Визуальная культура в медиасреде. Современные тенденции и исторические экскурсы

От этой книги я получила гораздо меньше, чем ожидала. Долгое время она стояла у меня на полке, а я с предвкушением облизывалась, ожидая тщательного анализа визуальных образов современной медиакультуры. К сожалению, на 70% книга состоит из пересказа сюжетов фильмов, при этом у нее очень сложная структура, так что нет ощущения, что приводимые примеры объединены каким-либо тезисом. Тут очень много описаний современной медиасреды и человека в ней, но крайне мало попыток проанализировать то, как это на человека влияет. По сути, такие попытки предпринимаются лишь в одной главе, поэтому она, ожидаемо, ушла у меня на монолитные цитаты.

В частности, очень понравилась оценка того, каким образом современная медиакультура легитимизирует посредственность, возводя ее на трон. А все потому, что творческий Олимп хоть и стал, благодаря современным медиа, как никогда близок, однако же места на нем по прежнему хватает далеко не всем.

“Так, глобальной проблемой наших дней является все возрастающая доступность образования и растущий престиж творческих профессий. Интеллектуальных и творческих людей и так слишком много – но может быть еще больше. Нужны ли они обществу в таких количествах? Долгие годы следя за театральным и кинопроцессом вместе с коллегами по театральной критике, мы наблюдали печальную ситуацию. Количество талантливых, неординарных актеров многократно превышает количество знаменитых, успешных, востребованных, пристроенных и просто более-менее состоявшихся исполнителей. Во многих больших промышленных городах существует около десятка, а то и больше самодеятельных вокально-инструментальных групп разной направленности, в том числе весьма неплохого уровня рок-коллективы. Однако они существуют в безызвестности и никогда не прорвутся в профессиональную среду. Столько артистичных индивидуальностей, сколько у нас есть, не требуется – с ними нечего делать, их нечем занять даже в эпоху грандиозной фабрики телесериалов. Столько замечательных актеров или певцов, сколько у нас могло бы быть, не нужно ни аудитории, ни продюсерам. Последние не могут работать со «всеми» и раскручивать «всех». Аудитории же необходимо фокусировать свое внимание, которое не может беспредельно растекаться, постоянно находя новые и новые объекты интереса и любви”.

Но выход есть - создать более доступный Олимп - для аутсайдеров. Там места хватит всем, а стараться особенно не нужно.

“Например, большой успех снискал сериал на ТНТ «Реальные пацаны», в центре него примитивные человеческие типы, убожеством которых авторы сериала с восторгом упиваются. Упрощенный внутренний мир персонажей при отсутствии у них образования, культуры и склонности к самокритике культивируется как человеческий тип. Стало быть, зритель может посмотреть сериал, посмотреть его рейтинги и обнаружить, что сериал весьма моден. В свой первый сезон это был чуть ли не самый обсуждаемый сериал по шкале «Яндекса». А значит, быть похожим на героев «Реальных пацанов» тоже модно. Ну и почему бы не быть похожими, если таким персонажам есть место на телевидении, которое является виртуальной тенью общества? Если я явно не тяну на тех, кто читает лекции в «Academia», на тех, кто часто полемизирует в «Воскресном вечере с Сергеем Соловьевым», дает интервью на «России-24» или «Lifenews», то надо пойти в другую информационную нишу, лишь бы не оказаться «в пролете», то есть вообще без ниши”.

Так, современная медиакультура утверждает новый стандарт успеха - в нем нет ни отрицательного, ни положительного. Главный критерий - быть замеченным.

“... вся специфика нашего времени в том, что культ медиатизации отменяет низкие жанры как эстетику развенчания, ниспровержения, осмеяния. Его показывают, да еще над ним смеются? Это называется реклама, это означает успех персонажа. Заметим, что закадровый смех в ситкомах всегда – смех одобрительный, смех радующийся и восторгающийся глупостью, маниакальным прагматизмом (…) Роль же любого медийного контента трансформируется в эпоху погони за медиатизацией, запечатленностью в медиасреде. Медиатизация сама по себе расценивается как положительный фактор. Соответственно, и объект медиатизации, кем бы и чем бы он ни был, получает шлейф положительной оценки (...) Тотально негативна лишь та информация, которой нет нигде, то есть то, что не попадает в медиасреду… “

Ну и конечно же медиа в данном случае выступают лишь инструментом в руках объективных, в том числе политических процессов:

“Сама телемагма ни в чем не виновата отдельно от общества. Но телемагма легитимизирует определенные социально-психологические типы, вводит моду на те или иные модели социального поведения. И эта легитимизация означает, что обществу нужны отрицательные персонажи, второстепенные персонажи, очень нужны статисты, неудачники, управляемые, инертные массы, ни к чему новому и трудно достижимому не стремящиеся. Обществу очень надо, чтобы все они чувствовали, что имеют здесь прописку и право обладания определенной потребительской нишей. Они должны ощущать себя полноценными гражданами”.

Современный культ корректности и толерантности во всех ее проявлениях, таким образом, является спусковым клапаном, позволяющим сбрасывать социальное напряжение в условиях растущего расслоения на богатых и бедных и ограниченности ресурсов:

“Табу нелицеприятных оценок, принижающих характеристик продолжает ту же логику. Возможно, агрессивные инстинкты самоутверждения и наивное чувство правды требуют от носителей общественного престижа провозгласить людьми второго сорта тех, кто не богат, не респектабелен, не талантлив, не красив, не молод и не выглядит молодо, не популярен, не силен, не обладает властью. Но политкорректность запрещает демонстрировать эти инстинкты и требует держать чувство правды в узде. Нельзя всех измерять мерками тех ценностей и качеств, которые ощущаются в нынешнем обществе как наиболее высокие и позитивные. Нельзя – не потому что не гуманно, а потому что не выгодно. Демонстративно негативные оценки провоцируют носителей непрестижных свойств менять себя в лучшую сторону, в более престижную сторону, взбираться вверх по социальной лестнице, активизировать свой личностный рост, совершенствоваться, драться за место под солнцем. А это создает гиперконкуренцию, гипернапряжение всеобщих взаимных сопоставлений, атмосферу затаенного или открытого недружелюбия и ожидания непредсказуемых действий, трансформаций, эскапад. Не лучше ли взирать на самого вопиющего носителя антипрестижности с дружелюбием, как будто он абсолютно ничем не хуже тех, кто престижу идеально соответствует? Не лучше ли признать за людьми право быть такими, какие они есть, без нервирующих комментариев?”

И еще немного об этом:

“Чем активнее развиваются институты демократии, тем нужнее круглосуточное «эстетическое воспитание», которое будет поощрять отсутствие социальных амбиций и страсти к самосовершенствованию. Телемагма готова способствовать тому, чтобы на ранних этапах созревания личности отделить потребителей от созидателей, развивающихся от неразвивающихся, эмоционально управляемых от думающих и анализирующих. Большой блок телепрограмм и целых каналов несет в себе искушение социальной пассивностью, легитимизации человека в самом низу социума”.

Любопытными представляются и изыскания на тему страха смерти, который у сегодняшнего человека в разы сильнее, чем у его предшественников и который напрямую связан с кризисом духовной, нематериальной жизни:

“Сегодня трудно всерьез кого-то убедить отождествляться с потребностями государства или какого-либо института, корпорации, сообщества, чтобы отдавать за них свою жизнь. Сколько собой ни жертвуй, общество неисправимо. Каким оно должно быть, чтобы не мучить своих граждан буржуазными или социалистическими бедами, по-настоящему неизвестно никому. «…Бывшие полюса притяжения, созданные национальными государствами, партиями, профессиями, институтами и историческими традициями, теряют свою привлекательность. И не похоже, что они будут заменены, по крайней мере, в том масштабе, какой они сейчас имеют…» – констатировал Лиотар. «Цель жизни… остается на усмотрение каждого. Каждый предоставлен сам себе и каждый знает, что этого «самому себе – мало».

Вот он - тот самый кризис идеологии, в котором бесцельно бродит Россия, да и, кажется, не только она. Вместо идеологии и взгляда, направленного за грань жизни - стремление вобрать в себя как можно больше благ и удовольствий сегодняшнего дня.

“Сомнению подвергается и сама возможность измерять ценность человеческой жизни достойными делами, важными свершениями – поскольку утрачиваются общие критерии достойного и важного деяния.Зато многократно возрастает оценка человеком своих возможностей. Цивилизация и общество насытили общедоступную повседневность комфортом, образами рая и априорной любви цивилизации ко всем ее обитателям. Как точно констатирует Хартмут Роса, состоявшаяся жизнь уже не подразумевает «высшей жизни», лучшей жизни после смерти, но включает идею максимально полной реализации индивида по множеству направлений, с учетом множества возможностей, которые предлагает человеку земной мир. Окончательно созрела ужасающая проблема – человеку незачем умирать. Не только индивидуальная самоотдача ради каких-либо великих результатов, но и естественная смерть перестает казаться естественной. Человеку все сложнее с ней смиряться”.

Все это лично для меня перекликается с эссе “Двойной стандарт старения”, написанном Сюзен Сонтаг еще в 1972 году. Уже тогда она отметила маниакальный страх перед цифрой собственного возраста, который посещает современного человека, живущего в навязанной парадигме “лучшего” и “худшего времени жизни”. А он напрямую увязан с возможностью или невозможностью полноценно использовать стандартный набор жизненных благ, который, благодаря маркетингу, маркирован как лучший и желательный и при этом тесно увязан с концепцией потребления. В парадигме потребления, разумеется, лучше всегда тому - кто дальше от смерти, ведь он успеет пропорционально дольше наслаждаться “жизнью здесь и сейчас”.

Хочется выводов, но их не будет. Честно говоря, это вообще больше философские вопросы, которые с миром медиа связаны лишь опосредованно. Просто так получилось, что в этой книге они оказались наиболее стоящими внимание, так что ее стоит оставить на полке хотя бы ради одной главы.