Глава 23
Если хочешь сохранить секрет, надо скрывать его и от себя.
Джордж Оруэлл «1984»
Со следующего дня Саша перестал приходить на работу. В его кабинете обосновался Алек, а в кабинете Алека – девушка Ирина, переведенная из отела маркетинга. По словам Кати, которая взяла отпуск, чтобы быть рядом с Никитой, Ирина была дочерью Романа Викторовича и раньше встречалась с Демидовым.
Первое, что сделал Алек на новой должности, – поменял местами Оксану и Сергея. Этой рокировке я была удивлена, потому что полагала, что Алек пересадит либо всех нас, оставив тем самым, свою команду секретарей, либо заменит Сергея Жанной.
– Вы просили меня зайти к вам, но я забыла, простите, – сказала я Демидову, стоящему рядом с моим столом.
– Ничего, я и сам забыл, – улыбнулся он. – Слишком много дел навалилось. Поговорим, когда я хоть немного освобожусь.
Немного странно было теперь работать с Оксаной. Странно и тяжело, потому что, в отличие от сообразительного Сергея, девушка долго соображала и часто совершала ошибки. Приходилось каждый раз все за ней проверять и даже переделывать.
Под конец этого странного дня я была выжата как лимон. Выйдя из здания компании, я потопталась на месте и после долгих раздумий позвонила Саше. Шли гудки, но он не брал трубку. Интересно, он перезвонил вчера Никите? Как себя чувствует? Ел ли?
Сразу же вспомнился его пустой холодильник. После моей ночевки у него осталось много продуктов, но будет ли он из них готовить? Почему-то мне казалось, что нет.
Доехав на метро до дома, я быстро поела с братом и сестрой, а затем принялась за готовку. Сварила куриный суп, сделала салат из морковки и редиса, нажарила драников. Разложила все по контейнерам и поехала к Саше.
Разумеется, я понимала, что он не желает меня видеть, но волнение за него не унималась, поэтому я понадеялась хотя бы услышать его голос через домофон.
Стоя у двери Сашиной квартиры и сжимая в руке сумку для ланч-боксов, я сделала глубокий вдох и позвонила в звонок.
– Что ты здесь делаешь? – вскоре донесся из домофона сердитый голос Саши.
– Ты ел? Я принесла ужин.
– Спасибо, не надо. Уходи.
– Уйду, конечно. Я просто еды принесла, – пролепетала я.
Молчание.
– Саш? – робко позвала его я.
Ларский не ответил. Либо игнорирует, либо уже ушел. В любом случае, я получила, что хотела. Голос его был услышан, пора и честь знать.
Вздохнув, я повесила сумку с едой на ручку двери и ушла.
Так продолжалось всю неделю.
Каждый день после работы я ехала домой, готовила и отвозила Саше еду, к которой он так ни разу и не притронулся. Однако я упорно продолжала ездить к нему и привозить ужин.
В субботу я решила завезти еще и обед, но мне внезапно позвонил Алек и спросил, есть ли у меня планы на сегодня.
– Эм, да нет особо, – неуверенно ответила я.
– Тогда давай поговорим? – предложил Алек. – У меня всю неделю не было на это времени из-за кучи дел. Ничего, что зову тебя в твой выходной?
– Ничего, – ответила я. – Куда мне приехать?
– Я скину адрес сообщением, – обрадовался Демидов и отключился.
Посмотрев на нарезанные для тушения овощи, я вздохнула и выключила плиту.
Мне и самой надо было серьезно поговорить с Алеком. Я хотела понять, причастен ли он к козням его матери и, если нет, расспросить его о том, как Демидова узнала о болезни Саши.
Такси привезло меня в место, где были одни гаражи. Уточнив у водителя, точно ли это то место, куда я просила меня отвезти, я вышла из машины и огляделась. Казалось, что сейчас из-за угла выскочит кто-то жуткий и неопрятный и налетит на меня с ножом.
Позвонив Демидову, я сообщила, что на месте.
– Отлично, синий гараж номер 39, – сообщил он свое точное местоположение.
Убрав телефон в карман, я осмотрелась и сразу же приметила нужный мне гараж. Его железная дверь была открыта нараспашку и оттуда доносилась веселая музыка. Заглянув внутрь, я увидела Алека в драных джинсах и грязной футболке. Он лучезарно улыбнулся мне и помахал рукой в рабочей перчатке. Позади него стояла наполовину разобранная машина. Мои познания в этой области были скудными, но эту машину я узнала даже в разобранном виде.
– Это ЗИС, да?
– Он самый, – кивнул Алек. – 1950 года. Он принадлежал деду моего друга. Был в плачевном состоянии, но я пообещал превратить его в конфетку.
– Не знала, что у тебя есть навыки автомеханика, – удивилась я.
– Это хобби, – пояснил Алек, вытерев тыльной стороной ладони пот со лба. – Мой дедушка по папе держал автомастерскую. Я с детства с ним капался в машинах.
Я осмотрела гараж и, увидев потрепанные кресла в углу, осторожно села в одно из них.
– О чем ты хотел поговорить? – спросила я.
Алек снял перчатки и кинул их на капот машины.
– Ну, изначально я хотел обсудить план нашей дальнейшей работы вместе, но это лучше сделать на работе, наверно… – он неловко улыбнулся, сожалея, наверно, что вытащил меня из дома в выходной день.
– Какие-то кардинальные изменения в нашей работе последуют? – поинтересовалась я.
– Да нет, – ответил Алек. – Сокращать никого я не собираюсь, урезать зарплату тоже. Кстати, Аня, я нашел у Ларского в столе приказ о твоем переводе в отдел дизайна, который должен произойти после твоего испытательного срока.
Я напряглась. Алек сказал это так, будто не одобрял моего перевода. Однако Саша говорил, что бумаги подписаны и вступят в силу с первого июня.
– В общем, я против этого перевода. Ты останешься на месте секретаря, но будешь старшим, а Оксана – младшим.
– Но приказ уже подписан! – воскликнула я.
– И что? Я генеральный директор, ты забыла? – ухмыльнулся Алек. – И я считаю, что твое место рядом со мной.
– Но… – хотела было возразить я, но продолжать не стала. Что я ему скажу? Что хорошо рисую? Что Саша увидел мой потенциал и решил дать мне работу, которая лучше мне подходит? Мне кажется, Алек сейчас будет делать все, что пойдет наперекор решениям Ларского.
– С понедельника ты будешь повышена, – объявил Демидов, хлопнув в ладоши.
– Получается, у нас теперь будет три старших секретаря?
– Почему три?
– Я, Жанна и Никита, – загнула три пальца я.
Алек помотал головой.
– Два. Подольский не считается.
– Как это не считается? – удивилась я.
– Он на больничном, как и Ларский. Выбыл из игры до неопределенного срока.
Я сжала губы и сузила глаза. Как быстро он начал избавляться от людей Саши.
– Ты сказал, что сокращений не будет, – напомнила я.
– Не будет, – согласился Демидов. – Подольский и Ларский на больничном. Я никого не увольняю.
Алек взял перчатки, натянул их на руки и достал из ящика с инструментами плоскогубцы.
– Если немного подождешь меня, то можем потом вместе выпить холодного кофе, – предложил он.
– Хорошо, – согласилась я только из-за того, чтобы расспросить его о Демидовой.
Или, может, начать уже сейчас?..
– Алек, – обратилась к парню я.
– Ммм?
– А как твоя мама узнала о…
Я не успела договорить, потому что на улице раздался протяжный автомобильный сигнал.
Алек закатил глаза и с недовольством произнес:
– Черт, вот что ей надо, а?
– Ей? – спросила я.
– Моей матери, – пояснил Демидов.
При мысли, что сейчас сюда придет Галина Юрьевна, у меня сразу же разболелась голова. Встав с кресла, я пробормотала:
– Что ж, тогда я пойду…
– Здравствуй, Аня, – радушно произнесла вошедшая в гараж Демидова.
Не успела…
– Здравствуйте.
– Мам, зачем ты приехала? – раздраженно спросил Алек.
– Ты не отвечал на мои звонки, – нахмурилась Галина Юрьевна. – Нам через час надо ехать на званный обед к Романовым, ты помнишь?
Алек неохотно кивнул и снял перчатки. Галина Юрьевна окинула взглядом грязную одежду своего сына и сморщилась.
– Тебе нужен душ, – заключила она. – Быстро езжай домой и приводи себя в порядок.
– Хорошо, только Аню подвезу до дома.
– Я сама подвезу ее, – сказала Демидова.
Я нервно сглотнула.
Алек согласно кивнул и, улыбнувшись мне, вышел из гаража.
– Не надо меня подвозить, я сама доеду, – холодно произнесла я.
– Нам надо поговорить, – сказала Демидова. – Насчет твоего контракта.
Дождавшись, пока Алек уедет, она махнула мне рукой, веля следовать за ней. Я послушно поплелась за Демидовой и села в ее машину.
– Можешь забыть о долге, – заведя мотор, сказала она.
– Откуда вдруг такая щедрость? – с сомнением спросила я.
– Я уже получила от этой сделки все, что хотела. Больше мне от тебя ничего не нужно.
Ага, конечно, так я и поверила. Наверняка сейчас предложит еще какую-нибудь гадость. Однако Демидова молчала. Мы уже миновали гаражи и выехали на трехполосную дорогу, а она все молчала.
– Вы правда прощаете мне долг? – осторожно уточнила я.
– Правда прощаю, – кивнула Галина Юрьевна.
– И я вам больше ничего не должна? Ни денег, ни фото ни чего-либо еще?
– Абсолютно верно.
– Хм, спасибо, – больше из вежливости сказала я.
Если честно, то благодарности я вообще не чувствовала, и облегчения тоже. Наоборот, стало даже тяжелее.
– Если ты мне благодарна, то выполни одну просьбу.
Я чуть не закатила глаза. Начинается. Правильно я подумала, что просто так Демидова ничего не делает.
– Кого на сей раз надо поцеловать? – вздохнула я.
Галина Юрьевна ухмыльнулась и ответила:
– Моего сына.
Я удивленно уставилась на ее.
– Мне кажется, я с ума схожу, прося тебя о таком, но… – Она замолчала ненадолго, пожевала нижнюю губу и продолжила: – Он влюблен в тебя и ни о ком другом больше не думает. Разумеется, я против ваших отношений, но видеть, как мой сын сходит с ума от безответных чувств, я тоже не в силах. Поэтому, пожалуйста, прояви к нему интерес. Не оставляй моего сына несчастным.
Было видно, как тяжело Демидовой дались эти слова. Ради сына она переступала через себя, что такой женщине как она вообще не свойственно.
– Та девушка, Оксана, она уже давно влюблена в моего сына, но он видит только тебя. Она дочь богатых родителей, деловых партнеров моего мужа. Чтобы Алек ее заметил, я сделала ее его секретарем, но, увы. Чувствам не прикажешь.
– Так о болезни Саши вам сказала Оксана. – Моя догадка подтвердилась.
Богатая девушка Оксана Морозкина так хотела заполучить Алексея Демидова, что даже стала его секретаршей. Ее устройству на работу помогла мать Алека и, само собой разумеющееся, что Оксана будет плясать на стороне своего благотворителя. Мы спокойно работали и обсуждали коммерческие и не только тайны, даже не подозревая, что в нашем маленьком и теплом кругу все это время был шпион.
– Да, это была она, – не стала отрицать Демидова. – Признаться, я не ожидала подобного. Сразу же начала проверять факты, достала медкарту и ужаснулась. Мой бедный племянник страдает от ПТСР и продолжает так усердно трудиться, усугубляя свое здоровье.
– Вот только не начинайте, – скривилась я. – Вы уже продемонстрировали свои актерские таланты перед советом директоров.
– Какая же ты нахалка, Аня Соловей, – ядовито, но с ухмылкой на губах сказала Демидова.
– Какая есть, – буркнула я.
– Мой племянник тоже нахал. В этом вы похожи, – с презрением сказала Демидова, но я восприняла эти слова как комплимент. – Кстати, я так и не рассказала тебе об одной интересной подробности из жизни Ларского. Подробности, которая связывает вас.
На ум сразу же пришла наша с Сашей встреча в детстве. О ней знали только я и он, откуда у Демидовой могла быть эта информация? Она что, ясновидящая?
– Знаешь ли ты, как погиб мой брат и его жена? – спросила Галина Юрьевна.
– В аварии, – кивнула я. – Много лет назад.
– Восемь, если быть точным.
– Мои родители тоже погибли восемь лет назад. – Эту общую подробность она имела ввиду?
– Я знаю. И случилось это из-за Ларских.
– Что вы имеете ввиду? – нахмурилась я.
– Ты еще не поняла? – удивилась Галина Юрьевна. – Твои и его родители погибли в одной аварии. Мой брат не справился с управлением, его вынесло на встречную полосу и случилось то, что случилось.
– Не может этого быть… – пробормотала я, пытаясь осознать сказанное Демидовой.
– Разве ты не помнишь, как я разговаривала с твоей тетей на похоронах? Хотя, тебе тогда наверняка было не до женщины, на чьи деньги вы долгое время жили.
– Деньги? – совершенно растерянно переспросила я.
– Компенсация, – пояснила Демидова. – Ведь виновником аварии был мой брат. Саша весь в него, всегда умалчивает о самом важном…
К горлу резко подступила тошнота, а в голове зазвенело.
– Можете остановить здесь, я прогуляюсь, – выдавила я.
– Как скажешь, – не сала настаивать Галина Юрьевна. Кажется, она ухмылялась. Вот же ведьма!
Машина остановилась перед автобусной остановкой и я, не прощаясь, вывалилась из машины Демидовой. На улице тошнота сразу прошла, но голова все еще гудела. Поймав такси, я назвала водителю адрес Ларского. Если не поговорю с ним сейчас, то не смогу сегодня спокойно уснуть, обдумывая слова Демидовой. Хотелось бы мне верить, что они были ложью, но интуиция подсказывала, что это не так.
Разумеется, Саша долго не открывал дверь. Лишь после четвертого звонка он все же соизволил произнести в домофон одно единственное слово:
– Уходи.
– Почему ты не рассказал, что наши родители погибли в одной аварии? – быстро произнесла я.
Повисло молчание. Сначала мне показалось, что Ларский меня не услышал, поэтому я занесла руку для нового звонка, но дверь, на ручке которой все еще висела моя сумка с едой, внезапно открылась.
Бледный и осунувшийся Ларский смотрел на меня суженными воспаленными глазами. От этого взгляда все в компании давно бы уже пустились наутек, но я выдержала его и повторила свой вопрос, сократив его до одного слова:
– Почему?..
– Кто сказал? – хрипло спросил Ларский.
– А ты не догадываешься? – горько усмехнулась я, по его виду поняв, что Демидова не соврала.
Ларский молчал, буравя меня взглядом. За одно мгновение в его глазах отразилась и боль, и злость, и отчаяние и, кажется, сожаление.
– Прости… – выдавил из себя он.
От этого его «прости» мне стало еще больнее. Его изначально было трудно понять, но теперь…
Слезы выступили на моих глазах, но я даже не потрудилась их смахнуть. Сняв с ручки сумку е едой, я нервно выдохнула и сказала, не глядя на Ларского:
– Я так хотела лучше узнать тебя, так стремилась понять, но, видимо, у меня не получилось… В случае с фото я виновата перед тобой, и ты ясно дал понять, что больше не желаешь иметь со мной ничего общего, но теперь… Ты то со злобой, то с жалостью смотришь на меня. То любишь, то ненавидишь. Я…
– Аня, послушай! – вдруг произнес Ларский, шагнув ко мне, но я резко отступила от него. – Мне, правда, жаль, что я не сказал тебе о наших родителях. Я просто не хотел тебя терять, но…
Я вскинула на него заплаканное лицо и, глядя в зеленые глаза, сказала:
– Не хотел терять меня? Боже, Саша, я тебя совсем не понимаю… Я так устала… Так устала пытаться тебя понять…
В груди болело так, что я с трудом дышала. Головная боль обострилась, глаза застилали слезы. Больше не в силах терпеть эту пытку, я развернулась и кинулась к лестнице.
– Аня! – услышала я голос Саши. – Аня, постой! Аня!
Но в этот раз я не выполнила его просьбу.
Глава 24
Люди гораздо больше, чем вещи, нуждаются в том,
чтобы их подобрали, починили, нашли им место
и простили; никогда никого не выбрасывайте…
Одри Хепберн
Все выходные я была сама не своя. Много плакала, хоть уже обида и боль давно прошли, много думала и много лежала. За это время я поняла, что тоже не хочу больше видеть Сашу. Не из-за того, что все еще обижена или сержусь, нет. Я действительно очень устала пытаться понять его намерения. А еще устала от работы и поэтому в воскресенье вечером позвонила Зине и спросила, могу ли я взять три дня отпуска за свой счет. Оказалось, что могу.
Первые два дня прошли точно так же, как и выходные, за исключением того, что мне постоянно писал Демидов, которому я сообщила, что просто неважно себя чувствую.
В последний день меня разбудил звонок Кати, которая без всяких приветствий принялась кричать мне на ухо:
– Объясни мне, моя дорогая подруженька, какого рожна я должна по просьбе своего парня топать домой к твоему парню, чтобы проведать его?
– Зачем? – непонимающе пробормотала я.
– Вот я и прошу мне объяснить! Зачем? У меня своих дел полно, у Никиты операция послезавтра, а он локти кусает из-за того, что Ларский трубку не берет второй день! Давай, ноги в руки и сама к нему езжай. Потом отпишешься, живой он там или что, – протараторила Катя и отключилась.
Я несколько раз моргнула, глядя на экран телефона. Затем в голове Катиным голосом раздалось «трубку не берет второй день», и я, охнув, вскочила и быстро засобиралась. Минут через десять я была уже готова и, спустившись, села в вызванное такси.
В голову лезли самые страшные мысли, но я гнала их прочь, стараясь сконцентрироваться на ненавязчивой музыке, которая доносилась из аудиосистемы.
Оказавшись перед домом Саши, я кинулась к лифту, поднялась на нужный этаж и, подлетев к двери, принялась названивать в домофон. Никакого отклика не последовало. Тогда я позвонила Саше на телефон, но и тут было безрезультатно.
Продолжая терроризировать домофон, я покосилась на электронный замок с сенсорной панелью. Недолго думая, я ввела дату рождения Саши – дверь не открылась. На всякий случай без какой-либо надежды попробовала свою дату – ничего. Дата Никиты? Мамы? Папы? Киры? Бездумно ввела четыре единицы и вуаля! – дверь открылась.
– Серьезно? Так банально? – удивилась я, зайдя внутрь.
В квартире царил полумрак из-за задвинутых штор. В гостиной было так грязно, словно здесь недавно была вечеринка подростков. Всюду валялись крошки, фантики, упаковки от чипсов и лапши быстрого приготовления, а на столе, словно солдаты в неровном строю, стояли пустые бутылки из-под алкоголя. На разобранном диване, раскинув руки в стороны и посапывая, спал Ларский. Просто спал, ничего такого страшного с ним не случилось. Телефон, кстати сказать, лежал на столе рядом. Видимо, он просто выключил звук.
Вмиг мое беспокойство сменилось злостью. Хлопнув по выключателю, я шагнула к шторам и одним уверенным движением распахнула их, впуская в эту затхлую берлогу алкаша солнечный свет.
Ларский сразу заворочался, недовольно нахмурился и приоткрыл глаза.
– Проснись и пой! – крикнула я ему на ухо, от чего он вздрогнул и сразу же принял сидячее положение.
– Аня? – пробормотал он, щурясь.
– Нет, белочка! Пришла тебе задницу надрать, за то, что ты не просыхаешь и игнорируешь звонки!
Ларский от моего крика быстро пришел в себя и виновато глянул на телефон.
– Тебе Никита со вчерашнего дня звонит, а ты даже не потрудился ответить. У него послезавтра операция, забыл? Его нельзя волновать! Ты вообще хоть о ком-то, кроме себя, любимого, переживаешь? Знаешь, как мы все за тебя волнуемся?
– Все? – грустно ухмыльнулся Саша. – Кто все-то?
– Никита – твой лучший друг! – принялась перечислять я. – Катя, его девушка, которой он поручил проведать тебя. Сотрудники «Элли», особенно Жанна, которая постоянно у меня спрашивает, как твои дела. И… – я вдруг остановилась, решив, что добавлять еще одного человека в этот список не стоит.
– И? – потребовал продолжения Ларский.
Уставившись в потолок, я намного тише произнесла:
– И я. Летела из дома сюда, даже не умывшись.
– Фу-у, – протянул Ларский с наметившейся улыбкой на губах.
– Фу – это у нас ты, – не осталась в долгу я. – Лохматый, проспиртованный и наверняка не принимавший душ. Ты похож на бабайку-алкоголика.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Мы замолчали, сверля друг друга взглядами: я – злым, а Ларский каким-то загадочно безумным. Спустя, наверно, минуту, он спросил:
– Так что, ты волновалась за меня?
– Угу, – тихо ответила я, отвернувшись в сторону.
– Думала, что мне плохо?
– Да.
– И что, выскочила из постели и сразу ко мне побежала?
– Угу.
– Прям рванула?
– Да! ДАДАДА! Рванула к тебе, потому что сердце было не на месте, или душа, или какая там часть тела отвечает за любовь эту дурацкую! – не выдержала я.
Улыбка Ларского сделалась такой широкой, что мне от обиды на себя и на него захотелось, чтобы у него щеки треснули.
– Любишь меня, – заключил он.
– Нет! – воскликнула я, жалея, что сорвалась и высказала то, что было на уме.
– Любишь.
Я усиленно замотала головой. Ларский встал, шагнул ко мне и крепко обнял. Надо было бы вырваться, приличия ради, но я не захотела. Несмотря на обиду, я ужасно соскучилась по нему.
– Я тоже тебя люблю, – шепнул Саша мне на ушко. – Прости меня, пожалуйста. Я такой дурак.
– Дурак, да, – согласилась я, крепко обнимая его широкие плечи, обтянутые черной футболкой, от которой несло пивом и несвежестью.
– Вместо того чтобы выслушать твои объяснения, я прогнал тебя и заставил думать, что ты мне не нужна, но это вовсе не так, – пробормотал мне в волосы Саша. – Может, ослепленный обидой из-за слов моей тети, я и думал, что смогу без тебя, но дни в изоляции дали мне понять, что никак я без тебя не смогу. И дело вовсе не в том, что ты каким-то образом избавляешь мня от панических атак, нет. Я просто не могу не быть с той, которой дорожу и которую люблю.
– Это все дико мило и я ужасно польщена, но давай ты сначала примешь душ, почистишь зубы и тогда будешь говорить мне все эти приятные слова и дышать на меня хоть сутки напролет, – попросила я, отстранившись.
– Хочешь сказать, от меня воняет? – вскинул одну бровь Ларский.
– Именно, – кивнула я.
– Быть не может, я перед сном три пачки мармелада съел.
– Поверь мне, от тебя пахнет не мармеладом, а перегаром. Так что быстро в душ!
Картинно вздохнув, Саша с неохотой выпустил меня из объятий, взял телефон и, набрав Никиту, который сразу же ответил на его звонок, направился в душ, а я решила прибраться в его свинарнике.
Спустя примерно полчаса Саша вышел из душа с влажными волосами, в ареоле приятных запахов и в свежей одежде. Оценив его преображение, я чмокнула Сашу в щеку, и он довольно заулыбался.
– Позавтракаешь? – предложила я. – Пока ты мылся, я испекла твои любимые оладьи.
Ларский кивнул и, осмотревшись, удивленно спросил:
– Когда ты еще и убраться успела?
Я скромно зашаркала ножкой.
– Ты идеальна!
– Но-но! – тут же воскликнула я. – Это не значит, что надо делать из меня домработницу.
– Ни в коем случае, – заверил меня Саша. – Только если жену.
– Жену? – икнула я от неожиданности.
Ларский загадочно ухмыльнулся и устремился к тарелке с оладьями на столе. Съев четыре штуки, он причмокнул и вдруг поинтересовался:
– Ты, наверно, хочешь спросить про аварию?
В горле сразу же образовался ком. Почему он об этом заговорил сейчас?
– Аня, – мягко обратился ко мне Саша. – Думаю, нам надо это обсудить, чтобы в дальнейшем избежать недопонимания между нами.
– Наверно, да, – неуверенно кивнула я.
Саша подождал, пока я начну его расспрашивать, но, так и не дождавшись этого, откашлялся и произнес:
– Я узнал, кто твои родители, когда посмотрел твое резюме. Это было в твой первый рабочий день. Тогда я лишь немного удивился тому, что дети, чьи родители вместе погибли, теперь будут работать бок о бок. О том, что мы станем настолько близки, я даже подумать не мог.
– Конечно, ведь я в первую же нашу встречу произвела плохое впечатление, – усмехнулась я.
– Просто ужасное! – произнес Саша, весело глядя на меня. – Кто же мог подумать, что у меня окажется фетиш на подобное. – Он помолчал, глядя на меня и улыбаясь, а потом его улыбка немного потускнела и Саша продолжил: – Я хотел потом рассказать тебе о своих родителях, но испугался, что ты после этого не сможешь быть со мной. Еще одна глупость с моей стороны…
– Забудь об этом. – Я протянула руку и накрыла тыльную сторону его ладони. – Я здесь, рядом, и уже никуда не уйду, обещаю. Даже если окажется, что ты пьешь кровь своих секретарш.
Саша рассмеялся и сказал:
– Тебе это в любом случае уже не грозит, ведь работать секретарем тебе осталось совсем немного.
Я открыла было рот, чтобы возразить ему и пожаловаться на Демидова, но быстро передумала и просто с улыбкой кивнула. Сама как-нибудь с этим разберусь.
– Тебе тетя наверняка сказала, что виноваты мои родители, да? – спросил Саша.
Я кивнула.
– Хоть это и произошло после новогодних праздников, мои родители не были пьяны. Мой отец вообще непьющий, но в медицинском заключении было сказано, что он вел машину в нетрезвом состоянии. Он якобы гнал на большой скорости, не справился с управлением на повороте и, выехав на встречку, столкнулся с машиной твоих родителей.
– Это странно, – нахмурилась я. – Если человек непьющий, зачем он вдруг выпил?
– Причем ему было нельзя из-за уколов – обострились боли в спине. Я расспрашивал тетю об этом случае, но она сама, кажется, ничего не знает, кроме того, что сказали полиция и медики.
– Она мне еще сказала, что выплатила нам компенсацию, но я этого не помню, – сказала я. – Однако теперь понимаю, на что мы долгое время жили.
– Я помню это. Я был вместе с ней в тот день, ждал ее в машине, еще даже не осознав до конца, что случилось. Потеря сразу обоих родителей сильно ударила по мне. Наверно, именно тогда появились первые панические атаки. До этого у меня были лишь нервные срывы в детстве, которые начались после похищений. Между прочим, меня похищали шесть раз, представляешь? Так что я еще могу побороться с тобой за титул самого невезучего человека в мире.
– Вчера я уронила фен в унитаз, поскользнулась на ровном и сухом месте и Лена прибила мне палец дверью. – С невозмутимым видом я показала посиневший ноготь на мизинце правой руки.
– Туше…
– Но шесть похищений – это ужасно, – признала я. – Тем более для ребенка. Неужели твои родители были так богаты?
– Были, – кивнул Саша. – А еще и времена криминальные были, сама понимаешь. Вот меня и похищали все, кому не лень. Один раз я убежал и встретил тебя, два раза родители платили выкуп, а остальные три раза меня находила полиция и арестовывала похитителей. Никита полагает, что после этого моя крыша начала медленно, но верно удаляться от меня, а после смерти родителей она окончательно помахала мне рукой и улетела в неизвестном направлении.
– Это Подольский так сказал? – нахмурилась я. – Что у тебя «крыша едет».
– Да. А что, не так?
Он, наверно, думал, что я начну отрицать, но я кивнула и заметила:
– Да нет, все так.
– Чего? – засмеялся Саша. – Как так?
– Вот так, – пожала плечами я. – Все в компании так считают. Особенно, когда ты орешь.
– Ну, теперь я не буду орать, – произнес Саша с печальной улыбкой.
– Почему ты позволил тете сместить себя? – тихо поинтересовалась я. – Ты мог бы оспорить ее слова о твоем диагнозе. Ведь сейчас приступов почти нет, так ведь?
Саша кивнул, задумчиво теребя пуговицу на домашней рубашке в синюю клетку.
– Наверно потому что я устал бороться с ней. Покинув «Элли», я сразу же пожалел, что не дал ей отпор, но не бежать же обратно в конференц-зал. А потом, сидя в четырех стенах и раздумывая обо все, я вдруг понял, что готов начать сначала. Я много работал и не собираюсь сдаваться. Меня порядком утомила эта холодная война с тетей. Пусть забирает «Элли», я создам что-то новое, что-то свое.
Я хотела напомнить Саше, что «Элли» – это его наследие, детище его отца, но не стала. Думаю, он и сам это прекрасно осознает, просто действительно устал воевать с тетей и хочет отступить. Это решение Саши и мне, как любящему его человеку, следует его поддержать.
Кивнув, я ободряюще сжала ладонь Саши и улыбнулась. Он улыбнулся мне в ответ, без слов благодаря за поддержку.
– Кстати, а почему ты не на работе? – вдруг спросил Саша, удивленно уставившись на меня.
– Взяла три дня за свой счет, – потупившись, пояснила я. Почему-то мне стало стыдно, словно я без разрешения ушла раньше с работы.
– Почему?
– Потому что было морально нехорошо. Я переживала.
– За меня?
– Вот и не мечтай, – фыркнула я. – За себя. Слишком много на меня навалилось в последнее время, а виной всему твоя тетя. Ты знал, что она простила мне долг? Сказала, что я ей больше не нужна, поэтому взяла и простила, представляешь? Я до сих пор поверить не могу и все жду подвоха.
– Не жди, – уверенно произнес Саша. – Его не будет.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что она сделала, что хотела. Ты, и правда, ей больше не нужна. У нее теперь есть все, что она так хотела: власть, компания и сын в кресле генерального. Так что успокойся.
Я задумалась над его словами. Может, так и есть? Демидова, конечно, гадюка та еще, но если она и правда простит мой долг, то, может, она не стопроцентная гадина?..
– И когда истекают эти твои три дня? – поинтересовался Саша с загадочным выражением лица.
– Завтра выхожу на работу, – вздохнула я.
– Жаль, – протянул Саша. – Тогда этот последний день мы должны провести с пользой. – Он поиграл бровями, вышел из-за стола и медленно направился ко мне с хищной ухмылкой.
Рассмеявшись, я вскочила и кинулась от него в спальню, что было моей ошибкой, так как заманивал он меня как раз в это место.