. Для нее переход в прошлое был чем-то таким же рутинным, как поездка в соседний город. Она уже много раз отправлялась в разные временные эпохи, и каждый раз это было для нее невероятным приключением.
Ввести нужную дату в машину времени было, как нажать кнопку на лифте, чтобы подняться на нужный этаж. Не было никаких долгих путешествий или ожиданий. Просто вводишь дату, входишь в портал, и вот ты уже в другой эпохе. Для Мираи это было, словно перейти из одной комнаты в другую – ничего сложного, ничего страшного. Сделал два шага, и вот уже ты в прошлом, в другом времени.
Каждый раз, когда она входила в портал, она чувствовала смесь волнения и восторга. Она была готова к любым приключениям и открытиям, которые ждали ее в прошлом.
Мираи прошла через сверкающий портал и оказалась на улице Японии в начале 20 века. Воздух пропитывал ароматы старины, улицы оживленно шумели голосами прохожих и торговцев. Словно лёгкие ветра времён тебя быстро и легко, будто пёрышко, перенесли. Она улыбнулась, чувствуя, как ее сердце замирает от восторга. Как всегда, она была готова к новым открытиям и приключениям, которые ждали ее в этой эпохе.
Первое, что бросилось в глаза Мираи, было яркое голубое небо, словно акварельная картина, нарисованная самими руками природы. Нежные, словно пух, белые облака плыли безмятежно, словно стадо овечек по зеленой луговой траве. Жёлтое солнце, словно золотой хранитель, освещало их путь, заливая мир своим тёплым светом. Мираи засмотрелась на эту красоту, словно впервые увидевший чудо. Давно она не видела такого голубого неба, такой яркой и чистой природы.
В будущем, в 2476 году, небо было совсем иным. Парили летающие машины, стремительно мчавшиеся во все стороны, словно стаи птиц в небесной свободе. Машины тех лет были электрическими и не выбрасывали вредных газов в атмосферу, но их было настолько много, что видеть что-то за ними было подарком судьбы. А здесь, в прошлом, небо было чистым, невинным, без загрязнений и тенискающих силуэтов машин. Оно было доступно, словно открытое окно в бесконечные просторы небесной гармонии.
Мираи стояла, смотрела, думала и восхищалась этой красотой, которая словно забытая мечта, снова стала реальностью. "Это великолепно," пронеслось у Мираи в голове, словно мелодия чистого воздуха, наполненного ароматами цветов и свежести.
Мираи медленно шла по узкой улице, занятая своими мыслями. Шорохи городской суеты окружали ее, но она оставалась, поглощена внутренним миром. Внезапно, пронзительный звук гудка прорвался сквозь ее размышления, заставив ее вздрогнуть. Она обернулась в сторону звука и увидела трамвай, мчится по рельсам, с водителем, который начал гудеть, предупреждая о своем приближении.
Сердце Мираи замерло, и она резко отскочила в сторону, но не смогла избежать удара. С тяжелым стуком ее тело ударилось о каменную мостовую, и она закричала от боли. Ее глаза болели от слез, но она с трудом различала фигуру человека, подбегающего к ней. Это был водитель рикши, стоявший на обочине дороги, который, услышав шум, бросился на помощь.
– Ты что! – начал он, но его слова прервал собственный испуг. Когда он приблизился к ней, узнав ее, он резко наклонился, низко кланяясь, – Госпожа Фурусато, – проговорил он, его голос звучал испуганно и обеспокоенно.
Мираи, пытаясь приподняться, уловила его слова, но они показались ей странными.
– Госпожа Фурусато? – повторила она, с трудом вставая на ноги, – О боже, вы, наверное, сильно ударились, – встревоженно произнес водитель, помогая ей устоять, – Давайте, я вас домой увезу.
Мираи поняла, что он путает ее с кем-то другим, но сейчас это казалось ей маловажным. Она кивнула, благодарна за помощь, и последовала за ним к его рикше, не замечая, как трамвай исчез за поворотом. Ее ум был занят только болью и мыслями о том, как избежать подобных происшествий в будущем.
Мираи приблизилась к рикше, её взгляд притянулся к изящным линиям этого уникального транспортного средства, впервые увиденного ею настолько близко. Рикша представляла собой легкую двухколесную коляску с изящной крышей, готовую перевозить пассажиров или грузы по улочкам города. Она была точной и изящной в своей конструкции: два колеса спереди обеспечивали устойчивость, в то время как одно заднее колесо поддерживало равновесие.
Мираи внимательно осмотрела рикшу и заметила удобное сиденье для пассажиров, которое называлось "кочо" и было обито шелком. Она осторожно уселась, чувствуя нежность ткани под собой. Перед ней тянулся путь, а впереди – ручка, за которую смело ухватился пуллер, или как его называли, водитель рикши. Пуллеры обычно были мужчинами с сильными руками и выносливым телосложением, способными с лёгкостью тащить рикшу по улицам города.
Пуллер медленно пошёл вперед по каменной дороге, неспешно ведя своего пассажира через толпы проходящих мимо людей и торговцев. Вдруг издалека до Мираи донесся звук музыки, смеха и пения.
– Что это? – удивилась она.
– Госпожа Фурусато, – настороженно ответил пуллер. – Сегодня 5 мая.
– А что особенного в этом дне? – спросила Мираи, вспоминая, что-то забыла.
– Кодомо-но-хи, – ответил пуллер, чувствуя некоторое недоумение относительно неведения своей пассажирки о таком важном событии.
– Ах, точно, Кодомо-но-хи, – вспомнила Мираи с улыбкой. – Я совсем забыла. Замоталась.
Женщина начала внимательно рассматривать окружающее, замечая каждую деталь этой живой сцены городской жизни. Её взгляд устремился на проходящих мимо детей, играющих и смеющихся на улице, и она почувствовала тепло и радость, окутывающие этот день, посвящённый детям.
На площади вспыхнула карнавальная сцена, где изящные фигуры в прекрасных кимоно умело сливались с толпой. Дети в вихре игры расцвечивали пространство своими яркими нарядами, словно живые капли радуги в толпе. Но среди всех выделялась одна фигура – Кицунэ, дух лисицы, величественно выходившая на арену.
Её кимоно, словно тканое из самого света, плавно обвивало изящную фигуру, отражая золотистые лучи солнца в своих складках. Пленительные оттенки оранжевого и красного вязались в узоры, словно легкие прикосновения заката. Рукава, расправившись в воздухе, словно крылья, добавляли её облику изысканности и грации, словно они были созданы, чтобы разносить весть о прекрасном.
Но особое внимание привлекал хвост – пушистый и изящный, он покачивался за ней словно самый преданный спутник, добавляя образу загадочности и чарующей притягательности. Скрываясь в складках кимоно, он все же оставался заметным, словно намекая на тайны и загадки, скрытые в душе древнего духа.
Кицунэ несла на себе маску, словно воплощение самой природы лисы. Её черты лица приобрели таинственную игру, где уши лисы притаились среди вихря волос, а пушистые щеки придавали образу мягкость и тепло. Взгляд из-под маски был как солнечный луч, проникающий сквозь тучи, озаряя все вокруг своим светом.
Но даже самая прекрасная картина требует дополнительных штрихов, и Кицунэ была мастером в этом. Украшения из лисьих шкур и лисьи уши, величественно украшенные фуршетные элементы в виде лисьих лап, все это создавало образ, который был не просто красив, но и мистический, словно приглашение заглянуть в мир тайн и волшебства.
Как только она вышла на площадь, волнение пронзило толпу. Зрители задержали дыхание, словно ожидая чуда, а многие дети с восторгом выкрикивали её имя, словно она была самым ярким солнечным лучом на этой праздничной площади.
С торжественным величием Тэнгу, дух птицы, вошел на площадь, словно древний бог, сошедший с небес, чтобы защитить своих верных последователей. В его взгляде замелькали могущественные огоньки, словно звезды на ночном небе, готовые осветить путь тем, кто нуждается в защите и силе.
Его черное кимоно, словно покрытое мраком ночи, было усыпано деталями, которые подчеркивали его загадочность и величие. Черные, словно перья ворона, ткани плавно обвивали его фигуру, словно обращая его в живое воплощение ночной тьмы. Каждый шаг, каждое движение, казалось, пронизано магией и силой, которые нельзя было остаться незамеченными.
Крылья, прикрепленные к его спине, словно ожившие снова после векового сна, создавали иллюзию летящего существа. Они покачивались в такт его движениям, словно умелые танцоры, исполняющие древний ритуал, призванный принести защиту и благословение.
Маска Тэнгу, с её выраженными чертами лица, словно кричала о его мистической природе и воинственной силе. Глаза, сверкающие в темноте, словно звезды на небе, пронзали окружающих своим огнем, напоминая о его бдительном взоре, который следил за каждым движением на площади.
Высокая шляпа Тэнгу, словно корона древнего владыки, возвышалась над его головой, украшенная перьями и символами, которые несли в себе магическую силу и защиту. Она придавала ему вид великого вождя, готового возглавить своих людей на поле битвы и защитить их от любых опасностей.
По мере того как Тэнгу пробирался через толпу, люди уступали ему дорогу, смотря с уважением и изумлением на его величие. Одни видели в нем защитника, другие – воплощение могущества и силы, но все соглашались в одном: перед ним стоял нечто большее, чем просто человек, он был духом, способным изменить ход событий и защитить свой народ.
И в этом моменте, когда величие Тэнгу наполнило площадь, все ощутили, что настоящие боги смотрят на них сверху, готовые прийти на помощь в самый трудный момент.
Среди участников парада стояли самураи, высокие и гордые, и ниндзя, скрытные и загадочные, каждый в своем уникальном облике, олицетворяя различные аспекты японской воинской традиции.
Самураи, в своих доспехах, выглядели как непоколебимые стражи древней чести и верности. Их кабуто, шлем, который защищал голову в бою, был их визитной карточкой. С его конической формой и украшениями, такими как кольчужный гребень, козирек и декоративные банты, каждый шлем был уникален, отражая индивидуальность и статус своего владельца. Маски, менпо, охраняли лица воинов, придавая им загадочный вид, словно они были призваны предстать перед врагом как непробиваемые стены, защищающие свой народ.
Ниндзя, напротив, были скрыты в масках тени и мастерски владели искусством скрытности и мастерства. Их наряды были легкими и гибкими, позволяющими им маневрировать в бою так же легко, как они делали это в темноте ночи. На них были черные капюши, прикрывающие лица и создававшие иллюзию невидимости, словно они были призваны быть тенью, исчезающей в момент опасности.
По мере того как они проходили по площади, образы самураев и ниндзя вызывали разные эмоции у зрителей. Некоторые видели в них символы мужества и доблести, другие – источники тайны и интриги. Но все они соглашались в одном: перед ними стояли настоящие воины, готовые защищать свою честь и свой народ любой ценой.
Самураи, в своих древних доспехах, представляли собой величественное зрелище на параде. Их броня, или до, была чрезвычайно разнообразной и состояла из множества частей, каждая из которых служила для защиты различных частей тела. Нагрудник (до), спина (хада), плечи (содо), пах (гантай), бедра (хизаракака), руки (куби) и голени (сасаки) – все эти элементы создавали непроницаемый щит, защищавший самураев от ударов и стрел во время боя.
Но не только защита была важна для самураев – они также стремились к эстетическому совершенству. Плечевая накидка, или котэ, украшала их доспехи, придавая им изящество и элегантность. Этот элемент также служил для дополнительной защиты в бою, но важнее всего, он являлся символом статуса и достоинства самурая.
Хакама, широкие брюки, которые носились поверх доспеха, делали движения самураев свободными и плавными, позволяя им проявлять всю свою силу и ловкость на поле боя. Обувь, уарадзори, была также важной частью их наряда, обеспечивая комфорт и устойчивость даже на неровной почве.
Но кроме доспехов, самураи также носили традиционную одежду, состоящую из черного костюма, который полностью покрывал тело. Этот костюм был не только практичным, но и символизировал их серьезное и решительное отношение к своему долгу и верности.
С другой стороны, ниндзя, в своих легких и гибких нарядах, представляли собой образ из теней. Их комплексная одежда, включающая широкие брюки и куртку с длинными рукавами, обеспечивала полное покрытие тела и свободу движений. Она была изготовлена из легкой, но прочной ткани, позволяя ниндзя оставаться незамеченными и быстрыми на поле боя.
Их косая повязка на голове не только помогала скрывать лицо, но и служила для защиты от пыли и ветра. Она была символом их принадлежности к миру ниндзя, миру теней и скрытности, где каждый жест и движение были хорошо обдуманы и тщательно спланированы.
На параде, артисты, одетые в костюмы ниндзя, были воплощением таинственного и ловкого мира шпионажа и скрытности. В их темных костюмах, обтянутых тканью, которая словно поглощала свет, и в ниндзя-таби, разделяющих пальцы и снабженных толстой подошвой, они казались как существа, вышедшие прямо из темноты ночи.
– Смотрите на них, как они двигаются, – шептал один зритель другому, глаза увлеченно устремлены на выступающих актеров, – Кажется, они тают в воздухе, как призраки.
– Да, это так впечатляет, – ответил его друг, пристально следя за движениями ниндзя на площади, – Кажется, они знают каждое движение заранее, словно они читают мысли друг друга.
Ниндзя-таби делали их шаги практически бесшумными, позволяя аниматорам проходить между толпой с легкостью и грацией хищника, не привлекая излишнего внимания. Их костюмы были не только удобными, но и функциональными, обеспечивая им необходимую свободу движений для выполнения различных трюков и акробатических финтов.
Кроме того, они владели различными видами оружия и снаряжения, которые великолепно дополняли их образ. Катаны, символ мастерства в бою, шурикены, меткие и смертоносные, кунай, ниндзя-сюрикены – все эти инструменты были неотъемлемой частью их арсенала и помогали им в выполнении их тайных миссий.
Каждый шаг, каждое движение ниндзя было хорошо продумано и точно отточено, чтобы донести до зрителей всю магию и таинственность этого древнего искусства скрытности и мастерства.
Мираи сидела в рикше, уютно укутанная в мягкое одеяло, которое ласково обвивало её тело. Ветер, играя вокруг, ласково шептал на ушко приятные слова, будто призывая её насладиться великолепием весеннего дня. Она придерживалась за перила рикши, наслаждаясь плавными движениями телеги и невесомым воздухом вокруг.
Когда взгляд Мираи пал на площадь, она не могла удержаться от восклицания удивления. Вся она была усыпана яркими розовыми цветами сакуры, словно большое розовое облако спустилось на землю. Лепестки легко покачивались на ветру, будто нежные поцелуи, они танцевали в воздухе, создавая волшебное зрелище.
– О, какая красота! – воскликнула Мираи, устремляя свой взгляд на этот великолепный вид, – Это просто волшебно.
Пуллер, улыбаясь, кивнул в ответ.
– Да, весна принесла с собой своё волшебство, – сказал он, глядя на сверкающее море розовых лепестков, – Это одно из тех чудес природы, которые заставляют нас остановиться и насладиться моментом.
Мираи кивнула в ответ, чувствуя, как сердце наполняется благоговением перед этой красотой. В её душе просыпалось ощущение покоя и гармонии, словно она стала частью этой весенней симфонии, играющей на струнах природы.
Под покровом сакуры, среди взмахов ветра и розового света, Мираи ощутила, что время остановилось, и в этом мгновении она наслаждалась каждым мельканием красоты, каждым шепотом природы, будто в этот день земля ожила и приняла её в свои объятия.
Они проехали дальше, и Мираи увидела перед собой оживленную строительную площадку. Рабочие, облаченные в плотные хлопчатобумажные рубашки и кепки, суетились вокруг новеньких блестящих рельс. Стальная колея, сверкнувшая на солнце, тянулась вдоль улицы, как сверкающая полоса, прорезающая сердце города. Трамвайные пути выглядели такими ровными и аккуратными, будто кто-то с особой тщательностью выгладил каждую рельсу, чтобы они легли безупречно.
Звук отбойных молотков и стук тяжелых инструментов сливался с голосами рабочих, придавая всему процессу особую важность и торжественность. Одни рабочие ловко управлялись с тяжелыми инструментами, другие поднимали и устанавливали массивные железные балки, третьи аккуратно укладывали деревянные шпалы, следя за тем, чтобы всё было сделано на совесть и надолго.
На обочине стояли мешки с цементом и песком, а рядом лежали длинные деревянные доски и другие строительные материалы. Тяжелые повозки, нагруженные щебнем, медленно двигались по строительной площадке, их водители громко ругались, добавляя еще больше шума и жизни в этот кипучий процесс.
Мираи не могла оторвать взгляд от этого зрелища. Казалось, весь город затаил дыхание в ожидании этого важного события. Совсем скоро по этим новеньким рельсам пройдет первый трамвай, связывая различные районы города, принося с собой не только удобство и комфорт, но и ощущение прогресса и нового этапа в жизни города.
Она представила, как через несколько недель по этим рельсам будут проноситься яркие трамваи, полные пассажиров, спешащих по своим делам. Город преобразится, став ещё более живым и динамичным, а воспоминания о сегодняшнем дне навсегда останутся в её памяти как начало чего-то большого и значимого.
В этом году, когда мир только начал оправляться от ужасов войны, эта стройка символизировала надежду и возрождение, новые горизонты и будущее, в которое хотелось верить. Мираи чувствовала себя частью этого времени, этого исторического момента, когда каждый день приносил с собой что-то новое и светлое.
Глава 2. Сквозь цветущую сакуру.
В 1918 году Саппоро расцветал в своей великолепной красоте, словно жемчужина на севере Японии. Город, обрамленный горами и омываемый прозрачными водами реки Тою, излучал свою неповторимую атмосферу таинственности и величия.
По улицам города гуляли люди в традиционных кимоно, напоминая о старинной культуре Японии, в то время как запахи экзотических пряностей и морской свежести наполняли воздух. Шум и суета рынков смешивались с тихими молитвами в храмах, создавая мелодию городской жизни, которая была неизменной частью этого места.
На улицах и в парках цвели сакуры, распуская свои нежные бутоны и окутывая город волшебным розовым покрывалом. Это было время, когда жители города выходили на прогулки, наслаждаясь весенними ароматами и красотой природы, словно каждый миг был драгоценным подарком.
– О, как прекрасен этот город весной, – восклицала молодая женщина, глядя на расцветающие сакуры, – Это как сказка, которая оживает перед нашими глазами.
– Да, весна в Саппоро – это поистине волшебное время, – согласился с ней водитель рикши, улыбаясь, – Такое чудо природы нельзя пропустить."
В этом году особенно ярко цвели сады и парки, словно природа пыталась показать всю свою красоту и великолепие перед горожанами. Даже самые скрытые уголки города наполнялись ароматами цветов и звуками живой природы, будто каждый элемент городского ландшафта хотел внести свой вклад в этот великолепный праздник весны.
И в этом великолепии Японии 1918 года, среди цветущих садов и теплого весеннего ветра, жизнь казалась бесконечным путешествием по морю чудес, где каждый момент был полон радости и восторга.
Веселая музыка разносилась по улицам города, словно магнит, притягивая всех жителей города к центру праздника. Люди разнообразных возрастов и профессий танцевали под звуки традиционных мелодий, словно давая волю своим эмоциям и радости.
– Смотри, какие веселые и счастливые все! – воскликнула Мираи, сидя в рикше. В её глазах горели искры восторга, а её сердце пульсировало в такт музыке, – Это просто потрясающе!
– Да, это действительно замечательный праздник, – ответил пуллер, улыбаясь в ответ на её восторженные слова, – Сакура расцветает не только на деревьях, но и в сердцах каждого жителя нашего города.
На площади дети весело визжали и смеялись, исполняя свои неповторимые танцевальные движения. Им было не до забот и проблем, ведь сегодняшний день был их праздником, днем, когда они могли быть самим собой и наслаждаться весенним весельем.
Все вокруг Мираи казалось наполненным энергией и радостью, словно даже воздух пронизывался этими чувствами. Она закрыла глаза на мгновение, погружаясь в этот вихрь праздника, и ощутила, как каждая клеточка её тела наполняется радостью и восторгом.
– Спасибо вам за эту прекрасную поездку, – сказала она пуллеру, улыбаясь благодарно. "Это был самый незабываемый день в моей жизни.
– Рад был помочь вам насладиться этим великолепным моментом, – ответил водитель, с теплотой взглянув на неё, – Пусть эта память останется с вами навсегда.
И в этот момент Мираи почувствовала, что в этом городе, в этом празднике, вся её жизнь преобразилась в карнавал радости и веселья, который никогда не покинет её душу.
Когда рикша подъехала к величественному дому, Мираи не могла оторвать взгляд от его изысканной архитектуры. Двухэтажная структура, с крышей, скатывающейся к земле, придавала ему изящное и гармоничное облик. Каждая четкая линия, каждый изогнутый угол крыши, словно говорили о вековой истории этого места.
– Вот мы и приехали, – произнес пуллер, указывая рукой на прекрасный дом перед ними, – Дом вашего назначения.
Мираи вышла из рикши и медленно осматривала окружающую её красоту. Ворота, изящно украшенные и имеющие символическое значение, привлекли её внимание, а ухоженный сад с камнями, деревьями и водными элементами внушал спокойствие и гармонию.
– Какое великолепие, – прошептала она, её голос звучал почти восхищенно. "Этот дом просто воплощает дух Японии и её вековые традиции.
Пуллер открыл ворота, предоставляя ей доступ к уединенному уголку этой красоты. Он улыбнулся, видя, как Мираи восхищённо рассматривает каждую деталь окружающего её пейзажа.
– Да, этот дом – настоящий клад, – согласился он, слегка поклонившись, – Место, где время замирает, и каждый элемент природы и архитектуры восхваляет великое наследие Японии.
Мираи вошла во двор, ощущая, как воздух наполняется атмосферой умиротворения и спокойствия. Это место было больше, чем просто дом – это было священное пространство, где история и дух Японии жили в каждом его уголке.
Мираи осторожно проскользнула через зеленый лабиринт сада, стараясь не привлекать лишнего внимания. Сияющие солнцезащитные зонтики создавали атмосферу уюта, за которой скрывались две женские фигуры. Их голоса легко звучали в воздухе, наполняя его теплом и легкостью.
Сбоку играли двое детей, их смех и веселье придавали этому уголку сада особое очарование. Мальчик и девочка, судя по всему, были заняты своими играми, позволяя женщинам наслаждаться редким моментом покоя.
Но Мираи не собиралась нарушать это спокойствие. Она прошла мимо, стараясь не привлекать внимания, и направилась к дому.
Дом оказался таким же великолепным, как и обстановка в саду. Мираи вошла внутрь, окунувшись в атмосферу изысканности и изящества.
Перед ней раскинулись разнообразные помещения, каждое со своим уникальным назначением. Дайдокоро, с его величественным убранством, казалось приглашением к церемониям и приемам. Китчин предложил уютное пространство для приготовления пищи, а засикуро обещал моменты спокойствия и умиротворения во время чаепития.
Мираи направилась в китчин, ощущая запахи и звуки, которые наполняли это пространство. Помещение было оборудовано всем необходимым для приготовления пищи, современными для того времени кухонными принадлежностями, создавая ощущение комфорта и функциональности.
Стены, увешанные полками с посудой и приправами, придавали китчину уютный и домашний вид. В центре внимания стояла печь ирори, место, где готовились блюда на открытом огне, придавая пище особый вкус и аромат.
Мираи не могла не восхититься тем, как внимательно продуман каждый уголок этого дома, каждая деталь, которая создавала атмосферу гармонии и изыска. Она почувствовала, что в этом доме скрыты множество историй, и каждый его уголок открывает новые грани его владельцев.
Мираи вошла в китчин, где царила атмосфера уюта и тепла. Ее взгляд сразу притянул к ирори – углублению в полу с каменной поверхностью, на которой пламя игриво танцевало. Это было место, где приготавливались самые вкусные блюда, пропитанные ароматом древесного дыма и огня.
На печи были установлены котлы, в которых пузырила вода, готовясь, стать ароматным чаем или основой для супов и блюд. С каждым плеском воды на душе становилось теплее и уютнее.
По всей комнате разбросаны были низкие столики и подушки для сидения, приглашающие гостей на чай или ужин в кругу семьи. Мираи могла представить, как члены семьи собираются вокруг этого места, делясь радостью и заботой в теплой обстановке.
Свет проникал в помещение через окна, наполняя его теплым светом солнца. Но даже в ночное время здесь было светло благодаря уютным светильникам, которые рассеивали свет по всему помещению, создавая приятную атмосферу для общения и ужина.
Недалеко от ирори стояла рёри-нин, или просто рёри, кухарка, мастерски помешивающая еду в котле. Ее руки двигались с легкостью и уверенностью, словно она танцевала с самим огнем, придавая каждому блюду особый шарм и вкус.
Мираи улыбнулась, наблюдая за работой кухарки. Это был момент спокойствия и умиротворения, когда она могла отдохнуть от суеты дня и насладиться атмосферой этого прекрасного дома.
Мираи вошла в китчин, неожиданно наткнувшись на встречу с рёри-ниной. Ее лицо выразило легкое изумление, которое она сразу скрыла, кланяясь в ответ на приветствие.
– Госпожа Фурусато, – произнесла женщина, удивляя Мираи.
– Опять Фурусато, – подумала она, но не выказала своих мыслей.
– Да…, – замялась Мираи, вспоминая имя.
– Хана,– напомнила ей женщина, представившись.
Она была средних лет, в сером кимоно из хлопка, украшенного черным поясом оби. Вокруг ее головы был повязан легкий шарф того же оттенка, чтобы сохранить гигиеничность во время приготовления еды.
– Да, Хана, – ответила Мираи, взяв инициативу в свои руки, – Я пришла поесть.
– Обед скоро будет готов, – заверила ее повар.
– Я не могу ждать, – произнесла с приказным тоном Мираи, осознавая, что ее все называют госпожой Фурусато, и решив воспользоваться этим.
– Я хочу, есть сейчас, – настояла она, сохраняя свой тон.
Рёри-нин засуетилась, беря чаван и подходя к котлу. С большой металлической ложкой она зачерпнула порцию мисо-супа и подала его Мираи, которая приняла его с благодарностью. Поднимая чаван ко рту, она выпила бульон, ощущая вкус каждого капельки. Рыбный аромат, дополненный ноткой свежих трав, проник в ее вкусовые рецепторы, принося удовольствие.
Хана, кланяясь, подала Мираи палочки, и та съела всю оставшуюся густоту, до последней крошки.
– Вкусно, – призналась она, уходя.
Мираи поднялась на второй этаж и вошла в кудзашита, спальню, где царила атмосфера уюта и покоя. В этом помещении, где вечером можно было найти убежище от суеты дня, все дышало тишиной и спокойствием.
На татами, традиционных японских матрасах, лежали разложенные футоны, приглашая к отдыху и расслаблению. В углу стоял тансука, небольшой деревянный шкаф с ящиками и полочками, где хранились одежда и личные вещи. На столиках были размещены светильники, добавляющие спокойствия окружающему пространству.
Освещение было приглушенным, создавая атмосферу уюта и умиротворения. Лампы и свечи распределяли свой мягкий свет по всему помещению, призывая к отдыху и размышлениям.
Взгляд Мираи пал на открытый шкаф, в котором лежали красивые кимоно с вышивками, словно они хранили в себе истории и тайны. Мягкий шелк вызывал приятное ощущение под пальцами, призывая к выбору.
Она потрогала различные ткани, чувствуя их нежность и красоту, пока не нашла то, что больше всего понравилось. Ее рука остановилась на одном из кимоно, в котором звучала элегантность и изысканность. Она взяла его в руки, ощущая, как ткань ласкает ее кожу. Внимательно рассматривала каждую деталь, словно она искала что-то большее, чем просто одежду.
Тканевая шиедза неожиданно раздвинулась, раскрывая вход в комнату, и Мираи встретила неприятным сюрпризом знакомое лицо.
– Что вы тут делаете? – раздался строгий голос, заставляя ее обернуться.
Женщина, стоявшая напротив, вздрогнула, ее выражение лица перешло из удивления в недоумение. Но в следующий момент она обомлела, словно увидев призрак.
Перед Мираи стояла женщина, столь же похожая на нее, что это казалось невероятным. Они могли быть близнецами, если бы не разница во времени и в веках в которых они жили. Большие черные глаза женщины, точно такие же, как у Мираи, расширились от удивления и страха.
