Loe raamatut: «Феодалка»
Глава 1
Я шла, пристроившись к каравану крестьянских телег, груженых огромными тюками. Двигался он медленно и мог обеспечить защиту в пути. Возницы косились на меня. Интересно, кем они меня считали? Надо выяснить это при первом же удобном случае! В сословном обществе свои правила насчет внешности… Но на крестьянку я точно не походила.
На большом торговом тракте, проходящим с севера на юг через сотню разных земель никто уже ничему не удивлялся. Всадники, пешеходы, повозки запряженные ослами, тянулись нескончаемым потоком. Здесь можно было увидеть тонкие шелка и вуали, шкуры, хитоны и невообразимые лохмотья. Если хочешь затеряться и не привлекать внимания – это было подходящее место.
Я надела то, что нашла максимально подходящим для этого мира, но при этом комфортным для дороги: длинная коричневая кожаная куртка (вообще-то шкура молодого дермантина, но кто здесь об этом знает?) светлые штаны для верховой езды, купленные в местной деревне рядом с порталом (да, непрактично, предпочла бы черные, но здесь с черным надо быть осторожнее, его носят в основном монахи) коричневые кожаные сапожки из нашего мира с плоским каблуком и мехом. Волосы я заколола «ракушкой» и убрала под берет.
За спиной у меня был рюкзачок со всеми моими нехитрыми пожитками; кое-какие украшения, аптечка, горсть медных монет, немного серебра, пара золотых, и, главное, оптовая упаковка шариковых ручек – моя основная надежда. Если расчет не оправдается и мне не удастся продать их за хорошую цену в местный монастырь, то буду сидеть на мели и искать подработку до самого возвращения. А этого допустить никак нельзя! Я девушка современная, привыкла к определенному уровню комфорта. Здесь же про удаленный заработок, трудовой кодекс и хотя бы восьмичасовой рабочий день можно забыть.
Тем не менее, я смотрела в будущее с оптимизмом. Моя цель проста – пройти дальше на юг, исследовать еще какую-то часть этой земли, пожить тут, освоиться и успеть вернуться в назначенный день к порталу.
Да, и развлечься хорошенько! Подумать только, у меня тут неизведанный мир и целых полгода свободы!
***
– Почему так долго? Это опасно! А вдруг ты не успеешь к закрытию портала? Или спутаешь день? У тебя не будет с собой телефона с напоминалками! – говорит Федор, наш инженер и изобретатель портал-машины. – Держать портал открытым долго технически невозможно, ты же знаешь!
– Не волнуйся, календарь там уже изобрели, буду пользоваться аналоговым! – шучу я.
– Ну да, даже если брать с собой телефон и несколько пауэрбанков – за пол года они все равно разрядятся, – усмехается Миша.
– Но мы не можем постоянно топтаться на одном месте, не отходить дальше двух километров от портала и этого захолустного селения. Мы знаем об этом мире достаточно! Можно устроить вылазку подольше, – говорю, – Я чувствую себя вполне уверенно. Кое-какие вещи и сведения у меня есть, а что нельзя раздобыть в поселке – куплю по дороге. В монастыре заинтересовались нашим товаром, так что деньги на первое время обеспечены.
– Федя, а почему бы нам не открыть портал сразу в конечной точке? Так ей хоть не придется идти обратно!
– Если бы знать эту конечную точку! – говорит Федор. – Первый портал мы заякорили и он уже никуда не денется, откроется в том же месте, что и сейчас. А следующий может оказаться где угодно! В лесу, на дне ущелья, в кладовке у какого-нибудь лавочника или в городской тюрьме! И связи у нас не будет – как мы сообщим ей, где он? Нет, единственный надежный вариант – возвращаться к известному месту.
– Вот бы тебе все-таки взять кого-то с собой… для безопасности… – начинает опять Федор.
– Ага, найму телохранителя у ларьков по объявлению! – снова пошутила я. Об этом мы уже говорили. Никто из ребят уходить со мной через портал не мог: инженер и техник должны оставаться у машины, мало ли что. А больше никто не посвящен в нашу тайну. Мы еще не решили, как будем использовать изобретение и стоит ли предавать огласке саму возможность путешествовать в другие миры. Сначала сами разберемся.
– Да не волнуйтесь! – говорю, – Найду по дороге кого-то из местных!
***
Дорога поднялась на холм, с которого открывался прекрасный вид на поля и виноградники. Там уже начались весенние работы. Вдали показались стены монастыря и строения постоялого двора. Возницы прибавили ходу. Я тоже зашагала быстрее, хотя после дня пути с рюкзаком по пыльной дороге порядком вымоталась.
Я добралась до постоялого двора на закате. Это был большой каменный дом с арками внизу и террасой на втором этаже. Вокруг него располагались другие строения – конюшни, склады, амбары еще какие-то пристройки. По площади он мог соперничать с самим монастырем. Интересно, кому принадлежало это хозяйство? Если святым отцам, то монастырь очень богат. Это предприятие должно приносить солидный доход.
Комната, которую удалось снять, была не из дешевых, но торговаться я не нашла сил и времени. Надо было отдохнуть, привести себя в порядок после дороги и завтра быть на сделке в подобающем виде. К тому же, если настоятелю доложат о моем прибытии, пусть знает, что продавцы ручек это не кто попало! Они останавливаются в люксах!
Я поняла, что на комнату уйдет все золото, останется немного серебра и меди. Нужен был еще приличный ужин.
Местные деньги мы предварительно добыли, обменяв на муку. Правда, пришлось пересыпать ее из современных пакетов в холщовые мешки, чтоб не вызвать лишнего подозрения. Весь день возились, но это было необходимо. Одно то, что мука была тонкого помола и хорошего качества, вызвало много разговоров.
Комната встретила меня мягкими коврами, потрескивающим камином, горячей ванной – круглая бадья, обитая медью стояла за ширмой прямо в спальне. Горничная заканчивала готовить постель, прогревала ее штуковиной, похожей на закрытую сковородку с углями. Я не дожидаясь ее ухода с наслаждением окунулась в горячую воду. Закатное солнце светило ровно в узкое окно и окрашивало комнату оранжевым светом.
Отмокала я где-то пол часа, уже совсем стемнело и вода начала остывать. Наконец я решила, что уже достаточно восстановила силы и пора спуститься поужинать. Надела то же самое, в чем была. Никакого приличного платья в той деревушке раздобыть не удалось, а моя городская дерматиновая куртка для этих мест хоть и экзотичная, но выглядела как дорогая вещь.
Кроме ужина мне надо было поговорить с людьми и многое разузнать.
Обеденные залы располагались анфиладой один за другим. В первом царила атмосфера неги и роскоши. Столы были накрыты скатертями с вышитыми узорами и у каждого стояли напольные золоченые подсвечники. Посетителей было не много и они выглядели богато. Сидели они парами и небольшими группами, отделенные друг от друга кадками с растениями. Между столами бесшумно сновали разносчики. В нише стены музыкант выводил на лютне негромкую затейливую мелодию.
Для моей цели этот зал не подходил. Здесь все говорило о том, что господа не хотят вторжения в их личное пространство.
Я направилась в следующий зал, по пути стараясь разглядеть гостей, определить сословие или запомнить какие-то детали. Прошла мимо ужинающего семейства: дети проводили меня восхищенными взглядами, родители посмотрели с опаской.
В следующем зале было шумно и весело. Публика, тоже не бедная, вела себя попроще. Столы стояли двумя длинными рядами и между ними гости сидели практически спина к спине, пихались локтями и перекрикивались с другим концом стола. Это было то что надо.
Я подсела к компании из двух парней и двух девушек в нарядных одеждах и позвала разносчика. Так как привычного меню здесь не водилось, пришлось импровизировать, чтоб сделать заказ.
– Мне того же, что едят и пьют эти господа, – сказала я.
– Кабан, запеченный с репой и розмарином и ларское красное, – подытожил разносчик. Я кивнула.
Мы разговорились, оказалось они родственники и друзья одного молодого чиновника, который недавно получил новый пост и ехал в соседний город вступать в должность. Сам виновник торжества уже спал, а компашка продолжала отмечать.
Я почувствовала себя в знакомой обстановке. Эти ребята напоминали мою студенческую тусовку. Тут бы порассуждать о том, что в любом мире мы притягиваем похожих людей. Еще ближе мы стали, когда принесли мой заказ: тарелку с ароматным запечённым мясом и бутылку вина. Я молча кивнула, показав на вино, не зная, как здесь принято угощать и уместно ли. Но один из парней все понял правильно и с моего молчаливого согласия разлил его по бокалам. Беседа пошла в нужном русле.
Друзья говорили о соседнем городе, о нравах и обычаях этого княжества. Я жадно слушала, жалея, что не могу конспектировать.
– Представляете, на день Симона-купалы, ну тот, что в последнее полнолуние весны, парни и девушки купаются вместе голышом!
– Да, ну, не может быть!
– Да, и если вода холодная, то греться дозволяется любым доступным способом! – подмигнул рассказчик. Девушки захихикали.
– А дети, рожденные после этого купания зовутся Симонами и бастардами не считаются. Даже высокородные не пренебрегают этим обычаем. Только купаются они не в реке, а в специальных купальнях…
Девушки рассуждали о моде и нарядах. Одну, ее звали Рансия, так восхитили мои иномирные сапожки на меху, что она готова была тут же обменять их на свой пояс с золотым шитьем. Я взяла на заметку, что такой бартер здесь норма, даже у богатых. Остановило меня то, что сапоги были единственными. Не идти же завтра босиком к отцу настоятелю!
– Но ты можешь купить обувь здесь, в лавке сапожника или на утренней ярмарке! – настаивала она.
– Так здесь есть лавки, где можно купить одежду и обувь? Очень кстати! – обрадовалась я.
Мы вышли на террасу подышать ночным весенним воздухом и посмотреть где эта лавка. Рансия показала, где и что находится. Строения ярко освещались масляными фонарями.
Внизу во дворе под террасой было свое веселье. Беднота играла во что-то типа бутылочки. Девушки и парни вставали в круг, один из них крутился с завязанными глазами в центре, и наугад выхватывал кого-то из круга. Если это оказывался парень – водящий получал затрещину, если девушка – поцелуй. Иногда какая-то девушка начинала убегать, а какая-то выскакивать в перед, в руки водящего. Иногда они менялись, а иногда какой-то ход не засчитывался.
Мы стояли довольно долго, наблюдали с любопытством за этой игрой и пытались разгадать правила. А в это время мы сами тоже стали объектом наблюдения. Какая-то пьяная шайка откровенно гопнического вида возникла на террасе у нас за спиной. Гогоча они вытолкнули вперед одного парня.
– Сударыни! – он сделал шутовской поклон, придерживая сползающий берет на темных сальных кудрях. – Как я рад нашей встрече! Чудесный -ик- вечер, а то ж!
Короткий и широкий кафтан, явно с чужого плеча болтался на нем, как колокольчик. Я подумала, что это, возможно, какой-то разорившийся дворянчик, у которого, кроме фамильной гордости, ничего за душой не осталось. Они чем беднее, тем спесивее. И как его утихомирить?
Его собутыльники стояли так, что закрывали нам вход. Придется лавировать. Как здесь принято действовать в такой ситуации я еще не знала. Посмотрела на Рансию, но она тоже растерялась.
– Позвольте предложить вас....вам…свою срам… скромную компанию, – он дальше толкал речь, еле ворочая языком.
– Хорош, давай в другой раз. Нам пора спать, – миролюбиво сказала я, взяла под руку свою новую знакомую и попыталась обойти их. Собутыльники на удивление легко расступились. Но «колокольчик» никак не хотел угомонится.
– Я провожу вас до комнаты! Ик! Я настаиваю! – он попытался приобнять меня за плечи, но не удержался на ногах и начал падать. Падая, он схватился за воротник моей куртки и оторвал верхнюю пуговицу.
– Момент! Сейчас все будет… – он попытался приладить пуговицу и потянулся к моей груди.
– Ты что творишь, идиот?! – зашипела я, не сдержавшись, и оттолкнула его руку. Вот, терпеть не могу пьяных!
Ну все, сейчас начнется, подумала я с содроганием.
– Полегче, голубушка! Что еще за ложная скромность? – он схватил меня за запястье. – Уж я-то знаю нравы северных наемниц, на самом деле вы – огонь! Не то что…
Рансия взвизгнула и бросилась внутрь зала. Я толкнула его на руки приятелей и гордо последовала за ней мимо загоготавших собутыльников. Нашла глазами свою компанию. Интересно, если начнется драка, они заступятся за меня или разбегутся?
Но этого я так и не узнала, ведь преследовать меня никто не стал. Я вернулась за стол.
– Какая ты смелая, Мариса – сказала мне Рансия. – Я бы так не смогла!
– Эта чернь совсем распоясалась! – возмутились парни. – Надо сказать трактирщику, пусть наведет порядок! Приличным людям уже опасно здесь находиться!
–Так это были не дворяне? – спросила я.
– Похоже, это возницы с последнего обоза, я их видела по пути. А того паяца не знаю, должно быть из местных.
– А не Жака ли это камзол?
–Да! Он его отдавал чтоб почистили и к утру вернули.
Вскоре появился тот самый приятель, новоиспеченный чиновник, Жак. Он оказался толстенький и невысокий. Он о чем-то быстро и эмоционально переговорил с трактирщиком и они скрылись за дверью. Снаружи началась суета и вся наша компания высыпала на террасу посмотреть, чем дело кончится. Все трое: Жак, трактирщик и тот нахал стояли под террасой у коновязи.
Высокий и грузный трактирщик одной рукой держал за шиворот давешнего шутника, а другую прижимал к груди и рассыпался в извинениях перед низеньким Жаком. Тот уже облачился в возвращенный камзол, поправлял манжеты и умудрялся смотреть на трактирщика свысока.
Шутник, казалось, протрезвел и тоже пытался что-то сказать в свое оправдание. Трактирщик резко нагнул и подсек его, поставив на колени перед гостем. Потом достал из-за пояса плетку и начал стегать, продолжая что-то говорить. Бедняга вскрикивал и вздрагивал, но увернуться не пытался, только цеплялся руками за землю.
Сцена порождала противоречивые чувства. С одной стороны было уже жалко этого бедолагу. А с другой – он только что ко мне приставал и оскорбил. Кто же не мечтал, чтоб в нашем мире гопоту из подворотни можно было так отделать?!
Когда экзекуция закончилась, парня отпустили, Жак присоединился к своим друзьям и мы все вернулись за стол. Парни со смехом обсуждали произошедшее.
Еще одна мысль не давала мне покоя.
– Я что, правда похожа на наемницу из северных земель? – спросила я у Рансии.
– Ну, что-то есть, определенно…
– Ага, вылитая наемница, только ножей за голенищем не хватает, – подхватил один из парней.
–Да не, разве у наемников бывает так тонко выделанный камзол? – один провел пальцем по шву на рукаве моей куртки и с удивлением уставился на пластиковую пуговицу – и такие редкие камни!
– Ну, я и правда с севера и для меня все здесь в новинку. У нас все… совсем не так, – сказала я, не вдаваясь в подробности, – Вот здесь, к примеру, как определить человека благородного, от просто богатого, если он не носит фамильный герб во всю грудь?
– О, это очень просто! Это сразу видно! – ребята начали с удовольствием объяснять прописные истины для понаехавшей.
– Во-первых, символы отличия: баронская цепь, медальон маркиза, перстень графа, у баронесс диадема или ожерелье…
– Но это в официальных случаях, а в обычной жизни? На улице?
– Хм, тогда ткани, шелк, бархат, меха – у дворянства они более изысканные и дорогие, – сказал один из парней, поглаживая мех на жилетке и поправляя воротник своей шелковой рубахи. – И золото, конечно!
– Купцы тоже носят золото, иногда и поболее, – поспорила я на удачу, не зная этого точно, – а если это обедневший дворянин, и на изыски ему не хватает?
– Тогда… по фасону! Плащи благородных всегда длинные.
– Да когда ты последний раз видел длинный плащ? – сказал его друг. – Теперь все носят до щиколоток или выше!
– Хм, но есть же еще цвета: в нашем краю дворянство носит красный. Все оттенки, от малинового до пурпурного и бордового.
– Это только у нас. Отъедешь на пару десятков миль восточнее и там аристократия придерживается голубых и синих тонов.
–Не слушай этот бред, мужчины ничего не понимают! – доверительно заговорила Рансия, показывая свое платье. – Мы всегда носим ленты. Это негласный символ, все это знают. Синие, красные… главное, не желтые. Желтый – цвет умалишенных. Ленты вшитые вдоль рукава или в подол платья, в край шапки… И гребни, лучше, конечно, золотые. Хотя, твоя заколка весьма необычная… это перламутр?
Н-да, задачка оказалась не такой простой, как сперва думали. Ребята уже давно спорили друг с другом, забыв про меня. Прописные истины оказались у всех разные.
– Но самое главное не в одежде,– сказал один, важно откинувшись на спинку стула, – Это особая осанка, врожденная стать, и взгляд, который купец или мещанин никогда не скопирует!
Тут же все наперебой стали припоминать и подсчитывать всех горбатых, хромых, кривых, слепых и карликовых графов, князей и герцогов, пока тот не остановил их:
– Хватит, хватит! Этак мы договоримся до крамолы! Еще скажете, будто благородный ни чем не отличается от смерда и будто бы все равны! Что за ересь, во имя всех святых! Нельзя же так!
В свою комнату я поднялась за полночь. Когда стали расходиться, старший из парней кинул горсть монет на стол:
– Это за всех, – сказал он подошедшему разносчику, включив, таким образом и мой заказ в общий счет.
На прощание девушки обменялись поцелуями в щеки, парни – привычными рукопожатиями и похлопыванием по спине, а вот прощаясь с девушками сделали какой-то новый жест: с легким поклоном касались лбом ее плеча. Что это? Галантный жест при прощании с равной? Не долго думая и со мной попрощались так же. Надо запоминать и эти нюансы.
Поднимаясь к себе я пожалела, что не запомнила из имена и титулы. Утром они уедут рано, а я задержусь в монастыре. Так что скорее всего больше не увидимся.
Это был насыщенный и познавательный вечер. Из всего потока информации, что на меня свалился, я заключила одно – надо мне здесь становиться дворянкой. Быть просто богатой горожанкой еще не достаточно! Комфорт можно купить за деньги и после сделки они у меня будут. Но я маленькая слабая женщина посреди чужого огромного мира и только принадлежность к привилегированному классу обеспечит мне безопасность и соблюдение прав.
Итак, примерный облик аристократки, благодаря моим новым знакомым, у меня сложился. Значит платья, ленты, шелк и золото… Да, штаны женщины тут тоже носили, в сочетании с длинным плащом выглядело нормально. Завтра, как только получу деньги, устрою налет на лавочки. Ах, еще надо лошадь купить или нанять экипаж, а то негоже моей утонченной натуре дорожную пыль месить. И провожатого… надежного кого-то, а то ведь дальше с деньгами поеду… и дорожные сумки, куда все сложить… и носильщика, кто это все потащит…
С этими мыслями я уснула.
Глава 2
– Нет, а чем велосипед плох? – не унимается Федор, иногда он очень непрактичный мечтатель. – Все равно надо на чем-то передвигаться. Так хоть часть дороги проедет, а потом в городе продаст по хорошей цене.
– Велосипед один, их много с собой не наберешь, – говорю я.
– Да, и украсть могут! И скопировать! Представляешь, в следующий раз портал открываем, а там – все на велосипедах! Так мы спровоцируем научно-технический прорыв и прощай заповедник уютного лампового… то есть, свечного средневековья, – по Мише бывает непонятно, когда он шутит, а когда говорит всерьез.
– Правда, мы не должны вмешиваться и менять текущий ход истории в этом мире, – добавляет Федор.
– Нет, на велосипеде я точно не поеду. Мне нельзя выделяться, надо сойти за местную, пусть иногда со своими странностями, но в пределах. Что еще из идей?
– Электрические фонарики? – предлагает Миша. – Их можно взять много, спрятать в мешок. Их не скопируют.
– А когда у них кончатся батарейки и они перестанут работать?
– Можно такие фонарики, где надо крутить ручку. К ним батарейки не нужны…
– А ее в колдовстве не обвинят? – спрашивает Федор. – Свет бесконечный и без дыма, пахнет сделкой с Дьяволом, или кто там вместо него?
– Вообще-то, там нет инквизиции, слишком много культов… – Миша задумывается.
– Ну, знаешь, – продолжает Федор. – там и без инквизиции нравы – ого-го! Средневековые, одно слово! Нет, лучше ничего светящего и пахнущего магией не тащить. Знаем, как местные суеверны…
– Тогда набрать побольше украшений.
– Золото здесь дороже, чем там…
– Стеклянные бусы, классика!
– Стекло там уже изобрели. Как и порох…
– А что еще не изобрели?
– Бумаги мы там не видели… Пергамент был, береста какая-то…
– Бумагу не потащу! – представляю, как бы нагрузила мешок пачками для принтера. – Да и где я ее продам? До ближайшего города дня два пути, деньги нужны раньше. Все золото и серебро, что было в деревне, мы уже выменяли на муку. А в городе с этой бумагой куда я пойду?
– К какому-нибудь писцу, чиновнику..
– Его еще найти надо. А если не получится? По листочкам на рынке продавать? Лучше уж заранее ехать по конкретному адресу, к человеку, который точно купит сразу оптом и даст хорошую цену.
– Так, а что у нас ближе всего к порталу?
–Там какой-то монастырь святого Мирефа, кажется. Там, кстати, промышляют переписыванием книг и пишут на заказ летописи для разных графств. Им бы понравилась бумага…
– Ручки! Точно! – у меня возникла идея. – Пергамент у них свой, привычный, переплеты традиционные. На новый формат переходить едва ли захотят. А вот чем удобно писать – должно быть всегда актуально.
– Хм, сомневаюсь что дорого дадут, – Миша хмыкнул. – Гусиные перья ничего не стоят, вон, в деревне их просто выкидывают.
– В деревне и не пишут почти ничего, там одно перо пол года служит и только староста грамотный. В амбарную книгу расходы записывает… А чернила откуда, кстати?
– В деревне разводят сажу в масле.
– Но монахи используют нормальные чернила! Откуда они их берут? Сами делают или закупают у какого-нибудь алхимика?
– Надо поискать в интернете, как у нас раньше чернила делали, – говорит Федор.
После поверхностного поиска:
–Желчь, ржавчина, медный купорос, уксус, какие-то древесные орешки-паразиты… высушивать, вываривать, выжидать… все сложно с чернилами! Да, пожалуй, если в том мире такой же или похожий состав, то наши ручки им должны понравиться, – соглашается Миша. – Но надо все сделать по уму. Сначала послать одну ручку на пробу тамошнему настоятелю, и если его заинтересует, ты уже пойдешь с оптовой партией.
Мы так и сделали. Посыльный из монастыря прибыл с ответом уже через несколько дней. Меня ждали с товаром.
***
Утро началось внезапно, волной звуков и запахов из окна. Ржание коней, крики торговок, запах свежеиспеченного хлеба, звон молота по наковальне, все это ворвалось в сон с первыми лучами солнца, будто бы включили громкость у фильма. Камин давно погас. Ставни вечером закрыть не догадалась и в комнате стоял дубак. Я поежилась и выбралась из постели.
В дверь постучали. Это была горничная с кувшином воды. Она поставила его на столик в «ванной» и осталась стоять чего-то явно от меня ожидая. Черт, где мелочь… Я, завернувшись в одеяло, нашарила в одежде деньги, достала горсть монет и попыталась понять, какие из них сгодятся на чаевые.
– Вот, возьмите, пожалуйста, – я протянула девушке деньги.
– О, ваша милость так добра! Но я еще ничего не сделала! – смутилась та. – Я подожду, пока вы будете готовы умыться, одеться и сделать прическу.
– А, окей, хороший сервис, буду знать! Но не требуется, я сама справлюсь, – ответила я. Не привыкла, чтоб меня трогали посторонние.
Здесь, как я успела заметить, все общение происходит в непосредственной и даже интимной близости. Все постоянно друг друга трогают – пихаются локтями, хлопают по плечу, дерутся, целуют руки, щеки, плечи, края одежды, причесывают, одевают, раздевают, порют… Оружие опять же – в основном ближнего боя. Всё, чтоб люди были ближе друг другу!
А у нас наоборот – стремятся сократить количество касаний, даже если это приложение на телефоне…
Я протянула горничной мелочь. Она слегка присела и удалилась, не выказав удивления.
Фух! Вроде, пока я все делала правильно.
Через пол часа я стояла у ворот монастыря и звонила в тяжелый здоровенный колокольчик. Мне открыл прислужник.
– Мариса Тимьянская к отцу настоятелю!
Мария – мое имя, но я слегка изменила его под местное наречие. «Тимьянская» звучало для местных примерно как «Тьмутараканская». Тимьян – княжество за горами где-то на севере. Считается, что очень далеко – за тридевять земель – и как там живут, что делают, толком ни кто не знает. Удобно для моей легенды.
Прислужник попросил подождать и скрылся. Я ждала, разглядывая мох на каменной кладке монастырской стены. Где-то во внутреннем дворе щебетали птицы, но здесь в глубокой арке ворот, было темно и сыро, как в тоннеле. Прислужник вернулся с величавым монахом с посохом.
– Доброго утра, дочь моя. – сказал он и сделал жест «арку» из сложенных ладоней. Это вроде нашего крестного знамения и используется как приветствие.
– Доброго утра, святой отец. – Я тоже сложила арку, надеюсь, похоже. Он благостно кивнул и выставил вперед посох, сложив на него обе руки. И выжидательно посмотрел на меня. Этот жест был мне не знаком и я на всякий случай повторила:
– Я к настоятелю… Мариса Тимьянская, по поводу чернил. Монах кротко вздохнул и, убрав всю величавость, сказал просто:
– Следуй за мной, дочь моя.
Хм, видимо он подставлял руки для поцелуя, если по аналогии с земными ритуалами. И мой отказ как-то повлиял – то ли показал меня полной невежей то ли повысил мой статус в глазах этого монаха. Скоро узнаем. Вообще мало я слышала про этот культ, не мешало бы лучше подготовиться. Иду торговаться за лучшую цену и толком не знаю, чем живут монахи.
Но когда перед тобой новый мир – любая подготовка недостаточна. В какой-то момент надо уже перестать готовиться и начать действовать!
Пока мы шли через внутренний дворик, я смотрела по сторонам. В принципе, монастырь походил на католический. Всюду статуи этого самого Мирефа и его сподвижников, вместо распятий – символ арки с солнцем, врат рая. Мужчины в длинных одеяниях работали в саду, сидели и писали в длинной галерее, мальчик лет десяти сидел среди корзин с перьями. Он выбирал подходящие, чинил – остругивал ножичком и раскладывал по деревянным ящичкам. Да, спрос на канцтовары определенно тут имелся.
Мы наконец поднялись к кабинету настоятеля в невысокой башенке. Монах, провожавший меня, зашел первым, видимо, доложить. Что он там докладывал, уж не знаю. Его не было минут пять. Наконец, он вышел и пропустил меня в дверь.
Седой, но еще не старый человек с цепким взглядом сидел за массивным письменным столом и смотрел на меня с плохо скрываемым интересом.
На столе и полках за его спиной стояли странные и разнородные статуэтки пресс-папье в виде танцовщиц, невиданных животных, бюстов каких-то правителей. Были здесь чернильницы, ножички, щипцы неизвестного мне назначения.
А среди них – один чужеродный здесь предмет – наша ручка! Самая дешевая, из прозрачного пластика с синим колпачком. Стержень был уже наполовину пуст. Видно ее плотно тестировали все это время.
– О, вы уже оценили наше «вечное перо», – сказала я.
– Что же, сразу к делу, без душеспасительных бесед? Хорошо, это мне нравится! – сказал настоятель, потирая руки. Он хотел знать больше:
– Что это за хрусталь такой гладкий и мягкий?
– Пластик, святой отец.– сказала я как есть. Такого слова все равно не было в их языке.
– Пластик… его добывают в ваших краях?
– Можно и так сказать. Его делают из нефти, которую добывают из земли.
– Удивительно, как из черного масла получается материал, по прозрачности не уступающий лучшему стеклу!
– О деталях не ведаю, секреты мастеров, сами понимаете.
– Понимаю, – проговорил тот многозначительно.
– Чернильные палочки тоже секрет фирмы. Они оставляют всегда одинаково тонкую линию, не пачкают, не делают клякс и их на долго хватает, – тут я достала связку стержней. – Здесь еще сотня таких.
Его глаза загорелись. В них шел подсчет. Передо мной был не только монах, но и опытный делец. Он видел, на сколько страниц хватило половины стержня и это его впечатлило. Вообще по бумаге их должно хватать на пятьдесят тысяч страниц формата А4. Я выясняла перед поездкой.
Но главное было даже не это.
– У нас на такие перья наносят логотипы… то есть гербы! Так сразу видно, чья она. Вы тоже можете нанести символы, например святую арку или иной знак своего монастыря. Скоро пойдет слух, что такими ручками владеет только монастырь святого Мирефа и заказы, выполненные святыми чернилами будут стоить дороже, – подсказывала я.
Его глаза загорелись еще больше. Тут мне пришла в голову мысль, что это не просто делец. Он любит роскошь и диковинки, судя по статуэткам на всех поверхностях его кабинета. И стержни для него это не просто годовой запас чернил для всего монастыря по выгодной цене. Это диковинка, редкость, элемент престижа – а это значит власти и почестей…
А еще это обладание настоящим чудом, что для представителя местной религии и есть основная валюта. Помнится, в начале диалога в наших письмах он предлагал «бартер» – менять ручки на благословения и индульгенции.
Подозреваю, что и мое эффектное появление сыграло роль в ценообразовании. Приди к нему кто-то из местных мастеровых, он бы забрал ручки даром, пообещав год молебна. Но представительницу дальних неизведанных земель, с диковинным говором, в невиданных одеждах и, которая, к тому же, платит золотом за ночевку в лучших номерах, надо прельстить чем-то более весомым.
Изначально в письмах шла речь о пятидесяти золотых ливодоров. Это деньги такие, как луидоры у нас, в какой-то книге читала. Вообще золотые монеты назывались именем правителя, который их выпустил, с окончанием -дор.
В итоге я сторговалась на сто золотых андриадоров, которые были вдвое тяжелее ливодоров. Итого, в четыре раза переплатил святой отец. Но он выглядел довольным. Одно условие только поставил – никому кроме него больше эти чернильные палочки не продавать. Что ж, желание законное и выполнимое. Если за начальную цену можно было купить добротный дом в деревне, то сейчас у меня хватило бы золота на небольшой особнячок в городе!
Монах, дежуривший за дверью, узнав цену, теперь склонился так, будто теперь сам пытался поцеловать мне руки. Ему приказали принести всю сумму. Один андриадор я попросила сразу разменять на серебро. А одну серебряную монету, их называли аргентили, разменяла на медную мелочь. Получился довольно увесистый мешок, за пазуху такой не спрячешь, если только не выдавать себя за беременную.
Тут святые отцы предложили часть денег взять в виде именных расписок, получить наличность по которым можно в городской ратуше в любом городе Антонийского княжества, где мы находились. Я обрадовалась и перевела половину в безнал. Заодно начну изучать финансовую сторону жизни этого мира.
