Loe raamatut: «Правдивая История – Лживыми Словами»

Пролог

«У каждого мало-мальски уважающего себя человека своя правда» – я слышал это не один раз, и твердили эту простую истину все – от мала до велика: люди с седыми волосами и те, кто едва научился излагать свои мысли, не молчали и те, которые думают, что все знают, и к ним присоединялись те, у которых нет ни секунды свободного времени (сложно даже вообразить себе – им пришлось оторваться от важных дел, чтобы сообщить эту самую простую истину!). Так вот, хоть моя вредная натура привыкла держаться подальше от популистских лозунгов, считаю тем не менее, что можно, а скорее нужно воспользоваться случаем и рассказать свою правду. Правда, в отличие от других мне понадобится около 300 тысяч символов с пробелами, около 50 тысяч слов и примерно 2 года, чтобы рассказать свою правду. Но… как сказано выше, правдивой будет лишь история, а слова мне пришлось выдумать. Однако стоит заверить читателя: не все здесь является плодом моей фантазии. Для того чтобы написать золотые слова, изо дня в день мне приходилось многое осуществлять наяву, и обстоятельства, описанные в книге, сначала становились правдой для других, а затем эту правду принимал я сам. Вы поймете, о чем я – тут нет ничего мудреного: каждый из нас придумывает свою жизнь. И если человек стремится к правде, ему нужно хорошенько постараться, чтобы придумать свою жизнь правдиво.

Каждый день после захода солнца, когда мой желудок и нервы получили свою пищу, я прилежно садился за стол, открывал в телефоне «Заметки» и начинал чеканить одну историю за другой. За работой меня неизменно сопровождали легкие звуки музыки. Это была не та музыка, под которую танцуют, поют или просто расслабляются. Это был легкий мелодичный звон, с каким падают, например, в шкатулку… нет, не деньги, не ключи от машины, а золотые слова. Будто они обрели плотность, вес и металлическую твердость, но при этом остались легкими и звонкими. Если представить, что вся моя история помещена в маленькую деревянную шкатулку, то, кажется, настало время эту шкатулку немного приоткрыть.

Стоит признаться: передо мной редко появлялась цель, которая побудила бы меня встать и идти до тех пор, пока не кончились бы силы. Слабый характер не позволял мне этого сделать.

Все, чего я хотел, – это изменить свою сущность, но вместо этого я прибегнул к более сложной форме. Дело в том, что в безобразном теле скопилось равное количество хорошего и плохого. Правда, в отличие о других я не стал утаивать их в закоулках своей души, а решил познакомиться с ними поближе и сам того не заметил, как у каждого из них появилось собственное имя, возраст и даже собственные привычки. На общем собрании в ходе долгих дебатов было решено всем личностям отойти в сторонку на неопределенное время, чтобы дать настоящему мастеру показать себя.

Личность первая – Фаруш

Связывать слова в предложения будет Фаруш – только он сможет это сделать подобающим образом.Он оказался куда пытливей других личностей и куда усердней, чем и заслужил встать во главе. Одиночество, в котором оказался Фаруш, не только забралось внутрь, но и вылезло наружу – он почувствовал, что его мнение среди множества других такое же одинокое, как он сам.

Это трудно рассказать в двух словах. Если бы можно было взять и объяснить все в одном предложении, не нужно было бы писать книгу, ведь правда? Так что вам придется расслабиться и создать вокруг себя самые благоприятные условия во время чтения этой книги. Без всяких сомнений, читать в наше время что бы там ни было – книги, журналы или статьи – считается занятием нудным, пусть и полезным. Чтение же, я так считаю, – это инструмент в умелых руках, его можно использовать как гаечный ключ, завинчивающий болтики в черепной коробке, чтобы напрочь не снесло чердак. Сегодня перед нами стоит вопрос, и некоторые из нас поставили его ребром. А звучит он довольно прямолинейно: «Полезно ли читать?» Ответ прозвучал бы голословно: если читатель ищет единственно верный ответ, надеюсь, он его найдет; для читателя, жаждущего найти в предложениях универсальную формулу успеха и превратить ее в знания, которые дадут капитал, желательно денежный, пусть так оно и случится. Но есть особенный читатель, знающий настоящую цену золотым словам, он читает только ради одного – чтобы стать счастливым.

Здесь я, пожалуй, отойду от литературных канонов и то, что прозвучало голословно, переведу на язык чуть более простой: книги не нужно читать, чтобы нажить богатство, чтение книг не сделает вас умнея других зато чтение книг поможет вам стать счастливей. Так что я прощу вас – читайте, читайте как можно больше, читайте, чтобы стать счастливыми.

А теперь мой вам совет: каждый раз забывайте обо всем на свете, читая строки, написанные автором. Будет, несомненно, тяжело, но постарайтесь не включать свой личный нажитый опыт, пусть прошлое останется в прошлом. Но только на время чтения. Пусть слова оживят картинку в вашей голове, пускай каждый образ и предмет приобретет свою форму и цвет. Да, пусть произойдет так, что вам почудится запах, даже если этот запах будет из помойки. Смелее! Пускай случится так, что слова смешаются с вашей кровью и тем самым взбудоражат ваши чувства! И тогда вы сможете разобраться не только в таких вещах, как зовут автора книги и почему он сам затрудняется ответить на такой простой вопрос, но и во многом другом… Вы увидите, как можно найти себя, потеряв однажды. Вы прочувствуете, через что нужно пройти, чтобы обрести уверенность в реальности и ценности жизни, если в силу обстоятельств довелось этой уверенности лишиться.

Вот опять я забрался в дебри, которые могут показаться такими неинтересными для зевак, постоянно думающих о еде. Поэтому я приглашаю вас от вступления плавно перейти к самой истории. Однако перед этим я должен обмолвится об одном важном нюансе. В первой книге Фаруш расскажет о событиях, касающихся другой личности. Эту самую личность прозвали Бека, но, дабы не запутать вас и не дать повода отложить 300 тысяч символов, написанных тяжким трудом, Фаруш будет рассказывать все истории от своего имени, от имени того, кому принадлежала вся эта идея.

А мы – остальные личности физического лица, правообладателя книги, – будем благодарны вам, друзья, за то, что вы купились на этот дешевый рекламный ход, без которого сегодня не обойтись.

Личность вторая – Бека

Фаруш: «Бека больше остальных личностей похож на меня характером и внешностью»

Книга у меня забрала чуть больше, чем много времени: много нервов,

немного здоровья и частичку души – идеальная смесь для хорошей Книги.

Мрачная тень

Тот день, когда моя жизнь понесла меня по другому руслу, остался темным пятном в моем сознании, а все то немногое, что осталось, только и делает, что не дает покоя.

Все были готовы прийти мне на помощь, кроме меня самого, а мне просто хотелось уйти прочь из собственной жизни и попытать удачу где-нибудь в другой. Полная безнадега первых дней просто сковала меня железными цепями, в те минуты, когда я был в сознании, мой внутренний голос тихо пищал мне, что конец близок. Все эти слова идут из ушедшего прошлого, а что является моей действительностью сейчас? Я, в полной уверенности в своей исключительности, сижу в своей квартире, куда солнечные лучи попадают лишь до обеда, рядом – никого, кроме моего единственного друга – паука, ползущего по террариуму в поисках мелкого таракана.

Настоящий друг – Ирминия

Стоит также упомянуть еще одного важного напарника, без которого я не проживу и часа, – воду. С нее начинается и заканчивается каждая новая история. На моем столе пятилитровая бутыль, наполненная водой лишь наполовину. Но на сегодня должно хватить.

Сейчас я сижу в привычном месте, в своей уютной комнате, вспоминаю все, что пережил за то время, когда потерял память, и пытаюсь понять: как все-таки я пришел к таким выводам, что съедают меня изнутри уже так долго. И я вновь и вновь мысленно возвращаюсь в тот день, пытаясь разглядеть в закоулках памяти какую-то деталь, какой-то ключ, который раз – и открыл бы все двери, освободив все, что за ними находится…

Раз так, стоит мысленно вернуться в день, когда моя жизнь перевернулась с ног на голову, а может, с головы на ноги. Судьбоносное событие – по-другому трудно трактовать – произошло в моей жизни далеко от моего нынешнего дома, места, где я появился на свет и которое величественно называют Родиной, но родным оно мне не было по многим причинам, и первая из них – мое многолетнее отсутствие.

Из того злополучного дня во мне уцелели лишь два ни на что не влияющих чувства, одно из них и сейчас отдает колючей болью в мизинец. Все как будто в тумане, но угол шкафа я мог отчетливо разобрать. Если бы меня попросили нарисовать фоторобот того самого угла, я бы мог с легкостью вспомнить даже мелкую царапину. Самый маленький палец на ноге после встречи с углом шкафа окрасился в неестественный для него цвет и превратился из натурально-светлого в черно-синий. Второй сохранившийся отголосок в памяти больше связан с погодой в тот день: мрачная тень повисла над городом, и темные тучи накрыли улицы и дома.

Что касается всех остальных деталей, они в буквальном смысле стерлись из памяти. Раз так – к черту этот день!..

Что и говорить, в первые дни, когда я приходил в сознание, мне было трудно вспомнить даже свое имя, не говоря уже о своей биографии: кто я, откуда, как жил, что делал…

По словам тех, кто охраняет наши улицы от бандитов, меня ограбили. Стукнули по голове в область затылка, несильный удар был нанесен, скорее всего, резиновой дубинкой, причем так, что на мне не осталось ни одной царапины. Из украденных вещей был только гаджет и немного налички. Грабители были из робкого десятка, а может, спешка не дала им и сделать свою работу «добросовестно», потому что если бы они получше порыскали в моих карманах, то нашли бы чуть больше. Меня обнаружили прохожие и вызвали полицию.

Из одних рук меня передали в другие, после чего я оказался в больнице, где меня через пару часов нашли родители. Этого всего я, конечно, не помню. Только по рассказам нескольких очевидцев я пытался связать все события воедино.

Первый лучик света

Проснувшись, в первую секунду я даже не мог сообразить, кто я такой, где нахожусь. Лишь одно чувство не покидало меня – первобытно-простое ощущение того, что я существую.

Приоткрыв глаза из-за слепящего солнца, а точнее из-за небольшого лучика, что пробился сквозь жалюзи и добрался до моего правого глаза, немного наклонив голову и открыв уже оба глаза, я увидел… абсолютно ничего! Только белая пелена, сплошная белая пелена. Сердце мое словно оборвалось в ту секунду, я испугался, что ослеп. Я уже понял, что нахожусь в больнице, – по запаху. И я судорожно начал тереть глаза. Каково же было мое облегчение, когда картинка начала проясняться! Первое, увиденное мною, – спящий в кресле человек. Поджав ноги под себя (кресло было ему маловато), человек спал, с головой укрывшись зеленым пледом. Справа от меня в кровати лежал человек, расположившись так, что он был больше похож на умершего, чем на спящего. Так если у меня все хорошо с глазами, почему я здесь нахожусь? Обычно из трудных ситуаций вытаскивают воспоминания, они же помогают восстановить особенности нашего я, но в моем случае ничего путного из этого не вышло. Я стал ощупывать голову и конечности – все было не просто хорошо, даже отлично: ни бинтов, ни гипса, все части тела в наличии, да и самое драгоценное для мужчины также было на своем привычном месте. Продолжая анализировать уже с закрытыми глазами, я начал копаться в голове. Оттуда не поступало ровным счетом ничего конкретного, что помогло бы разобраться в текущим положении вещей.

Я засыпал опять, но иногда пробуждался ровно на столько, чтобы успеть услышать характерное щебетание людей, приоткрыв глаза, я успевал охватить взглядом палату. Находясь в полусознательном состоянии, я удивлялся, как крепко спят вещи, и, будто неодушевленная вещь, снова впадал в бесчувственное состояние.

Следующий раз, когда я проснулся, он оказался таким же тяжелым, как и несколько предыдущих. В комнате по-прежнему было светло – то ли от ламп, висящих на потолке, то ли от солнечных лучей, пролетевших миллионы километров, в моем состоянии было трудно разобраться. Тонкие голоса отражались от стен и прямиком залетали мне в уши, но ничего разглядеть пока так и не смог, силуэты словно парили в воздухе. Сквозь кажущийся мне сумбур я увидел самое дорогое – Маму. Отталкиваясь ногами от края кровати, я кое-как заполз на подушку головой. Из-за стола напротив исходил противный звук, который выводил меня из себя, – шуршание целлофана. Человек в белом платье до колена копошился в пакете того же цвета, казалось, он пытался прощупать дно, левая рука почти полностью скрылась в мешке. Слева от меня – похожая картина: закинув ногу на ногу сидела сестра, она копошилась в маленьком экране, излучающем яркий неоновый свет, и первой заметила, что я пробудился. Подойдя с одной стороны койки, она громко, как мне показалось, позвала маму, и та подошла с другой стороны, так что я оказался лежащим между ними. Приглядевшись получше, я отчетливо увидел маму Азизу и Камилу, мою младшую сестру, но выглядели они все чуть старше, или новость о моей беде испачкала их лица неглубокими морщинками. А может быть, просто мои глаза не обрели еще силу, данную им природой.

Лучшим органом, работающим в данный момент, был нос – мое обоняние было сильно обострено, кажется, потому, что я был ужасно голоден. И первая моя просьба была о еде.

– У нас… – выдохнул я. – У нас есть… – снова не смог закончить предложение, только тихо прошептал одно слово: – Покушать. – Все, на что оказался способен прилипший к нёбу язык.

На лицах моих милых дам отразился испуг, на мою просьбу они незамедлительно начали рыскать в сумках, затем стали вытаскивать, нарезать, складывать… и через пару минут я уже аккуратно складывал в рот всяческие причуды кулинарии, запивая все это дело теплой водой из термоса, краем глаза наблюдал за лицами матери и сестры. Они смотрели на меня как на скульптуру, и, судя по выражению их лиц, скульптура была из дерева. Никто не знал, что говорить, и вместо слов комнату заполнило громкое и аппетитное чавканье.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – Нежной заботой повеяло из маминых уст.

Я и сам спросил себя о том же и, как мне показалось, сделал это вслух. Это прорезался мой внутренний голос, и на этот раз голос оказался громковат…

После нескольких секунд молчания я почувствовал небольшой прилив сил, посмотрел на них и, насколько это было возможно, громко ответил:

– Хорошо!

На лицах моих дам тут же появились улыбки. Тонкий луч солнца, проникший в комнату, казалось, ярким светом залил все, особенно подчеркнув каждую улыбку.

Но в тот момент я слукавил, ибо я знал, что, скажи им правду, я точно не увижу улыбок на их лицах, а мне так этого не хотелось. И я готов был тысячу раз обмануть кого угодно, лишь бы вновь увидеть лучезарную улыбку. В этот самый момент Камила говорила с кем-то по телефону и, не отводя глаз от меня, сказала в трубку: «Только что проснулся, с ним все хорошо». И я был готов поверить, что это так, но в моей голове царил полнейший беспорядок, который влиял и на душевное состояние.

Я еще недолго продолжал вкушать все, что было на маленьком подносе, удобно расположившись, так что мне даже не пришлось поднимать голову с подушки. Я предложил присоединиться к общему чавканью всем, кто находился в комнате. Не отказался никто, даже мой сосед, но, как ни странно, еды от этого не убавилось. В то время как я уже почти укротил свой голод, прозвучал очень важный вопрос.

– Ты вспомнил нас? – спросила Камила, положив свою руку на мою.

– Конечно. – Голос уже обрел свою силу в полной мере, и рассудок пробуждался после долгого сна.

– Слава богу, – подняв глаза к небу, сказала Азиза.

– А в первые дни ты нас не вс…

Мама перебила сестру легким покашливанием, так и не дав закончить предложение.

Я рассказал все, что помнил, а именно о боли в мизинце и мерзкой погоде в тот день.

Родион

К нам заглянула медсестра – молодая женщина небольшого роста – и язвительным голосом попросила удалиться всех, кто не нуждается в медицинской помощи, уходя, добавила, чтобы мы готовились к процедурам. Комната опустела, и только мой сосед, который все время лежал неподвижно, вдруг подорвался и начал копошиться у себя в тумбочке. То, что он искал, было явно хорошо припрятано. Покопавшись и испустив несколько тяжелых вздохов, он наконец нашел то, что искал. В руках его оказалась миниатюрная фляга, и он хорошенько ее взболтнул. Содержимое ударилось о стенки и устремилось вверх, к закрытой пробке. Как только он открыл флягу, из нее тут же вырвался запах, который бешеным змеем пополз по комнате. Мужчина прильнул губами к маленькому горлышку и начал жадно всасывать содержимое. Теперь змей был внутри тела, фляга снова спряталась в тумбу, пациент опять принял горизонтальное положение и сказал с таким выражением на лице, будто только что съел лимон: «Вот теперь я готов». Все это время я наблюдал за ним краем глаза, и тут он бросил в мою сторону:

– Тебе предлагать не буду, еще толком не понятно, что с тобой.

– Спасибо, но, скорее всего, я все равно отказался бы, – ответил я.

Неожиданно для меня он одним махом перекинул ноги через кровать и оказался со мной лицом к лицу, шлепнул обеими руками о колени и представился:

– Меня зовут Родион. Будем знакомы!

– Фаруш. – Протянул я руку в ответ.

В этот момент к нам зашла та же медсестра, которая только на каблуках могла быть нормального роста, и, посмотрев на нашего общего знакомого Родиона, сказала, чтобы он направлялся в процедурную. Идя прямиком ко мне, она надевала на руку синюю медицинскую перчатку, затем достала из кармана две одинаковые белые таблетки.

– Так как тебе, дружок, еще рано идти на лечебные процедуры, тебе сегодня достанутся только эти таблетки, – она положила их мне в руку. – Это от нервов, успокаивающее. Одну сейчас, а вторую перед сном. А отбой у нас в десять. Если появятся вопросы, подходи. Если почувствуешь себя плохо, зови, помогу.

Все то время, пока медсестра говорила, она не сводила с меня глаз, и в ее взгляде я мимолетом прочел какую-то нежность ко мне, будто она говорит это своему маленькому сыну, в котором она души не чает. Чуть смутившись, я ответил коротко и понятно, и так, чтобы после моих слов не осталось никаких вопросов с ее стороны:

– Хорошо.

После выпитой таблетки я заснул и спал ровно до того момента, когда Родион вернулся с процедур. Я проснулся от его восклицательных вздохов. Взглянув на него спросонок, я увидел, что он выглядит явно свежее, чем до процедур. Я не сразу понял, что это он, пока он снова не полез в свою тумбочку, и на этот раз одним махом вытащил оттуда фляжку и прильнул к ней губами, словно целуя. Сразу после глотка он посмотрел на меня, и я сквозь слипшиеся веки увидел бодрого человека.

– Да-а-а, – протянул он, – эти процедуры мне определенно нравятся!

Так как в комнате кроме нас двоих никого не было, краткий восклицательный комментарий был адресован мне, я почувствовал, что должен спросить, что же так омолодило моего нового друга.

– Сегодня у меня была скипидарная ванна, – ответил он. – Я всегда такой бодрый после нее, настроение выше потолка! – С этими словами он посмотрел на потолок и, тут же сделав еще один большой глоток своей отравы, положил флягу на место.

Весь оставшийся день от безделья я то пытался читать, то входил в какое-то странное состояние, где сплошь было уныние, а в голове много разбросанных пазлов, которые никак не собирались, и тревога от этого нарастала, как бывает, когда забудешь отключить воду ванной, и это грозит потопом. Это чувство не покидало меня, особенно когда я оставался наедине со своими мыслями. Я заметил, что беспокойство у меня появляется в области живота. Все начинается так: сначала словно кто-то касается моего живота кончиком иголки, потом быстрой волной накрывает все тело, пока не дойдет до сердца, и в тот же момент сильным волнением отдает в голову. Но таблетки и сон выводили меня из этого состояния, что не могло не радовать.

На прогулку

Следующее утро наступило чересчур рано, как, видимо, повелось в подобных заведениях. Толком не успев умыться, я оказался в столовой. Очутившись за столом с подносом, я увидел одно яйцо, черный хлеб, компот и прекрасный кусочек золотистого масла. Медленно почистив яйцо, я резко расхотел его есть и отложил в сторону. Я взялся за нож, весь кусок масла, тающего на блюдце, размазал по куску хлеба и не спеша начал его поедать. В то время как у меня во рту смешивались два ингредиента, мои глаза осторожно начали осматривать всех присутствующих в столовой. По большей части здесь были пожилые люди, все они, не поднимая головы, быстро поглощали то, что было на их подносах. В то время как почти все мои органы были заняты своими прямыми обязанностями, мой слух незаметно вовлек меня в большой спор между тремя больными. Понять, о чем идет разговор, мне так и не удалось. Оживленные дебаты разгорелись не на шутку, пациенты уже давно забыли, зачем они пришли в храм, где главным идолом является еда, на их подносах все оставалось нетронутым, и только тонкие струйки пара из чашек с горячим чаем поднимались вверх, добавляя еще больше дыма пылающему спору. Так как меня никто не приглашал выразить свое мнение, я поспешно закончил с завтраком и, возвратившись в свою палату, не нашел другого места, кроме кровати. Я принялся было что-то читать, но быстро понял, что меня снова клонит ко сну. Чтобы разогнать его, я встал и пошел бродить по больнице.

Первая прогулка вызвала приятные ощущения. По длинным коридорам прогуливались озабоченные лица или, наоборот, чересчур счастливые. Больница – место, где люди зачастую утоляют свое беспокойство, в этом храме они чувствуют себя в безопасности, и это прекрасно отражается на лицах больных. Не найдя другого выхода кроме как парадных дверей, я впервые за эти дни вышел на улицу, жадно вдохнув свежего воздуха, тут же закашлялся. Я снова набрал воздуха в легкие в надежде впитать от него все блага, кажется, это произошло – ноги мои подкосились, а голова закружились, как после пары глотков спиртного. Я присел на ближайшую скамейку возле выхода из больницы. Рядом со мной сидел мужчина лет пятидесяти, щеки его были немного красноваты, и его белые волосы, прилизанные набок, не могли не броситься в глаза. Он сидел ровно посередине скамейки и медленно смаковал сигарету. Как только дым попал мне в ноздри, во мне тут же пробудилось неистовое желание сделать хотя бы затяжку, а еще лучше две… Нет, мне хотелось курить сигарету всю оставшуюся жизнь! Я решил, что мне надо срочно купить сигареты, но до магазина неизвестно сколько идти, надо немедленно стрельнуть эту самую сигарету. Так как я хотел этого прямо сейчас, я не стал дожидаться, посмотрел на этого мужчину и начал обыденный разговор, который случается между двумя бедолагами, застрявшими по воле случая в больнице.

– Вы тоже лежите здесь? – спросил я, устремив свой взгляд на вход больницы.

– Да-а-а, – протянул он. – Третья неделя уже пошла.

И только я хотел спросить, по какой причине он здесь лежит, видимо, по моему взгляду он все понял.

– У меня, сынок, такая болезнь, что тебе лучше и не знать. Зачем такому молодому, как ты, забивать голову названиями глупых болезней? Возможно, не зная названия этой болезни, ты никогда ею и не заболеешь, – он слегка опустил голову и задумался.

Для меня это был идеальный случай попросить сигарету. Но только я открыл рот, как он вдруг спросил меня:

– А ты что забыл в этих стенах? – Он показал рукой с сигаретой на здание больницы.

И опять только я хотел ответить, он снова не дал мне этого сделать.

– Хотя лучше не говори, а то привыкнешь болтать на старческие темы, даже не успев постареть.

Мысль мне показалось интересной, но я не мог полноценно обдумать ее, потому что меня манил запах табака. Воспользовавшись секундой молчания, я напрямую, без всяких запинок попросил сигарету, попросил так, будто он мне ее был должен. Мужчина, не глядя на меня, достал пачку и протянул мне. Я не знал этой марки сигарет, а может, забыл, да это и не важно. Важно, что передо мной была наполовину полная пачка сигарет. Я взял одну и посмотрел на него, а он в это время отстраненным взглядом смотрел куда-то вперед и, по-видимому, ждал, когда я скажу спасибо. Он убрал пачку, но перед тем, как сказать спасибо, я быстро выхватил еще одну сигарету. Не знаю, зачем я это сделал, получилось как-то машинально. После слов благодарности он непринужденно положил пачку в карман, а я в этот момент уже подбирал слова, чтобы попросить у него огня.

– Вот черт, и зажигалку забыл в палате, угостите еще огнем, – попросил я, чуть съежившись.

Он не сказал ни слова, протянул мне спички, только тонкая улыбка появилась на его лице. Я взял в губы сигарету и, как ребенок, не умеющий обращаться со спичками, прикурил. Сделав первую затяжку, я точно понял, что сигареты раньше я курил. Я с головой погрузился в курение и даже не заметил, что человек, угостивший меня сигаретой, спрашивал меня о чем-то. Выдохнув дым, я почувствовал, что голова закружилась так, что я даже не видел, кому адресую вопрос:

– Простите, что? – Мои глаза, мой голос, да и все во мне в тот момент было направлено в никуда.

Откуда-то, где недавно сидел тот самый человек, пришел ответ:

– Говорю, сигарета, видимо, первая – да на тебе лица нету, – и я услышал негромкий смех.

Моя голова в этот момент была увлечена совсем другим, я с минуту не мог прийти в себя, после чего вся бушующая тьма, которая происходила у меня в верхней части тела, резко перетекла в нижнюю часть. Так хоть думать стало немного легче, и язык вроде тоже стал слушаться, и я наконец смог ответить:

– Да, сигарета первая, голова кругом пошла.

– Мне бы так, – усмехнулся мужчина, на что мы оба рассмеялись, и он ушел, дав мне полностью утонуть в сигаретном дыме, чего я так страстно желал.

Докурив до половины, я понял, что больше не могу – затяжка хоть и была приятна, но дым оказался едким. Сигарету нужно было выкинуть как можно скорей, дым уже пробирался не только в легкие, но и во все тело. Как нельзя кстати урна стояла там, где ей и полагается, – возле лавочки. Как и лавочка, она была синего цвета. Немного еще посидев и уже заскучав в одиночестве, я решил оглядеть окрестности, не выходя за ограду. Нужно было как можно больше узнать о месте, где я пробуду какое-то время.

Ступив на тротуарную плитку в легких тапочках, я отправился бродить по окрестностям больницы. На главной дороге, по которой я шагал, было довольно оживленно. Обогнув корпус, где я лежал, с обратной стороны я обнаружил пожелтевшие от времени столбы высотой примерно с меня, они шли вдоль длинной лестницы, спускающейся в парк. Тут я весь обратился в зрение, все остальное отошло на второй план, от увиденного пейзажа даже дыхание прервалось на секунду, но только на секунду. Зелень деревьев внизу за лестницей и колоннами излучала свет, манящий меня. Я перепрыгивал сразу через несколько ступенек, которым не было счету… Так я допрыгал до финиша, мог получить вывих, но кто-то уберег меня, надеюсь, Бог.

Сильный и резкий порыв ветра толчком в спину указал мне и таким же неуверенным пешеходам нужное направление. Главная дорога разделялась на несколько дорожек, но все они вели в парк, так что я пошел в потоке людей.

Особое внимание привлекали люди с седыми волосами: когда главная дорога уходила вправо или влево, они замедляли шаг, уступая путь более быстрым пешеходам, а если нужно было свернуть с центральной аллеи, они подавали знак правой или левой рукой в зависимости от того, в какую сторону они направлялись.

Узкие, но многочисленные тропинки давали простор флоре этого парка, а она здесь была представлена в самом роскошном виде: повсюду была высажена газонная трава, она уже успела обрести свой оригинально-зеленый цвет, среди нее протискивались небольшими кучками сорняки вперемежку с желтыми лютиками. Молодые деревья с тонкими стволами и веточками еще не успели достаточно окрепнуть, чтобы противостоять сильному ветру, зато высокие и мощные деревья служили парку на все сто процентов, закрывая всех его обитателей и от непогоды, и от палящих лучей солнца.

Ноги принесли меня к решетчатому забору с острыми пиками на концах и с калиткой посередине, за которым находилась остановка общественного транспорта с большим скоплением народа. Туда сегодня мои глаза не хотели смотреть, так что они задали оборот на 180 градусов – лучше побродить здесь.

К сожалению, по пути мне не встретилось ни одного магазинчика или хотя бы ларька, вместо этого парк был усеян синими лавочками вдоль асфальтированных дорожек.

Наконец из пустого блуждания прогулка превратилась в осмотр ближайших окрестностей – так по крайней мере я чувствовал себя нужным, занятым хоть каким-то делом, пусть даже самым пустяковым. Те самые синие лавочки, которые заполонили весь парк, теперь были заняты людьми. Я двигался медленно и рассматривал почти каждого из них: такое сходство между ними не могло меня не поразить – мало того что неизменно в компании сидел один, на котором были тапочки «миллионник» (так называли тапочки в больнице), так еще и остальные были все как один с пакетами в руках. Судя по размеру, в тех пакетах находилось то, без чего современный человек не смог бы прожить и дня, – еда. Все они, окружив больного, по очереди что-то у него спрашивали. А самое поразительное – это выражения лиц: все будто шли на фильм ужасов, а он оказался комедией. Все их опасения так легко читались на их лицах, нахмуренные брови показывали легкий испуг, который нельзя было спрятать за улыбкой. Наворачивая первый круг по парку, я уже собирался заходить на второй, как вдруг откуда ни возьмись – Камила. Чуть впереди нее шел мужчина среднего возраста, может, даже моложе. Спустя секунду до меня дошла картинка целиком – это был мой отец. Странное чувство пробрало меня: где-то в области сердца все наполнилось теплом, будто солнечный свет попал туда и застрял между ребрами. Меня грело это чувство, словно я стоял под лучами солнца. Знаю точно, многие сыновья отцов называют по имени, возможно, даже с добавлением отчества. Также точно понимаю, что многие называют просто на ты. Я же отца называл на Вы сколько себя помню, он мне был всегда «Вы». Но все же представлю отца всем, кто читает эту историю. Все незнакомые и малознакомые зовут его Фирдавс, его дети (мои сестры и я) обращаются к нему на Вы, а для моей мамы он из любящего мужа, к большому сожалению, стал тоже Фирдавсом. Он выглядел таким, каким я его помнил, только, может, несколько седых волос появилось.