Биография Кришнамурти

Вскоре после этого его товарищи снова ощутили великое Присутствие. «Глаза Кришны сияли необычайно, и все лицо его преобразилось. Когда Он вошел, атмосфера в комнате удивительным образом изменилась. Мы ощутили присутствие непостижимой великой Сущности, а на лице Кришны отобразилось блаженство». Кришна сказал Нитье, Розалин и Уоррингтону, чтобы они приготовились встретить великого гостя, который должен прийти тем вечером. Он попросил, чтобы в его комнате разместили портрет Владыки Будды.

Позже, когда Кришна вышел из медитации, он рассказал им, что великая Сущность ушла сразу после завершения медитации.

То была жуткая ночь, ночь страдания, и когда я на нее оглядываюсь, то думаю, что мучения Кришны тогда достигли своего пика. Ему было очень плохо и после этого, временами даже казалось, что боль стала острее… Но полагаю, это было следствие ужасного упадка сил, наступившего в результате событий той ночи. Прежде чем начались страдания, мы слышали, как он беседует с учителем, который заведовал всем этим процессом. Он велел ничего не рассказывать о том, что с ним делают, и Кришна дал обещание. Затем Кришна сказал нам, что посетитель вернется позже – в 8:15. Кришна сказал: «Он придет в 8:15, и тогда давайте начнем поскорее». Далее, перед тем как все началось, он встал в полный рост, и мы услышали, как он упал с грохотом, после чего сказал извиняющимся тоном: «Простите, что я упал. Я знаю, что не должен падать». Весь тот вечер он более четко осознавал свое физическое тело, чем все время перед этим. Ему было велено не двигаться, ибо обычно он корчился и извивался от боли. И вот, он пообещал «Им», что в этот раз не будет двигаться. Снова и снова Кришна твердил, обращаясь к самому себе: «Я не пошевелюсь. Обещаю, я не пошевелюсь». Поэтому он крепко сцепил пальцы и лег на спину, подложив руки под себя, а чудовищная боль все длилась и длилась. Ему тем вечером было очень тяжело дышать, он судорожно хватал ртом воздух, а когда боль становилась совершенно нестерпимой, просто терял сознание. Он терял сознание трижды за вечер, и когда это произошло впервые, мы не поняли, что случилось. Мы слышали, как он тяжело дышит, всхлипывая и постанывая, а потом, после долгого протяжного стона, вдруг наступила тишина. Мы его окликнули, но ответа не было, и тогда мы вошли в комнату и на ощупь направились к нему: в помещении было совершенно темно, и нам было не видно, где он лежит. Мы нашли его лежащим на спине без движения. Кришнамурти был так напряжен, а его пальцы сцеплены так крепко, что он походил на рухнувшую каменную башню. Мы поскорее привели его в чувство. Такое повторялось трижды. Всякий раз, приходя в себя, он просил у Них прощения за то, что отнимает у Них время, и заверял Их, что всеми силами старается контролировать себя, но это выше его сил. Иногда Они давали ему небольшую передышку, и боль исчезала. Тогда между приступами боли он начинал шутить и смеяться так, как будто бы весь этот процесс был просто веселой забавой. Все это продолжалось час с четвертью. В 7:45 Кришна стал звать Мать, а когда Розалин медленно направилась к нему, он очень разнервничался и закричал: «Кто это? Кто это? Кто?» – и потерял сознание, едва она вошла в комнату. И вообще, находясь в этом состоянии повышенной чувствительности, он очень болезненно реагировал, когда кто-то входил в комнату. Она оставалась с ним некоторое время, но скоро он попросил ее удалиться, «потому что Он идет». Поэтому мы с Розалин вышли на веранду, а Кришна остался в комнате. Он уселся, скрестив ноги, словно в медитации. Затем он ощутил великое Присутствие, которое чувствовали и мы ранее тем же вечером.

Позже, когда мы с Розалин находились в комнате, Кришна начал беседовать с людьми, которых мы не видели. Они заверили Кришну, что работа прошла успешно, и, видимо, поздравили его, и комната наполнилась гостями, желавшими разделить радость с Кришной, но самому ему было некомфортно от того, что их так много. Мы услышали его слова: «Не с чем меня поздравлять. Вы и сами бы сделали то же самое».

Затем они, должно быть, ушли, ибо Кришна глубоко вздохнул и надолго замер, слишком усталый, чтобы двигаться. А потом заговорил: «Мама, теперь все изменится. Наша жизнь никогда уже не будет прежней». И еще: «Я видел Его, Мама, и ничто теперь не имеет значения». Он повторял это снова и снова, и все мы ощущали, что в его словах правда: жизнь никогда уже не будет прежней ни для кого из нас.

Той ночью, когда мы улеглись спать, перед тем как нам удалось уснуть, Кришна заговорил с кем-то, кого мы не видели. Я слышал конец этой беседы. Должно быть, Кришна разговаривал с посланцем учителя Д. К., которому было поручено присматривать за телом Кришны ночью. Кришна выразил сожаление, что доставил ему все эти заботы. Это была одна из самых заметных черт на протяжении всего процесса. Кришна проявлял необычайную вежливость и предупредительность, независимо от того, пребывал ли он в полном сознании, либо же говорила только его «физическая составляющая». Этот человек приходил приглядывать за Кришной в течение шести или семи последующих ночей. Кришна то и дело говорил: «Ну вот, теперь я Его увидел. Остальное не важно».

К этому моменту его тело очень ослабло и постоянно соскальзывало в бессознательное состояние.

Место локализации боли постоянно изменялось. Несколько дней спустя, 6 октября, боль переместилась в верхнюю часть головы. Казалось, кто-то вскрывает его череп, и это доставляло ему чудовищные мучения. Один раз он закричал: «Закрой! Закрой, пожалуйста!» Он кричал от боли, но череп продолжали открывать. Когда терпеть стало невозможно, Кришна закричал и потерял сознание. Сорок минут пролежал он абсолютно без движения. Потом сознание стало потихоньку возвращаться. Присутствующие с изумлением обнаружили, что с Кришной нужно общаться, как с ребенком лет четырех или младше. Он заново переживал определенные моменты раннего детства. Он отчетливо увидел три сцены из прошлого. Первая – роды матери. Зрелище маминых мук шокировало Кришну, он стонал, рыдал и выкрикивал без конца: «О, мама, бедная моя мама, какая же ты отважная, мамочка!»

Следующая сцена. Кришна и его брат в раннем детстве лежат в постели. Они серьезно больны: малярия.

И последняя сцена. Смерть матери. Он не понимал, что происходит. Когда врачи давали лекарства, он умолял маму не принимать их. «Не пей, мама, не пей. Это какая-то дьявольская дрянь, пользы не будет. Врач ничего не понимает. Он скверный человек, не пей этого, мама». Чуть позже он в ужасе закричал: «Почему ты застыла, мама? Что случилось? Почему отец зарылся лицом в свое дхоти?» Детский голос все причитал и причитал до тех пор, пока Кришнамурти не пришел в себя. Той ночью к нему снова пришла сущность, которой велено было приглядывать за ним, пока он спал.

Следующей ночью, по словам Нитьи, «они снова пришли, чтобы проводить операцию в верхней части головы». Кришна корчился и кричал от боли, даже терял сознание восемь раз, когда не было уже сил терпеть. «Кришна молил открывать череп помедленнее, чтобы он мог понемногу привыкнуть». Он задыхался, судорожно хватая ртом воздух.

Чуть позже Кришна снова стал ребенком, и все вокруг смогли прочувствовать, как сильно он ненавидел школу. «Мама, мне сегодня не нужно идти в школу, правда? Я совсем больной, мама». И чуть позже: «Мама, позволь мне остаться с тобой, я буду делать все, что ты скажешь, буду даже принимать касторку, но только позволь мне остаться». И потом: «Мама, ты спрятала от нас коробку печенья… Так вот, я понемногу таскаю оттуда. Я уже давно этим занимаюсь». Когда Розалин рассмеялась, Кришна сказал с обидой: «Вечно ты надо мной смеешься, мама. Вот почему ты надо мной смеешься?»

Еще немного позже, после долгого разговора о змеях, щенках и нищих попрошайках, он рассказал, как вошел в молитвенную комнату и увидел изображение женщины, которая сидела, скрестив ноги, на оленьей шкуре. Нитья смутно припомнил, что это может быть изображение А. Б., и высказал это предположение, но Кришна не помнил ее имени. «А кто это? – спросил он. – Она выглядит знакомо, но как-то не так, она совсем другая».

Вскоре произошедшие с ним изменения стали очевидны. На этот момент он мог покидать тело необычайно легко и быстро, а по возвращении уже больше не дрожал. Позже тем же вечером он сказал, что они оставили открытым центр в его голове^[63]. И снова за ним пришел присмотреть невидимый человек.

Ближе к концу дня Кришна говорил все меньше. И ночью он то и дело впадал в забытье, но вскоре просыпался, более бодрый и оживленный.

Вместе с тем он время от времени снова превращался в ребенка. Один раз он стал рассказывать о путешествии на запряженной волами повозке, которое продолжалось три или четыре дня.

18 октября боль накатывалась частыми спазмами, и ее волны оставляли его обессиленным. «Нас снова почтил своим визитом Великий. 19 числа был довольно любопытный случай. Выйдя из состояния медитации, Кришна стал настойчиво звать Кришну: „Кришна! Кришна! Ну, пожалуйста, не покидай меня„».

Позднее, обращаясь к Нитье и Розалин, он попросил «хорошенько присматривать за Кришной, никогда не будить его слишком резко и не пугать, потому что это очень опасно»; дескать, если что-то пойдет не так, «все может разрушиться». Подобные эпизоды происходили все реже, и к ноябрю 1923 года прекратились совсем.

Этот процесс, который не могли объяснить ни Ледбитер, ни миссис Безант, с перерывами продолжался следующие несколько месяцев. Тело его корчилось и металось от боли, а временами он падал на пол. Кришнамурти нередко выгонял из комнаты брата или другого человека, кому случалось присутствовать, потому что знал: смотреть на его мучения было делом не из приятных. Он то и дело терял сознание и к концу процедуры выглядел совершенно изможденным.

В 1924 году Кришна с несколькими спутниками поехал за границу, где переживания продолжились. К концу этой ужасной муки ему стали являться образы Будды, Майтрейи и других учителей оккультной иерархии. 24 марта, после их возвращения из Перджине (Италия), пребывая в полной растерянности, Нитья написал Анни Безант письмо:

Процесс Кришны сейчас явно продвинулся вперед. Один из вечеров недавно начался, как обычно, и никто из нас не ждал ничего нового. Внезапно мы все ощутили мощный всплеск энергии в доме, намного более сильный, чем все, что я чувствовал до сих пор. Кришна увидел Владыку и учителя. Я полагаю, что тем вечером сияла Звезда^[64], ибо всеми нами овладело чувство благоговения, почти что страха, которое я испытывал прежде лишь тогда, когда восходила Звезда. Впоследствии Кришна рассказал нам, что поток начался, как обычно, в основании его позвоночника и поднялся к основанию шеи, затем одно ответвление прошло с левой стороны головы, а другое с правой стороны, и соединились они посредине лба. Когда они соединились, из лба его вырвалось пламя. Таковы общие очертания произошедшего. Никто из нас не понимает, что это значит, но энергия была настолько мощной, что этот вечер, по-видимому, знаменовал начало какого-то нового этапа. Полагаю, речь идет об открытии третьего глаза.

Помимо видения «Владыки», все остальное совпадает с классическим описанием восхождения кундалини.

5. «Наша жизнь здесь наполнена интенсивной внутренней активностью»

Кришна в сопровождении небольшой группы близких друзей отправился в Перджине (Италия). В числе его спутников были: леди Эмили с дочерьми Бетти и Мэри; молодая американка Хелен Кноте, близкая подруга Кришнаджи; доктор Шивакаму Арундейл, сестра Рукмини Арундейл; Малти, жена Патвардхана; Рут, еще одна близкая подруга Кришнаджи; Джон Кордес, представитель «Звезды» в Австрии, который в 1910 и 1911 годах жил в Адьяре и отвечал за физкультурную программу и общее состояние здоровья Кришнаджи. Кроме того, в группе были Рама Рао и Джадунандан Прасад, близкие соратники Кришнаджи из Индии, а также Д. Раджагопал. Следующий анонимный отчет о жизни Кришнаджи в Перджине обнаружен среди бумаг Шивы Рао после его смерти. Возможно, это – дневник, который вел Нитья или Кордес. Хотя имя автора неизвестно, данный документ представляется нам подлинным.

29 августа 1924. Наша жизнь здесь наполнена интенсивной внутренней активностью, хотя внешне мы не делаем почти ничего. Во всяком случае, так оно должно быть и этого хочет Кришнаджи.

В прежние времена во время каникул подобного рода, когда Кришнаджи, собрав вокруг себя тех, кого он хотел учить и кому хотел помогать, удалялся в какое-нибудь спокойное удаленное от цивилизации местечко, у нас не было никакого конкретного плана действий. Конечно же, Кришнаджи общался с каждым из своих последователей индивидуально, но никогда прежде не беседовал об учителях перед целой группой, как это происходит теперь, так что последователи любого уровня, а также те, кто пока еще вообще не приобщился, могут слушать и свободно вступать в беседу.

Мы все здесь с одной целью: предпринять определенные «шаги», чтобы иметь возможность принести Им непосредственную пользу. У каждого свои возможности, каждый находится на своем уровне, а значит, может служить тем, кто пребывает выше, и помогать тем, кто ниже. (Такие слова, как «выше» или «ниже», могут ввести в заблуждение, я не имею в виду превосходство или неполноценность, а только разницу в уровне.)

Распорядок дня следующий. В четверть девятого медитация. В полдевятого завтрак. Потом мы идем на скошенное поле, где час-другой играем в английскую лапту^[65], после чего проводим в сени деревьев часовую беседу об учителях и о том, как мы можем им служить. В 12:30 обед, затем до трех часов отдых или индивидуальная работа для желающих. Далее игры на Замковой площадке, купание и в шесть часов ужин. После этого все расходятся по своим делам, а некоторые идут в Квадратную башню, где проводятся особого рода интенсивные занятия. В 8:30 отбой.

Кришнаджи, конечно, является центральной фигурой каждого дня – всех игр и всей работы. Вокруг него сосредоточено все. Кришна всецело посвятил свою жизнь Владыке – до чего самозабвенное служение, идеалистичное и прекрасное! – и в то же время он необычайно человечен и близок к своим товарищам. Никакие слова не способны описать его характер, но он воспринимается скорее как человек, достигший высокого уровня совершенства, а не как божественная сущность, облекшая себя в несовершенную человеческую форму. Несомненно, Владыка должен стремиться обрести совершенный человеческий инструмент, чтобы иметь возможность общаться с людьми на их уровне. Через такой инструмент Он Сам может явить людям божественность. Никогда, помимо тех случаев, когда в Его мир приходит Мировой Учитель, не достигается такое единство между Божественным и человеческим. Ибо в обычном случае человек тянется к Божественному и в момент, когда прикасается к Нему, становится единым с Ним; но здесь Божественное Само протягивает руку вниз, прикасается к человеческому инструменту, использует его, действует через него, оставаясь отстраненным и независимым, а затем уходит, оставляя этот инструмент просто человеческим инструментом. Несомненно, эволюция человеческого инструмента часто оказывается настолько стремительной, что он почти сразу делается сверхчеловеческим (посредством этого служения), но это – отдельный процесс. Человек может устремиться вверх и обрести Божественность, но он не может использовать божественные силы, пока он еще человек. С другой стороны, Божественное может снизойти и использовать человеческие силы, хотя это уже будет и не человек.

Сегодня Кришнаджи был очень оживлен за завтраком и, как это часто случается, наша беседа – не для печати. Если вечером мы проводим особенно серьезную беседу или выполняем трудную работу, наутро Кришнаджи часто делается очень фриволен, он шутит и смеется – громогласно хохочет либо же заразительно хихикает. У него есть два весьма удивительных качества: во-первых, его способность мгновенно переходить от предельно серьезного и даже торжественного настроя к шуткам и смеху, а во-вторых, то обстоятельство, что никакая шутка, сколь бы вульгарной она ни казалась, не создает той неловкой атмосферы, какая обычно возникает при подобного рода разговорах. Такое ощущение, что его красота, его абсолютная чистота распространяются на все вокруг него, и поэтому он может, прикоснувшись к любому человеку или объекту, передать ему свою чистоту, освежить его свежим воздухом своего присутствия. Кришнаджи пытался припомнить некоторые моменты из своей жизни. Когда он и Нитья познакомились с Ч. У. Л., тот показал им изображения учителя М. и учителя К. Х. и спросил, кто им больше нравится. Когда мальчишки выбрали портрет учителя К. Х., Ледбитер сказал, что такого ответа и ожидал.

В юности учители были очень реальны для Кришнаджи. Именно тогда он написал «У стоп Учителя». А потом настал период, когда их реальность стала не настолько яркой и отчетливой – он верил в нее лишь потому, что ему постоянно твердили о ней Ч. У. Л. и А. Б. Сейчас яркость восприятия снова вернулась к Кришнаджи. Нитья сказал, что наша группа должна создать атмосферу, которая «привлечет» Их внимание. Он рассказывал о различных влияниях, имевших место в разные вечера в Охае. Влияние учителя М. ощущается как энергия, пробуждающая ощущение, что ты можешь все. Влияние учителя К. Х. ощущается как совершенная доброта, как будто бы мед наполняет тебя, когда он говорит. И еще влияние учителя К. Х. воспринимается как абсолютная чистота, безупречная ясность. И самое сильное из всех влияний, влияние Владыки, которое мы также ощущали в Эрвальде^[66], – это покой, «покой, превосходящий понимание».

Кришнаджи описывал Адьяр как мощный энергетический центр, где ты либо становишься святым, либо сходишь с ума, либо непогрешимый Наблюдатель просто отвергает тебя как нечто бесполезное.

Я никогда не видел его столь блистательно-прекрасным, как в эти моменты по вечерам. Глаза его смеялись странной неземной радостью, в которой был триумф, но в то же время и доброта. Доброта и тихая отчетливая радость облачают его, как мантия, проявляются в чертах его лица, а также в окутывающем его аромате роз. Временами он дрожит, как от холода, а в другие моменты выглядит совершенно измотанным, но в эти вечера, в те особые вечера, о которых я веду тут речь, наружу выходит настоящий Кришна – то, что делает его тем, что он есть в самом глубоком смысле, – и смотрит на нас сквозь его глаза.

1 сентября 1924 года. Леди Эмили сравнила Раджагопала со святым Петром. Такое впечатление, что он – шут среди нынешних учеников. Он и сам от всей души наслаждается своим положением придворного шута. Чтобы понять Кришнаджи, нужно узнать его последователей. Раджагопал некогда был святым Бернардом Клервоским, а в других воплощениях – высокочтимым священником, и теперь в его облике то и дело отчетливо проступает и первое, и второе. Возможно, в особенности второе. Он постоянно говорит, причем речи его длинны и нудны, фактически это проповеди. Он очень любит поесть – или, скорее, делает вид, что любит, – и пища является основной темой его шуток. Когда Кришнаджи случается утомиться или он делается напряженным, либо же просто беседа протекает вяло, у Раджагопала всегда наготове есть какая-нибудь шутка или хохма. При этом он подшучивает над самим собой с такой регулярностью, что все остальные непроизвольно подхватили эти шутки. Бытует мнение, что единственное качество, которое присуще всем учителям без исключения и без которого ученик вообще не может продвигаться вперед, – это чувство юмора. И чем более глубоко погружается человек в духовную жизнь, тем более очевидным делается это качество. Юмор помогает ослабить напряженность чувств и мыслей в самых трудных ситуациях, и нередко он становится единственным, что предотвращает надвигающийся сбой в работе или даже в структуре личности. Несомненно, шутки Раджагопала не самые блестящие и остроумные, но они дают повод Кришнаджи и другим участникам беседы и самим пошутить и развеяться. Нет ничего удивительного, что Раджагопала изрядно поддразнивают, но то же самое происходит с каждым, кто становится близок к Кришнаджи, – это один из его способов влиять на людей, особенно на людей определенного типа.

У Кришнаджи есть теория, что люди способны эволюционировать при помощи одной только радости, приближаясь к Божественности столь же естественно, как цветок раскрывается навстречу солнцу. В какой-то период ему было даже как-то тревожно от того, что столь многие встречающиеся ему люди в ходе личной эволюции слишком далеко зашли по долгому и ложному пути печалей, и очень мало есть тех, кто избрал простой путь радости. Насколько помню, я даже слышал, как он говорит, что не встречал ни одного человека, который эволюционировал бы только путем радости, хотя это вполне возможно, и данная ситуация была бы широко распространена, если бы цивилизация наша не сделалась настолько сложной. «Будь естествен – будь счастлив». Таким образом, Раджагопал играет важную роль в этой величественной драме, где Кришнаджи – первый, кто отзывается смехом на шутку. Именно его легче всего позабавить. «Будь Богом и смейся над собой».

Рассказывая о двух годах обучения с Ледбитером, Кришнаджи признался, что это было «тоскливо до слез» – буквально. Все желания были просто выжжены. Например, Кришнаджи и Нитья захотели себе велосипеды (поскольку оба были еще довольно маленькими детьми, вполне вероятно, что они изрядно докучали Ч. У. Л., выпрашивая этот подарок). Велосипеды им раздобыли, и велопрогулка тут же стала неотъемлемой частью их распорядка: в течение двух лет мальчикам велели обязательно проезжать по десять миль каждый день. В другом случае братья захотели овсянки. Они ее получили, но опять-таки овсянку им давали ежедневно в течение года. Когда кому-то из них случалось выпачкать ноги или когда Нитья однажды бросил в лягушку камнем, ребята получали взбучку: «Ученики учителя не делают подобных вещей». И все это давалось нелегко маленькому темнокожему мальчику, которому суждено было превратиться в того Кришнаджи, которого мы знаем сегодня, – в завтрашнего Иисуса.

Он прожил много жизней в теле женщины, и эти воплощения наложили отчетливый отпечаток на его характер. Необычайно развитая интуиция отличает его от большинства мужчин. Временами он бывает очень жесток, а временами – наоборот, но и то и другое неизменно преследует определенную цель. Одна короткая резкая фраза, которая делается воистину нестерпимой под огнем его взгляда, – и дело сделано. Кришнаджи никогда не предлагает кому-либо личные беседы, если человек сам об этом не попросит; и тогда, в первые два-три раза, пока удается нащупать направление серьезной беседы, он бывает чрезвычайно застенчив.

8 Сентября 1924. Леди Эмили, Кордес и я сидели в комнате Кришнаджи. А сам Кришнаджи находился в комнате под нами. Часы показывали без четверти семь, и все было так же, как обычно по вечерам, если не считать волшебной тишины, которая окутала всех нас. Где-то в башне пели Нитья, Рама Рао и Раджагопал. Через трещинки в двери в комнату проникал дым благовоний. Мы все ощущали Его Присутствие, и невозможно представить, чтобы даже самый невосприимчивый мог не проникнуться неописуемым покоем, охватившим здание. В течение часа мы сидели в «тишине и благоговении».

Позднее, когда мы все собрались вместе и к нам присоединился Кришнаджи, возникло такое ощущение, будто бы мы все только что нашли друг друга. И когда мы беседовали о том, что произошло, с наших губ срывался тихий смех, наполненный величайшей невыразимой радостью. «Если уже сейчас мы чувствуем себя так, что же будет, когда придет время?»

14 сентября 1924. Сегодня днем, вместо того чтобы по обыкновению играть в волейбол, мы все разлеглись на камнях, окружающих Квадратную башню. Кришнаджи сидел на корточках рядом с Рама Рао, с огромным интересом изучая маленькую желтую улитку. Мне вспоминается, как несколько лет назад Кришнаджи обнаружил колонию муравьев: он целое утро кормил их сахаром, ворошил их домик, а потом наблюдал, как они таскают яйца и восстанавливают свое жилище… Затем Кришнаджи нашел еще одну улитку. Он запускал их ползать друг по другу, а также вниз и вверх по крутым скалам. В прошлом году в Эрвальде, когда он лежал в высокой траве среди цветов, ему на руку вдруг уселась бабочка, а потом еще одна или две устроились у него на пальце. Он был рад безмерно. Кришнаджи любит всех существ, больших и малых, все прекрасное и вообще все порождения природы интересуют его. Он может гоняться за кузнечиком, подражая его движениям и разглядывая окрас его крыльев. Либо же с привычным возгласом «Вот это да!» может очаровано застыть, созерцая красоту пейзажа. «Ты только посмотри на это озеро. Эта ледяная гладкость, эта глубокая зелень… Видишь отблески? О да, на озеро Женева воистину стоит посмотреть. Такая великолепная синева…»

Кришнаджи каждое утро вдумчиво прочитывает небольшой отрывок из «Евангелия Будды». Его преданность очень глубока, и сам звук имени Владыки Будды, кажется, заставляет его едва ли не дрожать от благоговения. В сегодняшнем отрывке был момент, когда Владыка Будда сказал, что ученик, живущий в мире, должен быть подобен лотосу. В Индии лотос символизирует чистоту. Способность этого растения расцветать в полную силу, когда его корни погружены в донную грязь и тину, символизирует человеческую способность расцветать чистотой и возвышаться над любыми условиями, сколько бы сумрака и грязи нас ни окружало.

Кришнаджи беседовал со мной сегодня днем. Он говорил о Владыке Будде и о том состоянии бытия, в котором совершенно отсутствует «я». Он в последние дни много размышляет об абсолютно безличном и, похоже, уже довольно глубоко окунулся в этот чистый источник, не замутненный грязью «я». Когда он говорил о Владыке Будде, перед нами раскрылся совершенно новый мир, где вся личностная любовь и все амбиции угасают и превращаются в ничто, а остается лишь огромная безличная нерушимая любовь. Полное осуществление жизни без «я» пришло к Кришнаджи лишь тогда, когда он был в Охае, и даже он не находит слов, чтобы в достаточной мере ее описать. Он рассказывал о моменте, когда все учители сошлись вместе, и тогда приход Владыки Будды был подобен северному ветру – без малейших признаков присутствия чего-то даже отдаленно похожего на «я». Он сказал: «Всякий раз, когда я вижу изображение Владыки Будды, я говорю себе: мне это понравится».

В нескольких случаях ему являлся образ Владыки Майтрейи. В Перджине во время последнего своего явления Он передал Кришнамурти послание: «Счастье, которого ты ищешь, недалече. Оно заключено в каждом самом обычном камне». В другом послании Он сообщил: «Не ищи Великих, ибо, возможно, они уже подле тебя». Три вечера после этого Кришна часто смеялся и рассказывал комичные истории, и многие присутствовавшие были обескуражены его поведением.