Loe raamatut: «Путешествие как образ жизни. Исследователь Центральной Азии П. К. Козлов»

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

Институт Истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова Санкт-Петербургский филиал

Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 16-41-93013

Рукопись подготовлена к изданию при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 12-03-00343а

Рецензенты:

д. и.н. Ю. В. Кузьмин,

д. и.н. В. А. Широкова

The book discusses the activities of one of the leading Russian explorers of Inner Asia, Petr Kozlov (1863–1935). The duration of his expeditions spanning several decades and abundance of scientific results earned him a special place among N. M. Przhevalskii’s followers. A special focus is made on Kozlov’s social network, shedding light on the motivation of his expeditions, the peculiar character of their organization, the evaluation of his discoveries by the Russian and Western scientific communities, the public perception of his personality and work, his professional contacts. The unique archeological and scientific collections brought by him have enriched the museums of Russia and laid foundation for new disciplines in Asian studies (Tangut studies) and archeology (Hun studies). At the same time the bright and many-sided personality of P. K. Kozlov played important role in popularization of Russian geographic discoveries, rise of public interest to the discovered region i. e. Mongolia, China and Tibet, as well as in attraction of public attention to traveler’s profession itself.

The book is intended for those interested in the history of the Russian exploration of China, Mongolia and Tibet.

© Т.И. Юсупова, 2016

© Издательство Нестор-История, 2016

Предисловие

Конец XIX – начало XX века можно смело назвать эпохой российских географических открытий в Центральной Азии. В течение примерно пятидесяти лет российские путешественники прошли десятки тысяч километров по труднодоступным и неизвестным европейцам территориям азиатского материка. Благодаря их усилиям на карте Центральной Азии практически не осталось белых пятен. Среди «героев географической науки» этого периода одно из самых видных мест занимает Петр Кузьмич Козлов (1863–1935).

Результаты путешествий Козлова, по мнению видного исследователя Монголии Э.М. Мурзаева, «имеют совершенно исключительное значение для познания природы Азиатского материка»¹, признанное авторитетными российскими и зарубежными научными организациями. За свою исследовательскую деятельность по изучению Центральной Азии он был избран почетным членом Голландского, Венгерского и Русского географических обществ, награжден золотыми медалями Итальянского и Лондонского географических обществ, отмечен другими научными учреждениями.

Петр Кузьмич был влюблен в природу Центральной Азии, поэтический образ которой создали книги и рассказы Пржевальского, и посвятил ей вдохновенные строки в своих публикациях. В свою очередь, Центральная Азия подарила ему, наряду с радостью общения со своей «дикой и грандиозной» природой, еще и два уникальных археологических открытия – в средневековом городе Хара-Хото на юге пустыни Гоби в 1908–1909 гг. и в могильниках хунну, в горах Ноин-Ула в Северной Монголии, в 1924–1925 гг., которые сделали имя Козлова широко известным во всем мире.

Нередко говорят, что Козлову сопутствовала удача. Несомненно, счастливый случай помогал ему в работе. Но эта случайность носила, можно сказать, закономерный характер и являлась свидетельством высокого профессионализма и напряженного труда. Его успеху способствовали прежде всего личные качества: талант географа-исследователя, обширные знания в разных отраслях страноведения, исключительная энергия, упорство, умение подбирать спутников, высокая ответственность и преданность своему делу. В немалой степени свою позитивную роль сыграло также совпадение региона его научных интересов с государственными, ¹ геополитическими интересами России. Во второй половине XIX – начале XX в. они были связаны с рядом причин военно-политического и торгово-экономического характера, обусловленными борьбой европейских держав (прежде всего Великобритании и России) за доминирование в Центральной Азии.

Военный по образованию, он постоянно учился всему, что могло пригодиться в дальних странствиях, общаясь со специалистами академических учреждений, Пулковской обсерватории, Русского географического общества, Зоологического музея, Русского музея (Этнографического отдела) и других учреждений. Его коллеги и друзья считали, что если бы не страсть Козлова к страннической жизни, он мог бы стать неординарным «кабинетным ученым». Но, как писал сам путешественник, для него не было лучше жизни, чем во время экспедиций, когда весь целиком уходишь в работу. Именно поэтому «путешествия» стали его основной профессиональной деятельностью.

Кроме общепризнанных успехов в изучении Центральной Азии, Козлов внес также важный вклад в природоохранное движение – в национализацию степного заповедника Аскания-Нова, куда был назначен комиссаром от Академии наук в 1917–1919 гг., в создание в 1925 г. специальной Монгольской комиссии Академии наук для проведения широкомасштабного изучения Монголии, сыграл видную роль в популяризации российских географических открытий, в привлечении общественного внимания к профессии путешественника в первой четверти XX века. Выставки привезенных им из Центральной Азии коллекций становились яркими событиями в научной и общественной жизни Петербурга / Ленинграда, а его лекции о путешествиях привлекали большое число слушателей и пользовались неизменным успехом.

Сегодня, как нам представляется, слава его великого учителя Пржевальского несколько затмила имя Козлова для широкой общественности. Хотя жизнь Петра Кузьмича была богата яркими событиями и достижениями. И не только в изучении Центральной Азии. Путешественнику благоволили император Николай II и великие князья Николай Михайлович (председатель РГО в 1892–1917 гг.) и Константин Константинович (президент Академии наук в 1889–1915 гг.) Романовы, ему покровительствовали занимавшие высокие посты члены советского правительства (управляющий делами Совнаркома в 1920–1930 гг. Н. П. Горбунов, нарком просвещения А. В. Луначарский и др.), он был хорошо знаком с духовным главой Тибета Далай-ламой XIII и пытался содействовать сближению России с Тибетом, находился в дружеских отношениях с руководителями Академии наук и видными российскими учеными (С.Ф. Ольденбургом, А. Е. Ферсманом, И.Ф. Щербатским и др.), государственными и общественными деятелями Монголии.

Труды П. К. Козлова периодически переиздаются, а его жизни и деятельности посвящено немало публикаций. Среди них прежде всего следует отметить его научную биографию, написанную профессиональным географом Т. Н. Овчинниковой в 1964 г. «П.К. Козлов – исследователь Центральной Азии»². Книга явилась результатом диссертационного исследования, проведенного под руководством авторитетного географа Э. М. Мурзаева. В работе были широко использованы документы из Архива РГО, в том числе личного фонда Козлова, многие из которых были впервые введены в научный оборот, его отчеты и публикации по итогам путешествий, многочисленная переписка с коллегами, учеными и руководителями РГО. Автор подробно проанализировала все экспедиции, в которых участвовал или которыми руководил Козлов, их задачи, маршруты, исследовательские методы, результаты и их значение для познания изучаемого региона и вклада в разные научные дисциплины. Авторы последующих публикаций, как правило, ориентировались на этот труд Т. Н. Овчинниковой.

Через двадцать пять лет, в 1989 г., вышла популярная книга писателя и журналиста С. В. Житомирского «Исследователь Монголии и Тибета П. К. Козлов»³. Ее структура в целом повторяет работу Т. Н. Овчинниковой. Более обстоятельно, чем у Т. Н. Овчинниковой, рассказано о знакомстве Козлова с Пржевальским и его встречах с Далай-ламой XIII.

Третья монография о Козлове «Жизнь и путешествия Петра Кузьмича Козлова» была подготовлена и опубликована в 2006 г. смоленским краеведом Н. Н. Кравклис⁴. В отличие от двух предыдущих авторов, Н. Н. Кравклис более подробно остановилась на личной жизни путешественника – своего земляка. В книге использованы новые архивные материалы из РГО и Государственного архива Смоленской области, а также опубликованные дневники его Монголо-Тибетской экспедиции 1923–1926 гг.⁵

Большой библиографический очерк о жизни и деятельности Козлова был написан А. И. Андреевым совместно с автором этой книги в 2015 г. для издания Международного географического союза «Geographers Biobibliographical Studies», в котором был в том числе затронут геополитический аспект центральноазиатских путешествий Козлова⁶.

Организационная сторона подготовки и проведения экспедиций, подробный анализ исследовательской и коллекторской деятельности Козлова рассмотрены в сборнике «Российские экспедиции в Центральную Азию»⁷, подготовленном сотрудниками Мемориального музея путешественника в Санкт-Петербурге.

Публикация данной книги, включающей как новые очерки, так и написанные на основе ранее изданных работ автора, ставит своей целью дополнить и расширить имеющиеся сведения о Козлове, обратить более пристальное внимание на незатронутые или недостаточно раскрытые факты его биографии и деятельности: влияние Пржевальского на становление его личности и выбор жизненного пути; процесс подготовки экспедиций Козлова, их мотивации, особенности реализации его проектов в царской и советской России; общественное восприятие деятельности Козлова, контакты с зарубежными коллегами и признание его заслуг в изучении Центральной Азии международными научными организациями. При этом маршруты экспедиций Козлова и их результаты будут охарактеризованы лишь в той мере, в какой это необходимо для решения поставленных задач. Существует целый ряд трудов, где экспедиционная деятельность Козлова проанализирована профессионалами – географами, зоологами, ботаниками, археологами, востоковедами, ссылки на эти публикации даны в соответствующих разделах книги. За рамками работы автор также оставил подробно рассмотренный специалистами вопрос о контактах Козлова с Далай-ламой XIII⁸.

Следует отметить, что в архивах сохранился довольно большой массив документов, касающихся жизни и разнообразных направлений деятельности П. К. Козлова. В качестве источников настоящего исследования привлекались материалы из Архива РГО, Архива Музея путешественника в Санкт-Петербурге, Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории, Санкт-Петербургского филиала Архива РАН, Архива внешней политики Российской Федерации, Российского государственного военно-исторического архива и других; а также архивов и библиотек Лондонского и Итальянского географических обществ, Французской академии наук.

В качестве приложений публикуются документы по организации Монголо-Тибетской экспедиции П.К. Козлова 1923–1926 гг. и его последнего, нереализованного, путешествия в Тибет в 1927–1928 гг.

Автор выражает искреннюю благодарность и признательность за помощь в работе над книгой д. и.н. А. И. Андрееву, бывшим сотрудникам Музея П. К. Козлова в Санкт-Петербурге Т. Ю. Гнатюк и О. В. Альбедилю, заведующей Архивом РГО М. Ф. Матвеевой, а также заведующим архивом L’Academie des sciences в Париже Dr. Claudine Pouret и архивом Итальянского географического общества в Риме Dr. Marina Scionti.

Незабвенный учитель

Пржевальский явился моим великим отцом: он воспитывал, учил и руководил общей и частной подготовкой к путешествию.

П. К. Козлов⁹

Николай Михайлович Пржевальский утверждал: «Путешественником нужно родиться»¹⁰, нужно иметь врожденное призвание к путешествиям. Но чтобы раскрыть и, тем более, реализовать любое призвание, сделать его своей профессией, кроме даже очень сильного желания осуществить мечту и предпринимаемых для этого действий необходим фактор везения. В этой связи можно сказать, что Козлову сопутствовала удача и в судьбе, и в его исследованиях.

Петр Кузьмич Козлов родился 3(15) октября 1863 г. в бедной, малограмотной мещанской семье в небольшом городке Духовщина на Смоленщине¹¹. Об этом имеется запись в Духовской церкви Духовщины, где он уже на следующий день после рождения был крещен¹². Его отец, Кузьма Егорович Козлов (1832–1893)¹³ был гуртовщиком («скромным прасолом», как писал сам Козлов¹⁴), перегонял стада (гурты) скота для продажи. Мать, Прасковья Никитична, вела хозяйство, растила детей, которых в семье родилось девять человек. Известно, что двое из них рано умерли¹⁵. Петр был вторым ребенком. В письмах и дневниках П. К. Козлова автору удалось обнаружить упоминания только о братьях Спиридоне (родился в 1871 г.) и Платоне и сестре Анне. Отношения с братьями и сестрами не были особенно тесными. По крайней мере, переписка была редкая и в основном касалась их просьб о помощи в решении каких-либо житейских проблем. Петр Кузьмич откликался, помогал, как мог¹⁶.

Детство Козлова было не очень радостным. Его дочь, Ольга Петровна Козлова, в своих заметках писала: «Отец не любил вспоминать свои ранние годы. Знаю только, что мальчиком он нередко совершал со своим отцом большие переходы, гоняя на продажу скот»¹⁷. Кузьма Егорович умер 25 ноября 1893 г., когда Петр Кузьмич был с Тибетской экспедицией В. И. Роборовского далеко от родных мест. По возвращении из путешествия он заказал в Москве памятную плиту на могилу отца и выслал ее для установки брату Платону¹⁸.

В девять лет будущий путешественник был отдан в местную трехклассную церковно-приходскую школу, где учеников обучали чтению, письму и арифметике. У пытливого и любознательного Петра Козлова не было проблем с учебой. В 1875 г., к моменту окончания им школы, она была преобразована в городское шестиклассное училище, где Петр продолжил обучение. В Духовщину приехали работать молодые учителя-новаторы, которые привнесли новые методы в процесс преподавания, а отношения с учениками выстраивали на основе уважения и с учетом их личностных особенностей. Особенно тепло Петр Кузьмич вспоминал о А. И. Соколове и В. П. Вахтерове¹⁹. Василий Порфирьевич Вахтеров (1853–1924) – в будущем крупный методист, реформатор народного образования, основатель теории «эволюционной педагогики», в которой обучение рассматривалось как процесс познавательной деятельности, а главной задачей являлось развитие личности ученика²⁰. Встреча с таким педагогом была необыкновенной удачей для будущего путешественника. Вахтеров сыграл важную роль в его развитии, привил любовь к знаниям, книгам, научил первым навыкам полевых исследований.

В училище в числе преподаваемых предметов были география, история, физика, анатомия человека, черчение и рисование; а также проводились уроки физкультуры и гимнастики. Но самое главное – в учебном заведении была создана библиотека, где ученикам выдавали книги для чтения. Таким образом Козлов познакомился с трудами Пржевальского, которые зажгли в нем романтическую любовь к просторам Азии.

Первый выпуск учеников из Городского училища был в 1878 г. Петр Козлов завершил его с отличными оценками. Стараниями Вахтерова он был оставлен по малолетству (ему было 15 лет) при училище еще на год, со стипендией для подготовки к поступлению в Учительский институт в Вильне²¹. Но продолжить образование ему не удалось: у семьи Козловых не нашлось средств для учебы сына в институте. Петру пришлось самому помогать семье. Ему посчастливилось устроиться конторщиком на единственное в округе предприятие – небольшой винокуренный завод купца Х. П. Пашеткина в селе Слобода Поречского уезда, также Смоленской губернии, в 60 км от Духовщины.

Козлов поддерживал связь со своей малой родиной на протяжении всей жизни. Он всегда с благодарностью вспоминал школу, не забывал присылать в библиотеку свои книги. Школа, в свою очередь, была благодарна за оказываемое бывшим выпускником внимание, гордилась им. Для ее учеников, как писал в 1901 г. инспектор Духовщинского городского училища, имя Козлова «всегда будет примером подражания»²².

Около трех лет проработал Козлов на винокуренном заводике. Унылые конторские будни скрашивали только книги, которые он продолжал брать в библиотеке Духовщинского городского училища. К счастью, в июне 1882 г. произошла встреча, с которой, собственно, и начинается биография П. К. Козлова – путешественника, исследователя Центральной Азии. Сюда, в Слободу, на берег живописного озера Сапшо, подальше от железной дороги, проложенной рядом с его бывшим имением Отрадное, переехал Н. М. Пржевальский. В это время путешественник был в зените своей славы. Он совершил четыре экспедиции: в 1867–1868 гг. изучал Уссурийский край, в 1870–1873 гг. состоялась его первое центральноазиатское путешествие, или Монгольское, как он называл его сам (самое большое по длительности и протяженности караванного пути – 12000 км); в 1876–1877 гг. – вторая экспедиция в Центральную Азию – Лобнорская или Джунгарская; в 1879–1881 гг. – третье центральноазиатское, или первое Тибетское путешествие²³.

В 1882 г. Пржевальский начал активную подготовку к новой экспедиции вглубь Азиатского материка и подбирал себе спутников. Прирожденный лидер, обладающий глубокими знаниями в различных областях страноведения, Пржевальский сам определял объекты экспедиционных поисков, самостоятельно решая задачи целого ряда наук: физической географии, зоологии, ботаники, минералогии, этнографии и др. Ему нужны были исполнители его замыслов. По твердому убеждению знаменитого путешественника, «в организме экспедиционном» должен быть «один руководитель дела», поскольку «действие единой воли, из десяти раз на девять, скорее и успешнее приведет к желаемой цели, чем неминуемая разноголосица нескольких распорядителей предприятия»²⁴.

Обращаясь к своему другу И. Л. Фатееву с просьбой помочь подыскать помощника, Пржевальский писал: «Надо втолковать желающему со мной путешествовать, что он ошибается, если будет смотреть на путешествие, как на средство отличиться и попасть в знаменитости. Напротив, ему придется столкнуться со всеми трудностями и лишениями, которые явятся непрерывной чередой на целые годы, при этом личная инициатива будет подавлена целями экспедиции; он должен будет превратиться в бессловесного исполнителя <…>. Человек бедный и при том страстный охотник был бы всего более подходящим спутником»²⁵. Петр Козлов подходил под эти требования.

В своих публикациях Козлов писал, что его знакомство с Николаем Михайловичем произошло летним днем 1882 г. на берегу озера Сапшо. Он читал книгу, а проходящий мимо незнакомый человек, в котором Петр сразу же признал знаменитого путешественника, заговорил с ним. Эта случайная встреча определила дальнейшую судьбу Козлова. Пржевальский опытным глазом военного педагога разглядел в девятнадцатилетнем юноше «врожденное призвание» к путешествиям и предложил ему стать участником готовящейся экспедиции и свою помощь в подготовке к дальнему странствию.

Козлов вспоминал: «Я переселился к нему [Пржевальскому] в дом. Стал учиться стрелять птиц, препарировать, изучать богатства природы Центральной Азии по данным описаниям Пржевальского. <…> С этого времени я стал жить его жизнью, стал интересоваться его новым путешествием и науками, преследовавшими эту цель»²⁶. Пржевальский придумал, как писал Козлов своей будущей жене Е. В. Пушкаревой, «целесообразную программу» для воспитания путешественника-исследователя. Так, для лучшего усваивания практических навыков, необходимых в полевых исследованиях, «среди иногда скучных систематических работ по естествознанию» давал читать книги с «чудно описанными» картинами природы, «как музыку для отдохновения»²⁷.

В процессе обучения книжная романтика сменилась у юного Петра твердым убеждением, что путешествие «не легкая приятная прогулка, а долгий, непрерывный и тяжелый труд»²⁸. Но это не испугало будущего исследователя. Судьба предоставила Козлову уникальную возможность коренным образом изменить свою жизнь, вырваться из повседневной рутины и бесперспективности конторской работы, получить образование, реализовать свою детскую мечту о дальних странствиях. И он не упустил этот шанс.

Путем огромного труда за один год Козлов смог выполнить все предъявленные Пржевальским требования для участия в его экспедиции. Прежде всего, получил образование: в начале января 1883 г. экстерном сдал экзамены за шесть классов в Смоленском Александровском реальном училище. Во-вторых, обучился навыкам, необходимым в научном путешествии: освоил глазомерную съемку местности и определение высот точек земной поверхности, овладел приемами профессиональной коллекторской работы (научился различать животных и птиц, определять растения, составлять гербарии, препарировать птиц и животных), усовершенствовал навыки наблюдения и описания явлений природы. Со «сказочной быстротой менялся мой мир, и мои воззрения росли и ширились», – вспоминал Козлов время подготовки к первой в его жизни экспедиции²⁹. Отношение Пржевальского к Козлову было удивительно искренним, теплым, фактически отеческим. В их узком дружеском кругу, куда входил еще один ученик путешественника – В. И. Роборовский, Пржевальского называли Пшевой, а Козлова – Кизо, Кизоша. Несмотря на разницу в возрасте и в общественном положении, они оказались очень близкими по духу людьми.

Пржевальский формировал состав своих экспедиций исключительно из людей военных, учитывая, что место предстоящих исследований – труднодоступные, малоизвестные в географическом отношении территории, нередко населенные недружелюбными племенами. В этой связи в начале 1883 г. Козлов выполнил третье обязательное условие своего наставника – прошел военную подготовку. Он прослужил три месяца, с 22 января по 23 марта 1883 г., в качестве вольноопределяющегося 3 разряда³⁰ во 2-м пехотном Софийском Его Величества полку, расквартированном в то время в Москве. И здесь Козлов не остался без опеки Пржевальского и его родных: он был принят в доме брата путешественника, известного московского адвоката Владимира Михайловича Пржевальского (1840–1900), подружился с его детьми, Володей и Тиной (Алевтиной), тесные отношения с которыми продолжались всю жизнь. Сам Николай Михайлович также приезжал в Москву по делам будущей экспедиции.

Экзамен приобретенным знаниям Козлов сдавал в суровых условиях Тибетского нагорья во время четвертой Центральноазиатской (второй Тибетской) экспедиции Пржевальского 1883–1885 гг. В ее состав он был командирован из полка 23 апреля 1883 г. Пржевальский назначил Козлова своим младшим помощником. Старшим помощником стал его спутник по предыдущей экспедиции (первой Тибетской, 1879–1881 гг.), поручик Всеволод Иванович Роборовский (1856–1910). Всего в состав отряда вместе с начальником вошел 21 человек. «Сбылось несбыточное, – писал Козлов позднее – я уже официально состоял при начальнике экспедиции – полковнике Пржевальском, его спутником. <…> Радости моей не было конца»³¹.

Целью экспедиции, рассчитанной на два года, являлось исследование Северного Тибета от истоков реки Хуанхэ до озера Лобнор и от Лобнора до Хотана, с боковым маршрутом вглубь Тибета. Отправным пунктом стала Кяхта, куда экспедиция прибыла 26 сентября, потратив более месяца на дорогу от Москвы. На просторы Азии путешественники выступили 21 октября 1883 г. из Урги – столицы Монголии, где было закончено формирование экспедиционного каравана.

Природные условия в местах, куда направлялся Пржевальский, были необычайно тяжелыми. Тибетское нагорье – суровая каменистая пустыня с протянувшимися с запада на восток горными хребтами, поднимающимися выше 5000 м над уровнем моря. Зимние температуры опускаются до —35 °C, а летние поднимаются не выше +15 °C. Весьма характерен для этих мест резкий перепад дневной и ночной температуры. Ночные заморозки и снежные бураны летом – обычное явление. Постоянные сильные ветра и разреженность атмосферы еще больше затрудняли продвижение экспедиции. Кроме того, чтобы от Урги пройти к Тибету, необходимо пересечь пустыню Гоби, с характерной для нее летней дневной жарой, когда песок нагревается до +70 °C, и сорокоградусными морозами зимой. Нередки песчаные бури, дующие иногда с такой силой, что в воздух поднимается даже мелкая галька. При этом научные работы осуществлялись ежедневно: проводилась топографическая съемка, измерение абсолютных высот, метеорологические наблюдения, записи в дневниках о географических особенностях местности, определялись астрономические координаты отдельных пунктов, производился сбор естественно-научных коллекций.

Для успешного решения поставленных задач Пржевальский максимально приблизил быт участников экспедиции к быту кочевников. Среди членов экспедиции было четкое распределение обязанностей и ответственности. Отряд был практически автономен. Пржевальский до минимума свел его зависимость от местных администраций в закупке продовольствия, продуманно взяв с собой, по возможности, все необходимое.

Пржевальский называл свои экспедиции научными рекогносцировками, задачами которых являлись наблюдение, описание, сбор коллекций, оставляя ученым, которых он называл «присяжными жрецами» науки, более подробное и детальное изучение обследованных им территорий. Он был убежден, что «соединение усилия, с одной стороны, пионеров науки, а с другой – ее присяжных жрецов, снимут окончательно, вероятно, в недалеком будущем темную завесу, еще так недавно покрывавшую почти всю Центральную Азию»³².

Четвертая Центральноазиатская экспедиция Пржевальского прошла через пустыню Гоби к Алашаньскому хребту, далее к озеру Кукунор и в восточный Цайдам. В ставке монгольского князя Дзун-Цзасака (Дзун-засака) была устроена база экспедиции. Отсюда небольшой отряд, в котором был и Козлов, отправился исследовать северные окраины Тибетского нагорья. Перевалив через хребет Бурхан-Будда, путешественники достигли истоков реки Хуанхэ. Отдохнув в местах зарождения одной из великих азиатских рек, они направилась к истокам другой великой реки – Янцзы, носящей в своем верховье название Дычу. Здесь их небольшой группе 13 и 19 июля 1884 г. пришлось отразить нападение одного из воинственных тангутских племен, значительно превосходящих русских путешественников по численности³³. За проявленные в этой схватке смелость и отвагу Козлов получил из рук Пржевальского свою первую награду – Знак отличия Военного ордена 4-й степени (Георгиевский крест)³⁴. До этого, в феврале 1884 г., Козлов был произведен в младшие унтер-офицеры, а после боя с тангутами 13 июля приказом Пржевальского по экспедиционному отряду был произведен в старшие унтер-офицеры³⁵.

По пути дальнейшего следования путешественники изучали озера, через которые протекает Хуанхэ в своем истоке, и в середине августа вернулись в Цайдам, к своему базовому лагерю. Следующий пунктом маршрута была северо-западная часть Цай-дама – урочище Гас, у подножия Куньлуня – одного из высочайших хребтов Центральной Азии. Отсюда были совершены многочисленные разъезды для подробного изучения орографии, флоры и фауны среднего Куньлуня и прилегающей к нему северо-восточной части Тибетского плато. В конце января 1885 г. Пржевальский направил свой отряд к уже посещенному им в 1877 г. озеру Лобнор, где в течение двух месяцев наблюдали весенний пролет птиц. Далее путь пролегал по Кашгарии, через оазисы Керия и Чира до Хотана. Здесь также были сделаны несколько непродолжительных (из-за тяжелых климатических условий) экскурсий к Тибетскому нагорью. Из Хотана экспедиция повернула на север, пересекла пустыню Такла-Макан и вышла к южной окраине Тянь-Шаня, который преодолела по перевалу Бедель, и 12 ноября 1885 г. путешественники вступили на родную землю.

Эта экспедиция стала для Петра Козлова превосходной школой будущей профессиональной деятельности, проверкой характера и силы духа. Кроме того, он на практике усвоил исследовательские методы полевой работы Пржевальского и его стиль и принципы руководства большими центральноазиатскими экспедициями, которые в дальнейшем Козлов применял и развивал.

В январе 1887 г. Совет РГО по представлении Пржевальского присудил его спутникам по путешествию Петру Козлову и старшему уряднику Забайкальского казачьего войска Пантелею Телешову серебряные медали Общества. Оба они, как отметил Пржевальский, «помогали в исполнении общей задачи»³⁶. Это была первая награда Петра Кузьмича за исследовательскую работу.

По рекомендации Пржевальского Козлов в январе 1886 г. поступил в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище. Во время учебы Пржевальский поддерживал своего молодого друга морально и материально. В своих письмах к Кизо он давал ему советы по учебе, подробно рассказывал о новостях и событиях в жизни усадьбы и общих знакомых, обсуждал план новой экспедиции.

В мае 1887 г. юнкер Козлов успешно сдал выпускные экзамены и уехал в летние лагеря. «Дорогой Кизо! – писал ему Пржевальский. – От души поздравляю тебя с блестящим окончанием выпускного экзамена. Дай бог тебе поскорее надеть офицерские эполеты. На обмундировку же получишь от меня двести рублей». И наставлял: «Хотя ты и окончил свое обязательное учение, но занятий наукою все-таки советую – не покидай. Излениться можно очень скоро. Конечно, можно обойтись и без науки, если жениться, например, на толстой купчихе, но я думаю, на такую сделку не пойдешь». Он верил в предназначение Козлова и его будущие успехи: «Твоя весна впереди, – говорил Пржевальский своему спутнику, – для меня уже близится осень»³⁷.

Козлов закончил Юнкерское училище по первому разряду и был произведен в подпоручики³⁸. Он получил назначение в 1 – й лейб-гвардейский Екатеринославский Его Величества Александра III полк и для прохождения службы отбыл в Москву.

Пока Козлов учился, Пржевальский подготовил для публикации отчет о своей 4-й Центральноазиатской экспедиции и начал готовить новое путешествие в Тибет. На этот раз он решил пройти в эту высокогорную страну через Кашгарию и исследовать сначала еще совсем не изученную его северо-западную часть, а затем Кам – восточную окраину Тибета. Этот район привлекал Пржевальского богатством и своеобразием растительного и животного мира.

В марте 1888 г., закончив все организационные формальности, он с радостью сообщил своему ученику: «Одною ногою мы уже в Тибете. Экспедиция утверждена <…>. Пойдешь ты, Роборовский, 6 солдат из Москвы, 5 казаков из Забайкалья и 13 солдат и казаков из Туркестана. <…>. Займись выбором солдат для экспедиции <…> 10 апреля я приеду в Москву и тогда ты представишь мне намеченных». Вместе с этим письмом Козлов получил и официальный вызов в экспедицию: «Высочайше <…> повелено зачислить Вас в состав моей новой экспедиции в Центральную Азию»³⁹. В тот раз Козлов был утвержден уже в качестве старшего помощника ее начальника.