Loe raamatut: «Последний герой. Том 5»
Глава 1
Я едва успел вывернуть руль – иначе таран был бы прямым. Громадина внедорожника ухнула мимо, подняв за собой клубы пыли, и резко затормозила. Грунтовка не дала ему остановиться сразу – масса тащила машину вперёд по мелким камешкам, швыряя их в стороны. Он, как и все городские танки, был не слишком поворотлив на таком покрытии: резина у него явно асфальтовая, а не для бездорожья.
Мой «Москвич» в этом плане был шустрее. Я врубил первую передачу, руль выровнял, снова заскочил в колею и вжал педаль в пол. В зеркале заднего вида видел, как тот разворачивается.
– Твою мать… Вы ещё кто такие? – пробормотал я.
В голове всплыла картинка – взорванная «Нива», полыхнувшая прямо у меня на глазах. Похоже, это те самые ребята, что тогда хотели отправить меня к праотцам. Значит, не менты.
Это хуже. Живым брать не будут. Ублюдки…
Будто в подтверждение моих мыслей из приоткрытого пассажирского окна джипа высунулась белобрысая голова и рука с пистолетом. Машина быстро нагоняла.
– Бах! Бах! – выстрелы прозвучали глухо, расплескавшись на просторе, но слишком близко. Опасно близко.
– Сука! – рявкнул я.
Бах! – заднее стекло «Москвича» разлетелось хрустальной крошкой, осыпав плечи и шею.
– Твари… это же машина Кузьмича, любимая… – зло процедил я, одновременно давя на газ.
Но, сколько бы я ни выжимал, старенький «Москвич» не мог тягаться с импортным монстром. Даже если доберусь до асфальта – там он меня просто задавит скоростью.
Оставался один вариант – в лес. Дальше – пешком.
Я резко дёрнул руль, «Москвич» вылетел с дороги, ломая сухие кусты и влетая в хилый подлесок. Мотор взвыл, словно обиделся за простреленное стекло.
– Давай, родной… только не встань… – бормотал я, обруливая молодые деревца, сминая более мелкие заросли.
Задний привод вытаскивал меня из вязкой травы, но стоило бы сбросить газ – и я тут же сел бы на брюхо. Приходилось давить на педаль, хоть бока уже и скрипели от сучьев.
Но и джип не отставал: он свернул следом и пробивался через кусты, прыгая на кочках. Расстояние неумолимо сокращалось. Я видел в зеркало, как на ухабах белобрысый в окне, тот, что палил, пару раз приложился башкой о дверную стойку и после этого убрался внутрь. Жаль, не раскроил.
Пока они хотя бы перестали стрелять, но это – ненадолго. Я понимал, скоро меня прижмут к стене из более плотных деревьев.
Я распахнул дверцу на ходу, выскочил, перекатился по траве, отпуская ласточку Кузьмича в самостоятельный полёт. Машина по инерции тихо покатилась и уткнулась носом в небольшой овражек, заглохнув.
Лес вокруг ещё не был густым – просветы между стволами открывали слишком много обзора, а значит, и я был виден. Так не пойдёт.
Джип остановился метрах в пятидесяти, не решившись лезть глубже. Двери распахнулись – выскочили двое. Один – белобрысый в тёмном пиджаке, с пистолетом в руке. Второй, в спортивном костюме, вылез из-за руля. Они что-то крикнули друг другу, и «спортсмен» рванул к багажнику.
Щёлк – крышка вверх. Оттуда он вытащил компактный складной автомат, судя по форме – что-то из серии «укороченных».
– Тра-та-та! – очередь полоснула по верхушкам кустов. Листья зашуршали, несколько упало прямо мне на макушку, а один залетел на ходу в рот – терпкий привкус зелени.
– С-су-ука! Ну, точно автомат… – выдохнул я, пригибаясь.
Нырнул в ближайшие кусты и рванул дальше, углубляясь, пока они меня не взяли на точный прицел.
Понесся в сторону леса, чувствуя, как в груди глухо отзывается каждый толчок сердца. Главное – добежать до густых зарослей, прежде чем они успеют срезать меня очередью. Здесь кусты хилые, редкие, словно я бегу по полю, как загнанный зверь на виду у охотников. А вот дальше – настоящий лес.
Пока между нами оставалось приличное расстояние, я петлял, уходил зигзагами, чтобы сбить прицел. Время от времени сухо трещали автоматные очереди – коротко, злым щелчком, и пули впивались в тонкие стволы молодых деревьев где-то сбоку или за спиной. Я успевал прикрываться то кустом, то деревцем, держась так, чтобы между мной и преследователями всегда было хоть какое-то препятствие, скрывавшее меня от точного прицеливания.
И вот впереди уже темнел массив настоящего леса – сплошная стена зелени. Я поднажал, но зацепился носком за торчащий из земли корень, перекувыркнулся через голову, сбил дыхание и с матом вскочил.
– Чёрт! – тут же скривился я, хватаясь за колено.
Боль прострелила ногу так, что глаза заслезились, но останавливаться было нельзя. Я рванул дальше, хромая, стараясь не думать, то ли это серьёзная травма, то ли просто ушиб или растяжение. В горячке и не поймешь сразу. Наверное, если бы что-то было сломано, я бы уже лежал. Но даже такой удар заставил замедлиться, и это злило.
Но теперь хотя бы стало проще – густые заросли взяли меня в свои объятия. Я свернул с тропы, углубился в чащу, где ветки хлестали по лицу, оставляя царапины, цепляли одежду, царапали джинсу с глухим присвистом. Я не останавливался, только одно крутилось в голове: «Только вперёд. Затеряться. Держать темп».
Сзади доносился хруст веток, треск ломаемых сучьев.
– Мать твою… следопыты, – выругался я про себя.
Как они так уверенно шли за мной? Будто охотничьи псы по свежему следу. Ведь я петлял, обходил, не держался тропы… И тут меня осенило: на траве и кустах оставались пятна моей крови. Колено не просто сбито – рассечено, и кровь сочилась, хоть рана и неглубокая.
– Вот только этого не хватало… – процедил я сквозь зубы.
Сжав челюсти, я продирался вперёд, вырываясь на узкую тропу. Здесь под ногами была тёмная влажная земля. Теперь уже не до кустов, теперь меня спасёт тропинка. Если кровь и капала, она впитывалась мгновенно, не оставляя ярких следов.
Ещё немного… впереди, за колыхающейся зеленью, вырисовывался пригорок, а за ним – каменистый гребень. Я знал, что там река.
Мысленно перебирал варианты: с моей ногой в гору не полезешь, можно попробовать уйти к берегу. Там обрывистые склоны, есть где затаиться в нишах, а если повезёт – уйти дальше по течению. Переплывать… нет, к чёрту. Смерть Чапаева мне точно не по душе.
– Давай, Лютый, поднажми! – выдохнул я и, сделав глубокий вдох, рванул вперёд, выжимая из себя всё, что осталось.
* * *
Леший, держа лёгкий автомат наготове, остановился, тяжело дыша. Рядом с ним замер второй – белобрысый в тёмном пиджаке, с пистолетом в руке. Лицо у него было узкое, как выточенное, с лисьей острой мордой и прищуром, и в нём читалась и хитрость, и подлость. Молод ещё, но уже успел хлебнуть в жизни достаточно – по глазам было видно, что видел многое и кое-что пережил. Судя по массивным часам на запястье, тысяч за десять долларов, жизнь у него сложилась неплохо.
– Сука… – пробормотал Леший, оглядывая развилку тропы. – Куда он делся?
– Я его подстрелил, – с самодовольством выдохнул белобрысый.
– Так если ты его подстрелил, он должен тут где-то валяться, – хмуро ответил Леший, обводя взглядом кусты. – Но он бегает.
Он с силой сломал тонкую ветку, сунул её в рот, пожевал и выплюнул:
– На земле крови не видно.
– Может, перебинтовался? – прищурился белобрысый.
– Ты что, дурак? Думаешь, он что, с собой аптечку таскает? – скривился Леший. – Нет, он где-то здесь. Просто тропа темная, следа не видно.
– Эй! – внезапно крикнул Лисья Морда в лес. – Выходи! Мы знаем, что ты здесь. Давай поговорим. Не усугубляй! Мы просто поговорим!
– Ты что орёшь?! – резко шикнул Леший. – Не хватало, чтобы нас услышали, где не надо.
– Да ну? А выстрелы ты как скроешь? – усмехнулся его напарник. – Палили на весь лес. Тут никого нет, не ссы.
– Слушай, – голос Лешего стал жёстким, – я здесь главный. И ты делаешь, что я говорю.
– Да пошёл ты, – сплюнул Лисья Морда. – С каких херов ты главный?
– С таких, что я не первый раз подобную дичь выслеживаю, – холодно отрезал Леший. – А ты – зелёный. С пугачом своим… – он презрительно кивнул на пистолет в руках белобрысого.
– Я его и без пистолета возьму, – самоуверенно бросил тот.
– Ну, посмотрим, – Леший поднял автомат и кивнул вперёд. – Дуй по тропе. Что застыл? Вперед и с песней!
– А ты? – прищурился Лисья Морда.
– А я пойду в обход. Сделаем так: ты прямо, я по бурелому в стороне. Возьмём его в клещи. Но он, сука, хитрый. Ты там е**лом не щёлкай.
– Ты за своим следи, – процедил Лисья Морда. – Я справлюсь.
Они разошлись. Белобрысый шагнул по тропе, а Леший нырнул в густые заросли, словно возвращаясь в собственную стихию, оправдывая своё прозвище. Ветки шуршали по рукавам, но он шёл почти бесшумно, растворяясь в лесу, как тень.
* * *
Молодой перешёл на быстрый шаг, цепко вглядываясь в тропу. В мозгу крутилась мысль: «Нет, он же ранен. Далеко не уйдёт. Бежать незачем. Главное – смотреть в оба».
Он скользил вперёд почти бесшумно, двигаясь мягко, как хищник, ступающий по знакомой территории. Вот тропинка. Он чуть замедлился, прикинул, куда мог уйти беглец. Прошёл невысокую кочку, и взгляд зацепился за что-то на траве.
Наклонился. Ага. На зелёных стеблях – капля крови. Он подцепил её, поднёс её к глазам, размазал на пальцах, потом, прищурившись, взглянул в просвет между зарослями.
Улыбка расползлась по лицу, обнажив зубы.
– Сука… – процедил он, еле слышно. – Я тебя уже чувствую.
Ему показалось даже, что кровь была ещё тёплая. Это значило, что жертва совсем рядом. Он и говорил теперь тихо, почти шёпотом. Ему необычайно понравилось это состояние – когда другой беспомощен, когда страх буквально висит в воздухе, а он сам идёт по следу. Ничто не могло сравниться с этим приливом адреналина. В такие мгновения он ощущал себя почти Богом – тем, кто решает, кому жить, а кому умереть.
Жаль, такие моменты выпадали редко. Но вот сейчас можно было не спешить – насладиться.
Он огляделся внимательнее. Вот примятая трава, а чуть дальше – новая капля крови. След вёл в сторону, в сторону густых кустов.
– Ну что же… Поиграть хочешь? – губы тронула хищная ухмылка.
Пистолет в его руке лежал как влитой. Ствол медленно ходил из стороны в сторону, выискивая любое движение, малейшее колыхание в зарослях. Голова работала вместе с рукой: взгляд переходил то вправо, то влево, глаза сузились, будто сами превратились в прицел.
– Это хорошо, что ты прячешься… – сказал он негромко, почти ласково. – Иначе убить тебя было бы слишком скучно. Вот и след…
Молодой шёл по следу, внимательно глядя под ноги. Примятая трава тянулась ровной линией, и в какой-то момент ему подумалось, что так топчут, когда что-то волокут за собой. Мысль мелькнула, зацепила, но тут же утонула в ритме шагов. Он не придал ей значения. Уже потом, когда след внезапно оборвался, она вернулась – но запоздало.
Он замер, растерянно глядя по сторонам. Медленно повернул голову вправо, влево. В этот момент до него дошло: это не просто свежая тропинка, это… приманка. Специально оставленный след.
Ловушка на охотника.
– Бляха! – тихо вырвалось из груди.
Холодная капля пота скатилась по виску, хотя в лесу стоял тёплый, сухой воздух. До него дошло, что теперь он сам становится вдруг добычей.
– Сука… – глухо выдохнул он и резко обернулся, вскинув пистолет сначала в одну сторону, потом в другую.
– Где ты, сука?! – сорвался уже на крик.
Он сглотнул, чувствуя, как пересохло во рту, и вытер лоб рукавом модного пиджака. Лес вокруг затаился. Ни веточка, ни травинка не дрогнули – ни звука. Казалось, тот, кто оставил след, просто исчез. Улетел? Ему некуда исчезнуть, есть только один путь.
Наверх.
Мысль обожгла, как игла.
Он начал задирать голову, но не успел поднять взгляд – и тем более не успел навести ствол пистолета. С дерева, под которым он стоял, вниз сорвалась огромная тень.
Удар пришёлся всей массой – его прижало к земле, так что в груди хрустнуло и вырвало воздух. Боль полоснула по подвернутой руке, тяжесть выбила сустав, и он невольно разжал пальцы. Пистолет выпал, исчез в траве.
Он даже не успел вскрикнуть, когда что-то твёрдое с размаху опустилось на затылок. Мир схлопнулся.
* * *
Леший шёл в обход, осторожно переставляя ноги между корней и кочек, когда в тишине леса, словно треснувшая доска, разнёсся крик его нового напарника:
– Где ты, сука?!
Голос прокатился где-то вдалеке, сорвался в глухое эхо и затих.
– Дебил… – процедил Леший, останавливаясь и прислушиваясь. – Ну и дебил. Что ж ты орёшь…
Он чуть склонил голову, прислушался ещё раз. Лес ответил привычной тишиной – редким свистом птицы да шорохом листвы под лёгким ветром.
– Ничего… – пробормотал он, – пускай орет, тянет его на себя. А я зайду сбоку. По-тихому.
В мыслях уже сложился план. Он знал, что этот способ работает – не первый раз доводилось идти в обход, заходить с фланга, отрезать путь к отступлению. И он был уверен: сейчас всё получится. Не в первый раз убивает, и, как он сам себе сейчас твердил, точно не в последний.
Леший двигался осторожно. И вдруг справа, чуть поодаль, щёлкнуло – сухо, резко, как приглушённый выстрел. Он замер.
– Ага… – едва слышно выдохнул он.
Это мог быть кто угодно – может, его напарник, а может, тот, за кем они охотились. Но что-то подсказывало: это не белобрысый. А этот… Этот хищник. Да, мы его загнали, но он всё равно остаётся хищником. Не зря же Инженер так его опасается.
Щёлкнуло снова – уже ближе, мягче. Леший подался вперёд, смещаясь на звук, и уловил шуршание – будто листья, сдвинутые ногой.
Он шел на звук. Уже почти рядом. Азарт начал захлёстывать. Охотничий азарт, когда кровь идёт по сосудам быстрее, зрачки расширяются, мышцы сжимаются в тугую пружину. Слух, зрение, каждое чувство обострилось до предела.
Вот он, момент – тот самый миг, ради которого он идёт по следу. Убийство. Но не простое, не беззащитной жертвы, а достойного противника, к тому же еще и мента. Не уничтожение, а противостояние. Мысль об этом прошла по спине лёгким током, пробежала приятной дрожью по загривку.
Он сильнее сжал цевьё автомата, ощутив холод металла в ладони. Палец на спусковом крючке лежал, казалось, расслабленно, но на деле был готов сорваться в долю секунды.
Леший двигался бесшумно, как тень. Каждый шаг нужно было делать медленно, но осторожность здесь была важнее скорости. Главное – не спугнуть. Главное – не дать уйти.
Не дать уйти.
Мысль билась в висках, становясь с каждым шагом настойчивее.
И вот в просвете между стволами мелькнула человеческая фигура.
Есть!
Леший стиснул зубы, чтобы не позволить себе даже тени улыбки. Казалось, что малейшее движение губ может выдать его, блеснуть где-то в листве и всё испортить. Он поднял автомат, вскинул его к плечу, наводя мушку.
Человек стоял за деревом, частично прикрытый стволом. Можно было чуть сместиться, взять под углом, чтобы достать наверняка. На нём была синяя джинсовая рубашка, и в просветах сквозь листья это пятно цвета резало глаз. На голове кепка. Да, это он – тот, кто выскочил из «Москвича».
Мент. Яровой.
Внутри всё сжалось от глухой злости.
Из-за тебя, сука, я своими руками прикончил своих людей! Пристрелил, как псов. Бешеных. Тварь. Настал час…
Леший медленно раздвинул ветки. Нагнулся, пролез на четвереньках чуть вперёд, чувствуя под ладонями влажную траву. Даже дыхание рефлекторно задержал – мозгом понимал, что на таком расстоянии его сопение всё равно не услышат, но инстинкт взял верх.
Он распрямился, скользнул на шаг вперёд. Уже можно было разглядеть, что человек стоит к нему полубоком, привалившись спиной к дереву. Притаился. Кепка сливается с цветом коры. В руках у него – палка, какая-то дубина. Стоит, будто выжидает чего-то, но не двигается. Ха! Палка…
Пойти поглумиться? – на секунду мелькнула мысль. Посмотреть, как он будет отмахиваться палкой…
Нет. Сначала прострелю плечо, чтоб не рванул. А то под шумок метнётся в бурелом – ищи его потом там.
Леший чуть поправил хват, прицелился в плечо… и тут же отверг собственный замысел:
А ну его к чёрту. В голову стрелять буду. Наверняка.
Он перевёл автомат в режим одиночных выстрелов. Левую щёку чуть вжало в приклад, палец плавно потянул спуск. Сердце и дыхание замедлились, весь мир сжался в узкий отрезок между мушкой и намеченной точкой.
Бах!
Выстрел разнёсся в тишине леса оглушительно. Леший ясно увидел, как пуля вошла в висок, как мягко прорезала кость, выкрашивая с противоположной стороны черепа кроваво-костяную крошку. Осколки и брызги ушли в сторону.
И тут в голове холодной змейкой скользнуло: что за хрень?..
Человек не упал. Он медленно повернулся лицом к Лешему. Сердце киллера ухнуло куда-то вниз.
Глава 2
За несколько минут до описываемых событий
Я уже слышал, как за спиной в кустах ломятся мои преследователи. Слышал хруст веток и, казалось, даже их тяжёлое дыхание сквозь собственный гул в висках. Оставалось совсем немного – и они догонят. Нужно было срочно что-то менять, иначе в этой охоте я стану добычей.
Я свернул с тропы, где трава по колено. Несколько раз прошёл туда-сюда по одному и тому же месту, утаптывая и обозначая след. Сентябрьская трава послушно ложилась под подошвами, не топорщась, будто сама мне помогала.
Впереди, на краю небольшой полянки, я заметил раскидистую берёзу. Ствол толстый, с длинными низкими суками – как раз то, что нужно. Довёл свой «след» прямо к ней, чтобы выглядело так, будто я пошёл дальше по прямой, а сам, ухватившись за сучья, начал карабкаться вверх.
Каждое движение отзывалось в колене тупой, вязкой болью. Нога ныла, сустав будто налился свинцом. Кровь уже не сочилась, и это хорошо. Приходилось перебирать руками медленно, прижимаясь к шершавой коре, чтобы не оступиться и не рухнуть вниз. На ладонях уже чувствовались занозы и ссадины, но останавливаться было нельзя.
Ветки дрожали подо мной, когда я, наконец, устроился выше, в густой кроне. Здесь, среди листьев, можно было затаиться и выждать…
Долго сидеть не пришлось – кусты впереди зашевелились, и из просвета между стволами показался один из тех, кто меня гнал. Белобрысый, в модном пиджаке, с пистолетом в руках.
– Где ты, сука?! – крикнул он, почти так же, как раньше, когда шёл по моему следу, уверенный, что загоняет меня в угол.
Он остановился, увидел мои примятые следы в траве и пошёл по ним, водя стволом пистолета из стороны в сторону. Лица я толком не видел – мешали ветки, но по тяжёлому, торопливому сопению было понятно: он уже мысленно празднует победу, считает, что загнал меня.
И вдруг он резко замер, когда дошел до того места, где след оборвался. Голова дёрнулась, глаза заметались. До него дошло, что что-то не так, что след – прямой, слишком уж явный. Но поздно.
Я снарядом сорвался вниз, спрыгнув с ветки, и приземлился прямо на него. Удар всей массой получился тяжёлый – я почувствовал, как под моим весом у него хрустнули рёбра. Прижал к земле, одновременно вцепившись в руку с пистолетом. Белобрысый захрипел, дёрнулся, но пистолет уже выскользнул у него из пальцев.
Я подхватил оружие и ударил рукоятью по затылку. Он обмяк, отключился, но дыхание было – жив, просто вырубился.
Я быстро стащил его на тропу, стянул пиджак, скинул с себя джинсовую рубашку и натянул её на него. Сверху – свою кепку, чтобы не было видно светлых волос. Похож, издалека можно принять за меня.
Пока возился, по привычке проверил пиджак – в боковом кармане телефон. Забрал. Пригодится: пробью звонки, узнаю, с кем связан и откуда взялся. Внутренний карман приятно удивил – кожаная обложка с золотым тиснением: МВД России. Ишь ты. Раскрыл. Оперуполномоченный, ГУВД Москвы.
– Вот это поворот… – пробормотал я, глядя на его фото в капитанских погонах: ксива выглядела вполне себе настоящей. – Ну что, оборотень, потом выясним, кто тебя сюда пригласил.
Вместо своей рубашки на себя я натянул его пиджак, сунул в карман его ксиву и телефон. Прислонил его бессознательное тело к дереву, приподнял, притянул его же брючным ремнём за подмышки, закрепив у ствола. Издалека должно казаться, что он стоит, пусть и в немного кургузой позе – прячется или кого-то ждёт.
Сам я отступил в чащу, сел на корточки. Проверил трофейный «Вальтер» – три патрона. Хватит. Теперь оставалось дождаться второго.
* * *
Я не знал, куда подевался второй. Главное, чтобы он не прошёл мимо приманки. Поэтому похрустел ветками – раз, другой, специально пошумел, чтобы подтянуть его сюда. Потом отошёл чуть вглубь чащи и затаился, стараясь даже дышать тише. Прислушался. Тишина.
Похрустел ещё раз. Тоже ничего. Уже подумал, что второй, который с автоматом, проскочил куда-то мимо, как вдруг – бах! – прогремел одиночный выстрел.
Ага! Ловушка сработала!
Из-за кустов я видел, как пуля выкрошила висок привязанного белобрысого. Теперь он точно сдох, падла.
Голова его резко завалилась набок, и даже мне стало не по себе. Мелькнуло странное чувство, будто он с простреленной головой повернулся и глянул на того, кто в него выстрелил. И сам бы так не придумал, а удачно вышло.
Я среагировал сразу. Запомнил направление звука. Выстрел был из глубины леса, дистанция средняя. Похоже, тот, кто стрелял, сам опешил – от такого выстрела жертва должна падать, а тут она осталась «стоять». Это давало мне несколько секунд.
Поднял пистолет, задержал дыхание, выровнял мушку.
Бах! – выстрел.
В кустах дёрнулась и осела тёмная фигура. Я точно попал, но куда – не разобрать. Через мгновение фигура рывком вскочила и метнулась в сторону, ломая ветки.
– Чёрт… – выдохнул я. – Бегучий, гад.
Надо идти за ним, но я не сразу набрал ход, сначала присмотрелся. Он бежал, придерживая левую руку и волоча автомат, значит, пуля зашла в плечо. И тогда я прицелился и выстрелил – бах! – угодил в ногу. Тот рухнул, стукнулся о корень, но автомат не выпустил.
Нужно было добить, пока не пришёл в себя и не дал очередь в ответ. Три, два – патрон оставался один. Дыхание сбито, сердце колотится, колено ноет. Враг лежал, поджимая ногу, ствол всё ещё в руках.
Я вдохнул и рванул вперёд, пытаясь сократить дистанцию. В этот момент автомат ожил – короткая очередь полоснула воздух, срезав ветки рядом. Я рухнул на землю, перекатился за куст. Высунулся, целясь.
Бах! – мой последний выстрел. Почти одновременно он дал ответку. Пули прошли мимо, но и я, похоже, не попал.
Все… Я пустой. Дальше стрелять нечем. Нужно уходить. Хрен с ним, против автомата с голыми руками не попрешь. Но я его неплохо подырявил. Если он останется там, истечёт кровью. А если нет – всё равно найду и дело закончу, но уже по-другому.
* * *
Я отошёл глубже в чащу, сделал широкий крюк, чтобы не попасть под автоматную очередь раненого. Тот мог быть уже на исходе сил, а мог и ждать, пока я подставлюсь. Неизвестно, сколько у него патронов, и не факт, что мои попадания сделали его совсем беспомощным. Да, надеюсь, что они серьёзные и он скоро сдохнет… Но надежда – это одно, а расчёт – другое. Как говорится, надейся на лучшее, а готовься к войне. Или там как-то иначе эта пословица звучит – неважно.
Вернулся к дороге. «Москвич» так и остался стоять, но стартер даже не отозвался. Жаль…
Рядом – зелёный внедорожник, тот самый, на котором они приехали. Двигатель работал, тихо тарахтел, тёплый выхлоп отдавал в лицо запахом бензина. Отлично. На нём будет куда безопаснее, чем на Кузьмичевской колымаге. Если меня и засекли, то точно не по лицу, а по этому 412-му бежевому «Москвичу» – редкость на современных дорогах, бросается в глаза сразу.
– Потерпи, дружок, – сказал я, проводя ладонью по крылу старого «Москвича». – Вытащу я тебя потом, отремонтирую…
Я сел в джип, включил передачу и вырулил в сторону города. Машина шла уверенно, проглатывая ухабы, но двигатель ревел чуть громче, чем хотелось бы.
В дороге набрал Руслана.
– Ну что там, докладывай, – сказал я, – как обстановка?
– Да пока всё тихо, – отозвался он.
По голосу я понял, что Грач где-то на улице.
– ОМОН ещё не подъехал?
– Нет, – ответил Руслан. – Я тут у следственного комитета стою, припарковался. Вижу вход, крыльцо, но особого движения нет.
– Ладно, я уже в пути, скоро приеду, можешь сниматься с поста. Из посёлка я ушёл.
– Всё нормально? Что-то движок у тебя ревёт сильно.
– Да это трофейный «танк», – усмехнулся я.
– Тебя всё-таки достали?
– Почти, – ответил я. – Один остался в лесу.
– В лесу?
– Ага. Загнали они меня туда. Одного я положил, двухсотый, правда, не своими руками добил, а второго зацепил.
– Так чего ты второго не добил?
– Патроны кончились. А он, сволочь, с автоматом залёг. Лезть туда с пистолетом – глупость.
– Понято. Может, вернёмся, добьём, а перед этим ещё и раскрутим, кто его послал?
– Думал об этом, но риск сейчас слишком большой. Если Бульдог собирается прочёсывать дачный массив, то после стрельбы там уже скоро будет куча спецназовцев. К тому же, все стволы я оставил – на даче зарыты.
– Один «ИЖ», который ты давал, остался.
– Ну, против автомата с одним пистолетом – сомнительное удовольствие. Нет, сейчас у меня другой план. Ты езжай домой, спасибо, что прикрывал.
– Ладно.
– И ещё… на пятом километре, у поворота, там в лесочке, «Москвич» мой стоит. Как будет возможность – вызови эвакуатор, забери его. Жалко машинку, всё-таки Кузьмичевская.
– Подожди… Кузьмич сам тебе разрешил на ней ездить?
Я бы даже рассмеялся, если б сейчас хватало на это сил.
– Не просто разрешил – продал.
– Как продал? Он же клялся, что никому её не продаст.
– За хорошую цену продал. Сейчас всё продаётся, Руслан.
– Ну-ну…
– Ладно, отбой. Жди меня дома. Как одно дельце проверну – подъеду.
* * *
Я подкатил к зданию Следственного комитета, уже издалека заметив, что к обочине притёрся невзрачный автобус со спецназом. Боковые окна – наглухо тонированные, за рулём – мужик в камуфляже.
Из здания показался Бульдог. Построения не было, никто из автобуса наружу не вышел. Следак сам забрался внутрь, и дверь за ними плотно закрылась. Ясно – пошёл проводить инструктаж.
Минут через пять он появился снова и теперь направился к служебной машине следственного комитета. Водителя в ней не оказалось, так что сел он за руль явно сам. Сплавил водилу, как я и думал.
Автобус тронулся первым, Бульдог чуть выждал и покатил следом. Я пристроился за ним.
Перед следующим светофором мы втроём выстроились в линию: впереди автобус, за ним Бульдог, ну а я – между ними. Я сделал вид, что замешкался, притормозил и остановился раньше, чем загорелся красный, отрезав машину Бульдога от автобуса.
Он тут же посигналил – думал, что перед ним просто какой-то тупой водятел. Я щёлкнул кнопокой аварийки, выскочил наружу и, пряча руку под пиджаком, в три прыжка оказался у его двери.
Рывком открыл, плюхнулся на переднее сиденье, показал пистолет. Он был пустой, но Сметанин этого знать не мог.
Он вытаращился на меня, как на привидение. Явно не ожидал такой прыти, не думал меня увидеть здесь. Я наклонился ближе, ткнул стволом в рёбра:
– Сворачивай в переулок. Без фокусов, или получаешь пулю.
Он что-то испуганно пробурчал про то, что он сотрудник СК России и что мне трындец за нападение при исполнении.
– Заткнись, – сказал я спокойно, уперев ствол ему в ребра сильнее.
Джип лесных охотников остался на светофоре, мигая аварийкой. Машины сигналили, объезжая его, а мы уже уходили в сторону.
– Слушай сюда, – сказал я, когда он остановил машину в узком переулке. – Как видишь, в дачном посёлке меня уже нет. Там, на пятом километре, у первого сворота в лес, есть картина поинтереснее. Меня пытались убрать. Опять. И ты гоняешься не за теми.
– Что за бред, Яровой? – прошипел он. – Ничего умнее придумать не смог? Убери ствол! На тебе и так уголовка, ты существенно ухудшаешь своё положение.
– Смотри, – я вытащил из внутреннего кармана удостоверение московского опера. – Этот приезжал по мою душу. Белобрысенький такой, в пиджачке. Сейчас он в лесу, и не то чтобы на пикнике – с простреленной башкой. Убил его не я, а его напарник. У того автомат, я его ранил. Он остался в лесу, раненый, но опасный. Дай команду своим, прочешите лес, возьмите живым. Допросишь – поймёшь, что я тут ни при чём, и что на меня ведется настоящая охота.
– Где ты взял эту ксиву? – голос его стал смелее, когда он понял, что убивать я его не собираюсь.
– Ты тупой? – я резко повернулся к нему. – Двое приехали, открыли по мне огонь. Этот – теперь мертвяк, второй – до сих пор прячется в кустах с автоматом. Вот ствол, – я показал ему трофейный «Вальтер». – Забрал у белобрысого. Вот телефон. Заблокирован, мне не вскрыть. Пусть твои пробьют все звонки и выяснят, кто их сюда прислал.
Он осмотрел то, что я ему показывал, будто мы с ним спокойно стояли в хранилище вещдоков.
– Я тебе не верю, – после этого ровно и серьёзно произнёс Сметанин.
– Мне плевать, веришь ты или нет, – сказал я ровно. – В лесу ты найдёшь доказательства. И оформите снятие меня с розыска.
– Больно шустрый, ты, Максим Сергеевич… Ты – убийца, я в этом уверен.
Я помахал пистолетом у него перед лицом:
– Разговор закончен. Я пошел. А ты – стоишь тут пять минут и только потом трогаешься. Иначе пуля догонит. Если я убийца, как ты считаешь, то одним больше, другим меньше – разницы нет.
Он помолчал, потом глухо сказал:
– Ладно. Проверю. Но если ты врёшь…
– А смысл мне врать? – усмехнулся я. – Работай, москвич. Сделай всё красиво. Ну или просто – сделай.
Я вышел, хлопнул дверью. Он вздрогнул и остался сидеть, вцепившись в руль, а я уже растворился в переулке. Джип я так и оставил на дороге.
* * *
Такси вызывать не стал – привычка старая, меньше светиться. Тормознул попутку, хотя и не без труда, доехал до нужного района, но не стал подъезжать прямо к подъезду Грача – вышел за квартал от его дома. Пешком, дворами, чтоб наверняка.
Поднялся, позвонил условным сигналом – три коротких, один длинный. Дверь распахнулась сразу, на пороге – Грач с бокалом вискаря в руке и немного косым взглядом.
– Зашибись ты меня встречаешь, – хмыкнул я. – Бухаешь? Что, праздник такой? Я тут, значит, чуть ли не на тот свет отправился, а мы вискарик потягиваем?
– Да ну, какой там? Макс, заходи, – он захлопнул за мной дверь. – Это от нервов, я ж переживаю, что там у тебя. Фух! Хвала Кругу, Солнцу и всем силам! Ты живой…
Он скользнул взглядом вниз:
– Что, колено разбито?
– Ерунда. Думал, что сломал, но, вроде, нет. Рассечение. Но болит, зараза.
– Сейчас обработаем, – он, пока я говорил, уже достал аптечку, бинт и бутылёк спирта. – Будет больно. Антисептик зверский, девяносто шесть градусов.
– Я боли не боюсь, но, может, что-то помягче найдётся? Хлоргексидин там…
– Да тьфу. Хлоргексидин в таких делах – ерунда, это тебе не прыщ помазать. Спирт – надёжно.
Пришлось терпеть. Жгло так, что зубы сами стиснулись, но Грач работал умело.
– Где ты так перевязывать научился? – спросил я, когда повязка уже была на месте.
– Не поверишь. Макс, когда-то хотел врачом стать, – признался он.
