Tsitaadid raamatust «Красный Вервольф»

листок, исписанный крупными, почти печатными буквами. И немецкий для человека, который это написал, явно неродной

– Братцы, не губите! Я свой, нашенский, бес попутал, вот на службу к фрицам и подался! Только не убивайте, клянусь, я не выдам! Мамой клянусь, землю жрать буду, но ни слова не скажу проклятущим фашистам! Голосил он знатно. Особенно для человека, скрючившегося в позе зю мордой вниз. Спина мелко дрожит от напряжения, по шее сползают капли пота, хотя на улице, прямо скажем, уже не жара.

образовалась сносная щель. Я отбросил оружие и снова вскарабкался по ремню наверх. Последний рывок, протиснулся в щель. Есть! Вдохнул полной грудью свежий воздух, выбравшись

Саня, сейчас свежатинки поедим! – радостно сказал он. – Только давай я рану твою сначала посмотрю… Состоянием моего плеча Кузьма остался доволен. Но помогать себе не позволил все равно. Отправил валяться на кровати и пялиться в потолок, пока он русака разделывает и в еду превращает. – Ну что, готов? – спросил он, оглядывая меня с ног до головы. – Лихорадки нет?

Минус два. Схватил со стола ключи и бросился к камерам. Их оказалась всего три в этой части подвала. Две нарастопашку, одна наглухо закрыта. Дверь деревянная

ствуют. Стол ломился от закусок и разномастных бутылок. Певичку они явно тоже привезли с собой, на местную она не похожа совершенно. В центре появилось несколько

считают скотину по головам, а правительство по членам

хоже, что лесное приведение произвело должный эффект. Немцы во чтобы то ни стало пытались побыстрее покинуть страшное место. Тыкали стволами

Как сказал один сатирик, только у нас считают скотину по головам, а правительство по членам