Как только мы разобрались с местами, администратор начала спрашивать, какое меню мы предпочитаем. Выбор оказался не велик ; синее, красное, зеленое, белое. Что конкретно включает в себя это меню, нам не поведали, только указали, что синее– рыба, морепродукты, красное– мясо, зеленое –вегетарианское, а белое –всякое-разное.
-Ты что будешь?– после нескольких минут раздумий, спросила я у Олега.
-Давай, белое. Попробуем угадать, что там намутили, – предложил он с таким видом, как будто мы решили пойти ва-банк.
-Да ты рисковый парень, – подколола я его.
-По-моему это очевидно, раз с тобой связался, –ответил он мне тем же, за что я ткнула его в бок. Олег театрально застонал, улыбаясь при этом.
-Херовый из тебя актер, Гладышев.
-Я тебе рот промою с порошком, будешь так еще выражаться, – пригрозил он.
-Тиран!
Администратор едва сдерживала смех, наблюдая за нами.
Настроение было игривое. Даже если этот ресторан окажется полнейшим разочарование, не сомневаюсь, мы с Олегом отлично проведем время, хотя с этим мужчиной ни в чем нельзя быть уверенной. Но что-то мне подсказывает, если Гладышев в добром расположении духа, то веселье обеспечено. У него сложный характер, но ни что человеческое ему не чуждо.
–Так на чем вы остановились? – уточнила администратор.
-Белое, уверен? – повернулась я к Олегу.
–Ни в чем с тобой не уверен.
– Ой, – отмахнулась я. – Белое, девушка, и отведите уже нас за столик, пока мы не поубивали друг друга, -смеясь, поторопила администратора.
-Конечно, только нужно сразу рассчитаться, –вежливо отозвалась она, протягивая счет.
От цены я, мягко говоря, в шоке. Мне, конечно, известно, что Москва– самый дорогой город в мире, но отдать восемь тысяч рублей за ужин на двоих-это просто немыслимо. С ужасом подсчитываю, сколько взяла с собой денег, ведь платить должна я, но Олег уже протянул карту администратору, избавляя меня от конфуза. И все же для вида не могу не прокомментировать сей момент.
-Вот даже не надейся, что я соглашусь возвращать должок. Сам вызвался платить, я не просила.
Все, кто был в холле, «должок» расценили по-своему, а потому на лицах читались понимающие улыбки, отчего мне стало до ужаса стыдно.
Гладышев же веселился от души, хотя я ожидала, что на его лице будет написано презрение или раздражение.
-Сочтемся, Чайка, –пообещал он, подмигнув.
-Звучит как-то двусмысленно, –буркнула я, когда мы отошли от администратора.
-Ну, не более, чем ты выдала, –хохотнул он.
Я покраснела еще сильнее, но от необходимости что-то отвечать, меня избавил подошедший официант и голосом воспитателя детской группы начал объяснять нам, что бояться нечего, надо только положить руку впередистоящему на плечо и медленно и осторожно идти за ним. Мы выстроились в шеренгу. Олег встал сразу за официантом, а я за ним.
Кладу дрожащую от волнения руку ему на плечо и не могу сдержать смешок.
-Я чувствую себя дурой, –шепчу ему на ухо, чуть-чуть пристав на носочки. Не смотря на то, что я на каблуках, Гладышев выше на полголовы.
-Неужели?! –раздается саркастический ответ. Я вновь пихаю его в бок. – А ты агрессивная девочка.
-Да, так что думай прежде, чем сказать что-то, –предупредила я его, едва касаясь губами уха, вдыхая аромат его парфюма. От этой близости у меня сбилось дыхание, а напряжение достигло апогея. Гладышев тоже, кажется, напрягся.
Но сконцентрироваться на этом мне не удается, наша шеренга начинает двигаться.
У меня же ощущение как будто я сейчас не просто в темный зал войду, а на луну полечу. Тревога и страх окутывают плотным кольцом, когда мы пересекаем границу между тьмой и светом. Я неуверенно ступаю в абсолютно непроницаемом, каком-то ватном пространстве. Вцепившись в плечо Олега, стараюсь не оступиться. Понимание того, что, как ни напрягай глаза, не увидишь ни намека на очертания, будит во мне легкую панику. И конечно же, как назло я обо что-то запинаюсь, но Гладышев придерживает меня одной рукой, даже не обернувшись.
-Аккуратнее. –предостерегает он.
-Ну, попробуй пройти на таких каблучищах, –огрызнулась я, на что Олег тихо рассмеялся.
Мы двинулись дальше. Я оглядывалась по сторонам, пытаясь хоть что-то разглядеть, но тщетно. Слух и тактильные ощущения обострились, у меня было чувство, что пространство надвигается на меня, чем я не преминула поделиться с Гладышевым.
-Что-то мне страшно, чувство, что сейчас задохнусь.
-Это у тебя стресс от отсутствия «картинки». Боишься замкнутого пространства?
-Да вроде бы не замечала. –отозвалась я слишком громко.
-Ну, зачатки все же есть. Это нормально, подожди, сейчас все начнут громко говорить, смеяться и шутить, –пообещал Гладышев.
Пока мы болтали, нас довели до столика и стали рассаживать, я сразу же попросила, чтобы меня посадили рядом с Олегом, а не напротив , так как сидеть одной в кромешной тьме было не по себе.
-Дискомфорт еще не прошел? –поинтересовался Олег, когда я села рядом с ним.
-Нет. А ты как себя чувствуешь?
Пододвигаюсь ближе к нему, пока мое бедро не соприкасается с его, что вызывает у меня волнение и легкое возбуждение.
-Не знаю, необычно, –отозвался он неопределенно. Я же осторожно прикоснулась к нему и пощупала плечо. Мне почему-то показалось, что он улыбается, о чем я и спросила;
-Ты улыбаешься?
-С чего ты взяла?-возразил он, скорее, чтобы подразнить меня.
-Просто знаю и все, –уверенно сообщила я.
-Ты возмущена,– последовало утверждение, а не вопрос, вызывая у меня недоумение. Я уже собиралась аналогично спросить, с чего вдруг я должна быть возмущена, как его рука скользнула между моих ног, отправляя меня в нокаут.
Я задохнулась, но не столько от возмущения, сколько от шока. Но Гладышев быстро привел в чувство: ребром ладони бесстыдно провел по самому сокровенному месту, вызывая у меня жар и дрожь. Было ощущение, что загорается каждая клеточка моего тела. Я шумно втянула воздух, что вызвало у него довольный смешок.
-Нет, –шепчу, но в этой непроглядной тьме даже дыхание кажется громким. Дрожащими пальцами перехватываю руку Олега и крепко сжимаю, но не отстраняю.
-Возбуждена?– поинтересовался он насмешливо. К щекам прилила краска стыда, а тело наполнилось истомой. От его вкрадчивого шепота я возбудилась еще сильнее и увлажнилась. Меня смущало и в тоже время заводило, что вокруг шумят люди; где-то справа громко и нервно смеются какие-то женщины, слева мужчина периодически остроумно шутит, чуть поодаль хихикают девушки. Откуда-то оттуда же слышно громкий, очень громкий разговор какой-то веселой компании. Но все это кажется далеким, размытым фоном для острых ощущений, которые мне дарит Гладышев.
Прерывистое , частое дыхание, бешеный стук сердца, кровь, стучащая в висках, обжигающее тепло его пальцев и запахи; мой-сладкий и даже немного приторный, его– сдержанный и в тоже время терпкий. Я четко ощущала границу между ними. И мне хотелось, чтобы она стерлась, одновременно страшась этого.
Любое, малейшее движение было подобно электрическому разряду.
Не понимаю, чего желаю больше. Мне страшно сделать что-то лишнее и в тоже время хочется рискнуть. Бесцеремонность Гладышева заводит, но я знаю, что так не должно быть на первом свидании, а потому разрываюсь между «хочу» и «надо». Но вспомнив разговор с Леркой, одергиваю себя. Нельзя давать волю своим бесстыдным желаниям, если хочу по-настоящему заинтересовать этого мужчину. Поэтому собрав волю в кулак, отстраняю его руку и как можно спокойней отвечаю;
-Скорее напугана. Не ожидала, что ты распустишь руки.
-А чего ты ожидала, вырядившись подобным образом?
-Ну, прямо классика жанра: первопричина все мужских косяков –женщина, – сыронизировала я, нервно нащупывая салфетку, все еще приходя в себя и машинально думая, какого эта салфетка цвета.
-Так и есть, – безапелляционно согласился он.
-Даже спорить не собираюсь на эту тему, –фыркнула я, ощупывая все, что попадалось под руку; приборы, стаканы, бутылку с водой.
-И не надо, лучше попробуй налить воду в стакан, а не мимо. Ставлю сотню, что промажешь, –подначивает он меня, переводя разговор в безопасное русло, я же поразилась его умению легко замять конфликт.
–За сотню я даже пытаться не буду, – фыркнула я.
–Ты мне вообще-то должна, так что давай.
-Боже мой, ты невыносим!
–Что поделать, нелегко быть божеством: людям помочь пытаешься, а они еще недовольны, – не остался он в долгу, вызывая у меня хохот.
–Сдаюсь, Гладышев, тебя не переспорить. Давай стакан, – принимаю я его вызов.
-Только наливай так, чтобы горлышко бутылки не касалось его, –ставит он условие и похлопав меня по руке, обхватывает стакан, чтобы контролировать, как я справляюсь с задачей.
Нащупываю бутылку с водой, а потом стакан, горя жгучим желанием выиграть пари. Дрожащей рукой открываю крышечку, еще раз соотношу расстояние между стаканом и бутылкой, а после начинаю наливать.
И победа уже была у меня в руках, пока кто-то не заорал на весь зал ;
– Ой! Кто это там? Сергей?!
Я вздрогнула и тут же чертыхнулся Олег;
-Черт, ты мне рубашку облила.
-Ну, сам напросился.
-С тебя еще сотка. Если так пойдет, то я на тебе состояние сколочу, – довольно парирует он.
-Так не честно, меня напугали.
-А кого это волнует? –смеется он, я же обиженно вздыхаю.
-Ничего, мы еще поквитаемся.
В это же время появляется первое блюдо. Совершенно случайно нащупываю перед собой тарелку, которой еще минуту назад не было. Вздрогнув от неожиданности, начинаю смеяться, Гладышев «успокаивающе» поглаживает меня по ноге, и мы принимаемся за еду, хотя мне как –то не по себе от того, что я не знаю содержимое своей тарелки. Некоторое время пытаюсь пользоваться приборами, но еда либо ускользает, либо я проношу ее мимо рта.
-Блин, приборами есть совершенно невозможно, –раздраженно сообщаю и слышу смешок Олега.
-До тебя только дошло?
-Ну, не руками же?!
-Именно руками. Открой рот, – дал он указание, я нервно сглотнула и неуверенно последовала ему.
Щеки коснулись его холодные пальцы, я вновь вздрогнула и задрожала, сердце ухнуло с огромной высоты, когда он медленно обвел большим пальцем, который был в солено-остром соусе контур моих приоткрытых губ.
-Шире,– прошептал он, обдавая меня горячим дыханием. Я подчинилась, Олег же ласково прошелся языком по моим губам, слизывая соус, а после целуя, давая в полной мере распробовать вкус.
-Так ведь вкуснее?– усмехнулся он, отстраняясь, от чего я едва не застонала. Мне было этого мало, а он словно знал это и тихонько прошелестел, лаская мою кожу своим дыханием. – Не торопись, смакуй. Так ощущения острее, четче.
Я судорожно вздохнула, чтобы тут же задохнуться, когда он поднес к моим губам что-то гладкое, округлой формы. Но как только я открыла рот, чтобы откусить, тут же коснулся этим «чем-то» кончика моего носа. Несколько минут Гладышев дразнил меня, пока я не укусила его пальцы, раздавливая черри. Прохладный томатный сок брызнул в рот, вызывая у меня мурашки по коже и обжигающую волну возбуждения от данной игры и близости, стирающей границы личного пространства.
В эту минуту не было смущения, стыда или неловкости. Мрак ничего не оставлял, кроме истинных желаний. Не было насмешливого, сдержанного Гладышева, не было меня, боящейся сделать что-то не так. Здесь и сейчас только мужчина и женщина, погруженные в чувственный, примитивный мир прикосновений и зова тела. Мир, в котором нет места фальши и морали. Животные инстинкты и неистовые желания вышли на первый план, и мы им не сопротивлялись, продолжая игру.
Олег кормил меня, дразня и мимолетно лаская губы. Все ощущалось иначе; вкус был ярче, приправленный безумным возбуждением и диким влечением. По венам бежал огонь, голова кружилась от дезориентации и невероятных эмоций. Между ног было горячо и влажно, хотя Гладышев больше не касался меня там, да и вообще нигде, кроме губ. Но его тихий смех, вкрадчивый шепот и горячее дыхание доводили меня до состояния ломки. Я едва не стонала, когда посасывала его пальцы. Радовало только то, что и Олегу также хреново, как и мне. Это я поняла по обреченному смешку и тяжелому вздоху, после того, как он в очередной раз поцеловал меня, точнее попробовал на вкус мои губы, испачканные в меде.
-Какая же ты сладкая, Янка, – выдохнул почти со стоном и замолчал, словно побоялся сказать что-то лишнее, я же застыла в ожидании продолжения, но его не последовало. Вместо этого Олег поднялся из-за стола.
-Пойдем, секс в общественном месте – не в моих правилах.
Эта реплика привела меня в чувство. Хоть тело и горело от неудовлетворенного желания, ныло, наполненное истомой, но я определенно не готова переспать с Гладышевым в первый же вечер.
Мы молча покинули ресторан, оставшись вполне довольными. Данное заведение, конечно, не подходит для разговоров по душам, но как развлечение –самое то. И хотя мне и не терпелось узнать об Олеге, как можно больше, я решила, что постепенно придем и к этому. Главное – не торопится.
Когда мы вышли из темного зала, полчаса просидели в баре, привыкая к свету. Разговор не клеился. Если честно после всего, что происходило там , мне было стыдно посмотреть Олегу в глаза. Он же казался невозмутимым, попивая сок.
Наверное, также чувствуют себя люди после случайного секса. То, что произошло между нами вполне можно приравнять к близости. Пусть пока я не знаю многих нюансов, но мне знаком вкус этого мужчины, его запах, ритм дыхания, когда он возбужден, я наизусть знаю каждый шрам на его пальцах, досконально изучив их языком, а подобные вещи должны быть известны немногим, это слишком личное. И у меня вызывает особое удовольствие, что я принадлежу к категории «личное» в жизни Гладышева. И хотя мне хочется большего, но пока я довольна и этим.
Украдкой, словно вор слежу за ним, пытаясь представить выражение его лица, когда он проделывал все те умопомрачительные вещи со мной, но как не стараюсь, не могу. Только сейчас понимаю, что хочу видеть его в столь интимные моменты. Пока же все было несколько обезличено, но от этого не менее волнующе.
-Может, прогуляемся?-предложила, когда Олег допил сок, и мы окончательно пришли в себя.
-Давай, –согласился он, подхватив куртку.
Холодный, вечерний воздух обжег разгоряченную кожу, стоило нам выйти из теплого фойе ресторана.
Некоторое время мы шли молча, но продолжалось это не долго.
-Ну, расскажи о себе что ли. Что привело тебя в официантки? – нарушил он наше молчание, а после иронично добавил. – Поведай мне свою драматическую историю.
-С чего вдруг такая уверенность, что моя история драматична?
-А разве от хорошей жизни драят столы? – уточнил он насмешливо, что меня разозлило, но виду я не подала.
-Это мне сейчас напоминает первый разговор графа Рочестера и Джейн Эйр, когда он просит ее рассказать о горькой судьбе, приведшей ее в гувернантки. Читал Шарлотту Бронте?
Гладышев неопределенно хмыкает, а я продолжаю.
-Я же подобно ее героине, в своей жизни особой драмы не нахожу.
-И все же драма в ее прошлом была, – возразил он.
-А, так ты читал, – улыбнулась я этому открытию.
-Фильм смотрел.
– И как впечатления?
-Да никак, очередная бестолковая сказка о Золушке, не отличающейся особой красотой, – равнодушно отозвался Олег.
-А мне понравилось, –сообщила я, заглядывая ему в лицо.
-Ну, в этом я даже не сомневаюсь, –снисходительно улыбнулся он, закатив глаза.
-Кстати, Рочестер был таким же противным занудой, как и ты, – подначиваю его. К этому моменту неловкость, возникшая между нами после ресторана, сошла на «нет» и вновь стало весело и хорошо, как будто все, что было «В темноте?!», было вовсе не с нами.
-Слава Богу, что ты красива не в пример героине, а то я к великому моему сожалению, не обладаю проницательностью героя и вряд ли с ходу бы разглядел красоту твоей тонкой душевной организации, –высокопарно парирует он, вкладывая в голос убойную дозу сарказма. Но меня его речь смешит.
-Ну, а какие же книги любишь ты?
-Разные, –ответил он в своей излюбленной манере, что меня выводит из себя.
-А конкретнее; любимый автор, книга?
-Любимых несколько ; Ремарк и его Триумфальная арка, Достоевский «Униженные и оскорбленные» и Драйзер со своей Американской трагедией. Это тебе что-то дало? – спросил он несколько высокомерно, но я не стала принимать это слишком близко к сердцу, в очередной раз повторяя про себя, что он просто очень сложный человек.
-Нет. Но я прочитаю, – ответила я невозмутимо, вызывая у него изумление.
-Зачем?– удивленно спросил он.
-Просто, чтобы понять, что тебе нравится, –улыбнулась я ему, он пару секунд смотрел на меня каким-то странным взглядом, а потом усмехнулся своим собственным мыслям и вернулся к тому, с чего мы начали.
-Так что поспособствовало выбору профессии?
-Странно, что ты задаешь такие глупые вопросы. Конечно же, банальная нехватка денег. Я приехала из Рубцовска… -начала было я, но он меня прервал.
-О, так мы с тобой земляки.
-Ты тоже с Рубцовска?– изумленно воскликнула я.
-Упаси Боже, хотя наша деревня не лучше. Я из Бийска.
-Ну, надо же, – потрясенно резюмировала. Почему-то я была уверенна, что он коренной москвич. –А тебе повезло, хорошо устроился, –заключила, глядя на него, но тут же осеклась, заметив похолодевший взгляд.
-О, нет, девочка, это не везение, а двадцать лет беспросветного труда.
-А сколько тебе лет?– брякнула я совершенно не в тему, зацепившись за «двадцать лет».
-Тридцать восемь, – коротко ответил он, я же присвистнула.
Вот тебе раз! Он же почти ровесник моей мамы. Офигеть! Нет, мне конечно, абсолютно до лампочки его возраст, но все же двадцать лет разницы впечатляли.
-Итак, ты приехала покорять Москву, но что –то пошло не так…– начал он додумывать, раздражая меня своей проницательностью и самодовольным видом.
-Вообще-то, все у меня пошло так, как надо! Приехала, поступила в МГИК, как и планировала, нашла подработку– вот и вся история.
Знаю, знаю, что не стоило обманывать, но признаться кому-то, тем более, ему, что меня выгнали с экзамена, было подобно смерти.
-Так и знал, что ты связана с танцульками, –отпустил он не очень лестный комментарий.
-С искусством, а не «танцульками»! –поправила я его, Гладышев закатил глаза, давая понять, что он об этом думает.
-И как только все успеваешь, – покачал он головой.
-Кушать захочешь, все успеешь, –философски заметила я.
-Тоже верно, –согласился он. Я же довольно улыбнулась, впервые мы пришли к общему знаменателю, но недолго длился мир в Датском королевстве. Не прошло и несколько минут, как за нашей спиной раздался гнусавый голос, зовущий Олега.
Мы одновременно обернулись. Переходя через дорогу, к нам направлялась расфуфыренная рыжая бестия. Я быстренько оценивала ее, как и она меня цепким взглядом своих прищуренных глазок.
Весь ее вид кричал о материальном достатке; дизайнерское платье-футляр, обтянувшее пышные формы женщины, сумочка от шанель, лабутены и полушубок из какого-то, без сомнения, редкого зверька. Красавицей я бы ее не назвала, но это была эффектная женщина, знающая себе цену. Вообще лицо у нее самое, что ни на есть стервозное и хотя все черты симметричные, даже правильные, что-то в ней отталкивало.
Закончив осмотр, я перевела взгляд на Олега. На его лице застыла холодная маска, а губы растянулись в неприятной улыбке.
-Викуля, здравствуй! А я уж начал думать, что бывают абсолютно счастливые дни, но нет, – елейным голосом, не скрывая сарказма, поприветствовал он знакомую, когда она подошла, обдав нас удушливой вонью эксклюзивного парфюма.
-Я тоже рада видеть тебя, Олег Александрович. Неожиданно так: в таких местах и компаниях, – не скрывая иронии парирует она, кинув на меня презрительный взгляд, отчего я обалдела и вызывающе приподняла бровь, задетая ее пренебрежением, но она тут же переключила внимание на Олега, словно я недостойная букашка.
-Как Миха? –спросил он. Я же ошарашенно застыла, не зная, что делать. Мне казалось, что хотя бы ради приличия Гладышев представит меня своей знакомой, но ни он, ни «Викуля» не обращали на меня совершенно никого внимания, обмениваясь колкостями.
Я чувствовала себя лишней, какой-то маленькой и незначительной, но почему-то продолжала терпеть это пренебрежение, пока женщина не взглянула на меня и с каким-то подтекстом не сообщила Олегу;
-Рада, что вы с Ленкой договорились, хоть Леське полегче будет, а то совсем одна девчонка.
Олег заметно переменился в лице, а затем обратился ко мне, протянув ключи;
-Иди, в машину садись.
Это было подобно тому, как собаке кость бросают. Все внутри меня задрожало от обиды и унижения. Бешенным взглядом посмотрела на протянутые ключи, а потом на Олега, но он лишь раздраженно повторил, как идиотке;
-В машину иди, сказал. Я сейчас приду.
Горько усмехнувшись, резко разворачиваюсь и иду в совершенно противоположную сторону, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Слишком обидно, чтобы о чем-то думать.
Вот ведь козел! Да кто он такой, чтобы унижать меня перед этой зажравшейся сукой?!
И все же о своей вспышке жалею сразу же. Не стоило показывать насколько меня задело его пренебрежение, но терпеть подобное к себе отношение я не стану. Знаю, что глупо, по-детски, но иначе у меня не получается. Пусть я молода и ничего еще не добилась, но это не значит, что со мной можно обращаться, как вздумается.
Плутаю по каким-то дворам. Обида и злость захлестывают, но что самое ужасное – я жду. Жду, что Гладышев догонит, успокоит, извинится, утешит, объяснит. Но прошел час, а он даже не позвонил. И я понимаю, что ему все равно. Абсолютно наплевать. Я в его глазах не стою даже вежливости.
Бреду по дороге, задыхаясь от подступающих слез, сверля экран молчащего телефона. Оказывается, мужчине не нужно особенно стараться, чтобы довести женщину до слез. Достаточно просто молчания.
Это молчание убивает, разъедает изнутри, вызывая свирепую обиду и адскую злость. Неизвестность рвет на куски. Хочется самой позвонить и спросить, как можно быть таким уродом. Из последних сил сдерживаю себя, чтобы не сделать этого, шепча; «Не смей! Ни за что и никогда больше!». Да только как заставить проклятое сердце замолчать, когда оно горько плачет о потери?