Легенды о призраках (сборник)

Мы поступили мудро – мы в безопасности, мы самый глубокий сон, мы спрятаны в подкладке человеческого города, там, где никто, даже их солдаты в мундирах с золотыми пуговицами, и не подумает искать небесные чертоги.

Из окна своей квартиры я вижу залив, зеленую воду, пенными, мусорными волнами набегающую на берег – каждый гребень истыкан горлышками пивных бутылок. В воде плавают целлофановые пакеты, размокшие книги манги, флаконы из-под чистящих средств и апельсиновые корки. На дне – невообразимая свалка велосипедов, утопленных теми, кто не смог разобраться в хитросплетениях законов об утилизации мусора, – местами наша суть проливается в человеческий мир, а сложноорганизованный порядок – неотъемлемая часть чистой земли созерцания. Медузы запутываются в велосипедных спицах, растерянные, испуганные, прозрачные.

Я тоже растерян. Я тоже принял велосипедное колесо за надежное убежище. Никто не совершенен.

Когда Ханх был маленьким он, бывало, просил мать рассказать ему историю о привидениях - такую, после которой маленький мальчик вряд ли смог бы заснуть, - но мать никогда не рассказывала таких историй. Она говорила, что правда всегда страшнее вымысла, и ещё она говорила, что прошлое этой деревни, той самой, где он прямо сейчас лежит в кровати, таково, что если даже самый храбрый мальчик узнает его, то он больше никогда не сможет спать.

Эти колонисты были похожи на всех других колонистов. Их светлые волосы развевались на ветру, а золотые кресты ослепляли наших нецивилизованных выживших. Они говорили на языке, очень похожем на тот, которому местный лингвист Чу Хиен когда-то давно обучил жителей деревни. Они ещё немного помнили тот язык и, как могли, объяснили колонистам, что деревню опустошила моровая язва и они - это все, кто остался. Они пытались рассказать, как жили до того, как на них напала болезнь, но колонисты не умели слушать ничего, кроме "Радуйся, Мария" и других своих молитв. Немного времени прошло, и эти семеро, пережившие самую страшную болезнь, какую только видела земля, были повешены.

* * *

Когда моя мать рассказывает эту историю, она говорит: "Лисы возвращаются на то место, словно воспоминания. Они суровы и безжалостны. Это железные звери".

А когда эту историю рассказывает мой отец, он говорит: "Лисы - воины. они хладнокровны и очень хорошо умеют ждать".