Loe raamatut: «Неплохой парень»

Максим стоял опёршсь на перила балкона. То был июнь. Вечеринка в честь окончания сессии. Максим выпил. В отличие от своих приятелей он выпил немного, но при его тощем телосложении количество выпитого было критическим. Погода в этом году не баловала. И июньская морось легонько хлеставшая его по лицу была очень кстати. Света целовалась с другим. Его Света, Светка, как она сама себя называла, целовалась с другим. С ним она никогда не целовалась. Он и не знал, как начать. А сейчас она сидит на коленях у этого… Румяная, красивая, жмётся к нему своей полной, должно быть, такой упругой грудью. Она не смотрит на Макса, будто не замечает. Ей нет до него дела. Взять бы и замочить этого… целой очередью. Как в игре. Но то в виртуале. А в реале он прыщавый дрыщ. Света его больше не любит. Она больше не будет гулять с ним в парке у университета.

Мгновенный порыв. Он перекидывает свою длинную ногу через перила балкона. При этом его голову и туловище заносит в сторону улицы. Внизу мокрый асфальт блестит в свете оранжевых фонарей. Где-то сбоку чернеют деревья. По улице с шумом проносится автомобиль. Какой это этаж? Восьмой? Девятый? Боже! Я крикну: «Света, поцелуй меня, а то сброшусь!» Тупо. Если не услышат? Там шум, музыка. Если сейчас кто-нибудь выйдет? Да, мне… …всё равно. Я крикну. Если скажет: ну, и прыгай, дурак? Тупо. Мне всё равно. Вторую ногу через перила. А дальше нужно будет руки отпустить.

На перилах перед ним возникает маленький серый человечек. Всего сантиметров пятнадцать в высоту. Какой-то полупрозрачный, он будто парит над перилами в своей серой мантии с капюшоном. Из под капюшона на Максима смотрит хмурое лицо с большим загнутым мультяшным носом.

– Гендальф! – невольно восклицает Максим.

– Сам ты Гендальф! – резко отвечает человечек, ещё больше нахмурившись. – Слезай с перил, пока не рухнул.

– Ой, – ошалело произносит Максим, он машинально отцепляет одну руку, хочет схватить ею человечка, но хватает только воздух и от неожиданности едва не теряет равновесие.

– Убиться захотел? Слезай, придурок! Далась тебе эта Светка! В девятнадцать жить ему надоело!

Максиму захотелось ущипнуть себя за что-нибудь, за ухо, например, – говорят, в таких случаях надо себя ущипнуть, – но он уже боялся отпустить перила. Он протрезвел и теперь сидел верхом на перилах, вцепившись в них обеими руками, подошвами кед упёршись в основание решётки.

Видимо, убедившись, что произвёл на молодого человека должное впечатление, человечек немного смягчился, он перестал так сильно хмуриться и сказал уже мягче:

– Максим, так, ты сейчас слезаешь. Ни с кем не прощаешься. Уходишь с этой дурацкой вечеринки. Тут до тебя никому нет дела – хоть ты с балкона прыгни, хоть кричи – не заметят.

Максим тупо уставился на говорящую галлюцинацию, он бы вцепился в перила сильнее, но дальше уже было некуда.

– Услышал меня? – переспросил человечек.

Максим медленно кивнул.

– Ну, и всё! Нечего тут верхом на перилах под дождём сидеть. И пить бросай! Слабо тебе. Давай-давай, двигай! Мы с тобой ещё через три года поговорим. Покедово!

И галлюцинация исчезла. Максим не помнил, как слез с перил и как вышел из квартиры и из здания, но человечка и мокрый блестящий внизу асфальт он запомнил хорошо, и решил, что пить ему действительно вредно.

Он окончил универ. Ещё на последнем курсе пошёл работать тестировщиком в IT компанию. Со Светкой у него действительно ничего не вышло. Но потом он пригляделся к девушкам попроще, и как-то оно и само собой уже выходило – как у других, целовались там, ну и не только. С одной потом расстались. Потом другую нашёл. Всё оказалось, куда проще, чем он думал. Действительно, и каким дураком он был, что сам чуть было на тот свет не улетел? Жутко ему от тех воспоминаний становилось. Света была мечтой, идеалом, той самой – единственной, на всю жизнь. Куда там! Светка потом залетела от кого-то, парень её бросил, потом другой подобрал, из университета она вылетела, а дальше Максим уже и не следил что-как.

Не то, чтобы у него на личном было гладко. Одна девушка от него ушла, сказав: «Ты неплохой парень, но мне с тобой скучно», другой не нравилось его увлечение компьютерными играми. И чего, ты так всю жизнь в игрушки играть будешь? Сидел вчера до трёх часов ночи онлайн, а мне так и не написал! И всё такое в этом духе. Была она ему и девушкой, и мамочкой. Максиму девушка нравилась, да и прелести их совместного досуга нивелировали эти пусть даже частые придирки. Кроме того, Максим по-прежнему считал себя малопривлекательным, был стеснительным, таким немного засаленным, всё также несколько прыщавым айтишником-интровертом. В глубине души или каких других своих органов он по-прежнему мечтал о пышной яркой блондинке-красотке вроде Светки, но разумом понимал, что предложить такой ему нечего. И только изредка, когда его девушка уж слишком зудела, он позволял себе думать, что найдёт себе как-нибудь красавицу-геймерку и уйдёт с ней в рассвет. Тогда он перерывал всякие группы и паблики в поиске той самой, но на деле, когда снимались маски, раскрывались ники, и показывались реальные фотографии, Максиму становилось неинтересно, и все знакомые и незнакомые ему геймерки так и оставались для него больше товарищами или соперниками.

Как-то он рубился с приятелем по интернету. Время было давно за полночь. Пройдя очередной уровень, он зажмурился, приложил кулаки к уставшим глазам и громко выдохнул. Пора спать. Он было открыл глаза, но увидел, рядом с собой на подлокотнике дивана маленького серого человечка в мантии с капюшоном. Максим тут же опять зажмурился. Нет, придётся идти к врачам, узнавать что со мной. Что это за галлюцинации!?

– Молодой человек, глаза разуйте! У меня для вас новая игра! Я же сказал: встретимся через три года, – сказал человечек, он был вновь строг и хмур.