Сети

Кровавая игра… Даже от этих двух слов по телу проходил озноб. Сейчас, когда Лера стояла на дорожке парка, поёживаясь от страха и мороза, она понимала, насколько глупо было предполагать, что на месте лже-ТТ мог быть Игорь. Он никогда бы не стал пугать её так, никогда бы не предложил принять участие в кровавой игре, которую бы он придумал для Леры.

Позади послышались едва приметные шаги. Скрип снега под чьими-то ногами показался слишком знакомым, от чего сердце зашлось неистовым стуком, отбивающим ритм где-то в районе горла. Лера замерла, не в силах заставить себя повернуться. Каждый звук сводил её с ума, возвращая туда, откуда она пыталась вырваться последние несколько лет.

Зима 2005 года

– Мне кажется ёлку можно конфетами нарядить. Или мандаринами. Будет классно.

– А я хочу игрушками старыми, как раз папа их из кладовки достал.

– Ну нет! Те самые ватные груши и стеклянные шары? Это прошлый век, мам!

– Так и есть. Они как раз из прошлого века.

Мама улыбнулась – Лера почувствовала это раньше, чем увидела в тусклом свете далёкого фонаря, как на её лице появилось выражение умиротворения, как было всегда, когда она говорила о предстоящем праздновании Нового года.

– Ладно. Я подумаю, как совместить их с новыми игрушками.

– А надо ли совмещать? – Мама приостановилась, и Лера повернулась к ней, не понимая, что послужило причиной того, что они не идут дальше. До выхода из парка оставалось пару сотен метров – Лера видела полосу огней вдоль трассы, которую нужно было пересечь, чтобы добраться до их дома. Всего каких-то пару сотен метров.

– Девочки, познакомиться не хотите? – прозвучал рядом мужской голос, который Лера не просто запомнила – впитала всем своим существом.

– Мам!

– Лерочка, ты успокойся.

Она видела, как мать выставляет руки перед собой, будто собирается защищаться и защищать её. Как старенькая сумка падает в снег, как мужчина, на лице которого написано какое-то безумное выражение, достаёт из кармана что-то, сверкнувшее лезвием в отблеске далёкого фонаря. Слишком далёкого. Слишком.

Всё сейчас казалось таким. И полоса придорожных светлых точек, расплывающихся перед глазами, и их светло-серый дом, возвышающийся на той стороне парка. Всё это было недосягаемым.

– Мам!!

– Лера, беги.

– Мама!

– Лера!!! Беги!

И она побежала. Испытывая безумный страх, подгоняющий её, но не дающий возможности сделать следующий вдох. Оскальзываясь на наледи дорожки, она бежала вперёд, к спасительным огонькам далёких фонарей, представляя, как за ней след в след бежит кто-то огромный и страшный. Она так боялась… За себя, за маму, которую она оставила там, наедине с этим ужасным человеком, но не могла не бежать.

«Лера, беги!»– звучал в её ушах голос матери, и она ещё не знала в тот момент, что это были последние два слова, которые она услышала от той, кто был рядом с самого её рождения.

Доставая на ходу ключи из кармана, Лера перебежала дорогу, едва не попав под взвизгнувшую тормозами машину, и почувствовала себя в безопасности только когда за ней захлопнулась дверь квартиры. Темнота и тишина дома обступили со всех сторон. Сердце билось в горле и висках, не давая шанса на новый вдох. Вытащив из сумки сотовый, Лера трясущимися руками начала жать на кнопки, ища номер отца. О том, что делает в парке с мамой этот ужасные и огромный «кто-то», она старалась не думать…

Зима 2013 года

Позади снова скрипнул снег под чьими-то шагами, и Лера обернулась, чувствуя в груди холод. Она узнала безумный взгляд и страшную улыбку сразу, застыв на месте, и задерживая дыхание. Страха не было – вместо него Лера испытывала такой ужас, который парализовал её, приковывая к мёрзлой корке льда.

– Я хочу поиграть, Ангел. Совсем немного. И недолго. Хорошо?

– Нет!

– Что ты сказала?

– Я сказала нет!

Чужой дрожащий голос, сорвавшийся с помертвевших губ, резанул слух. В ушах звучал крик матери: «Лера! Беги!», но она понимала, что не может сдвинуться с места. Будто загипнотизированная, она смотрела на то, как мужчина достаёт из кармана нож, от чего тошнота подкатила к горлу. В красках представилось то, как лезвие вонзалось в тело её матери, раз за разом, оставляя алые следы на белом снегу.

– Мы поиграем, мой Ангел.

Нотки сумасшествия, что окрашивали слова мужчины, послали по телу волну озноба, от чего тело заколотило крупной дрожью. Лера жадно вдохнула стылый воздух, от чего лёгкие болезненно закололо. Она увидела Игоря, которого здесь не должно было быть. Он бежал к ним по дорожке что-то крича, и махал руками, но Лера не слышала ни звука, кроме стука собственного сердца, набатом звучащего в ушах. Помотав головой, она развернулась и вслепую помчалась куда-то, слыша за собой тяжёлую поступь бегущего безумца. Было ли то плодом её воображения, или он действительно настигал её – Лера не знала. Она неслась вперёд, не разбирая дороги и в висках её стучали только два слова, которые ей кричала то ли мать, то ли Игорь:

– Лера! Беги!!

Мчась, куда глаза глядят, с каждым шагом углубляясь в нутро темноты, которая пугала, но казалась спасительной, Лера чувствовала, что не выдержит долго. Сдастся, забудет о том, что обещала Игорю быть осторожной, и станет такой же, как её мама. Хотя, нет. Мама сражалась, защищая её, а она… Ей некого защищать, кроме самой себя. После того вечера, когда она убежала из того злополучного парка, Лера всегда была одна. Всё изменилось только в последние несколько дней, когда в её жизнь вернулся Макаров. И наверное, всё, что она заслужила – вот это кратковременное счастье, которого теперь её собирались лишить. Вместе с жизнью.

Она не слышала, что ей кричат, и могла разобрать в звуках кругом только бешеный стук собственного сердца и шаги позади. Дыхания не хватало, и жадные порции воздуха, которые она делала раз за разом, разрывали её изнутри. Лера забыла о том, что вокруг полно полиции, что Макаров рядом. Остался только этот бесконечный бег в бесплодной – как она считала – попытке спастись.

– Стой! Стой немедленно! – расслышала она окрик, и тут же её за плечи обхватили чьи-то руки. Никто не всадил ей нож в спину, не ударил, не причинил боли. Просто развернули, словно послушную куклу, и Лера едва не расплакалась, узнав в догнавшем Ивана. – Ты с ума сошла? Тут же трасса оживлённая!

Она осмотрелась, только теперь понимая, что почти выбежала из парка, едва не очутившись на ярко-освещённом шоссе. Странно, а ей всё чудилось, что она бежит по бесконечному тёмному парку.

– А г-где… он?

– Тот урод? Мы его взяли. Но не знаю, чем точно дело кончилось – я за тобой побежал. А ты как спринтер заправский через парк прям… Думал, не догоню.

Ваня старался выглядеть беспечным и даже пытался шутить, но Лера видела, что он нервничает чуть ли не так же, как и она. И сама не могла унять отчаянно колотившееся сердце. Почему за ней Иван побежал и где Игорь? Нет, она совсем не может думать об этом! Не может и мысли допустить, что с Макаровым что-то случилось по её вине.

– А где Игорь? – выдавила она из себя, совершенно не чувствуя облегчения от слова капитана о том, что маньяк теперь не опасен. – Где он?

– Я не знаю. Там, наверное, с отцом своим. – Иван кивнул в ту сторону, откуда прибежала Лера, и где приглушённым голубоватым заревом мелькали отсветы проблесковых маячков. Сейчас эти всполохи порождали внутри Леры тревогу, и только. – Не переживай. Всё хорошо. Я тебя туда провожу.

В голосе Вани звучали нотки сомнения, будто он не был уверен в том, что говорил, но Лера больше не могла переживать. Предел для неё наступил уже давно.

– Хорошо. Проводи, пожалуйста.

Неловко опершись на руку Ивана, Лера зашагала обратно, еле переставляя ноги, как в кошмарном сне чувствуя, что не может идти быстрее. На трассе уже начала скапливаться пробка – любопытные водители останавливались, чтобы понять, что такого могло произойти в парке, что понадобилось несколько спецмашин. А Лере хотелось только одного: чтобы всё это закончилось как можно скорее, и они с Макаровым оказались где угодно, лишь бы подальше от этого города и этой зимы.

– Игорь! – Лере хотелось кричать, но с губ сорвался лишь приглушённый шёпот. От картины того, как Макаров в окровавленной рубашке сидит в карете скорой помощи, её замутило, и она едва сдержала рвотный позыв.

– Нормально… нормально всё! – отстранившись от врача, который подносил к его лицу что-то белое, Игорь махнул Лере, и та быстро оказалась внутри выстуженной машины. – Так. Царапина.

Он поспешно натянул на плечо пальто и внимательно вгляделся в её лицо, чтобы понять, всё ли с ней в порядке.

– А ты как?

– Я отлично! – звонко выкрикнула она, и Игорь устало улыбнулся.

– Иди ко мне.

А Лере так много было нужно ему сказать, но слова, застрявшие в горле, почему-то совершенно не хотели складываться в предложения. Она только всматривалась в черты его лица, будто хотела запомнить каждую чёрточку, а в голове бились мысли. Целый ворох мыслей о том, как была неправа, когда подспудно винила Игоря. И о том, что теперь у них всё будет по-другому. Словно замкнулся виток спирали, только теперь она не потеряла никого, оказавшись в конце пути и начиная делать первые шаги по следующему витку, а обрела.

Подавшись к Игорю, Лера крепко прижалась к нему, и он, охнув от боли, не оттолкнул, а обнял, будто хотел впитать в себя её и эти мгновения.

– Мы куда сейчас? – всхлипнула Лера, когда глаза защипало от непролитых слёз. Она так давно не плакала – по-настоящему, навзрыд, несколько часов, чтобы избавиться от всего, что её тревожило. Не могла и сейчас – Игорь бы наверняка переполошился, а ему и без того досталось.

– Я в больницу, и ты со мной.

– В больницу? Но зачем?

– Царапину придётся заштопать. Угрожал штопать его, а придётся самому терпеть. – Макаров болезненно улыбнулся.

– Хватит шутить! Почему сразу не сказал, что всё так серьёзно?

– Нормально всё. Жить буду.

– В этом не сомневаюсь. Если не будешь – домой не приходи.

Лера тихо рассмеялась, сама понимая, каким натянутым получился этот смех. Она сильно нервничала, но когда «скорая» тронулась с рывком, который сопроводил отборным матом Игорь, поняла, что потихоньку тревога отступает. Теперь всё будет иначе. Она в это верила.

Вцепившись тонкими пальцами в равнодушный металл неудобного сетчатого сидения – одного в бесконечном ряду установленных в больничном коридоре кресел – Лера смотрела в одну точку перед собой, гадая, надолго ли её хватит. Стоило им попасть в больницу, где даже стены были выкрашены в навевающий уныние и ужас серовато-грязный жёлтый цвет, оказалось, что в парке с арестом того, кто смог перевернуть дважды её жизнь, ничего не закончилось. Игорю понадобилась операция, и хоть врач заверил её, что ничего страшного эта процедура из себя не представляет, Лера смогла сделать полноценный вдох только когда Макарова перевели из реанимации в палату интенсивной терапии, куда ей разрешили зайти минут на двадцать. А она не могла. Боялась увидеть Игоря и понять, что её обманули, и что жизнь его в эти самые минуты висит на волоске. Боялась снова потерять, зная, что если это случится, она уже не сможет оправиться. Не будет того, кто окажется рядом, проведя черту между прошлой и настоящей жизнью. Потому что этой самой настоящей жизни тоже не будет. Только не без него…

– Не помешаю? – тихо спросил Смельчаков, незаметно для Леры материализовавшийся рядом. И тут же, без её разрешения, устроился на соседнем кресле. В руках он держал какую-то папку, и Лера, увидев фотографию на обложке, поморщилась и поспешно отвела глаза.

– Нет. Игоря уже в палату перевели.

– Знаю. С врачом говорил. Ты как?

– Я нормально.

– Почему к нему не идёшь? Не пускают? Я могу поговорить.

– Пускают. С духом собираюсь.

– С Игорем всё будет хорошо.

– Знаю.

– А с тобой?

– А что со мной?

– С тобой всё будет хорошо?

Лера передёрнула плечами, но отвечать не стала. Она не знала ответа на этот вопрос. А лгать ни Смельчакову, ни себе, не хотелось.

– Послушаешь, что скажу?

– Давайте.

– Хорошо. Я думаю, ты должна всё знать, чтобы поставить точку в том, что с тобой случилось.

– Думаете, её можно поставить?

– Надеюсь. – Кашлянув, полковник выудил из кармана очки и, нацепив их на нос, открыл злополучную папку и принялся читать. Даже не читать – докладывать чётким сухим безэмоциональным голосом. – Сергеев Роман Геннадиевич. Год рождения 1972. В 2005 году был осуждён за убийство. Получил срок, который отбывал в колонии-поселении города Электросталь. Через семь лет был освобождён досрочно.

– Какие у нас отличные наказания за убийства предусмотрены! Просто курорт!

– Тут я с тобой согласен. Дальше продолжать?

– Валяйте, как сказал бы Игорь.

– Ладно. – Смельчаков отложил папку на кресло рядом и повернулся к Лере, которая почувствовала на себе его взгляд-рентген. Если полковник считал, что пара слов о том, как убийцу её мамы осудили, приведут Леру в чувство, он ошибался. – Когда ты стала свидетелем убийства того депутата, на нашего Сергеева вышел некто Миронов, один из тех, кто был заинтересован в том, чтобы тебя убрать.

– Я его не знаю. И зачем вышел?

– Сергеев отлично разбирался во всём, что касается компьютеров, телефонов и прочего. На зоне он завёл знакомства и снискал уважение. Поэтому Миронов и обратился к нему. О тебе они знали, за тобой следили. Выяснить, кто ты – не составило труда. Ты вовремя оказалась под нашей защитой.

– Неужели сейчас это сделать так просто? Я имею в виду вызнать о человеке всё?

– У тебя никогда не взламывали почту? А страничку в социальных сетях? Может, у твоих знакомых?

– Взламывали. И не раз.

– Вот и ответ на твой вопрос. Сейчас это сделать просто.

– И что дальше?

– Когда Сергеев узнал в тебе ту девочку, мать которой убил восемь лет назад, я думаю, у него в некотором роде «поехала крыша». Он отошёл в сторону, так что связать его с Мироновым и его людьми мы не могли. Выждал и вышел уже на тебя через Игоря. Для него общение с тобой превратилось в игру. Такое в своей практике я встречаю не впервые. Пару лет назад Иван чуть не пострадал, когда…

– Валентин Николаевич, пожалуйста, давайте не будем! И так тошно от этого всего, хоть на стенку лезь.

– Прости. Ты меня останавливай, правильно. Я этих историй могу рассказать сотни.

– Знаю. Ваня меня ими уже попотчевал. – Лера слабо улыбнулась. – А моя… мама…

– Да?

– Она была случайной жертвой?

– Пока не знаю и точно сказать не могу. Мало изучал материалы дела. Но совершенно точно знаю, что следы преступления тянутся только к твоей матери. Хотя, допускаю, что просто тогда могли не связать каких-нибудь глухарей с личностью Сергеева.

– Если бы его не посадили тогда, как вы думаете, он бы выслеживал меня?

– Думаю, это вполне вероятно. Ты об этом с Иваном поговори, он у нас криминалист-отличник. Бывают случаи…

– Валентин Николаевич! – Лера застонала и закрыла лицо ладонями. Ей было одновременно смешно и хотелось кричать. Ну, сколько можно об этом? Она вон сама – ходячий случай. – Извините, но я не хочу говорить с Иваном. По крайней мере, об этом. И не хочу знать о примерах в криминалистике. – Отняв руки от лица, она с мольбой посмотрела на Смельчакова. Он был прав, говоря, что ей нужно обо всём узнать. То, что рассказал полковник, и само его присутствие дали Лере то, в чём она отчаянно нуждалась – спокойствие.

– Да, прости. Я не подумал просто.

– Скажите, а как… ранили Игоря?

– Он не смог оставаться в стороне. Помчался к тебе, как только Сергеев вытащил нож. Ну и бросился на него, тот и пары шагов за тобой сделать не успел.

– Почему остальные бездействовали?

– Это моя вина. Я растерялся. Впервые за время работы растерялся и вовремя не не среагировал. Наверное, на пенсию пора.

Смельчаков невесело усмехнулся, и пожал плечами, будто сомневался в правильности решения.

– Да нет. Тут всё объяснимо как раз. Сын ваш впервые, я надеюсь, в таком участвовал?

– Да. И в последний раз! Это даже не обсуждается. – Он помолчал, молчала и Лера, теперь, в противовес страху увидеть Игоря, испытывая желание оказаться с ним рядом как можно скорее. Он бросился сегодня защищать её, не думая о том, что может пострадать. Такое были способны сделать только те, кто любит. Как её мама. И вот теперь – Макаров.

– Валентин Николаевич, вы извините, я к Игорю пойду. – Она вскочила с места, торопливо сделала несколько шагов к двери палаты. Приостановилась в нерешительности и обернулась, когда услышала оклик полковника.

– Лер!

– Да?

– У тебя… или у вас какие планы с Игорем на дальнейшее?

– Мы ничего не обсуждали. Вообще. Жили одним днём. Но теперь, наверное, несколько лет у нас в запасе есть?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… до того момента, как Сергеев выйдет из тюрьмы снова.

– Он был застрелен при попытке к бегству во время задержания, Лера. – Голос Смельчакова, тихий, но показавшийся оглушающим, разнёсся по коридору больницы. Полковник цедил каждое слово, будто сваи железные вбивал, и у Леры сердце зашлось в быстром беге, грохотом отдаваясь в ушах. Она ещё не поняла того, что он ей сказал, но почувствовала такое облегчение, что едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. – Иди к Игорю, – добавил Смельчаков, и Лера, улыбнувшись, отвернулась и толкнула перед собой безликую светлую дверь.

Макаров безмятежно спал, укрытый простынёй до самого подбородка. Грудь медленно поднималась и опускалась в такт его ровному дыханию, и Лера почувствовала, как страх постепенно исчезает, а сердце перестаёт отбивать рваный ритм, успокаиваясь. Она осмотрелась в поисках стула или чего-то подобного, и, не найдя, подошла к постели Игоря и устроилась на самом краешке, сложив руки на коленях, будто прилежная ученица. Им с Макаровым предстояло очень много всего обсудить, но Лере хотелось сказать ему ещё больше. Они обговаривали всё случившееся урывками, то делая акценты на самом главном, то умалчивая о том, о чём действительно бы стоило поговорить. И в сети были друг для друга гораздо более близкими людьми, чем в реальности. Или так ей только казалось?

– Знаешь, я так часто на тебя злилась, что сейчас, когда с тобой случилось всё это по моей вине, мне кажется, я сама накликала на тебя эту беду. Как будто ты расплачиваешься за то, что совершил, но за что я тебя давно уже простила. – Лера шмыгнула носом и стёрла с лица бегущие по щекам дорожки слёз. Макаров же спит, а значит, не увидит её такой. Некрасивой. – Сначала эта Алла… Господи, как же я её ненавидела! И как старалась ей понравиться ради тебя. Глупая была. Потом то, что ты так быстро ей поверил… Я когда вас вместе увидела в постели… До сих пор картина та перед глазами стоит. Убить тебя готова была. А потом мы расстались, и я вроде даже тебя забыла. По крайней мере, удалось соврать себе, что ты мне безразличен. Но нет… Ты был прав – за ТТ мог скрываться только ты, потому что чувства, которые ты вызвал во мне так быстро и бесповоротно, они могли принадлежать только тебе. Я рада, что у нас было всё это… общение в сети. Там мы были совсем другими, настоящими, но в то же время, как будто и не мы. И сегодня, когда ты бросился меня спасать, наверное, только тогда я поняла, что всё было неслучайно. Всегда, с самого нашего знакомства. Даже не со знакомства, а с того момента, когда я услышала те слова, что до сих пор помню: «Новенькая к Макарову приземлилась». Даже тогда, мне кажется, я уже тебя любила. И сейчас люблю ещё сильнее, чем когда бы то ни было.

– Повтори.

– Что?

– Повтори, что сказала.

– Ах, ты! Ты всё слышал, и даже виду не подал?

– Не всё. – Игорь открыл глаза, и на его усталом лице появилась улыбка, когда он заметил, как Лера поспешно стирает слёзы с заплаканного лица. – Да красивая ты у меня, красивая. И я действительно не расслышал, что ты там последнее сказала?

– Ну, уж нет! Хватит врать, Макаров!

– Эй! Я тут лежу, между прочим, совершенно больной, как рыцарь после дуэли. А ты меня ещё и в лжи обвиняешь?

– Спал бы ты, рыцарь… Перепугал меня жутко.

– А ты – меня.

– В этом мы с тобой умельцы, друг с другом нам никогда скучно не было.

– Согласен. И всё же? Повторишь то, что уже мне сказала?

Лера прищурилась, глядя на Игоря. В эту минуту она чувствовала себя пугающе счастливой. Может, это было странным, учитывая, где они находились, но впереди было только безоблачное счастье. В это Лера тоже верила.

– Я тебя люблю.

– А я люблю тебя. Наверное, до сегодняшнего дня я даже не понимал, как именно.

– Как?

– Сильно.

– Очень?

– Больше жизни.

– Вот и я тебя – больше жизни.

Она склонилась к Игорю и легко коснулась губами его губ.

– А теперь отдыхай. А я попрошу твоего отца отвезти меня домой.

– Мне нравится это слово. Домой.

– И мне. Я буду скучать по тебе у нас дома.

– А я постараюсь как можно скорее вернуться.

– К нам домой?

– К нам домой…