Loe raamatut: «Выбор»
Они начинали тяжёлые тренировки задолго до рассвета ― Мастер и двое его учеников, выбранных им из дюжины претендентов. Отбор был очень строгим, впрочем, как и сам Мастер. Он, не раздумывая, калечил мальчишек, пришедших к нему в надежде стать сильнейшими в боевом искусстве, а они стойко всё переносили, мечтая занять почетное место в Гильдии рядом с лучшим наёмным убийцей.
О Мастере ходили легенды. За двадцать лет, что он возглавлял Гильдию, никто не мог с ним сравниться и, если уж он брался за дело, обречённый человек мог заранее заказывать свои похороны. И не важно, какой охраной располагал несчастный, ничто не могло его спасти. Мастер был непреклонен, его невозможно было подкупить или разжалобить. Ходили слухи, что он прикончил собственного брата, когда получил на него заказ, и даже глазом не моргнул. Человек без души, так о нём говорили…
И вот теперь Мастер выбрал себе в ученики сироту Этьена. Мальчик был особенным: он вырос в бродячем цирке, и, несмотря на юный возраст, стал прекрасным акробатом и метателем ножей. Тогда он ещё был счастливым ребёнком, полным веселья и озорства, настоящая гордость и одновременно головная боль родителей. От его проделок стонала вся труппа.
Всё кончилось одним дождливым весенним днём ― несколько подвыпивших наёмников, на свою беду встреченных циркачами на лесной дороге, повздорили с хозяином труппы. Результат был ужасен: цирка, колесившего по этим землям больше двадцати лет, не стало за каких-то полчаса. Зарубили всех, не пощадив даже маленьких детей и дрессированных животных, а лошадей попросту украли. Оба фургона подожгли, долго смеясь над криками умирающих в огне замученных ими женщин.
Такое жестокое было время.
Этьен и его чёрный лохматый щенок по кличке Шаро выжили только чудом. Незадолго до этого отец отослал старшего сына в ближайшую деревню осмотреться и узнать, сможет ли труппа там переночевать и найти себе пропитание. Из деревни мальчика прогнали палками, считая цирковых мошенниками и ворами, но к такому приёму Этьен был готов, а вот к тому, что увидел, вернувшись к догорающим повозкам ― подготовиться было невозможно…
