Loe raamatut: «Рыжая 6. Кошмар в агусте»
Глава 1
1
– Даша, Дашечка, Дашуля!!! – трубка содрогалась от рыданий.
Сонное встрепанное существо, к которому взывал плачущий голос, хлопало ладонью по тумбочке в надежде попасть по выключателю настольной лампы, совершенно забыв, что уже три дня, как торшер починен и включатель-выключатель теперь располагается на полу. С тумбочки с грохотом летели на пол книги, баночки с кремами, тарелка с остатками ужина, чашки. Светлее, однако, не становилось.
– Господи, что случилось? Кто это? Который вообще час?
Телефон отозвался новыми рыданиями:
– Много! Уже почти половина седьмого…
Свободной рукой заспанная женщина усиленно терла глаза. Легла она около полуночи совершенно точно, но если сейчас полседьмого утра, то почему за окном так темно? Не могла же она проспать полтора суток.
– Семь утра или вечера?
– Разумеется, утра!
Даша перестала лупить по тумбочке и рухнула головой на подушку. Нет, пора менять образ жизни. Оказывается, она даже представления не имеет, в котором часу в конце августа начинает светать.
– Да кто это, черт побери?
– Юля Паэгле, мы вместе учились…
Даша приподнялась.
– Юлька, ты?
– Да-а-а-а…
«Вот так номер! Стоило прожить столько лет на белом свете, чтобы услышать, как плачет Юлька Паэгле, железная леди их класса – круглая отличница, и победитель всех олимпиад по биологии. В это просто невозможно было поверить». То, что рано или поздно Паэгле привьет себе черную оспу или пересадит печень в целях эксперимента, в это Даша поверила бы безоговорочно, но только в ее слезы – никогда. Может быть, бывшая одноклассница ее просто разыгрывает?
Словно прочитав ее мысли, Юлька рыдать перестала и довольно жестко потребовала:
– Приезжай немедленно!
– Куда?
– В Москву, конечно.
– В Москву? – оторопела Даша. – Зачем?
– Ты мне нужна.
В непроснувшейся голове что-то звякнуло.
– Подожди, так это в Москве сейчас половина седьмого?
– Конечно, в Москве! Не в Нью-Йорке же…
На душе сразу отлегло. Значит, это не она такая засоня, а просто у бывших одноклассников не хватает ума посчитать, что в Праге сейчас не половина седьмого, а половина пятого утра, и все нормальные люди просыпаться начнут в лучшем случае часа через полтора.
– Ты с ума сошла, – констатировала Даша, пытаясь дотянуться до книжки, в которой закладкой служил календарик.
Возможно, дело в сегодняшней дате? Юбилей там, свадьба или похороны…
– Ты хоть в курсе, сколько на моих часах?
Ни возражений, ни оправданий не последовало, лишь возобновился все тот же непонятно чем вызванный и, казалось, немного наигранный плач. К тому же календарь, который ей все-таки удалось вытащить из книги, оказался за прошлый год и начинался почему-то с июня. То есть половина этого года, включая август, в нем отсутствовала. Понятное дело, что Юлька к этому никакого отношения не имела, но получилось все равно очень подозрительно.
Не скрывая своего скепсиса, Даша спросила:
– Ты можешь вразумительно объяснить, что произошло?
– Рыжая, у меня цихлазома… – Конец фразы потонул в рыданиях настолько отчаянных, что всякие сомнения улетучились: так плакать может только насмерть перепуганный человек.
Даша озадачено помассировала переносицу.
«Цихлазома…»
Ну и название! Впрочем, чем еще может заболеть человек, увлекающийся биологией… Только что это за болезнь такая?
– Юля, прости, а это… очень опасно?
Паэгле уже не плакала, но голос звучал обреченно:
– Это не просто опасно, это смертельно.
– Боже, какой ужас! – теперь и Даша готова была заплакать.
Однако к искреннему состраданию примешивалось не менее искреннее недоумение. Но зачем Паэгле позвонила именно ей, да еще в пять часов утра? Ибо самый толковый медицинский совет, который она могла дать, это принимать жаропонижающее при температуре, капать капли от насморка при насморке и рассасывать таблетки от кашля при кашле. Ну еще могла порекомендовать выпить активированного угля в особо деликатном случае. Однако таких советов у нее не просил никто, ибо все умели читать, следовательно, и сами находили способ, как и чем лечиться. Тем более странно было ожидать просьбу о помощи от человека, имеющего степень кандидата биологических наук.
Скорее из вежливости Даша все же спросила:
– Юль, я могу тебе чем-то помочь?
– Да, конечно, я потому и звоню.
Не особо веря в собственное могущество, Даша тем не менее обрадовалась: конечно, она сделает все от нее зависящее, шутка ли – человек при смерти!
– Я полностью в твоем распоряжении.
– Рыжая, я хочу, чтобы ты вылетела в Москву первым же самолетом, ты мне нужна.
– Я?! – Молодая женщина в ужасе подскочила на кровати.
Хорошенькое дело: школьная знакомая – даже не подруга! – которой она ничего плохого за всю жизнь не сделала, ни с того ни с сего хочет затащить ее в Москву и, судя по всему, заразить болезнью, о которой никому ничего не известно.
– Но почему я? У тебя что, крысы кончились?
Возникла пауза.
– А при чем здесь крысы?
– А при чем здесь я?
– При том, что мне нужен твой совет.
Даша пригладила вздыбившуюся шевелюру. Ну хоть так. А то, она и вправду заподозрила, что Паэгле собирается опробовать на ней пару штаммов.
– Совет? Но какой? Я ведь в медицине ничего не понимаю…
– И не надо. Необходимо выяснить, как эта дрянь ко мне попала.
– Как же я это узнаю? – робко поинтересовалась Даша.
– Это твое дело. Прилетишь – разберешься на месте.
То, что бывшая одноклассница не собиралась насильно прививать ей незнакомый вид бактерии не слишком утешало – в процессе расследования заразиться можно и просто так, по ходу дела. А что, если эта дрянь вылезла из какой-нибудь секретной биологической лаборатории – пойди найди потом против нее противоядие!
Даша попыталась дать совет на максимально далеком от опасности расстоянии:
– Юля, а не могла ты принести что-то с работы? – Не зная, чем сейчас занимается Паэгле, Даша старалась выражаться туманно. Все-таки связь международная.
Но Юлька отвечала спокойно, не шифруясь:
– Исключено. В нашем институте ничего подобного нет и быть не может. Параллельно я провела десятки анализов, консультировалась со специалистами – результат нулевой. Это что-то совершенно неизвестное науке.
Даша озадаченно скребла рыжий затылок. Ей было искренне жаль бывшую одноклассницу, но она по-прежнему не понимала, почему та решила позвонить именно ей.
– Прости, но… Может прислать тебе какое-нибудь лекарство?
– Рыжая, да какое лекарство?! – гневно перебила Юлька. – Я же тебе русским языком говорю: источник заражения пока неизвестен, соответственно, и методики лечения не существует.
– Так я-то чем могу помочь? – против воли в голосе появились нотки раздражения.
Паэгле это сразу почувствовала и стала говорить чуть тише и спокойнее.
– Послушай, я уверена, что к инфицированию причастен кто-то из близких мне людей, и я хочу знать, кто. Мне сказали, что у тебя детективное агентство, пожалуйста, помоги мне.
От неожиданности Даша едва трубку не выронила:
– Ты хочешь меня нанять? За… чем? – У нее чуть не вырвалось: «За что?»
– Зачем нанимают частных детективов? Для расследования, конечно.
– Да… Но почему ты не обратишься в полицию?
Несмотря на преданность профессии, Даше совершенно не улыбалось подцепить неведомую цихлазому просто так, за здорово живешь, просто в память о детской дружбе.
Бывшей одноклассницей неожиданно овладела ярость:
– Спасибо за совет! Думаешь, мне это самой в голову не пришло? Я в полицию пошла сразу же как только обнаружила первые признаки заболевания. И знаешь, как они отреагировали?
– Как?
– Подняли меня на смех!
– Не может быть.
– Может. Сказали, что если полиция начнет заниматься подобной ерундой, то порядок в России не настанет никогда.
– Я надеюсь, ты шутишь? – На родине Даша в последнее время бывала нечасто, но все же не хотелось верить, что все так плохо. – А что же тогда они подразумевают под порядком?
– Откуда мне знать! Может, когда все тихо и все спокойно лежат на кладбище, – подавив судорожный вздох, Юлька обессилено добавила: – Единственное, в чем я уверена точно, так это в том, что, если в течение самого короткого срока не разобраться в этом деле, мне конец.
– Ну зачем так мрачно… И потом, если ты сама еще не до конца уверена, то, может, это вовсе и не заразное. Например, раковое. Да! Какая-нибудь неизвестная еще науке форма ракового заболевания… – и тут же прикусила язык: уж утешила так утешила.
Трубка тоже на время замолчала.
– Хм. Не подумала об этом. Нет, слишком мала вероятность.
– Но ведь существует. – Даша испытывала смешанные чувства – с одной стороны гордости за подсказку профессионалу и удивления, что Паэгле раку вроде даже как обрадовалась. – То есть тебя это… не пугает?
– Пугает? Да это было бы спасением свыше.
– ?!
– Онкология, конечно, не подарок, зато появляется шанс.
Даша даже привстала:
– Юлька, какая же ты мужественная! Конечно, я приеду. Полечу первым же самолетом. – И после небольшой паузы чуть виновато добавила: – Надеюсь, на меня эта пакость не перекинется…
2
Через полчаса она уже чистила зубы, резала хлеб, гладила кофту и, пробегая мимо раскрытой дорожной сумки, забрасывала в нее освобождающиеся предметы: расческу, фен, косметичку, зубную щетку. Сборы много сил и времени не отняли: квартира была хоть и двухкомнатная, но такая крошечная, что умываться, завтракать и собирать вещи можно было практически не сходя с места. Всего через полтора часа рыжеволосый детектив был полностью готов к новому заданию.
Присев «на дорожку», Даша обвела покидаемый в спешке дом озабоченным взглядом. Все произошло так спонтанно, что она даже не успела договориться с соседкой присматривать за квартирой и цветами. И тут же мелькнула мысль: не слишком ли поспешно она согласилась взяться за работу, на которую у нее даже разрешения пока нет? И с чего это Паэгле решила, что у нее детективное агентство? Наверное, кто-то из знакомых что-то перепутал: год назад она действительно работала в одном детективном агентстве, но, во-первых, чужом, во-вторых, секретаршей, а в-третьих, кончилось это печально. Однако переигрывать было уже поздно: в Москве ее с надеждой и верой ждет человек, которому она пообещала помощь. Даша встала, взяла сумку и щелкнула выключателем. Лишь бы Полетаев ни о чем не пронюхал, в противном случае даже зловещая цихлазома покажется ей легким насморком.
3
Сев в первый же самолет, который вылетал из пражского аэропорта в сторону Москвы, Даша совершенно не обратила внимания, что рейс не прямой, а с пересадкой, через Варшаву. Только услышав сообщение миловидной стюардессы, что через час они приземлятся в столице Польши, Даша запаниковала:
– Какая еще Польша? Матерь Боска, я лечу в Москву! Пани, прошу вас, сделайте что-нибудь! Я не хочу в Варшаву.
С трудом сдерживая улыбку, стюардесса поспешила ее успокоить:
– Не волнуйтесь, млада пани, в Варшаве вы пробудите всего сорок минут, а затем на другом самолете вылетите в Москву. Могу предложить вам прохладительные напитки?
– Прохладительные? – Даша подвигалась в кресле, устраиваясь поудобнее. – Знаете, я, пожалуй, выпью красного вина.
Время хоть и раннее, но глоток чего-нибудь бодрящего ей не повредит, тем более, что на родной земле она, судя по всему, окажется не скоро.
Глава 2
Дверь стукнула. Прораб Семин автоматически поднял глаза и почувствовал, как от желудка к горлу поднимается жар. Он оттянул ворот рубахи.
– Нет…
Вошедший опустился на свежевыструганный, еще пахнущий смолой табурет и мрачно кивнул:
– Да, Геннадий Михалыч. Еще один.
Семин обхватил голову и уставился в пустоту дверного проема.
– Ох, мать твою… – выдохнул он побелевшими губами.
Принесший дурную весть рабочий угрюмо растирал заскорузлые, как старая кора, ладони.
– Что делать-то будем, Михалыч? Сообщим кому надо или… – он поскреб шею, – опять, в карьер?..
– Чего?!
– Я говорю, четвертый уже… Хорошо, если никто не пронюхает, а что как найдут? Мы ж даже не знаем, кто такие. На братков вроде не похожи: жидкие да чистые, и убивают их как-то… – Филин брезентовым рукавом устало отер пот на лице. – Срам один.
После этих слов Семин словно очнулся. Вскочив с кресла, подбежал к распахнутой настежь двери.
– Чего орешь? Ты бы еще гостей назвал! А если кто услышит?
– Так, Геннадий Михалыч, скоро и так все узнают.
Загорелый дочерна Филин в отличие от начальства говорил медленно, с привычной усталостью, словно мешок камней в гору тащил.
– Думаете, легко троих покойничков до того было ховать? Ладно, за Мишку я ручаюсь, но второй, Колька Анохин, так тот ведь совсем пацан, у него что? Ветер в башке. Прижмет кто покрепче – враз доложится. – И, коротко высморкавшись, буркнул: – Или спьяну бабе какой сболтнет.
– Чего каркаешь, зараза? Расселся, как сволочь, и каркает, каркает… – Прораб замахал обеими руками: – Заткнись, без тебя тошно.
– Да я-то здесь при чем? – набычился рабочий. – Я, что ли, заставлял их мертвяков закапывать…
– «Я, не я»! Да какая теперь разница? Сам говоришь: оба по уши в этом дерьме. И Колька с Мишкой там же. Ты у них старший, вот и припугни чем-нибудь. Или заплати. Короче, заткни, как хочешь.
– Да не в этом дело. – Филин досадливо поморщился.
– А в чем еще?
– Говорю же вам, Колька молодой еще, дурной. Чего несет, сам не знает. Вот давеча мне про вурдалаков в уши втирал. Мол, как цельная Луна – сразу труп. – Рабочий почесал затылок.– Оно вроде и верно: после полнолуния покойничков находили. Только все одно, не верю я в оборотней.
– Иваныч, надо что-то делать… – Семин сел на стул в самом темном углу комнаты и затих. Лишь изредка доносился его глухой стон.
Филин медленно сморгнул.
– Если так и дальше пойдет, скоро мертвяков прятать негде будет. Ну не дороги же ими вымащивать.
– Угу. Только как теперь в милицию обращаться? Спросят, почему сразу не заявили? А раз не заявили, значит, что-то не в порядке. По допросам затаскают. А если самого убийцу не найдут, так и нас могут того… – Он многозначительно замолчал.
Темное лицо Филина стало еще темнее.
– Геннадий Михалыч, нам уже один хрен, сами собой эти мертвяки не рассосутся. А менты ежели объявятся… Мы им даже объяснить ничего не успеем. Думаешь, они преступников искать станут? Во! – Он выставил вперед кукиш. – На кой им это? Кто приказал трупы закапывать? Семин да Филин. Значит, вот они убийцы и есть.
Семин отмахнулся:
– Да ладно, не дурнее нас с тобой. Рано или поздно, разберутся. Наверное…
– Может, и разберутся… – Рабочий колюче глянул исподлобья. – Да только нам не этого бояться надо.
– А чего?
– «Чего, чего…» Вот ты, Михалыч, на нарах не сидел, Господь миловал, а я тамошние порядки хорошо изучил.
– Ну и? – Семина передернуло точно от озноба. – Чего замолчал?
– А ты сам подумай, что с нами в камере братки сделают, пока менты разбираться будут. У трупов видок-то, ой какой непотребный! Уж какому психопату такое паскудство потребовалось, я не знаю, но не приведи Создатель за это ответ держать. Мы там с тобой и пары дней не протянем.
– Господи, – Семин вцепился пятерней в волосы. – Что же теперь будет?
– Теперь ничего, – Филин поиграл желваками: – А вот когда обнаружат их в том карьере, да ляпнет кто лишнего, вот тогда пиши пропало.
Рабочий говорил с уверенностью человека битого жизнью и ничего хорошего от этой жизни уже не ожидающего.
– Так что с телом делать, а, Геннадий Михалыч? Опять в карьер?
Не в силах произнести это вслух, Семин лишь головой кивнул.
Глава 3
– Что?! Еще через час? – Получив в пятый раз тот же самый ответ, Даша едва сдержалась, чтобы не перескочить через стойку компании «ЛОТ» и не стукнуть служащую польских авиалиний толстенным расписанием полетов. – Вы что, надо мной издеваетесь? – возмущалась она на довольно сносном польском. – Да если бы я вылетела всего на час, на один-единственный паршивый час позже, то уже давным-давно была в Москве! Да я пешком бы туда быстрее дошла! Даже если бы шла задом наперед… – И, не переводя дыхания, выдала новую порцию жалоб и обвинений: – Я здесь уже пять часов! Меня там люди ждут, мой телефон разрядился, никто не знает, куда я пропала!
Услышав последнюю фразу, служащая несколько оживилась:
– По этому поводу, млада пани, можете не переживать: в московском аэропорту регулярно сообщается вся необходимая информация о вашем рейсе…
– В московском аэропорту необходима я, а не информация о вашем дурацком рейсе! – сдерживать ярость было все сложнее.
Девушка в фирменной пилотке вымучено улыбнулась:
– Мне очень жаль. Может быть, я смогу вам предложить…
– Еще выпить? – у застрявшей пассажирки ноздри раздувались как у шумящей гадюки. – Я бы с удовольствием, да только в меня больше не влезает. Вот, где мне ваш сервис! – Каким-то зверским жестом она чиркнула большим пальцем по шее. – Я сыта по горло и вашим вином, и вашей авиакомпанией, будь она трижды проклята… Я в жизни столько с утра не пила!
У сотрудницы авиакомпании глаза оставались нейлоновыми:
– Мне очень жаль, млада пани.
– Вам жаль! Вам жаль! – разнообразный ассортимент выпитых на голодный желудок напитков, давал о себе знать. – Вы понятия не имеете, что означает это слово! – Голос вдруг сорвался, в нем отчетливо послышалась слеза. – Так я вам кое-что расскажу. Чтоб вы знали: у меня в Москве умирает подруга, а я вынуждена торчать в вашем чертовом аэропорту и выслушивать эти бесконечные «мне очень жаль»!
Поняв, что каждая новая фраза лишь усугубляет ситуацию, сотрудница польских авиалиний сомкнула ярко-алые уста, давая понять, что больше не произнесет ни слова. Поняв, что ответа не будет, Даша выругалась на трех языках и отошла от стойки. Она вернулась в кресло, которое уже успела возненавидеть каждым сантиметром седалища.
Хорошо одетый пожилой мужчина, подброшенный ударной волной, недовольно скосился. Тем не менее он приподнял шляпу и слегка поклонился:
– Млада пани…
– Простите. – Какие же поляки все-таки галантные… – Простите, если потревожила вас. Обычно я веду себя более сдержанно.
Мужчина ответил дежурной улыбкой, но издерганная транзитными проблемами пассажирка восприняла обыкновенную вежливость за сочувствие и принялась делиться с первым встречным, ни в чем не виновным человеком своими невзгодами.
– Вы не поверите, – сообщила она без всякого перехода, – но я сижу в этом аэропорту уже больше пяти часов. – После чего выдержала долгую паузу, позволяя собеседнику задать вопрос.
К ее несказанному удивлению, вопроса не последовало. Обескураженная этим обстоятельством, Даша продолжила, может, чуть с меньшим энтузиазмом:
– Что-то случилось в этой чертовой Америке и самолет, на который я должна пересесть, завис. – Она снова помолчала. – Причем не в воздухе, как логично было бы предположить, а в каком-то непонятном аэропорту и…
– Я в курсе, пани, – кротко заметил мужчина. – Я тоже дожидаюсь этого рейса.
– В самом деле? – Даша посмотрела на человека по соседству с уважением. Нечасто встретишь настолько уравновешенный характер. – И вы так спокойно говорите об этом?
Поляк развел руками:
– Я медик, млада пани, хирург. В моей профессии эмоции противопоказаны.
– Хирург? – веснушчатое лицо исказила гримаса. Она снова вспомнила Юльку, страдающую от неизвестного заболевания. – Какой ужас…
– Почему ужас? – Поляк глянул недоуменно. – Извините, но я вас не понимаю. Я горжусь своей профессией и не знаю миссии благороднее.
– Да, да, конечно, – мысль снова скакнула в сторону. – С другой стороны, резать живых людей… Как-то противоестественно.
Возникающие в диалоге паузы заполнял громкий, хорошо поставленный голос из репродуктора: «Attention, please…»
– …не понимаю как можно резать живого человека…
– Если живых людей не резать, они очень быстро становятся мертвыми, – холодно парировал новый знакомый – Это, конечно, процесс более естественный, но по странному стечению обстоятельств большинство человечества предпочитает именно первый вариант.
– Тоже верно. – Даша задумчиво смотрела на табло. – А вы какой хирург?
Поляк сухо поджал губы:
– Я предпочел бы поговорить на другую тему.
Впервые за это тяжелое утро на бледных губах промелькнуло нечто похожее на улыбку.
– А хотите, я угадаю?
Поляк несколько удивился:
– Попробуйте.
– Вы женский врач.
Незнакомец удивился еще больше:
– Да, но… Как вы догадались?
– Очень просто, – Даша прищурила один глаз. – У меня друг – стоматолог.
– Стоматолог? – На лице случайного знакомого обозначился напряженный поиск причинно-следственной связи. – Простите, но я не понял. Ваш друг сказал, что я женский врач?
Даша рассмеялась.
– Мой друг тоже никогда не признается, кем он работает. Особенно если знакомство происходит за столом.
– Ммм… Почему?
– Потому, что едва заслышав слово «стоматолог», люди раскрывают рты с такой скоростью, что даже не успевают проглотить разжеванное. – Она молитвенно сложила руки перед собой, явно передразнивая кого-то: – «Доктор, а этот зуб еще можно спасти? Что? Вам не видно? Минуточку, сейчас я салат сдвину… И здесь вот, под бифштексом, знаете, так реагирует на горячее! Нет, доктор, это не кариес, это перец…» – Веснушчатое лицо снова приняло нормальное выражение. – И хорошо, если во рту бифштекс или хоть какое-нибудь мясо. На рыбу, например, у моего приятеля аллергия.
– Что? – ошалело переспросил поляк.
Даша наклонилась к нему и повысила голос:
– Я говорю: у него аллергия, а тут вдруг изо рта какая-нибудь стерлядь выглядывает.
У случайного знакомого взгляд стал, как у той самой стерляди – дикий и непонимающий.
– Простите?
Даша мысленно чертыхнулась: собеседник или глуховат, или туповат.
– Короче. Свою визитку мой приятель дает только в официальной обстановке, и то, когда прощается.
– Все это очень интересно, – поляк явно ощущал себя не своей тарелке, – но при чем здесь моя профессия?
Да, сложно было представить менее сообразительного человека. Даша чуть повысила голос:
– Мой приятель говорил: на этой земле его держит одна мысль – что гинекологам приходится еще тяжелее. Особенно на банкетах. Одно дело – рот раскрыть, и совсем другое… Ну вы понимаете.
– Я надеюсь, это шутка? – вымолвил новый знакомый, как только к нему снова вернулась способность говорить.
– Отнюдь. – Даша смотрела совершенно серьезно. – Вы же не дали мне свою визитку.
– Но вовсе не оттого, что побоялся каких-то особенных вопросов с вашей стороны. – Рука нового знакомого поле небольшого колебания потянулась к нагрудному карману. – Мне лишь показалось, что наша встреча носит кратковременный и случайный характер. Впрочем, извольте. – С этими словами поляк протянул свою визитную карточку.
Даша взяла визитку.
«Доктор Матеуш Ковальски, женская клиника в Варшаве».
– Я врач, и если бы возникла необходимость, безусловно оказал бы вам срочную помощь, где бы это ни происходило.
– Даже в аэропорту?
– Даже в космосе.
Даша размышляла..
– Тогда, может, вы просветите меня: Цихлазома – это инфекционное или раковое заболевание?
– Цихлазома? – поляк свел брови, – Цихлазома… Что-то знакомое… Это по-русски?
– Да.
Тот покачал головой.
– Возможно, по-латыни название этой болезни звучит несколько иначе, но… Смею предположить, что речь идет об урогенитальной инфекции. Хотя и не уверен. У вас проблемы?
Густой румянец залил конопатые щечки:
– Как вы могли подумать!
– Я ничего не подумал, вы сами меня спросили.
– Понимаете, – она устроилась поудобнее, поджав ногу под себя, – тут вот какое дело. У меня есть давняя подруга. Вернее, знакомая. Одноклассница. А, не важно! Короче, мы вместе учились, она всегда увлекалась биологией, проводила всякие там эксперименты… – Даша и сама не знала, зачем это говорит. – И вот сегодня с утра она мне звонит и говорит, что обнаружила у себя это заболевание.
– А вы врач?
– Нет. Я детектив.
– Серьезно?
Она отмахнулась.
– Это тоже неважно. Как вы думаете, этой цихлазомой можно заразить человека против его воли? Я имею в виду тайком, со злым умыслом?
Лояльный доселе поляк после этих слов чуть отодвинулся, сделав вид, что просто сменил позу.
– Трудно сказать. Я не специалист по инфекционным заболеваниям
– А вы не можете никому позвонить, проконсультироваться?
Новый знакомый с тоской смотрел на свою визитную карточку, которую странная собеседница продолжала крутить в руках. В глазах отчетливо читалось желание забрать визитку обратно. Рыжеволосая, тем временем продолжала выпытывать:
– И вот еще что интересно: можно ли эту инфекцию использовать, например, при создании биологического оружия?
Лицо поляка исказила гримаса неподдельного испуга.
– Простите, млада пани, вы не будете возражать, если я ненадолго покину вас? Мне надо сделать пару звонков. Буквально две минуты…
Не дожидаясь ответа, он поспешно встал, перекинул плащ через руку и, не забыв на прощанье приподнять шляпу, ретировался резвым аллюром.
Даша озадаченно смотрела вслед удаляющемуся дорогому костюму. Реакция доктора ее расстроила: наверняка это заболевание серьезнее, чем она предполагала с самого начала, иначе как объяснить столь стремительный побег? Да еще телефон разрядился. Так хоть бы почитать можно было.
В желудке неприятно бурлило. Пить на голодный желудок, такое себе. И зачем только она согласилась лететь в Москву? Ведь они с Паэгле особо даже не дружили. Единственное, что их хоть как-то объединяло, так это любовь к биологии и совместные поездки на школьные олимпиады. И если Паэгле занимала там первые места, демонстрируя исключительные для школьника знания, то она довольствовалась более скромными результатами, из которых второе место на городской олимпиаде было самым значительным. И то, если говорить откровенно, в этом была заслуга скорее их преподавателя биологии, которая, будучи влюбленной в свой предмет, сумела заинтересовать даже самых далеких от пестиков и тычинок.
Даша вздохнула. Нет, что ни говори, а школьные годы и школьных друзей просто так из жизни не вычеркнешь. Как можно отказать человеку, с которым бок о бок провел целых десять лет? Она снова вздохнула. Жаль только, что после школы они так редко встречались. Как сложилась судьба одноклассников? Взять ту же самую Паэгле – как она сейчас живет, чем занимается?
Приятный, но надоевший до зубной боли голос диктора, объявил очередную задержку. Прикрыв лицо руками, Даша застонала и сползла с кресла.
– Чтоб вас всех цихлазома одолела…
