Arvustused raamatule «Человек недостойный», 66 ülevaadet

Во-первых, несколько слов в защиту перевода.   Очень много людей накинулись на новый перевод, начали писать о том, как переводчик вообще мог так перевести книгу, изменив название "Исповедь "неполноценного" человека" на "Человек недостойный".
В России, с переводами сложилась такая проблема: новые переводы выходят очень редко (по сравнению с западными странами), все потому, что в сознании читателя есть определённый канонический ВЕЛИКИЙ перевод, о котором нельзя ни слова плохого промолвить и все что только и делают, что преклоняются перед ним, обливая при этом грязью новый. У нас никогда новый перевод не воспринимается как какое-то событие, это воспринимается заведомо скептически. И обычно о переводах высказываются те, кто ничего в этом не смыслит, кто даже не заглядывает в первоисточник, подстраивая своё мнение под общественную волну.
Обычно дальше заголовка книги суждения в широких кругах не заходит, по названию люди смеют судить о переводе целой книги. Это легко доказать на примере этого произведения Осаму Дадзая.
Так вот. Новый перевод повести. В заголовке "Человек недостойный". Согласитесь, очень далеко от привычного, для кого-то канонического названия "Исповедь "неполноценного" человека". На этом этапе большинство уже начинают угнетать новый перевод, я же, напротив, докажу почему переводчик решил дать такое название. Посмотрим, что в японском оригинале. Там - "人間失格" Нингэн сиккаку, досл. «Потеря человечности».
Заглянем в переводы этой повести на другие языки, например на английский. "No Longer Human"- такой заголовок в англоязычной версии перевода, что дословно можно перевести как "Больше не человек". Следовательно, английский перевод передает смысл японского оригинала. Но есть еще один английский перевод, более новый (2018 года).  Название книги в этом переводе такое - "A Shameful Life", дословно можно перевести как "Постыдная жизнь". Это словосочетание встречается в самой повести, с этого начинаются записи главного героя.
Тогда откуда в русском переводе появилось "Человек недостойный"? Я отвечу. В конце повести, в третье тетради можно увидеть следующее:

Недостойный быть человеком.

Больше я вообще не человек.

Я думаю, что переводчица У. Сапцина выбрала ключевую фразу из текста в её понимании, которая лучше всего подойдёт для заголовка. Словно она придерживалась такой же логики, как и англоязычный переводчик Mark Gibeau, который перевел название как "A Shameful Life". Но этого словосочетания нет в старом русском и в английском переводах:

Я утратил лицо человеческое.

Я уже совершенно не человек.

I lost my human face.

I am not a human anymore.

Сложно понять логику переводчка.
Я, придерживаясь своей логики, попытался обосновать название книги. Лучше самого переводчика никто не объяснит, ведь во время работы - у него есть какой-то принцип, которого он придерживается. Возможно, причина такого название кроется в бюрократии, в авторских правах и тд.
В каком переводе читать - решать вам.

Теперь о самой книге. Повесть "Человек недостойный" можно назвать модным сейчас словом "автофикшн", ведь главный герой - это альтер-эго писателя, события в книге переплетаются с жизнью Осаму Дадзая.
По форме книга из себя представляет личные записки, заключённые в трёх тетрадях. Книга имеет форму случайно найденных записей главного героя, что придает потусторонность, призрачность и незавершëнность героя, словно он обращён в миф. Подобный приём, например, можно встретить в "Степном волке" и в "Герое нашего времени". За это лайк.
Повесть очень небольшая, но местами она меня утомляла. В этих трёх тетрадях показано взросление героя. И что неизменно на протяжении всей книги. На страницах книги много грусти, печали, депрессивных мыслей. Вся книга это повествование о несчастном пустом никчëмном существовании, о жизни без смысла. Интересно, что показан весь путь человека и читатель сам может судить, с какого момента или события началась неподлинная, бессмысленная жизнь. Можно сказать, что это инструкции по тому, как не нужно жить. Повесть очень тягучая, вялая, скупая на события, очень много рефлексии, мыслей о жизни: некоторые из них были интересны, некоторые совершенно не запомнились. Несмотря на небольшой объем книга, повторюсь, утопила меня, читал я ее дольше обычного, возможно из-за настроения книги: все время герой жалуется на свою жизнь, и из-за этого мне не хотелось продолжать читать. Очень тяжёлая в эмоциональном плане книга, особенно если сочетать вместе с другой подобной литературы.
Думаю, эту книгу нужно читать тогда, когда чувствуешь, что скатываешься  в бездну или пропасть или теряешь связь с миром, уходишь в себя или ощущаешь себя потерянным и запутавшимся. Книга не даст совет, как выбраться из всего этого, но покажет, что будет, если продолжать двигаться в таком направлении дальше.

Культовая повесть, затрагивающая глубочайшие аспекты человеческой природы и внутренней борьбы. Осаму Дадзай является выдающимся японским писатель, известный своими автобиографическими произведениями и неподражаемым плевым стилем письма, в котором сочетаются мрачность и нотки экзистенциализма. В «Человеке недостойном» он обращается к теме отчуждения.

Сюжет повести разворачивается вокруг Ёдзо Обы — молодого человека, который не может найти себя в обществе, он чувствует себя чужим среди людей, страдает от постоянного ощущения своей ненужности и беспомощности. Конфликт в произведении носит внутренний характер — это борьба героя с собственными демонами, его постоянные попытки приспособиться к миру, который кажется ему чужим и враждебным. Авторский посыл состоит в исследовании человеческой природы через призму депрессии. Дадзай показывает, как глубокое внутреннее страдание может разрушить личность и превратить жизнь в непрекращающийся кошмар. Здесь затрагиваются темы самоубийства, социальной изоляции и поиска смысла в жизни. Чувство недостойности и ненужности пронизывает всю повесть, создавая мрачную и депрессивную атмосферу. Дадзай мастерски передает эту атмосферу через подробные описания внутренних переживаний Ёдзо и если прочитать его биографию, то можно заметить, что писал все это он видимо по себе.

Эту повесть можно также рассматривать как критику японского общества и его ожиданий от граждан, ведь там существуют строгие нормы поведения, общественные ожидания, что зачастую подавляет индивидуальность и внутренние чувства. «Человек недостойный» служит не только личным криком о помощи автора, но и важным социальным комментарием, который продолжает резонировать с читателями до сих пор.

Рекомендую!!! Такие герои действительно существуют в нашей жизни и к сожалению большинство из них трагично заканчивают свою жизнь.. Хорошая книга, короткая, легкая в прочтении, есть о чем подумать

Образы, едва заметные очертания прошлого, настоящего... Этот человек как зеркало. Где-то можно уловить ход собственных мыслей, где-то увидеть качества, которыми были наделены знакомые люди. Депрессия, затянувшаяся на целую жизнь, сопровождаемая тревогой и спрятанная под маской весёлого человека.

«Страх перед человеческими существами попрежнему корчился у меня в глубине души, пожалуй, со временем усилившись, однако мое шутовство в самом деле выглядело так естественно…»‎

Очень печальная книга. Читаешь и постоянно находишь сходство со своей жизнью. Мне она нравится, будто заглянул в чужую голову, или в свою, но со стороны. Меня она воодушевила, мне нравится читать такие исповеди, когда самому становится невыносимо плохо. Прочитал за день

Мне было интересно прочесть одновременно три книги, рассматривающие одну проблему — психическое нездоровье, взгляд больного человека на самого себя и отношение общества к таким людям. Каждая книга подходит к теме с уникальной стороны, создавая объёмное и разностороннее представление. 1. «#PSYCHologue. История одной болезни» Светланы Барановой Это дневник молодой женщины, написанный в наше время в условиях психиатрической больницы, где она проходила лечение от биполярного расстройства и алкоголизма. Книга, несмотря на художественную простоту, подкупает своей искренностью. Для Барановой, ещё не ставшей профессиональным писателем, это литературный дебют, но её честность и незащищённость перед читателем придают тексту документальный эффект, позволяя почувствовать, что значит жить с этим диагнозом. 2. «Исповедь "неполноценного" человека» Дадзая Осамы Этот роман создан признанным японским писателем, который сам переживал психические расстройства, боролся с депрессией, алкоголизмом и наркоманией. В отличие от Барановой, Осама — профессионал, и его работа несёт на себе отпечаток литературного мастерства. Действие романа разворачивается в первой половине ХХ века, во времена Первой и Второй мировых войн, что добавляет книге историческую глубину и подчёркивает трагическую судьбу автора, столкнувшегося с социальными и личными кризисами. 3. «Лжец на кушетке» Ирвина Ялома Эта книга предлагает иной ракурс: её автор — практикующий психотерапевт и профессиональный писатель. Ялом соединяет элементы художественного произведения с реалиями психотерапевтической практики, раскрывая, как воспринимается и интерпретируется психическое здоровье со стороны лечащего специалиста. События, описываемые в книге, происходят в конце ХХ века, и её повествование отразит и переживания пациентов, и профессиональные дилеммы врача, вовлечённого в глубинные человеческие трагедии. ________________________________________ Каждая из этих книг раскрывает уникальный угол зрения на проблему психического здоровья, от откровенных дневниковых записей Барановой и автобиографического прозрения Осамы до профессионального анализа Ялома. В совокупности они позволяют читателю увидеть, как эволюционировали взгляды на психические расстройства и отношение к ним, а также почувствовать, насколько разнообразны и многослойны эти переживания. PS развёрнутая рецензия на книгу Барановой здесь. https://www.livelib.ru/review/4586648-psychologue-istoriya-odnoj-bolezni-svetlana-baranova

Я — идиот. Хотите протяну вам ладонь, и на ней расцветёт — травка, или ещё лучше: хотите.. ночью, проведу вас в свою спальню, разденусь до гола и лягу спать, и тогда.. если вы не убежите, вы увидите, как из моей груди, таинственно расцветёт в свете луны, алый цветок, или.. проявится письмо от моего смуглого ангела. Почти таким же таинственным образом, ночью, на моей груди проявилась бежевая книжечка Осаму Дадзая. Не скрою, хоть я и привык к чудесам на моей груди по ночам (милая, каряя головка моего смуглого ангела, цветок, аленький цветок, растущий из моей груди, раненая ласточка, которую я подобрал на дороге..), но в данной ситуации — я испугался.

Почему? Спросонья, я забыл, что читал книгу, и решил, что книга, проявилась сама по себе, как лунатик: пришла ночью из магазина и легла на моей груди.. А ещё я подумал с ужасом, что вдруг, стало видно моё обнажённое сердце. 189 стр. у сердца. Не так уж и плохо. Мне и сейчас несколько страшно об этом писать, потому что..  друзья могут прочитать моё сердце: они могут ужаснутся навек, могут изранить моё сердце, не дочитать моё сердце, и, даже, отнести его в буккроссинг, и моё сердце возьмёт 90-летняя, седая как лунь, старушка, и моё сердце будет жить с ней, перепуганно замирать каждую ночь на её груди, этим ночам не будет конца, потому что старушка будет страдать альцгеймером, и я буквально срастусь с её грудью..

Я ничего не знал о Дадзае, кроме одного: после написания этой повести, он — покончил с собой. Я отношусь к тем грустным лунатикам жизни, как и Данзай и главный герой повести, которые уже кончали с собой, и потом ходили по земле, с вечно удивлёнными, какими-то завечеревшими глазами, равно удивляясь и улыбке женщины в толпе, и веточке апрельской сирени, и звезде Вега, касанию друга, и.. в итоге, кончают с собой — окончательно.

По сути, это непосильный крест, изматывающий все силы души и судьбы: с детства знать — как и герой повести, — что ты — лишний в этом мире и что ты покончишь с собой. Почти как в сказке про Аленький цветочек, помните? Настеньке было наказано, до вечерней зари вернуться к чудовищу на остров. Я точно знал, в детстве, что мне предстоит в будущем вернуться к мысли о смерти и довести её до конца, в совершенном одиночестве. Ожидание этого момента, не менее изнурительное, чем ожидание расстрела у стены. У стены ждут — минуту. А тут — года, и выстрел может раздаться не из револьвера, а из — расцветшей веточки сирени, улыбки женщины, звезды Веги, касания друга..

Каюсь. Я думал, что повесть Дадзая, будет нудновато-сложной исповедью одинокой души, с жалобами на жизнь, так похожих на пение лягушек в тёмном пруду, отразившем звёзды, так что кажется, это таинственные радиосигналы с Веги и Сириуса. Может лягушки ночью переговариваются с жителями Веги? Не тут то было! Повесть оказалась удивительно событийной, с приключениями души, в которой было всё: и чеширская улыбка детства, и муки любви, и женская, звёздная тайна души, и даже.. сверхромантическое самоубийство влюблённых, в самом начале. Поскольку в повести 189 стр, ясно, что один из влюблённых — выжил: иногда, к слову, не совсем ясно, кто именно. Потому что жизнь без любимой повторяет пейзажи ада: курсивом.

Эта тема меня очаровала ещё с детства. Когда я был маленьким, моя тётя, у которой начались первые признаки шизофрении, вместо обычной сказки, рассказала мне на ночь одну реальную и грустную историю, которая.. во многом определила мою жизнь и стала лучшей моей сказкой в детстве. Это была история о немецком поэте Генрихе фон Клейсте. Совершенно Дадзаевский типаж, к слову. Мой типаж. Клейсту было страшно покончить с собой одному, словно его душе предстояло лететь к звезде Вега. Он предлагал друзьям это сделать вместе, с грустной улыбкой предлагал, словно — «горящие туры» к звёздам. Друзья, с улыбкой отказывались, думая, что он шутит. Кстати, такой порыв был и у Перси Шелли. В последний год его жизни, он предлагал умереть, своей нежной подруге — Джейн: предлагал утонуть, с лодки. По иронии судьбы, через полгода, Шелли утонул в бурю, на яхте, вместе с мужем Джейн. Интересно, предлагал ли он и ему это?

Так вот, Клейст, нашёл где-то несчастную женщину, смертельно больную, страдающую от страшных болей. Вместе, они поехали в Швейцарию. Словно в фильме Достучаться до небес — веселились, пили вино.. Все считали их молодожёнами, думали, что их ждёт долгая и счастливая жизнь. А ночью, в комнате гостиницы, раздались два выстрела из револьвера.

Повесть Дадзая, это своего рода японские Записки из подполья, Достоевского, помноженные на сны Кафки. Так о чём повесть? Об инопланетянах.. Я не шучу. Да, быть может, это новая трактовка, и на неё быть может слегка повлиял выпитый мной бокал вина.. Это не важно: под таким углом зрения, повесть читается просто удивительно! Каждый шаг гг в повести, похож на крылатые шажки инопланетянина на Земле, или землянина — по планете, где-то у звезды Вега. По сути, это спиритуалистическая повесть, в смысле, что душа человека словно выходит в астрал, покидая границы тела, судьбы, покидая чудовищную гравитацию человеческих норм. Обнажённая душа как бы мытарится в поисках тела, и, как это бывает в сказках, таким спасением и телом, является — женское тело. Ибо только женщина и любовь женщины, могут спасти бесприютную душу, гибнущую, в бездонном космосе жизни, в которой она потерялась.

Повесть — о трагической расщеплённости души, её распятии. Ещё в начале повести, читатель видит, как автор рассматривает 3 фотографии гг: в детстве, юности и зрелости (собственно, повесть состоит из трёх историй, раскрывающихся в воспоминании героя: на этих словах, прямо сейчас, у одной чудесной женщины в Москве, улыбчиво и странно, как Будда в молитве, приподнялась левая бровка). В них есть что то нечеловеческое и жуткое, даже — в детской улыбке. Мне это напомнило картину Климта — 3 возраста женщины.

Беда в том, что есть люди, лунатики жизни, у кого эти возраста, словно бы с детства, завязаны в мучительный узел (детстве, юности, старость), перегоревшей лампочкой мерцают в душе, и тогда космическая тьма сходит на душу. Для большинства людей, которым есть куда жить, даже в горе, это просто милая земная ночь. Для таких людей — это ледяное, кричащее безмолвие тьмы, простёршееся между звёздами и планетами.

И вроде уже много было написано о теме масок в литературе, и у Мисимы и у Достоевского, но Дадзай, если приглядеться, написал нечто новое: он саму идею маски, словно бы подал в фотографическом негативе. С одной стороны, читатель ещё в детстве гг видит вроде бы просто очень ранимую и чуточку бескожую душу, душу-непоседу (это слово не раз мелькнёт в повести, как героя одной манги, как я понял, японского героя-арлекина). Но таково всё детство всех людей — бескожее.

Мы видим, что мальчик, словно бы играя на клавишах жизни, не может попасть не то что — в ноты, но — в клавиши, словно он живёт в 4-х измерениях, и его персты проваливаются в какое-то сияние или тьму. Мальчик ещё в детстве догадывался, что он не совсем человек. Он привык, как мотылёк, спасающийся от хищников, мимикрирующий под листик, дивно схваченный тлением осени, мимикрировать под улыбку людей. В чём это выражалось? В искусственной улыбке (такая порой бывает у детей, после насилия, и даже — во время насилия: улыбка над бездной, оступающаяся улыбка невпопад,) и — в до боли знакомом мне, арлекинстве. Хотя многие его путают с клоунадой. Это другое. Совсем. Все мы чуточку арлекины, но просто прятать боль души, или что то ещё, за крылышком арлекинства, ещё не значит быть арлекином: арлекинам — некуда жить. Они чужие для всех.

Герой Дадзая (и он сам, видимо), это именно лунатики жизни. Складывается ощущение, что он недовоплотился в жизни, и словно бы просвечивает: в нём видна обезмасочный ужас жизни, который жизнь так панически порой пытается скрыть, и вместе с тем, просвечивает какая-то ласковая ранимость мира. Да, кажется, что при рождении героя повести (лунатиков жизни, вообще), не хватило материала на «всего человека», и потому с детства, таким людям приходится «штопать» сияющие тьмой, прорехи в человеческом — светом звёзд, сиренью, апрельской травкой, улыбкой прохожей, строчкой Пушкина.. И всё бы ничего, почти — романтика! Но беда в том, что, как Рэмбо, после падения со скалы, такие лунатики заживо штопают свои раны — иглой страхов, сомнений, вины. Повторюсь, «чистых» людей не бывает вообще. Каждый из нас, хоть чуточку — но арлекин. Так, например, во мне улыбчиво течёт итальянская кровь.. среди русских снегов.

Вы никогда не задумывались о том, что в детстве, все мы — инопланетяне? Кто с ближнего космоса, кто — с дальнего (мой смуглый ангел — с окраин вселенной). Но по мере взросления, мы словно что-то теряем, надеваем на себя маску — «человека», уродуя свою звёздную душу, загоняя её в рамки морали, земных обид, сомнений, эго.. Думается, герой повести воспринимал мир взрослых, как зрительную эманацию посмертного существования, т.к. звёздная душа, детство, предавая себя — чуточку умирают. А может и не чуточку. С этого момента, всякая идея о масках — лжива. Т.к. ты уже умер и предал себя, стал — взрослым. Помните как у Карлсона? Не взрослей — это ловушка. Сбрось ты хоть 1000 масок, разденься до бессмертия и ангела, до предельного стыда и боли смерти — ничего уже не изменится. Может поэтому, наш герой, бессознательно тянулся к женщинам, с неким надломом в душе, с трещинкой в их «взрослости».

В этом плане, до мурашек понятен мне страх гг перед людьми. И по своему забавно выглядит, как герой, словно рыцарь-космонавт, мило сражается на далёкой Земле.. с ребёнком, словно с Драконом, могущим его изувечить. Помните, я писал, что лунатики жизни штопают себя сиренью, стихами и светом звёзд? Нормальный человек, условно, если увидит обломанную сирень или звезду, скрытую облаком — улыбнётся, или напишет стих. Лунатик жизни, может быть смертельно ранен.

В некоторой мере, мы видим квантовую запутанность души, нравственную синестезию: мучительное смешение нитей души, с событиями мира, даже далёкими от тебя, с инфракрасным качеством страхов, боли, не видимой обычным восприятием, с виной, почти христианской, апокалиптической — за весь мир. С одной стороны, таких людей может ранить малейший атом времени. Страх — вырастает как тень от фонаря, как и боль, становясь ростом с ангела, с дом или дерево. С одной стороны, это создаёт обострённейшую ранимость: такая душа, в день, может пережить боль, равную той, которую средний человек, может пережить за год.

С другой стороны, у таких лунатиков жизни, словно фонари в парке ночном, гаснут целые области души: чувства сострадания, себя, бога, мира.. Целые области души погружаются как бы в космический мрак. В этом плане, меня не очень удивил некий нравственный аутизм гг, когда он увидел в окошко, как.. насилуют его жену, и он прошёл мимо, изувеченный и навека ужаснувшийся.. знаете чему? Нет, не боли жены, а её доверчивости и доброте, благодаря которым, она доверилась одному нищему (тоже, тема масок. кстати. Вроде милый нищий, нуждается в помощи…  божье дело), и он её — изнасиловал. Просто маска у него упала.

Да, сама эта ситуация для меня — мерзкая, я не понаслышке знаю что такое насилие. Сам спасал от насильников девушку в тёмном переулке.. потом лежал в больнице. Зато не прошёл мимо. Но я понимаю ад гг. У него произошёл синестетический сдвиг: весь мир в душе гг, словно бы висел в пустоте, не на чувстве бога, красоты мира, сострадания и прочих милых масок, как в большинства, а вот на этой светлой доверчивости жены, её доброте. Эта доверчивость — погасла, срифмовалась с адом и мерзостью жизни, человека, а значит и погас — мир. Фактически, это распятие Бога, чудовищно преломлённое в бреде 21 века.

Но сам поступок мерзкий, согласны? Пройти мимо.. ах, как это ужасно! Но давайте честно: мы 1000 раз в день проходим мимо, и мимо Себя, и своей совести, и Любви, и раненой красоты мира, и мимо страданий животных и наших ближних и дальних, с энтузиазмом аутиста, цепляясь за своё Эго, за свои страхи, сомнения.

Вот какая интересная мысль пришла мне на сердце (в голову давно ничего не приходит, может и к лучшему). Все мы — чуточку лунатики. Все мы — живём чуточку внахлёст тела, судьбы даже, прорываясь сердцем, в бессмертие и воспалённый ужас космических пространств. Есть мы, и человек, которого мы безумно любим. Наше счастье, разделено между двумя пунктами — А и Б. Они находятся на расстоянии дыхания.. или шага. Но мы ведь — люди, зачем нам лёгкие пути? Мы преодолеваем это расстояние, «коротким» путём, блуждая в буераках наших страхов, сомнений, обид, в итоге, преодолевая этот путь через год, через 10 лет, иной раз к старости: когда любимый человек уже умер и мы, ночью, в со слезами на глазах, в постели одинокой, вспоминаем о нём. Такое ощущение, что наша душа движется не по земле, а по поверхности далёкой звезды. Я к тому, что если бы наш герой прожил с любимой лет 500, он его раны души быть может заросли бы, и он стал бы — Человеком. Проблема в том, что у нас нет на земле 500 лет, хотя мы порой ссоримся так, словно мы помним смутно, что живём вечно, этим уродуя наши судьбы. Да и не ужасно ли это, быть просто — Человеком? Наверно, одному Горькому это нравилось.

Если сложит расстояния таких блужданий, то выйдет, что мы прожили лет 300, за год. А такие лунатики жизни как гг, порой в день, проживают 1000 лет. Причём, следующие 500 дней, могут лететь в совершенной пустоте, к какой нибудь звезде Вега. И времени не стало.. Помните, в Евангелии? Время выключили, как свет, в комнате ребёнка перед сном, и не него сразу набросились чудовища и тьма, от которых он обороняется лишь одеялом с дельфинчиком, прижавшись к коту: они оба, спина к спине, сражаются с чудовищами всего мира.. Ну, и дельфинчик с ними. Смуглый мой ангел, помнишь, как мы сражались с тобой с чудовищами, в нашей спальне? Спина к спине..

Улыбнуло, как гг, ощущая себя не совсем человеком, иным, с удивлением вдруг обнаружил, что рядом с ним, на планете существуют не менее странные существа — женщины. Это так же забавно и мило, как если бы где-то на звезде Вега, очутился русский (причём, трезвый, зря вы улыбаетесь. Мой смуглый ангел, тебе можно улыбаться, ты знаешь почему), который с удивлением бы встретил там, среди чудовищ.. ну, например, украинца, и удивился бы вслух: Тарас, ты то здесь откуда!

В начале рецензии я обмолвился, что в повести, фактически — я, и потому мне страшно, что её прочтут друзья. Я чуточку лукавил. Многие поступки героя и его стороны характера, мне более чем не близки. Но правда в том, что у лунатиков жизни, целые области чувств, судьбы даже, могут навека погаснуть. Не знаю, по разному ли гаснут они в Японии и России. Мне чуждо то, как гг относился к людям, к женщинам, в частности. Нет, боимся людей, я и гг — почти одинаково, но у меня, в отличие от гг, напрочь погасли в душе, области, отвечающие за обиды, злобу. А в судьбе — области, отвечающие за счастье.

Вообще, до жути много общих тропок мыслей и судьбы, увидел я в главном герое. Вплоть до арлекинства детства, да и взрослости (быть может сама взрослость, есть тайный и самый мрачный вид арлекинства). Вплоть до того, как женщины, с детства, выделяли меня среди всех и доверяли свои сокровенные тайны, словно бы чувствуя, что я — не принадлежу к миру «мужчин», к миру — людей. Так, обнажённая душа, милый, чеширский гомункул, с которым можно забавно поиграть, поиграть так, как ни с одним мужчиной не поиграешь.

Ещё меня улыбнула при чтении, как гг играл с другом в одну игру: найти антонимы и синонимы, не к чему то банальному, а — к нелогичному: например — к Достоевскому, к цветку, вине.. Это же чистая квантовая физика, с её теорией Запутанностей. Достоевский, может быть нежно связан в душе — со звездой, московский смуглый ангел — с апрельской травкой или ласточкой после вечернего дождя. И во всей этой запутанности пространств и времён в душе — чудовищное мерцание вероятностей. К слову, в этом смысле роман будет безумно интересно читать и лирикам и физикам.

Например, гг до ужаса боится, что, выходя из поезда, он шагнёт случайно в маленький тёмный зазор. Какая вероятность этого? У нормальных людей — один на миллион. У лунатиком жизни — один к двум. Во первых, потому что ты уже в душе ощутил, как машинист не увидел этого и поезд тронулся, а ты — застрял. И ты уже сейчас ощущаешь эту боль. Во вторых, в душе лунатиков — время и пространство, растаяли, как на поверхности массивной звезды. Их словно ещё не существует, и вероятностями штопается по живому — душа. Складывается ощущение, что женщины в повести, бессознательно, чувствовали эту увечие судьбы гг, его недовоплощённость, и словно донашивали его в тёплой утробе своей любви: почти как кенгуру. Если бы среди ангелов были кенгуру, и вместо крыльев, были бы мускулистые и прекрасные ноги.. крылатые ноги. Странная мысль, правда? Но, к сожалению, у всех женщин нашего героя, словно бы происходил — выкидыш, странно совпадающий с тем, что они, начиная жить как лунатики, в сторону, слава тебе господи, от ужаса «человеческого», вдруг вспоминали, что они — всего лишь люди.

Скажите честно. Какова вероятность у нормального человека, со сломанной ногой, провалиться — в люк? 1 из 5000 000. Читая о том, как гг упал в люк (по сути, нежно фрейдистский символ желания «родиться обратно», и не случайно возле этих страниц мелькнёт образ кролика), я с грустной улыбкой вспомнил, как в студенческие годы, только-только сломав ногу на секции по футболу (моя первая тренировка), хромая по вечерней улице, я.. провалился в люк: крышка была, как почти полное затмение, слегка приоткрыта. Мои друзья почти не удивились.

О чём мне хотелось бы написать в конце рецензии, как итог? Разумеется, о смуглом ангеле. Она сейчас улыбается, я знаю. Наши улыбки — телепаты. Мы знаем точно, когда мы улыбаемся. Даже если спим. Вспоминаю, как, ложась со смуглым ангелом в постель (о, любимая, ещё рано улыбаться! Не сейчас! Но покраснела ты очень кстати), я испытывал часто.. (и не сейчас! не сейчас! Терпи, лунёночек мой! Ты ещё больше покраснела?) Это хорошо. Ты сейчас похожа наверно на очаровательную индианочку Перу) бесконечный стыд, что я — человек, что я изображаю человека, и не всегда — талантливо. Ведь человеком в полном смысле, я не являюсь.

Мне хотелось в постели… (терпи, мой лунёнок! не улыбайся! Ах, ты стала совсем как гватемалочка...) нежно взяться за голову (свою), и.. потянув, снять её, словно скафандр космонавта, и тогда бы сумерки спальни замерцали бы чудесными сизыми бабочками, и в протянутой ладони, к моей смуглой красавице, сейчас быть может улыбающейся взапуски, как счастливая и пьяная гватемалочка (японочка!), расцвела бы веточка сирени, которая, больше слов, сказала бы ей… как я безумно её люблю, люблю так, как люди боятся любить на земле. И любимая улыбнулась бы мне, и прошептала: непоседа.. не перестаю удивляться твоим играм в постели. Ты до бабочек разделся, милый.. Смотри..  я тоже не совсем человек. Ты знал, что меня в детстве называли — японочка? Смотри что я умею.. И на этих словах, любимая нежно исчезла бы, и раздевшись до сияющей красоты, и на постели, в лунных сумерках, как дети в раю, росла бы апрельская травка, и веточка сирени, и над ними порхали бы голубые и карие бабочки.

«Мое несчастье было несчастьем человека, неспособного сказать "нет"».

Осаму Дадзай «Человек недостойный» (или «Исповедь "неполноценного" человека»)

Интересная повесть. О книге услышала от знакомой и меня привлекло название. Любопытно было узнать какой человек считается недостойным.

В книге некий Оба Ёдзо рассказывает о своем детстве и взрослении. В предисловии и послесловии сторонний рассказчик, незнакомый с Оба Ёдзо видя его на фотографии рассказывает о своих впечатлениях от этого человека.

Эту повесть считают частично автобиографичной. Оба Ёдзо несчастный и страдающий человек, который не понимает как жить эту жизнь. Он пытается найти свое место, но все приносит ему страдания. Оба Ёдзо прячется за маской шута и постоянно боится что его разоблачат. Поэтому все выливается сначала в алкоголизм, а потом в наркоманию. Герой даже пытается покончить с жизнью, но и тут его постигает неудача.

Книга так написана, что Оба Ёдзо не вызывает хоть каких-то теплых чувств. Сама история пропитана чувством одиночества. И герой очень плохо справляется со своей жизнью. Он хочет быть таким как все, но у него ничего не выходит. Хотелось герою посоветовать обратиться к специалисту.

Что в итоге стало с персонажем мы так и не узнаем. Последняя информация: героя принудительно отправили на лечение.

Книга довольно мрачная и депрессивная. Осаму Дадзай писал про то, что чувствовал сам. И если его герою покончить с собой не удалось, то писатель оставил жизнь именно таким способом, которым не получилось у Оба Ёдзо. Грустно, очень грустно. Осадок после книжки остался. Но я не пожалела что ее прочитала. Есть о чем поразмышлять.

P.S. В манге «Проза бродячих псов» один из главных героев — Осаму Дадзай с тягой сократить свою жизнь всеми возможными способами. С одной стороны я люблю чёрный юмор, а с другой — понимаю, что это совсем не смешно, ведь реальному человеку было очень тяжело.

Мое первое знакомство с автором и ватакуси-сёсэцу в целом.
Это просто последовательность событий, возможно из-за обыденности происходящего это было так тяжело читать.
Безликие персонажи, крутящиеся вокруг главного героя которых ты даже не запоминаешь, не считая нескольких людей которые и двигали "сюжет".
Как по мне, автор явно переборщил с философскими размышлениями, которые сбивали с толку и отвлекали от всего происходящего  вокруг.
Да, есть о чем подумать. Некоторые мысли заставляли меня откладывать книгу и уходить в размышления. Произведение в целом вызывало очень странные и противоречивые чувства. Вроде скучно и хочется бросить ее к чертям и больше никогда не открывать, но при этом откладывая ее и начиная читать что-то другое мысли все равно возвращаются обратно в эту историю.
Кроме того, стиль написания показался мне слишком тяжелым и перегруженным. Некоторые страницы приходилось перечитывать по несколько раз, чтобы понять, о чем идет речь (таков слог автора или это моя дислексия передаёт привет, я не знаю)
Могу ли я ее посоветовать, скорее нет чем да.
Если хотите погрузиться в размышления о жизни, то возможно это именно то что нужно
Но видимо эта книга попала ко мне в руки не в то время
Возможно когда-нибудь я перечитаю ее и пойму почему многие восхищаются этой работой.
Я считаю победой то, что я смогла ее осилить, это определённо интересный и тяжёлый опыт.

Если в театре или кино неприязнь к антигерою можно понимать как свидетельство хорошей актерской игры, то в литературе обычно она говорит о тонко выписанном портрете персонажа. В случае же с "Человеком недостойным" Осаму Дадзая мы имеем дело не с неприятным героем, а с неприятным автором — душевнобольным и слабым человеком. За свою недолгую жизнь (38 лет) он совершил четыре попытки самоубийства, последняя из которых оказалась удачной. Эти и другие события его жизни легли в основу романа.

Причиной всех своих бед главный герой Ёдзо Ооба видит свою инородность, не просто непохожесть на других людей, а невозможность соотнести себя с ними.

Меня всегда беспокоило то, как сильно мои представления о счастье отличаются от общепринятых во всем мире, и от этого беспокойства ночами я со стоном ворочался в постели, едва не доходя до помешательства. А счастлив ли я вообще?

При этом он не может принять свою инаковость, а пытается мимикрировать, сойти за своего, и начинает паясничать.

Чем больше об этом думаешь, тем непонятнее становится, и оттого, что ты один не такой, как остальные, прямо-таки захлестывают беспокойство и страх. Разговаривать с людьми я почти не в состоянии. Что им сказать и как именно – неизвестно. Так я и додумался паясничать.

Избегая открытого общения, Ёдзо теряет способность доносить свои мысли до окружающих, и когда пытается говорить серьезно, люди считают это очередной шуткой. Постоянная тревога, сомнения, и попытка жить две разные жизни загоняют его в угол.

Желая стать художником, он не смеет перечить отцу и поступает в столичную гимназию. При этом ходит туда только во время приездов последнего, остальное же время проводит в художественной студии и в компании неблагонадежного товарища, который знакомит его с прелестями распутной жизни. Из объятий проституток наш герой бежит в ряды подпольной коммунистической организации, видя прелесть в ее незаконности, но вскоре и в их обществе начинает чувствовать себя не на своем месте и задумывает умереть. Очень кстати его без пяти минут любовница предлагает совершить двойное самойбиство. Вместе они входят в море, чтобы утопиться, но Ёдзо чудом выживает. Конечно, это событие не осталось незамеченным — глава семьи отказался от непутевого сына, хотя обвинения ему так и не предъявили.

Пытаясь плыть по течению, Ёдзо не способен обрести счастье, но судьба все же дает ему такую возможность. Увы, она оборачивается еще большей болью и разочарованием. Очередная попытка суицида, зависимость от морфия, психиатрическая больница — к 27 годам Ёдзо выглядит на 40.

При этом кульминация мне кажется положительной (на сколько это вообще возможно в такой истории). Впервые в своей жизни Ёдзо скажет "нет" и откажется от морфия. Какое-то время он пробудет в психиатрической лечебнице, осмысляя свой новый статус сумасшедшего, недееспособного человека. Последним переживанием станет известие о смерти отца, главной авторитарной фигуры в его жизни.

Не стало отца, не стало кого-то дорогого и вместе с тем пугающего, кто прежде не покидал мое сердце ни на миг, и мне казалось, что сосуд моих страданий совершенно пуст. Подумалось даже, не по вине ли отца этот сосуд был настолько тяжелым. Стремление к чему бы то ни было пропало. Исчезла даже способность страдать.

После прочтения у меня остался неприятный осадок. При этом, пока разбирала книгу появился новый интерес. Вскользь просмотрела классический перевод — он звучит острее и стилистически более соответствует содержанию, поэтому если вы все таки решите прочитать главный роман Осаму Дадзая — ищите с заглавием "Исповедь „неполноценного“ человека".

А еще, в одной статье прочитала интересную мысль критика Масао Миёси, ей и закончим.

Финальный эффект всей истории в очень большой степени зависит от готовности читателя выступить для рассказчика в интимной роли "отца-проповедника". Если читатель будет дружески расположен к герою — значит, история ему понравится. В противном случае — нет.