Tsitaadid raamatust «Дочь ведьмы»
Я шла по списку пациентов, которым требовалось сменить повязки. У каждого следующего солдата набор повреждений казался еще ужаснее, чем у предыдущего; были потерявшие зрение и напуганные, были до неузнаваемости обожженные, были лишившиеся конечностей и беспомощные. И каждый сносил страдания со спокойной стойкостью, которая заставила меня стыдиться себя. Поначалу я думала, не потому ли они так тихи, что слишком слабы, чтобы жаловаться, или потому, что просто отказались от борьбы и ждут смерти. Но я быстро поняла, что дело не в этом, по крайней мере у большинства. Каждый из них был заточен в собственной муке, и одному небу известно, какие ужасы они переживали заново в темнейшие мгновения ночи, но все-таки мужчины смогли найти силы, чтобы продолжать бороться. Не это ли, думала я, называется «быть настоящим солдатом»? Уметь не только сражаться на поле боя, но и одолевать демонов, снова и снова, бесконечно, во всем, что тебе выпадает?
Люди боятся того, чего не могут объяснить.
– Что ты скажешь матери? – спросил Гидеон, не потрудившись уйти с дороги.
– Правду, что же еще.
– Разве она не отчитает тебя за глупость?
– А что мне, по-вашему, лгать, чтобы себя выгородить? Что я тогда получаюсь за дочь?
– Умная, возможно?
– Лучше быть глупой и честной, чем умной и лживой.
Девочка не сказала прямо, к кому убегает, но я подозреваю, что к мальчику. Кто еще мог ввергнуть ее в такое лихорадочное состояние? Полагаю, этого следовало ожидать, но признаюсь: я огорчена. Если она привяжется к мальчику на этом этапе обучения, то, скорее всего, перестанет заниматься. Все чудеса на земле не могут потягаться с одержимостью юношеской влюбленности.
...рынок – идеальная нейтральная земля, на которой человека можно оценить. Не было нужды в неловких любезностях, которых потребовал бы приход домой. Можно было удовлетворить любопытство самой краткой встречей.
– С этим человеком лучше дружбы не искать, – вслух, для всех, произнесла Энн.
– Он наособицу держится, – согласился Джон.
– Может, ему одиноко.
Едва выговорив эти слова, Бесс пожалела, что произнесла их. Она понятия не имела, что заставило ее высказать такое соображение.
– Он предпочитает жить один, – сказала мать. – Это не одно и то же.
Я холодно на нее взглянула.
– Не многовато вопросов? – поинтересовалась я, продвигаясь к прилавку и желая поскорее уйти.
– Вот и мама так говорит. Но, с другой стороны, как я что узнаю, если не буду задавать вопросы?
Становясь взрослыми, люди выходят за пределы волшебства.
...тайны опасны. Начинаются они с малого, но разрастаются с каждым уклончивым ответом или прямой ложью, сказанной, чтобы их защитить.
– По-моему, ты хочешь всю жизнь провести ребенком, – сказал Томас, скорее в качестве наблюдения, чем в осуждение.
Бесс открыла глаза и посмотрела на Маргарет, плясавшую на стерне.
– Это же лето нашей жизни. С чего бы мне хотеть из него уйти? Такая свобода. Вся жизнь – возможность. А потом мы вырастаем, и выясняется, что выбора-то и нет. За нас все решено. Кем нам быть. Где селиться. Как жить.
