Осторожно, отравлено! Яды и их повелители в истории человечества

Борджиа. Великие и ужасные. Папа Римский Александр VI и Лукреция

Александр VI Борджиа

«Войны выигрываются не армиями и золотом, а поварами на кухнях и распорядителями званых обедов. Нужна малость – нужно уметь влить в бочку меда каплю яда».

Александр VI Борджиа

Мало какая семья в мировой истории окутана бо́льшим количеством мифов и предрассудков, чем семья Борджиа. А если быть точнее, Александр VI Борджиа и его дочь Лукреция. Одни открыто называют их исчадиями ада, приписывают им самые бурные оргии, которым позавидовал бы Калигула, и даже обвиняют в инцесте. Другие считают, что все эти факты – не более чем сплетни, порожденные борьбой за власть и недовольством объединительной политикой Александра VI. Как бы то ни было, в историю отец и дочь вошли как одни из самых коварных отравителей за всю историю человечества. Что ж, давайте разбираться.

Родриго Борджиа – именно так звали нашего героя до того, как он принял папский сан – родился 1 января 1431 года в замке Хатива в одноименном поселении недалеко от Валенсии. Само рождение Родриго уже было связано с развратом: считалось, что он появился на свет вследствие кровосмесительной связи его матери, урожденной Иоанны, родословную которой некоторые историки ведут аж от арагонских королей, и ее брата, ставшего позже папой Калликстом III.

Уже в раннем детстве Родриго выделялся среди сверстников удивительными способностями к самым разным наукам, искусствам и иностранным языкам, а изучив юриспруденцию, сыскал себе славу на редкость красноречивого адвоката, специализирующегося на сложных и щекотливых делах. Несмотря на успех и победы в судах, пылкому Родриго наскучило это занятие и он обменял адвокатский костюм на военный мундир.

Будущий Александр VI уверенно шел по стопам своего дяди (а может быть, и отца) Алонсо де Борджиа, который также был выдающимся юристом, церковным политиком, а после дорос до кардинала и переехал в Рим. Когда же Алонсо избрали новым папой, будущее Родриго было определено. Как только Алонсо наградили тиарой, он вызвал любимого племянника в Рим и настоял, чтобы тот отказался от военной карьеры и облачился в сутану. Благодаря такому сильному покровительству карьера Родриго развивалась стремительно. Уже через несколько лет он получил сан архиепископа Валенсии, а в возрасте 24 лет стал кардиналом. Бенефиций размером в несколько тысяч экю, а также немалые доходы от родовых поместий позволили Родриго жить на широкую ногу. По Риму ходили слухи о развратном образе жизни молодого кардинала и даже о массовых оргиях, в которых он принимал участие. В 1460-е годы у кардинала родилось трое детей от неизвестных женщин, пока в 1468 году он не встретил любовь всей своей жизни – Ваноццу Деи Каттанеи. Несмотря на то что к тому моменту Родриго уже принял сан священника, это не помешало ему открыто жить со своей возлюбленной. Более того, именно она родила ему четверых детей: Джованни, Чезаре (того самого, что стал прототипом «Государя» Макиавелли), Джоффре и Лукрецию, о которой речь пойдет чуть позже. Вокруг семьи Борджиа всегда ходила дурная слава. Например, Ваноццу обвиняли в отравлении ее матери Елены, а Елене приписывали отравление мужа. В общем, тема отравлений следовала за Александром VI по пятам.

И все же как мудрый человек он понимал, что достигнуть желаемой карьерной цели (стать новым папой) он сможет только при соблюдении внешних приличий. В какой-то момент поведение Родриго резко изменилось. Скорее всего, это было связано с обострившимся желанием получить папский сан. Позднее французский публицист Морис Лашатр писал, что Родриго всегда появлялся на людях скрестив руки, с потупленным взором. Он исправно посещал церкви, больницы и богоугодные заведения, проявлял ревностную любовь к религии и нравственности. Родриго прозвали Соломоном – за мудрость, Иовом – за терпимость и Моисеем – за верность закону Божьему.

В 1492 году могущественный покровитель Родриго, Папа Иннокентий VIII, скончался, а Борджиа оказался одним из претендентов на престол. Как бы Родриго ни старался заслужить репутацию благочестивого и крайне религиозного человека, совсем не это помогло ему стать Папой Римским. Борьба за тиару была похожа на битву взяток и кошельков. К счастью Родриго, возможности его были велики, а состояние позволяло обойти соперников. 11 августа 1492 года Родриго Борджиа стал Папой Римским. В книге «Жизнь Чезаре Борджиа» Рафаэль Сабботини дал ему отличную характеристику, которая, пожалуй, объясняет многое: «Родриго Борджиа отнюдь не был святым, но никто и не предъявлял такого требования в качестве критерия пригодности нового Папы Римского».

Сразу следует оговориться, что Родриго Борджиа со всей его репутацией никогда не был белой вороной и запросто мог затеряться в череде других пап. Среди церковных деятелей было немало развратников, пьяниц, убийц, богохульников. Целый период истории Святого престола с 904 по 963 годы носит название «порнократия» – «правление блудниц» (pornocrazia romana, governo delle prostitute). Например, Папа Римский Иоанн XII, восседавший в Ватикане в то время, лично присутствовал на всех казнях, выпивал за здоровье дьявола и держал целый публичный дом. Сикст IV, занимавший престол с 1471 по 1484 годы, по данным хроники Стефано Инфессуры^[2], был «страстным любителем мальчиков и содомитов, вручал бенефиции и кафедры за интимные услуги». Иннокентий VIII, которого мы уже не раз упоминали, за восемь лет понтификата обзавелся двенадцатью детьми и двоих из них признал официально. Тот же Стефано Инфессура сообщал, что будучи при смерти Иннокентий VIII пытался поддержать в себе жизнь кровью мальчиков. В итоге умерли все: пантифик от старости, а мальчики – от истощения. Оскар Уайльд в книге «Портрет Дориана Грея» даже назвал Иннокентия VIII одним из тех, «кого Пресыщенность, Порок и Кровожадность превратили в чудовищ или безумцев». Так почему же именно Александр VI Борджиа и его семья уже несколько веков будоражат умы историков и обычных людей?

Во-первых, Александр VI был испанцем в Италии. Во-вторых, он и его сын Чезаре были чересчур амбициозными, что очень не нравилось итальянским кардиналам. Александр и Чезаре держали в ежовых рукавицах местные олигархические кланы и окрестные итальянские территории – кому же такое придется по вкусу? В-третьих, Александр и Чезаре значительно расширили границы папской области, присоединив к ней немало территорий, а значит, лишили автономности и власти тех, кто правил на них до этого. Наконец, Александр, несмотря на все слухи, пользовался большой популярностью у народа, что не могло не вызывать зависть у кардиналов и правителей соседних государств.

А может быть, дело было в разврате, который царил в Риме именно во времена понтифика? Теория хорошая, вот только изучение исторических документов показывает, что Рим стал «столицей греха» задолго до Александра VI. Еще в книге «Декамерон», написанной Джованни Боккачо в 1352–1354 годах, Рим описывается так:

«Из того, что он заметил сам, будучи человеком очень наблюдательным, и того, что слышал от других, заключил, что все они (кардиналы) прискорбно грешат сладострастием, не только в его естественном виде, но и в виде содомии, не стесняясь ни укорами совести, ни стыдом, почему для получения милостей влияние куртизанок и мальчиков было не малой силой. К тому же он ясно увидел, что все они были обжоры, опивалы, пьяницы, наподобие животных, служившие не только сладострастию, но и чреву, более чем чему-либо другому. Всматриваясь ближе, он убедился, что все они были так стяжательны и жадны до денег, что продавали и покупали человеческую, даже христианскую кровь и божественные предметы, какие бы ни были, относились ли они до таинства, или до церковных должностей. Всем этим они пуще торговали, и было на то больше маклеров, чем в Париже для торговли сукнами или чем иным… Не видел там ни в одном клирике, ни святости, ни благочестия, ни добрых дел, ни образца для жизни или чего другого, а любострастие, обжорство, любостяжание, обман, зависть, гордыня и тому подобные и худшие пороки».

Одним из самых последовательных и злейших врагов Александра был кардинал Джулиано делла Ровере, который впоследствии стал папой Юлием II. Именно Юлий первым обвинил Александра Борджиа в отравлении многих из 27 кардиналов, умерших за время его одиннадцатилетнего правления: «Как правило, использовался сосуд, содержимое которого в один прекрасный день могло приобщить к вечности неудобного барона, богатого служителя церкви, слишком болтливую куртизанку, острого на язык камердинера, вчера еще преданного убийцу, сегодня еще преданную возлюбленную. В темноте ночи Тибр принимал в воду бесчувственные жертвы кантареллы».

Кантарелла

Якобы фирменный яд семьи Борджиа, который представлял собой порошок под названием «кантаридин». По одной версии, его изготавливали из выделений шпанской мушки (лат. – cantharis), жука-навозника, желез древесной жабы и растительных препаратов из Африки. Такие ингредиенты не только стоили очень дорого, но и требовали серьезных знаний в химии и биологии. Производить подобный яд самостоятельно семейство Борджиа вряд ли могло, но кто помогал им в этом, до сих пор доподлинно неизвестно. По другой версии, в состав кантареллы входил мышьяк, соли меди и фосфора, а также капли ядовитых растений из Нового света. Расходятся и варианты того, как именно действовал яд. Одни считают, что его добавляли непосредственно в еду и напитки. Например, в просфоры, которые перед причастием съедали неугодные папе политики и кардиналы. Кантареллой могли приправлять блюда на праздничных пирах в ватиканском дворце. Говорят, чтобы отвести подозрения и усыпить бдительность жертвы, папа натирал ядом нож только с одной стороны. Разрезая персик, он отдавал половину врагу, а другую, соприкасающуюся с не отравленной стороной ножа, отправлял в рот. Вино Борджиа имело особенно ужасающие свойства: после него у человека выпадали зубы и волосы, сходила кожа, в конце концов он умирал после долгой и мучительной агонии.

 

Другие исследователи утверждают, что яд убивал при соприкосновении с кожей и вызывал летальный исход уже через сутки. Чаще всего кантареллу незаметно наносили на бокалы, посуду, драгоценности и перчатки – всего одно касание, и потенциальная жертва мертва. Идеальное убийство. Кстати, о «смертельных украшениях» клана Борджиа до сих пор ходят легенды. И одно из самых известных – ядовитый перстень Чезаре Борджиа, сына Александра VI. Чезаре лично разработал проект убийственного кольца: это был золотой перстень, на крышке размещались пять крупных и много мелких алмазов рубинового цвета, а между ними прятался главный элемент – иголочка, соединенная с резервуаром с ядом. Стоило повернуть перстень крышкой к ладони и пожать человеку руку, как иголка слегка царапала кожу жертвы и яд вступал в действие. Лукреция отравляла немного другим способ: она наносила яд на ключ якобы от ее спальни. Она вручала этот ключ тому, кому «назначила свидание». Как только жертва брала ключ, яд попадал на кожу.

Несмотря на то что о яде Борджиа слагают легенды, некоторые факты заставляют усомниться в правдивости истории. Дело в том, что еще со времен Древнего Рима кантаридин использовался в качестве мужского афродизиака. Тацит писал, что императрица Ливия, жена Августа, подсыпала этот препарат своим гостям во время обедов, но не с целью отравления, а чтобы затащить их в постель и заполучить компромат. Кантаридин принимал и император Генрих IV – муж русской княжны Евпраксии Всеволодовны, которая впоследствии обвиняла его в сатанизме и многочисленных сексуальных извращениях. Шпанские мушки вообще довольно широко применялись во Франции: в Париже XVII века было популярно зелье Катрин Монвуазен, которая была известна под прозвищем La Voisin («Соседка»). Клиентами Катрин были представители высшей аристократии королевства, которые принимали зелье для дополнительного возбуждения. Некоторые ученые полагают, что молодой фаворит императрицы Екатерины II, Александр Ланской, умер от систематического употребления кантаридина. Дело в том, что Екатерина была на 28 лет старше Ланского и, вероятно, уже не привлекала своего фаворита сексуально. По словам придворного врача Вейкарта, для того чтобы удовлетворить желания императрицы, Ланской принимал кантаридин, который он получал от доктора Соболевского. Симптомы болезни несчастного любовника были очень похожи на отравление кантаридином, но речь идет о длительном и регулярном злоупотреблении препаратом. Получается, однократная доза яда должна быть обильной, чтобы вызвать немедленный смертельный исход. То количество кантаридина, что помещалось бы в перстень или на нож, скорее действовало бы на жертв Борджиа как афродизиак.

Еще одним критиком Александра VI был проповедник Савонарола, который обвинял и Рим, и папу в грехе и отступлении от Церкви. Савонарола использовал свой авторитет и добился того, чтобы Флоренция вступила в союз с Францией, а не с папой. Этого Александр VI простить ему не смог: он силой присоединил монастырь, где проповедовал Савонарола, к Папской области, отлучил его от церкви и затем казнил. К слову, весьма традиционным способом, без отравлений.

Мы, конечно, не утверждаем, что Александр VI Борджиа был святым, и совсем не исключаем, что он действительно предпочитал отравления любым другим способам политической борьбы. Страсть Борджиа к богатству и власти, кумовство, взяточничество и жестокость были совершенно обыденными для той эпохи. Всё это лишь указывало на то, что институт папства и католическая церковь находятся в тяжелом кризисе и требуют реформ. Репутация Александра VI как главного отравителя и развратника в истории, скорее всего, результат политических игр и хитрых интриг. Особенный интерес вызывает то, почему среди всех многочисленных детей Борджиа именно Лукреция разделила со своим отцом славу главной отравительницы.

Лукреция Борджиа

«Отравительница и безжалостная убийца. Кровосмесительница, прелюбодейка, исчадие ада и отродье гремучей змеи, дочь шакала и гиены».

Джироламо Савонарола о Лукреции Борджиа

Лукреция Борджиа – незаконнорожденная дочь папы Александра VI и его любовницы Ваноццы Каттанеи, знаменитая красавица, печально прославившаяся из-за подозрительных смертей и политических интриг, которые окружали ее и всю семью Борджиа. Но какая часть скандальной репутации – правда, а какая – выдумка? Для того чтобы понять это, нужно ближе познакомиться с биографией Лукреции.

Однажды в 1480 году Родриго Борджиа пригласил к себе в дом астрологов, чтобы те предсказали судьбу его новорожденного ребенка. Астрологи рассказали, что маленькую Лукрецию ждет блестящее будущее. В каком-то смысле они оказались правы: вот уже несколько столетий ее история является одной из самых тиражируемых в поп-культуре и искусстве, а слава о ней, пусть и весьма сомнительная, разошлась далеко за пределы Италии.

Всю свою жизнь Лукреция считалась красавицей. «Среднего роста и изящного телосложения; лицо у нее довольно длинное, как и нос, волосы золотистые, глаза бесцветные, рот довольно большой, зубы ослепительно белые, бюст превосходно сложен. Все ее существо излучает веселье и юмор», – так описывал двадцатилетнюю Лукрецию один из придворных. А статная и ровная осанка Лукреции особенно поражала всех, кому она встречалась на пути. Не смог пройти мимо Лукреции и художник эпохи Возрождения Бернардино де Бето, больше известный как Иль Пинтуриккьо. Когда девочке было всего двенадцать лет, он использовал ее в качестве модели для изображения Святой Екатерины, а также для фрески «Диспут Святой Екатерины», написанной им для апартаментов Борджиа в Ватикане в 1492 году. Екатерина, прототипом которой стала Лукреция, стоит в центре фрески и дискутирует с императором Максимом и пятьюдесятью языческими философами. Согласно преданию, девушка пришла в языческий храм, где император приносил жертву богам, и призвала его креститься. Правитель пригласил ее к себе во дворец, созвав также множество философов, но Екатерина одержала победу в споре о вере. Ее тонкая фигура с изящной осанкой выделяется среди множества мужских персонажей фрески. В каком-то смысле эта фреска повторяет и жизнь самой Лукреции: хрупкая и при этом мудрая женщина, которая вынуждена существовать и отстаивать себя в патриархальном мире.

Своему аристократизму и образованности Лукреция обязана двоюродной сестре отца Адриане Орсини. Именно под ее началом девушка освоила высокую культуру, которая позволяла ей уверенно держаться в высших кругах и поражать окружающих не только внешней, но и внутренней красотой. В доме своей тети Лукреция изучала латынь, греческий, итальянский и французский языки, музыку, пение, рисование. «Прежде всего убедитесь, что вам есть что сказать, а затем выражайтесь просто и откровенно, избегая притворства. Я хочу, чтобы вы научились думать, а не составлять блестящие предложения», – таков был главный принцип воспитания Орсини, который впоследствии сослужит Лукреции хорошую службу.

Взять хотя бы случай, произошедший с ней в 1497 году. Когда Лукреции было всего семнадцать лет, она присутствовала на решении Ватикана об аннулировании ее брака с Джованни Сфорца. Джованни был первым мужем Лукреции, на момент замужества ей было всего тринадцать лет. Джованни был племянником могущественного кардинала Сфорца, а этот союз должен был гарантировать, что Александр VI получает влиятельного союзника на севере и в центре Италии. Спойлер – гарантии оказались не железными. Уже через несколько лет после свадьбы в конфликте между французами и Александром VI Джованни поддержал не ту сторону. Это означало только одно – его придется убить. Убийства не случилось, потому что Джованни бежал в Милан, а Александр начал долгий процесс аннулирования брака на том основании, что Джованни был импотентом, а значит, брак не был «завершен». Именно этот бракоразводный процесс ознаменовал начало спекуляций о сексуальной жизни Лукреции и во многом сформировал образ девушки как роковой похотливой соблазнительницы. В конце концов брак был аннулирован после публичных заявлений о том, что девственная плева Лукреции не повреждена. Несмотря на то что процесс развода был довольно унизительным для юной девушки, Лукреция не потеряла лицо. По словам посла, после этого девушка произнесла речь на латыни «с такой элегантностью и аристократизмом, что даже Цицерон не мог бы говорить более точно и изящно».

Брак с Джованни был только началом. Если кратко рассматривать биографию Лукреции, то ее жизнь будет выглядеть как череда удачных и неудачных браков с мужчинами, которых для нее выбирали отец и брат. С того момента, как Родриго Борджиа был назначен Папой Римским, Лукреция больше не принадлежала самой себе, а стала пешкой в игре за счастье и благополучие могущественных мужчин вокруг нее. Все ведущие семьи Италии стремились соединить свое состояние с состоянием могущественного Александра Борджиа. Кардинал Асканио Сфорца писал: «Многие хотят жениться на членах семьи папы через его дочь, и он позволяет многим думать, что у них есть шанс. Даже король Неаполя мечтает завоевать ее руку!»

История отношений Лукреции с мужчинами, безусловно, была насыщенной. Три ее брака, а также насилие и интриги ее семьи еще больше укрепили миф о Лукреции как о помешанной на сексе убийце. Самым серьезным обвинением, выдвинутым против Лукреции, было обвинение в инцесте с братом Чезаре и отцом, папой Александром VI. Конечно, все это было ничем иным, как злонамеренной ложью, автором которой был первый муж девушки Джованни. Он утверждал, что папа аннулировал брак дочери для того, чтобы «иметь свободу развлекаться с собственной дочерью». Эти слухи укрепились в 1498 году, когда стало известно, что у Лукреции есть внебрачный сын. Несколько лет спустя после его рождения папа издал две противоречивые папские буллы: в одной утверждалось, что отец мальчика – брат Лукреции Чезаре, а во второй – он сам. Некоторые историки считают, что ребенок мог стать результатом романа Лукреции с испанским слугой, другие и вовсе предполагают, что Лукреция не была матерью ребенка, а ее имя вновь использовали для того, чтобы выгородить самого Александра VI, который зачал этого ребенка с какой-то римлянкой.

Но в то время бесчисленным недоброжелателям семьи Борджиа не было никакого дела до достоверности фактов. К тому же многие были не в восторге, что Александр VI в принципе допустил женщину на территорию Ватикана. Говорили, что, когда папа уезжал, он оставлял дочь исполнять официальные обязанности. Другие пошли в своих слухах еще дальше, утверждая, что вместо этого Лукреция посещала дикие вечеринки и устраивала многочисленные оргии прямо на территории Ватикана. Иоганн Бурхард, епископ Читта ди Кастелло, который был папским церемониймейстером, в своих записях утверждал, что Лукреция часто присутствовала на заседаниях коллегии, одетая лишь в прозрачный муслин, который едва прикрывал грудь. По его словам, присутствие кардиналов совсем не смущало девушку, она без стеснения проявляла свои нежные чувства к отцу, принимая его совсем не отцовские ласки. «Позор! Ужас!» – восклицал в своих записях епископ Бурхард.

«Сегодня его святейшество, чтобы развлечь госпожу Лукрецию, велел вывести на малый двор папского дворца несколько кобыл и молодых огненных жеребцов. С отчаянным взвизгиванием и ржанием табун молодых лошадей рассыпался по двору; гогоча и кусая друг друга, жеребцы преследовали и покрывали кобыл под аплодисменты госпожи Лукреции и святого отца, которые любовались этим зрелищем из окна спальни. После этого отец и дочь удалились во внутренние покои, где и пребывали целый час».

Иоганн Бурхард, Liber Notarum

И вновь мы не утверждаем, что Лукреция была святой. Однако пик слухов о развратном образе жизни девушки пришелся как раз на момент особенно жарких политических разборок семьи Борджиа. Чем активнее становилась деятельность Александра VI, тем более зловещим становился образ Лукреции. Позже, при дворе Феррары, когда она стала женой Альфонсо Д’Эсте, очередного мужчины, которого отобрали для нее лично отец с братом, Лукреция стала считаться образцом хорошего воспитания. Один из важнейших текстов эпохи Возрождения свидетельствует об уважении, которым она пользовалась в Ферраре. Поэт Людовико Аристо в «Неистовом Орландо» утверждает, что Лукреция должна стоять в храме чести и женственности за свою «красоту и честность». Летописец Бернардино Дзамботто восторженно писал об ее утонченности: «У нее большой такт, она благоразумна, очень умна, живая и очень приятная». Обретя в Ферраре хоть какую-то независимость от семьи, Лукреция окружила себя лучшими умами эпохи Возрождения. Наиболее заметным из них был Людовико Ариосто, поэт, который ввел термин «гуманизм» и сочинил эпическую поэму «Орландо Фуриозо».

Лишь позже, уже после своей смерти, Лукреция сыграла значимую роль в создании все более и более фантастических мифов о семье Борджиа. Слово за слово, миф за мифом дурная слава Лукреции почти затмила славу ее отца. Ей приписывали изобретение знаменитых ядов Борджиа, утверждали, что она отравляла своих любовников и соперников, чтобы удержать власть – довольно смехотворная идея, учитывая, сколько реальной власти было у женщины в XV веке. Одним из главных популяризаторов распутного образа Лукреции стал Виктор Гюго, автор романа «Собор Парижской Богоматери». В 1833 году он написал пьесу «Лукреция Борджиа», где дочь папы обдумывает различные способы, которыми она расправится со своими врагами: повесив, задушив, отравив. Позже на основе пьесы Гюго была поставлена одноименная опера Гаэтано Доницетти, которая также изображала Лукрецию роковой убийцей. Эта клевета, основанная на слухах и вымыслах, начала распространяться с немыслимой скоростью и надолго стала единственно возможным способом изображения Лукреции Борджиа.

В последнее время история и исследователи стали чуть добрее к Лукреции. Все чаще ее рассматривают не как коварную женскую фигуру, а как жертву интриг собственной семьи. А многочисленные материалы и более скрупулезное изучение источников позволяет нам сказать, что мифы о хитроумных отравлениях – не более чем мифы.

Пожалуй, история клана Борджиа получилась довольно неожиданной. Скорее всего, вы рассчитывали прочитать леденящую душу истории о зверских убийствах и жестокости, а получился подробный и разоблачающий рассказ о политических интригах, которые в большинстве случаев и легли в основу репутации Борджиа. Но совы – не всегда то, чем кажутся. И история еще не раз нам это докажет.