Tsitaadid raamatust «Избушка на краю омута»
– Я слышу, как он сопит прямо за дверью. – Ну, все, надоело! – Даша решительно пнула незапертую дверь, и та распахнулась настежь под заунывный вой ржавых петель. Никого. Черный проем был пуст, но на кривых рассохшихся досках старого крыльца темнело мокрое пятно, покрываясь на глазах ледяной коркой
ему вслед оглядывались и шептались за спиной. Он не слышал, что говорят, но смысл сказанного был ему известен. «Тот самый… Отшельник… С нечистой силой спутался… Черный колдун… Не смотрите ему в глаза… Самое главное – не смотрите ему в глаза!» Боялись его, и правильно делали.
– Дед! Скажи, какая это деревня? Камышовка? – крикнул обладатель низкого баса – плотный краснолицый мужик с густой недельной щетиной. – Мышеловка, – буркнул дед угрюмо. Наверное, тот услышал то, что хотел, потому что тут же радостно заорал: – Пришли!
если приснилось что-то дурное, поутру следует сразу в окно посмотреть, в небо, и сказать: «Иди, сон, куда и ночь, – прочь!»
Стоит избушка, пусть и подкошенная, смотрит ей в спину выбитым окном, хлопая на ветру повисшей на одной петле чердачной дверцей, и кажется, будто бормочет что-то сердитое вслед, грозит.
проглатывает». Старик почтальону возражать не стал, согласился сам за деньгами раз в месяц являться. Все равно нужно
восемнадцать, вернулся в родной
подумал Федор и начал горстями закидывать ягоды в рот. Даже не заметил, как корзинка опустела. И почти сразу он ощутил мощный прилив
– Лучше уходите все в дом и позвоните оттуда, а я побуду рядом с этим. – Он кивнул в сторону
нырнула под «навес». Внутри оказалось вполне уютно. Правда, сосновые иголки, подсохшие и затвердевшие, нещадно кололись. Зато ее не было видно снаружи. Улеглась на хвою и в изнеможении прикрыла заплаканные глаза. Все ж не на холодной зем
