Питер Молинье. История разработчика, создавшего жанр «симулятор бога»

Питер и видеоигры

Все геймеры помнят свою первую игру, первую консоль, первый компьютер. Может быть, даже звук привода для дискет или знаменитый возглас «SEEEEGGGGAAAAA» из динамиков во время запуска Master System. Между пользователем и его игровым инструментом, его консолью или компьютером, создаются очень личные отношения – мы включаем и выключаем его каждый день, ведь мы уверены, что вернемся к нему завтра, чтобы с тем же упоением возобновить начатое приключение и уничтожить непокорного босса. Спросите кого-нибудь о его первой игре, и на его лице обязательно появится странная, ностальгическая улыбка из другого времени и жизни. Может быть, вы даже увидите слезинку в уголке глаза, навеянную воспоминаниями об эмоциях, полученных от игры на ZX Spectrum, Amstrad CPC, NES или Playstation… Копните глубже, и человек сможет вспомнить, где купил свое устройство и как увидел первую игру на одной из тех экзотических машин, о которых, казалось, уже позабыли.

«Я до сих пор помню точное место, где впервые увидел консоль. Это было на Хай-стрит в Гилфорде, в витрине магазина, который до сих пор называется Currys. Я увидел ее и сразу понял, что должен заполучить это сокровище… Никогда в жизни я не крал и не делал ничего плохого. Но в тот день, придя домой и заметив на комоде бабушкину сумку, в которой была достаточная сумма, чтобы купить вожделенное устройство, я украл деньги. Купил консоль, принес ее домой. Затем сыграл три партии и подумал: “И это все? Должно быть что-то еще, что-то точно спрятано в этой коробке”. И что я сделал тогда?»

Что же?

«Я ее разобрал и разодрал электросхемы внутри. Я понял, как консоль работает, но был убежден, что в этом устройстве содержалось нечто большее, чем виделось снаружи. Я чувствовал это. Мне кажется, это был первый шажок на моем удивительном пути в игровую индустрию. Но помимо самих игр, которые тогда были весьма примитивны, частично мое разочарование было связано с контроллером: чтобы управлять космическим кораблем, нужно было поворачивать диск с делениями. Мне было так обидно. Помню, как я кричал, а потом разобрал контроллер и попытался сделать с ним что-нибудь еще. Это был судьбоносный момент для меня. Не то чтобы я мог что-то сделать с этими устройствами, но сам процесс открыл мне глаза на функционирование видеоигр».

Для многих разработчиков именно это желание разобраться, выйти за рамки слишком простого и очевидного фасада положило начало их призванию: сколько из них возились с файлами, чтобы обойти правила своей любимой игры, прежде чем погрузиться в нее душой и телом, уйти в бездну программирования и отдать ей свои подростковые или студенческие ночи? Хиронобу Сакагути, Рэнди Питчфорд, Сид Мейер – список можно продолжать очень долго… Но кто смог бы воспротивиться этому зову из-за кулис творения, этим строкам кода, которые оживляют изображения и пиксели, ставя перед игроком все новые задачи своей непосредственной механикой? Как можно не очароваться этим языком, поначалу непонятным – какие-то буквы и цифры вперемежку, – который появляется на экране, когда игра не загружается? Кому из нас не хотелось в момент, когда театральное представление задерживается, распахнуть занавес и увидеть, как актеры готовятся к выходу на сцену, а вокруг них суетятся техники и гримеры?

«Я не помню, сколько мне было лет и даже какой у меня тогда был компьютер, но я еще учился в школе, когда узнал, на что способно программирование. С его помощью возможно сделать все что угодно, но именно в то время стало понятно, что для осуществления мечты мне понадобятся другие люди». А ведь на микрокомпьютерах заодно можно играть.

1983 год. Мэтью Смит выпускает игру Manic Miner на ZX Spectrum. Этот хардкорный платформер стал одной из первых любимых видеоигр Молиньё.

«Это был интересный проект, потому что в то время видеоигры создавались только кодерами. Видение этих программистов заключалось в том, что нужно делать уровни максимально сложными, чтобы лишь малая часть игроков могли их пройти. Из-за этого Manic Miner была трудной, очень трудной игрой. Там нужно было делать прыжки с точностью до пикселя. Я ее не прошел, хотя, по‑моему, добрался до одного из последних уровней. Она была настолько до смешного сложной, что я просто не смог пройти дальше. В этом была фишка того времени – разрабатывать игры, которые было очень трудно одолеть», чтобы игроки чувствовали, что соревнуются с разработчиками напрямую.

Как мы знаем, великие компьютерные игры 1980-х годов – как минимум те, которые оставили свой след, – чаще всего были техническими демонстрациями, а не проектами с идеально выверенным дизайном. Игровой баланс? Бета-тестирование? Многие даже не знали, что это такое. Если ведущий программист, который зачастую работал в одиночку, мог пройти уровень или всю игру, то и средний игрок должен быть в состоянии сделать то же самое. Кодеры вроде Раффаэле Чекко (Cybernoid, Stormlord) или Стива Бака (Goldrunner) не усомнились в целесообразности своих разработок ни на секунду…

«Еще я читал журналы. В Англии было два проводника в мир видеоигр: компьютер ZX Spectrum или устройства Acorn. В то время еще не было игровых магазинов, поэтому многие игры публиковались в журналах, и приходилось аккуратно набирать все строки кода самому. Тогда это было абсолютно обычным делом. В то время я, кажется, в основном читал журнал Computer and Video Games».

Но иногда попадались Crash и другие издания. «Было много разнообразных журнальчиков про игры». Да, Питер сам возился с приобретенными устройствами, но своими знаниями программирования он во многом обязан обучению в Саутгемптонском университете.

«Я получил степень в области компьютерных наук. Забавно, что в Саутгемптонском университете был факультет информатики с кучей терминалов и там приходилось вводить свою программу на перфокартах или записывать ее на листке бумаги. Еще у них были аппараты Commodore, Commodore PET и Apple II, но они всегда находились под замком. Мне несколько раз разрешали пользоваться этими удивительными машинами, которые, на мой взгляд, были гораздо более совершенными устройствами, чем те огромные неудобные компьютерные системы. Что касается программирования игр, то я, конечно, изучил основы кодинга во время учебы, но, когда я разрабатывал первую коммерческую игру, именно те задумки и распечатки, которым я посвящал свободное время, оказались наиболее полезными. Мне помогло сочетание этих двух занятий».

Хотя Питер был увлечен программированием, он не забывал о тех воображаемых мирах, которые лелеял в детстве. Как и многие студенты в начале 1980-х годов, он заинтересовался настольной ролевой игрой Dungeons & Dragons, которая широко разлетелась по Великобритании благодаря компании Games Workshop, ее первому официальному импортеру в 1977–1978 годах.

«Я не хотел быть частью отряда искателей приключений, я хотел быть ведущим, мастером подземелий (ДМ)^[15]. Но для этого было нужно так много подготовительной работы, что мне так и не удалось закончить свою кампанию. В то время меня это очень расстраивало, и я помню, что хотел попробовать себя в качестве ДМ, но мне просто не хватало необходимых навыков. Если честно, когда мы играли в D&D с группой, то зачастую я был немного более… деструктивным, чем следовало бы. Помню, что всегда говорил нечто-то вроде: “Знаешь, мне хочется возвести здесь какую-нибудь башню”, то есть делал то, чего не было ни в правилах, ни в сценарии. Я и правда увидел весь потенциал D&D. К сожалению, у меня не было возможности углубиться в игру – Dungeons & Dragons увлекла меня только в двадцатилетнем возрасте, и первая волна ее популярности прошла мимо. Жаль, было бы интересно испытать все это в детстве, вырасти с этим».

Так что ролевые игры не помешают Питеру изучать информатику, хотя, несомненно, будут вдохновлять его в дальнейшем.

Наконец, диплом в руках, но у Питера по-прежнему нет настоящей цели в жизни.

«Оканчивая университет, я спросил себя: “Что мне делать со своей жизнью?” Я подумал, что, может быть, стоит сначала попутешествовать, а потом немного поработать, поэтому и обратился в местный центр занятости. У меня была надежда, что они скажут: “Ой, у нас для вас ничего нет”. Тогда бы я накопил немного денег и отправился в кругосветное путешествие. Но вместо этого они сказали: “А, у нас есть работа, нужен программист. Вакансия только что появилась. Вы можете за час добраться до этого офиса?” И я приехал в компанию Petworth House Limited, которой руководил удивительный предприниматель по имени Шон Паустом. Он основал ее сам и обучился кодингу. Бизнес шел хорошо, и требовался человек, который помог бы ему с программированием. После встречи со мной Шон сказал: “Хорошо, работа твоя”. Я присоединился к команде. Мне повезло, что у руководителя были очень ограниченные познания в программировании: он позволил мне заниматься этим в полной мере. Еще он много рассказывал о себе, о том, что значит быть предпринимателем и вести бизнес, объяснял, что такое фандрайзинг и как происходит финансирование новых идей. А поскольку на той работе я отвечал за IT и закупки, то нашел магазин в Гилфорде под названием PJ Hi-Fi, который поставлял нам оборудование. Лес Эдгар в то время работал там продавцом, и мы с ним стали друзьями».

Серийные сбои

До Populous и студии Bullfrog все планы Питера рушились один за другим, как костяшки домино, следующие друг за другом в вечном падении. Но пока он просто продолжал работать у Шона Паустома по выходным.

«Я пришел в эту крупную консалтинговую компанию как системный аналитик, как программист. До этого у меня не было опыта работы в области программного обеспечения. Через эту фирму мне довелось поработать в компании, торгующей спортивным оборудованием по почте, где никто не обладал знаниями программирования. В этой компании под названием FBA я писал код для систем начисления заработной платы, бухгалтерского учета и управления. У меня имелся доступ к очень мощным по тем временам компьютерам, но и проблемы постоянно возникали сами собой. Один раз мне пришлось написать игру на их системе, чтобы ответить на вопрос клиента: “Как нам заставить сотрудников вносить всю нужную информацию?” Для этого я разработал космическую приключенческую игру, в которой нужно было вводить свои личные данные. Это было просто смешно, ведь все, что им было нужно, – это какая-то система начисления зарплаты. Я хорошо справился с той игрой, и людям понравился мой сумасшедший подход, но в то же время я совершил несколько ужасных ошибок. Однажды я был в серьезной международной компании под названием Blue Circle Cement, и у них возникла проблема с одной из систем бухгалтерского учета. Там был большой компьютерный зал, и они сказали: “Делай что хочешь, только не сломай компьютер – он управляет всеми нашими международными фирмами”».

Попросите программиста не совать нос в чужие строки кода, не проявлять больного любопытства… и он посмотрит на вас на взглядом, поровну состоящим из удивления и насмешки.

«Начав возиться с кодом, я подумал: “Ерунда, если что – просто сделаю все заново”. И буквально все поломал. Какие-то сотрудники стояли рядом и кричали: “Господи, компьютер сломался! Это навредит нашему бизнесу, теперь упадет цена наших акций!” Так что мне пришлось все исправлять. В конце концов, через эту организацию я познакомился с тремя другими людьми, которые хотели создать собственную компанию под названием Proteus. Тогда она располагалась в ужасной маленькой квартирке в Хаммерсмите. После двух недель работы с ними я понял, что они ничего не смыслят в программировании, но при этом их целью была разработка коммерческого программного обеспечения. Это было смешно, так что я покинул Proteus».

В то время как в Англии бурно развивалась индустрия компьютерных игр и зарождалось множество недолговечных звезд кодинга, Питер думал, что его будущее связано с профессиональными/образовательными программами, с более серьезными проектами или офисными системами. «Какой смысл работать на кого-то другого?» – спросили себя Питер и Лес Эдгар в начале 1980-х годов.

«Шон подумал об этом и сказал: “По-моему, ты потрясающий работник. Возьми немного денег, начни собственный бизнес и посмотри, подходит ли это тебе”».

С 10 000 фунтов стерлингов в кармане Питер основал компанию Vulcan Computing и…

«У меня была безумная идея продавать пустые дискеты школам. В дополнение я поставлял бесплатные развивающие игры. Вскоре стало понятно, что людям не нужны дискеты – им нужны только обучающие игры».

Питер предлагал на выбор музыкальные проекты, математические игры, викторины по написанию слов или бухгалтерское программное обеспечение – все по 10 фунтов стерлингов за дискету. Чуть более пятидесяти заказов спустя Питер бросил эту затею.

«Та компания была не особо успешной. Когда дела пошли на спад и у меня снова возникли проблемы, я подумал, почему бы не перейти в…»

Еще одна пауза в разговоре. Питер роется в мастерской своей памяти и открывает несколько ящичков, переполненных пружинами, гайками и винтами, чтобы извлечь запылившееся воспоминание.

«Наверное, я вдаюсь в излишние подробности, но в то время мне очень нравилась одна девушка, Камилла. Ее родители были очень богаты, но тогда они уже отошли от дел. Я как-то встретился с отцом этой Камиллы, и он сказал: “Ты хочешь начать свое дело? Могу предложить хорошую бизнес-идею: почему бы тебе не заняться импортом и экспортом товаров? У меня есть человек в Швейцарии, и мне нужен кто-то, кому я могу доверять в Великобритании”. Так начался мой бизнес по импорту/экспорту в маленьком офисе – крошечном ужасном кабинете над магазином PJ Hi-Fi, где я получал компьютеры от Леса Эдгара. Это было безумие, я ничего в этом не смыслил, но начал импортировать виски, игровые автоматы и другие товары. В списке была даже консервированная фасоль. Много консервированной фасоли. Просто горы консервированной фасоли. Лес Эдгар постоянно работал в магазине внизу: он хорошо вел торговлю, и вскоре мы стали сотрудничать».

Достаточно лишь сделать первый шаг. Шаг, который и правда стоит усилий. Питер не колеблется и перепрыгивает от одной возможности к другой.

«У большинства моих друзей по университету были девушки, они съезжались вместе и весело проводили время, а мне приходилось постоянно работать. Когда тебе за двадцать, ты ничего не боишься. У тебя нет семьи и детей, ты можешь начать бизнес и, рискнув, потерпеть неудачу, ведь это все равно тебя не потопит. А вот когда у тебя на шее висит гиря, которая тянет тебя вниз, ты начинаешь нервничать и избегать любых рисков. Поэтому в то время ведение бизнеса не было для меня головной болью, я просто думал: “Почему бы и нет?” К тому же полтора года работы с Шоном Паустомом научили меня каким-никаким навыкам предпринимательства. Однако вскоре стало ясно, что я не смогу заработать много денег на экспорте товаров на Ближний Восток. Мне нужно было заняться чем-то другим. И тогда мне крупно повезло…»

Предприниматель

Занимаясь импортом и экспортом товаров, в то же время Питер начал переделывать некоторые из игр, которые дарил школам за покупку дискет: сначала он взялся за Composer, утилиту для создания музыки, затем за The Entrepreneur, игру про создание и управление бизнесом.

«Мне хотелось ее сделать как раз потому, что вести бизнес – это очень интересно, по крайней мере в моих глазах. В течение примерно шести месяцев я потратил сотни и сотни часов на разработку этой игры для микрокомпьютера BBC. Это была текстовая симуляция: игрок создавал собственный бизнес, продавал и закупал товары, а на фоне происходили мировые события, которые влияли на развитие рынка… Я до сих пор думаю, что это была хорошая идея для игры, но время было выбрано не самое удачное».

Чтобы увеличить продажи, Питер запустил конкурс в каком-то журнале: 100 фунтов стерлингов первому достигшему одного миллиона в The Entrepreneur. Но ему не повезло, и лишь несколько копий (две, по словам Молиньё) нашли своих покупателей, а награда в 100 фунтов, возможно, все еще ждет того самого виртуального миллионера.

«Мне потребовалось какое-то время, чтобы пережить эту неудачу. Когда создаешь игру, даже с нынешними возможностями, ты все равно вкладываешь в нее так много сил, души, страсти, преданности и труда».

Но именно в тот момент, когда казалось, что Питер обречен на коммерческий провал, судьба протянула ему руку помощи… в виде ошибочного телефонного звонка. Середина 1980-х годов. Питер и Лес Эдгар основали новую компанию, Taurus. Их целью было предоставлять компаниям финансовые программы с поэтическими названиями вроде Taurus Accounts, Taurus Stock Control и Taurus Invoicing. Проекты, идеи, концепции, которые так и останутся в зачаточном состоянии, едва получив несколько строк кода за авторством Питера. И вот он, тот знаменитый толчок вперед, упомянутый выше: телефонный звонок от компании Commodore, производителя Commodore 64 и совсем свеженького компьютера Amiga 1000, которая хотела поставлять свои новейшие устройства англичанам, все еще преданным гораздо более доступному ZX Spectrum. «Представители Commodore ошиблись номером и позвонили нам, а не в другую компанию с похожим названием Torus». Компания Torus специализировалась на сетевом оборудовании, а Питер и Лес делали программное обеспечение для баз данных. Они оба думали, что с ними связались как раз по этой причине, не задаваясь вопросом о том, как в Commodore вообще узнали об их разработках.

«Мы отправились к ним – они даже прислали за нами машину, чтобы мы посетили их главный офис, и показали нам свой совершенно новый компьютер, Commodore Amiga. Они были так рады, что мы готовы работать с этим компьютером, что подарили его нам».

И при этом они даже не знали, что ведут переговоры не с той компанией. Питер понял это почти сразу, но лукаво придержал язык за зубами, радостно прихватив несколько Amiga 1000.

Но он не представлял, что с ними делать.

Бросок друидической руны

Поклонники Amiga (а их много, и они все еще любят эти аппараты) скажут вам, что устройство Commodore было великолепной игровой машиной. Ни один компьютер не обладал такими мощностями в 1987 году (за исключением Sharp X68000, тогда еще неизвестного и не импортированного на Запад). Да, Amiga была машиной для видеоигр, все это знали – ну, кроме Питера и Леса, которые продолжали одержимо выпускать программы, предназначенные для профессионалов: Acquisition (знаменитую программу для управления данными) и X–CAD Designer. Обе продавались по амбициозным ценам от 300 до 500 долларов. Полупровалы.

Судьба – снова! – посылает пинок Питеру, ведь молодой разработчик явно не понял смысла первого.

«Мы отправились в паб вместе с моим приятелем, и он рассказал нам о двух братьях, которые разработали игру под названием Enlightenment: Druid II для компьютера Commodore 64 и хотели конвертировать ее для выпуска на Amiga. Мой друг был в курсе, что мы как раз получили такие устройства из-за ошибки представителей Commodore, поэтому посоветовал мне обратиться к английскому издателю Firebird. Я позвонил им, и они сказали: “Да, мы хотим выпустить проект на новой системе и заплатим вам за это 4 000 фунтов”».

Для Питера, не имевшего ни гроша на счету и жившего за счет кредитных карт, это предложение звучало слишком хорошо, очень заманчиво и уж точно неожиданно. Но…

«Я мало что знал об играх, о том, как их программировать и что нужно для их создания. Мы с Лесом решили, что не хотим распыляться на несколько занятий сразу». Из страха отпугнуть возможных покупателей профессионального программного обеспечения? «Поэтому мы решили основать новую компанию для разработки игр. Под “решили основать новую компанию” я имею в виду, что мы снова пошли в паб. Уселись внутри и стали обсуждать название новой фирмы. У нас на уме была куча дурацких вариантов с терминами вроде “электронный”, “восторженный”, “цифровой”, типа “Электрические мечты” (Electric Dreams), всевозможные названия общего характера. С нами была девушка, с которой я тогда встречался, и она ткнула пальцем на статуэтку лягушки в центре стола и сказала: “Мне кажется, что по форме она напоминает лягушку-быка. Как вам название Bullfrog?” Когда нам надоело выискивать другие варианты, мы сказали: “Окей, Bullfrog – это круто!” Так и появилось имя Bullfrog, и все из-за того, что мы не хотели, чтобы Taurus связывали с созданием игр. Это был просто разговор в пабе, не более. После этого нам нужно было найти художника, который бы сделал графику для Enlightenment: Druid II. Тогда мы нашли Гленна Корпеса, который как раз искал работу».