26. Алёна.
Эту ночь Алёна практически не спала. И в свой кабинет заходить боялась. Там был Ларин. Утром, когда переодевалась, она нашла листок, исписанный схемами наследования групп крови. Сто процентов догадался. И как теперь смотреть ему в глаза? Конечно, Макс сам во всем виноват, но к выяснению отношений Алёна была не готова, поэтому пряталась в приемной. Хотя и тут тоже было неспокойно.
– Наташ, ты чего такое несешь-то?– из кабинета главврача звучал растерянный голос Крюкова, – Какая, на хрен, любовница? Да ещё молодая? Видишь же, я живу на работе.
– Не знаю где ты там живёшь и с кем!– кричала благоверная Андрея Викторовича, – А сторожиха на въезде меня сейчас не пустила. Сказала, что знает как выглядит и на чем ездит жена главврача, а я вообще не пойми кто! Может на работе ты себе эту маромойку и завёл!
– Наташ, ты вообще дура что ли? Я почти 30 лет на тебе женат, ни разу налево не сходил!
– Ах, я ещё и дура!– жена главврача развернулась и со всего размаха влепила ему звонкую пощечину. Крюков перехватил её руку, но было поздно. На пунцовой щеке заалели три яркие царапины.
– Людмила! – стукнул кулаком по столу разъяренный Крюков,– Зови мне быстро эту вахтершу. В глаза ей хочу посмотреть! Узнать, что за жена у меня новая объявилась. И салфетки мне принеси.
Через три минуты трясущаяся сторожиха зашла в кабинет главврача.
– З-здравствуйте!
– И вам не хворать! – злобно ответил Крюков, прижимая платок к оцарапанной щеке,– ну, рассказывайте. Кто там у меня жена, кто любовница? Может и дети внебрачные есть? Это кто? – он указал на кресло, где сидела, прикрыв глаза салфеткой, Наталья.
– Н-не знаю. Я её сегодня первый раз увидела. Я всего неделю работаю,– пролепетала вахтерша.
– Тааак, – насторожился главный, – А кого вы тогда видели?
– Ну так девушка ездит на серой Мазде. Молодая, красивая, – захлопала глазами сторожиха, – И пропуск выписан на Крюкову Д.А. ну я и решила – жена.
– Крюкова Дарья Андреевна – моя дочь, – сверля взглядом нерадивую сотрудницу, проговорил главный врач, – Не жена. Не любовница. Дочь. И твоя, кстати, Наташа, тоже, – он погрозил пальцем, переведя взгляд на благоверную,– Работает врачом-неврологом. А вы, прежде чем хамить незнакомым людям, хотя бы наводите справки кто есть кто. Объяснительную по поводу грубого поведения с посетителями мне на стол. Пока свободны.
– Андрюш, прости меня, пожалуйста!– всхлипнула Наталья, – Я как подумала, у меня сразу крышу снесло.
– Да ладно уж… – резко подобрел Крюков и приобнял супругу, – Знаешь, даже приятно, когда тебе за полтинник, а жена всё ещё ревнует. Только вот шкурку ты мне подпортила знатно. Как я с такой рожей на благотворительный приём в администрацию пойду? Мне кучу вопросов с главой обговорить надо. Кстати, приглашение было на 2 лица.
– Ничего страшного, Алёну с мужем отправь. Она, если что и рабочие вопросы решит.
– А что, хорошая мысль. Только не с мужем, а с новым начмедом. Иван будет свои проекты продвигать, а ей и рта раскрыть не даст. Алёна в больнице и дома – два разных человека. А вот с Максимом у них работать хорошо получается, где не дожмёт один, другой поможет. Как-то чувствуют они друг друга.
Людмила, пригласи мне быстренько Ларина и Забродину.
Через несколько минут Алёна с Максимом сидели в кабинете главврача на разных концах длинного стола для переговоров, избегая пересекаться взглядами.
– Ну что, товарищи заместители, – начал Крюков, оценивающе на них поглядывая,– сегодня у меня для вас есть задание. Я бы сказал стратегически важное для дальнейшего развития больницы. А ну-ка встаньте рядышком. Алён, ну шевелись уже. Максим, возьми её под ручку. Вот. Смотритесь вместе отлично.
Задание следующее. Вечером в администрации состоится благотворительный прием. Я, чтобы присутствовать на нем сегодня, извините, рожей не вышел, – Крюков красноречиво показал на оцарапанную щёку, – Да и устал всё на себе тащить. Пора выводить в свет новые лица. Поэтому ваша задача – вышибить из главы района помещение под новый центр амбулаторной онкологической помощи. Да не у чёрта на куличках, а в центре с развитой транспортной системой и площадью не менее, чем 400 квадратов. Алёна, ты в этой тусовке практически своя, познакомишь Максима с нужными людьми. А ты, Ларин, будешь вести переговоры. Имей в виду, возможно придётся выпить. Глава хороший коньячок любит. Задача понятна?
Алёна и Максим кивнули.
– Отлично. Форма одежды парадная. А чего это глаза у обоих красные? Ночами спать надо. И, это, свои кислые рожи оставляем дома. Вы сегодня – лицо больницы. И я хочу, чтобы оно было красивым, свежим и отдохнувшим. Так что Ларин – домой, спать. Забродина – наводить марафет. Вот ваши пригласительные. Машину служебную возьмёте. Чтобы мне потом начальник полиции не звонил и не говорил, что мои пьяные замы по ночам гоняют по городу. Ладно, шучу. Завтра жду с результатом.
27. Максим
– Ну что, мы молодцы. Получили здание в самом центре. Это надо отметить, как считаешь? – Максим смотрел на Алену взглядом хищника, выбравшего жертву.
– Это ты молодец. Я просто рядом стояла и поддакивала. Иди, закрепляй успех, а я еду домой, – девушка взяла клатч и направилась к выходу.
– Ну уж нет! – сильная рука схватила её за локоть, – просто так я тебя не отпущу.
– Максим, на нас смотрят. Мне правда пора идти.
– Хватит бегать от меня, Алёна. Давай, наконец, поговорим. Я уже один раз отпустил тебя. И как оказалось, не одну, – в карих глазах плясали огоньки сдерживаемой ярости, – Ничего не хочешь мне рассказать?
– О чем?
– Не прикидывайся! Матвей мой сын, так ведь?
– Не ори! Люди оборачиваются. В его свидетельстве о рождении отцом значится Забродин Иван Васильевич. И другого у него не будет.
– Ты прекрасно знаешь, что это легко опровергнуть и если я захочу…
– Ты не сделаешь этого, – зашипела она.
– Ещё как сделаю. Забродин отнял у меня всё. И ты… Как ты могла скрывать такое? Тебе не кажется, что я имел право знать…
– Свое право ты потерял, в ту ночь, Макс. А я хотела вычеркнуть тебя из своей жизни раз и навсегда. И это мне почти удалось. Я почти забыла тебя. У меня всё было хорошо, пока ты не вернулся.
– А сейчас резко стало плохо?
– Зачем ты разворошил прошлое? Тебе не место в Залесске. И в моей жизни. Оставь, пожалуйста, меня в покое.
– После того как я узнал, что ты скрывала от меня сына? Ну уж нет. Ты понимаешь, что если бы не Забродин, все было бы по-другому? Мы были бы вместе и воспитывали своего ребенка. Ты не зарыла бы свой талант. Не прозябала бы в Залесске…
– Я любила тебя, Макс. А ты меня предал. Ты сам виноват в том, что нам пришлось расстаться.
– И всё же ты родила от предателя. Кстати, Забродин знает об этом?
– Догадывается. А за Матвея скажи спасибо не мне, а Ивану. Зайди он на пять минут позже и никакого ребенка бы не было.
– Ему? Спасибо? Твой святой Иван – чудовище. Он подставил меня тогда.
– Макс, я когда увидела тогда тебя с этой.., первой мыслью было спрыгнуть с обрыва. И я бы так и сделала, но Иван оказался рядом.
– Ты что, не понимаешь, что он все подстроил чтобы ты осталась с ним, испытывая благодарность?
– Ты ошибаешься. Я сама в ту ночь затащила его в постель. Мстила тебе. Мне было очень больно, Макс. И я хотела, чтобы ты чувствовал то же самое.
– Что-ж, тебе это удалось… Только это было не твоё решение. Он тобой манипулировал. И я докажу это.
– Не надо. Лучшее, что ты можешь сейчас сделать – это уехать.
– Нет, Алёна – Ларин покачал головой, – больше я не отступлю. Ещё не поздно всё исправить. Я всегда любил только тебя, и сейчас люблю. В ту ночь у меня в кармане было кольцо, я хотел сделать тебе предложение. И виноват я только в том, что дал себя напоить.
Они стояли в круге света от уличного фонаря, он – в костюме и черном пальто, она – в белой шубке и платье в пол, похожая на снежную королеву, а с неба падали крупные хлопья снега. Клочки зимы в конце марта. Снежинки падали им на волосы, ресницы, попадали на кожу, таяли и стекали вниз, будто слезы.
– Я же вижу, тебе плохо с ним, – тихо проговорил Максим, взял Алёну за руку и переплёл пальцы, – Он тебя душит. Я знаю тебя, ты другая. И вижу, что я тебе не безразличен. Мне плохо без тебя, Алён. Возвращайся. Разводись. Ничего не бойся. С Забродиным я сам разберусь. У меня есть деньги и связи. Укажи любое место на карте, и мы завтра же уедем. Ты, я и Матвей. А хочешь – останемся. Только скажи.
– Помнишь как там у Мартина? "Когда солнце встанет на западе и опустится на востоке" – начала Алёна,
– "Когда высохнут моря и ветер унесет горы, как листья", – глухим голосом подхватил Максим,
– "Тогда ты вернёшься ко мне, моё солнце и звёзды – но прежде не жди!.." Знаешь, что это значит? Никогда, Макс. Никогда я не уйду от Ивана.
Он только крепче сжимал её ладонь.
– Почему?
– Видишь это кольцо?– продолжала Алёна, показывая безымянный палец правой руки, – Тебе известно, почему оно здесь появилось, – Максим открыл рот, чтобы что-то сказать, но девушка его остановила, – Молчи. Я не хочу вспоминать ту ночь. Слишком тяжело забывала.
За годы без тебя кольцо пустило корни. Видишь, я даже снять его не могу. Просто не имею права развестись, потому, что это убьет Ивана. У него был обширный инсульт, тяжёлая реабилитация, каждый день он ходит по лезвию. В моей ситуации между словами "уйти" и "убить" стоит знак равенства. Я не убийца, Макс. Есть "хочу", а есть "надо". Прости, но я поступлю как надо. У меня совести не хватит бросить человека, который в трудный момент не дал мне тронуться умом. Это подло.
– Подло, то, что твой спаситель сделал с нами в ту ночь! Повторяю – я всегда любил только тебя и сейчас люблю! Это не была моя ошибка, это была подстава! Я докажу тебе, что всё не так. В ту ночь он лишил меня жены и сына. Теперь моя очередь. Я верну вас обоих.
28. Алёна
С тяжёлым сердцем Алёна стояла у ворот своего дома. Разговор с Максимом вытащил наружу всё то, о чем она размышляла бессонными ночами. О том, что оказывается можно не насиловать себя каждый день. Просыпаться в одной постели с любимым. Говорить всё, что вздумается, не боясь вызвать гнев или быть неправильно понятой. Иметь рядом родственную душу, наконец. О том, что твоя половинка каждый день находится от тебя на расстоянии вытянутой руки. Только потрогать нельзя… Потому что цена всему этому – жизнь человека.
Алёна вздохнула и пошла в дом по вымощенной камнем дорожке.
В гостиной царил полумрак. В большом мягком кресле сидел Иван. Перед ним стояла открытая бутылка коньяка. Он грел в руках бокал, задумчиво глядя в панорамное окно. На улице валил снег. Огромные белые хлопья налипали на фонари, провода, деревья, медленно поглощая с трудом отвоёванное весной пространство.
– Привет, любимая. Уже вернулась?
– Да, я ведь пообещала, что не долго. Это что, коньяк? Тебе же нельзя пить.
– Я чуть-чуть. Как прошел вечер? Всё рабочие вопросы решили?
– Да, все хорошо. Нам выделили здание под онкоцентр. В престижном месте.
– Здорово, – Иван сделал глоток коньяка, – А о чем ты говорила с Лариным целых полчаса, стоя под мокрым снегом? Вы так романтично держались за руки… Тоже по работе?
– Ты следил за мной?
– Мой человек за тобой приглядывал. Мало ли что.
– Иван, мне не понятно. Разве я когда-нибудь давала повод усомниться?
– Нет, милая. Но тогда рядом с тобой не было Ларина. Так о чем вы разговаривали?
– Это не важно, Иван. Важно что сейчас я здесь, с тобой.
– Что он наговорил тебе? Поливал меня грязью?
– Я же сказала, что не хочу это обсуждать. И, знаешь, я не в восторге от того, что за мной следят, мне не доверяют. Я не сделала ничего криминального. Я не таскаюсь по кабакам, не вешаюсь на шею чужим мужчинам…
– Ну, да, только Ларин. Он ведь не чужой, он же твой, персональный…
– Вань, зачем ты так со мной? Мне не за что оправдываться.
– Алёна, мне сильно не нравится что он постоянно с тобой рядом. Что вы работаете в одном кабинете, говорите о чем-то таком, чего мне знать не следует. Это надо прекращать. Я устал. Поэтому завтра ты напишешь заявление на увольнение.
– Нет. Я не сделаю этого. Я не могу полностью раствориться в тебе. Это не только твоя жизнь, Иван, но и моя тоже. И работа очень много для меня значит.
– Я знаю. Больница, Матвей, Ларин. Именно в таком порядке. И всё важнее меня. Я твой муж, Алёна. Поэтому ты сделаешь так, как я сказал. Точка.
Острый приступ злости накрыл девушку с головой.
– А знаешь что? Иди ты к черту, Забродин! Я устала всю жизнь плясать под твою дудку. Подстраиваться, сглаживать острые углы. С работы я не уйду. Делай что хочешь.
Алёна взяла со стола клатч и открыла его. Взгляд упал на мобильник, она задумчиво повертела его в руках.
– Там тоже прослушка?
– Пока нет. Но, если ты не уволишься, придётся поставить.
Алёна с перекошенным от ярости лицом запустила телефон в мужа.
– Ты кем себя возомнил? Я твоя жена, а не рабыня.
Девушка схватила ключи от машины и направилась к выходу.
– Куда? Я ещё не закончил!
– Гулять. По мужикам. Раз уж все равно авансом получила за это.
Алёна развернулась к мужу спиной и решительно зашагала к двери. Мимо пролетел бокал с коньяком, ударился о стену с мелодичным звоном и разлетелся на мелкие осколки.
– Вернись немедленно!– бесился Иван.
– Вернусь, когда остынешь. Да, веник и тряпка в кладовке. Прибери здесь, не позорься перед домработницей. И таблетки выпить не забудь. Чао.
Алёну трясло от злости. Она села в машину, завела мотор. Газ в пол и вперёд. Иллюзия свободы.
Миновав жилые кварталы, девушка вырулила на трассу. Музыка на всю, чтобы качало. Нужно забыться. Да, у Ивана жуткий характер и диктаторские замашки. Так было всегда, но сегодня она первый раз взбрыкнула. Пусть подумает. Нельзя быть таким эгоистом. Ей ради него сегодня пришлось наступить на горло собственной песне, задушить чувства, опять резать по живому, только муж об этом даже не узнает.
Она летела по ночной дороге. Мокрый снег лупил по лобовому стеклу, с каждой минутой он усиливался. Впереди крутой поворот. Алёна плавно нажала тормоз, но поняла, что машина не слушается. Колеса катились по ледяной жиже, как коньки по льду. БМВ развернуло, включился полный привод и система антискольжения, девушка судорожно пыталась вспомнить чему много лет назад учили в автошколе. Руль в сторону заноса и держать газ. Автомобиль развернулся и замер поперёк дороги. Алёну бросило в жар. Фууух… Пронесло… Но обрадоваться она не успела. Свет фар встречной машины ослепил её. Мощный удар в правое крыло – и БМВ отбрасывает на обочину. Другой автомобиль, несколько раз переворачиваясь, летит в кювет.
Придя в себя, Алёна потёрла ушибленный висок, на пальцах осталось немного крови. Ерунда, потом разберемся. Открыла дверь и машинально пошарила по карманам шубы. Телефон остался дома. Где-то в багажнике должны быть аптечка и фонарик. Нужно посмотреть что там с пассажирами встречной машины. Подсвечивая дорогу фонариком, Алёна, в длинном белом платье и сапогах на шпильке, чертыхаясь, лезла по мокрому чернозёму. Белый снег превратился в ледяной дождь и больно хлестал по лицу.
Серая Ауди, врезавшаяся в неё, стояла на колесах. В салоне сработали подушки безопасности, но внешние повреждения были серьезные. Сквозь разбитое водительское стекло девушка заглянула в салон.
– Эй, вы там как? Всё живы?
– Диана, где Диана? – зазвучал женский голос.
– Со мной все в порядке. Ты сама как, мам?
– Нога. Жутко болит нога.
– Я врач, давайте посмотрю, – Алёна дернула водительскую дверь и посветила в салон фонариком.
Джинсы автоледи были пропитаны кровью и порваны в районе голени. Алёна ножницами из аптечки аккуратно разрезала штанину и обмерла. Из рваной раны торчал кусок кости. Алого цвета кровь сочилась и пульсировала синхронно с ударами сердца. На резиновом коврике уже скопилось её изрядное количество. Сколько она потеряла? Литр, два? Так и до геморрагического шока недалеко.
Алёна надела перчатки и достала из аптечки жгут.
– Диана, мне нужна твоя помощь. Бери фонарик и свети мне. Ты сама цела?
– Да, я была пристегнута.
– Телефон есть?
Девочка кивнула.
– Набери 103. И поставь на громкую.
В трубке послышались размеренные гудки.
– Скорая помощь слушает.
– Это Забродина. ДТП тридцатый километр Московской трассы. Женщина. Открытый перелом голени, артериальное кровотечение. Первую помощь оказываю. Езжайте аккуратно. Сильный гололёд.
– Хорошо, Алёна Николаевна, через 20 минут будем.
– Серьезно? Забродина Алёна Николаевна? – женщина истерически рассмеялась, – вот и встретились…
Алёна забрала из рук девочки фонарик и посветила ей в лицо. Да уж, у судьбы своеобразное чувство юмора. Вот это денёк выдался…
– И тебе здравствуй, Юля. Не скажу, что рада тебя видеть. Сейчас будет неприятно. Я вколю обезболивающее. Диана, посмотри, может где-то есть прямая палка или картонная коробка. Нужно зафиксировать ногу. И звони отцу, пусть едет в больницу и готовит противошоковую.
29. Алёна
– Папа, привет! – начала Диана взволнованным голосом.
– Привет, солнышко! Соскучилась?
– Пап, ты только не волнуйся. Мы с мамой в небольшую аварию попали. На трассе. Почти у Залесска.
– Ты так шутишь, да? – голос Максима выражал недовольство, – С какого ляда твоя мать вдруг вспомнила о существовании Залесска?
– Да нет, правда! У меня каникулы, а она хотела за границу на пару недель съездить. По работе. Сказала, что мне там будет скучно. Решила отвезти к тебе.
– Знаю я эту её работу. А не позвонила почему?
– Ну как же, сюрприз хотела сделать.
– Прекрасно. Не то, чтобы я был против, просто о таких вещах предупреждать надо. А если бы я уехал куда-нибудь? Так что там у вас случилось? Колесо спустило?
– Нет, слетели в кювет и перевернулись.
– Твою ж дивизию… Ты цела?
– Я – да. А вот у мамы открытый перелом.
– Скорую вызвали?
– Да вызвали, ждём. Тут с нами женщина, врач. Она тебя знает. Алёна Николаевна. Говорит, чтобы ты ехал в больницу и готовил противошоковую.
– Твою мать совсем! А ну-ка дай ей трубку!
Диана протянула мобильник.
– Вас.
– Алёна, блин! Ты совсем ненормальная! Что ты делаешь ночью в снег и гололёд на трассе? Без телефона! Я тут места себе не нахожу! Ну ладно Юлька, она всегда была безбашенная. Но ты-то?
– Не ори на меня. В данный момент я спасаю жизнь твоей жене.
– Бывшей. Что с ней?
– Голень. Открытый перелом. Артериальное кровотечение. Прямо фонтаном. Езжай в больницу, готовь противошоковую и закажи кровь. Она много потеряла.
– Понял. Кость не вправляй. Зафиксируй как есть. На месте разберёмся. Вот Юлька, блин. Чуть дочь мне не угробила.
– Это я.
– Что ты?
– Это я чуть не угробила тебе жену и дочь. Машину занесло, а они в меня въехали.
– С тобой-то все в порядке?
– Да. Просто грязная, как черт и в кровище вся. Вызови ГАИ, пожалуйста, нужно ДТП оформить. А то я мобильник дома забыла.
– Забыла или специально бросила? Забродин звонил мне с твоего номера. Тебя искал. Что у вас произошло?
– Это касается только меня и Ивана. Просто вызови ГАИ и езжай в больницу. Спасибо.
Алёна нажала кнопку отбоя.
– А у вас тут нешуточные страсти, – подала голос Юля, – Я так и думала, что вы с Максом быстренько обратно снюхаетесь, когда он в Залесск вернётся.
– Не лезь не в своё дело. Кстати, скорая уже приехала. Диана, забирай вещи, документы и понесли в мою машину. Надеюсь, она заведётся. Я оформлю ДТП и привезу всё в больницу.
– Алёна, а у меня большой шрам на ноге останется? – вновь заговорила Юлька, – Потом пластикой уберется?
Забродина повернулась и посмотрела на неё, как на диковинную зверюшку.
– Юль, чтобы ты понимала. Макс хороший хирург и травматолог, и помощь тебе была оказана вовремя, поэтому, надеюсь, удастся избежать гнойных осложнений и остеомиелита. Так что, скорее всего, после длительного лечения, твоя нога останется на месте.
Ночная больница встретила холодным светом люминесцентных ламп приемного отделения. Напротив противошоковой операционной на скамейке сиротливо сидела Диана.
– Ты как? Устала? – спросила Алёна, усаживаясь рядом, – Оперировать начали?
– Нет, им никак кровь не привезут. Папа уже два раза выходил.
Дверь открылась, в проёме появился Максим. Присел рядом на корточки.
– У тебя ссадина на виске. И здоровенный синяк. Дай посмотрю. Сознание не теряла? Может КТ сделаем?
– Не трогай, ты же уже намытый на операцию. Там ерунда. Само пройдет.
– Ничего, ещё раз помоюсь. Давай обработаю рану. И тебе переодеться не мешало бы. А то вся в крови. Как после зомби апокалипсиса. Причем зомби – это ты.
Алёна вымученно улыбнулась.
– Диана так и будет тут сидеть? Ты ведь надолго.
– Отвезешь её ко мне домой? Ключи в куртке, в кабинете. Или, может, к бабушке? Только она уже спит. Предупредить надо. Дочь, куда поедешь?
– Можно к бабушке? – попросила Диана, – Мне в пустой квартире страшно. Я ни разу ночью одна не оставалась.
От знакомого Алёне старого дома родителей Максима мало что осталось. На его месте стоял современный двухэтажный коттедж, двор был вымощен плиткой. Такой, как Алёна помнила, осталась только летняя кухня. Девушка постучала в дверь.
– Тамара Андреевна! Это Алёна. Открывайте! Я вашу внучку привезла.
– Сейчас, сейчас, – послышалось из-за двери. Зажёгся свет. На пороге появилась мать Максима, держась за левую сторону груди.
– Диана, внученька! С тобой всё в порядке? Я так испугалась, когда Макс позвонил, – на лбу пожилой женщины сверкали капли пота, она смахнула их рукой, – Алёна, спасибо, что помогаешь.
Наметанный глаз врача увидел неладное. Не хватало ещё чтобы с матерью Ларина случилось что-то нехорошее.
– Тамара Андреевна, разрешите войти? Мне кажется, что вы плохо себя чувствуете.
– Да просто переволновалась. Сердце прихватило. Сейчас пройдет.
– Дайте угадаю. Боль в районе сердца, отдает в левую руку, шею и челюсть?
– Все правильно.
– Где у вас тонометр и аптечка? Нитроглицерин или нитроспрей есть? Давно болит? Диана, дай мне телефон, пожалуйста.
Скорая? Это опять Забродина. Лесная, 15. Женщина, острый коронарный синдром, подозрение на инфаркт миокарда. У нас препараты для тромболизиса есть? Прекрасно, не буду вас учить.
Приёмное? Забродина беспокоит. Кардиолога вызовите. Чтобы через 15 минут стоял в приемнике. Тут с матерью начмеда проблемы. Сейчас привезут. Да, я сегодня как скорая помощь работаю. А вот мне совсем не смешно…
– Ну, а с тобой-то что делать? – Алёна вглядывалась в карие глаза дочери Макса. Его девочка. Без вариантов. Те же ресницы и слегка вьющиеся волосы. Тот же взгляд, манера поджимать губу, когда сердится. От Юльки только фигура. Вырастет – станет красавицей.
Шприц с ударной дозой ревности воткнулся в сердце. А у неё уже никогда не будет дочки. Такой вот, похожей на Ларина. С его глазами и улыбкой. Чтобы выбирать ей куклы и платьица, читать книжки про принцесс, заплетать косички. Когда подрастет – секретничать. И любить. Так, как любила Макса.
Второго ребенка родить она так и не решилась. Все годы просидела на противозачаточных уколах. Иван думал, что просто не получается. Несколько раз оба проходили обследование, но, ожидаемо, были абсолютно здоровы.
– Я боюсь одна в пустом доме! – заплакала Диана, – Что же за день-то такой? Сначала мама, теперь бабушка…
– Давай сделаем так. Сейчас мы поедем в больницу, убедимся, что Тамаре Андреевне как надо оказывают помощь. А потом поедем ко мне.
– А это удобно? Я думала, в больнице папу подожду.
– Всю ночь? Нет, это не дело. Места у меня предостаточно. Переночуешь в гостевой спальне. Хорошенько выспишься, а утром разберёмся. Только сообщение папе отправь, чтобы не беспокоился.