Loe raamatut: «Иисус глазами суфиев»
Затворничество Иисуса – то же, что и суфийское пиршество.
Внемли, о томящийся: никогда не отступайся от этих врат.
Руми, Маснави (3:298)
Взгляни, взгляни, о мусульманин, на христианина
И освободи свой ум от предубежденья,
От горячности поспешной и пустой.
В чём же выражается твоя исключительность?
Будучи последователем Мухаммада,
Ты притязаешь на правоверие,
Христианина же называешь «неверным»,
поскольку он – последователь Иисуса, —
Несмотря на то,
Что оба – пророки, и оба —
помощники один другому.
Так из-за чего же эта нелепая ненависть
к христианам?
Насир Хосров (1004–1078)
Dr. Javad Nurbakhsh
Jesus in the Eyes of the Sufis
Khaniqahi Nimatullahi Publications
London 1983
Перевод: А. Орлов
Редакторы: Л. Тираспольский, М. Кузнецова, В. Новиков, В. Эйхман, А. Журавлева, Р. Сабиров, Е. Гусева
© «Ханикахи Ниматуллахи», 2018
© ООО ИД «Ганга», оформление, 2018
Во Имя Запредельного, Священного
Когда б нас милостью своею
Дух Святой почтил ещё раз,
Иные б также повторили
содеянное Иисусом.
Хафиз
Иисус как пророк Божий проявил человеческие качества искренности, чистоты, любви и милосердия. Несмотря на то, что пророк Мухаммад всегда относился к нему как к брату, и что Коран содержит многократные упоминания о нём, исполненные высочайшего уважения, исламские и христианские лидеры по политическим причинам или просто из предвзятости всегда стремились обойти молчанием эту дружескую связь и предать ее забвению.
И только суфии – из-за отсутствия предвзятости и вследствие внутренней чистоты – сумели избежать того, что пыталось насаждать фанатичное и радикально настроенное духовенство. Суфии попытались сохранить образ Иисуса в своих сердцах таким, каким он был в действительности.
В суфийской литературе Иисус является образцом совершенного человека и примером истинного мастера par excellence1. На протяжении столетий суфийские мастера, находясь в лоне ислама, исполненные искренности и любви, не возносили иного, кроме хвалы, Иисусу, представляя его как совершенного суфия.
Изучение текстов мистиков и суфиев показывает, что в кратких историях и наставительных беседах Иисус неизменно предстаёт как совершенный мастер, и вряд ли найдётся суфийский поэт, который не ссылался бы в своих стихах на Иисуса.
Это глубочайшее уважение, которое суфии питают к Иисусу, подтолкнуло меня более внимательно исследовать суфийские мистические тексты с намерением представить эти изыскания как дервишам, так и всем интересующимся. Работа затруднялась по причине моего местопребывания в Соединенных Штатах, где у меня не было доступа ко всем необходимым источникам, однако я посчитал за лучшее свести вместе хотя бы часть того материала, который мог бы подвигнуть мусульман больше размышлять об Иисусе, и в то же время побудить христиан к более близкому знакомству с исламом и не мерить всех мусульман одной и той же меркой, имея в виду, что суфизм, с точки зрения своей методологии, уделяет огромное внимание Иисусу. Точно так же и в практических аспектах суфизма, а именно в области суфийской этики и поведения, всегда преобладал дух Иисуса.
Вечен один лишь Бог.
Д-р Джавад Нурбахш
5 апреля 1982 г.
Отец Иисуса
Бесспорно, нет рождённых без отцовства,
Один лишь Иисус таков в сем мире.
Шабистари
Суфии веруют в то, что Иисус был рожден Марией от Духа Святого и не имеет плотского отца.
В Коране описано, как Бог сотворил человека, вдохнув Дух Святой в тело 2; для описания рождения Иисуса употребляется такое же выражение, как и для сотворения Адама, то есть «вдуновение» Божественного дыхания в чрево Марии и в глину тела Адама – дыхания, которое есть не что иное, как благодать Святого Духа.
Руми 3 описывает явление Святого Духа Марии следующим образом:
Находящаяся в полной пустоте,
сердцем погрузившись в «ничто»,
Мария увидела Форму, являющую образ души,
Присутствие, наделяющее жизнью.
Возникло видение, запредельное земному, —
Святой Дух упованья,
сияющий как солнце или луна,
ликующий как утренний рассвет,
Явление обнаженной красоты, неприкрытое, нагое виденье
выросло над землей.
Испугавшись своей наготы перед странным Явлением,
Мария отступила, дрожа от ужаса перед соблазном и грехом.
Также и Иосиф, подобно египтянкам,
им обольстившимся 4,
порезал бы свои пальцы от изумления
перед откровенностью столь полной красоты,
Как чистый замысел внезапно является из сердца
или цветение землёй рождённой розы —
представившийся образ этот расцвёл перед ней.
Ошеломленная видением, себя забыв,
Мария замерла, ища спасения
в Божественном прощенье,
Поскольку в чистоте своей души она привыкла
искать прибежища в Незримом, избегая мирского.
Мир для нее – царство непостоянства,
и потому благоразумие её подвигло сделать
опеку Божию своей твердыней,
И так, помалу, выковывалась крепость ее души до самой смерти,
чтобы никакие силы не преградили путь ее гостю.
У Руми описание встречи Марии с видением5 следует после нескольких строк комментария, и сюжетная линия восстанавливается в новой главе:
Вот весть Святого Духа для Марии:
«Я ангел от Истины. Не бойся
И не ищи укрытья от меня».
Свет исходил от уст его, когда он говорил,
и возгорался от земли к Арктуру.
Мария же, внезапно взволновавшись, отпрянула,
Обезумевшая, как рыба на прибрежной полосе.
«Я – доверенный от Духа Его,
Я – глашатай Величия», —
Отвечал ей образ Милосердия, —
“Не уклоняйся же пугливо
от дружественного духа,
стыдливость перед милыми друзьями неуместна.
Ты бежишь от моего присутствия в небытие —
Я же обитаю в сердцевине небытия,
Моё жилище, мой приют там.
Стяг мой водружен
во владениях Небытия,
где правлю царство я,
И только здесь,
о дева Мария, как одинокий рыцарь,
Мой образ трепещет крыльями перед тобой.
Смотри, Мария, пред тобою —
загадка Моей формы,
запутанный клубок.
Ты видишь и то, и другое —
как яркую луну
и форму, возникающую в воображении сердца.
Любое представление,
произрастающее в твоем сердце,
преследует тебя, где б ни была ты,
за исключением пустой и нереальной грёзы,
что исчезает словно зарница.
Я – рассвет Божественной реальности, свет Господа,
во дне моём не утаится ночь.
И не ищи укрытья от меня, взывая:
«Нет власти, кроме Аллаха», —
Мне довелось сюда явиться из владенья,
Где власти не отыщешь иной, помимо Аллаха, —
пропитание моё, моё отечество —
сотворены из «Нет силы, кроме Божьей».
Рождённый светом, предваряющим язык,
извечно был я зодчим святилища Господня,
ты ж ищешь защиты от меня,
Когда я сам прибежище и избавленье?
О, нет худшей кары, чем невежество:
ты рядом с возлюбленным,
но в любви ты неумела.
Друзей ты почитаешь чужаками,
радость – скорбью,
А при встрече с прекрасным возлюбленным
малодушно убегаешь,
боязливо сторонишься его.
Он – грациозен словно пальма,
для нас же, мошенников,
он – крест и виселица.
Локоны нашего Возлюбленного,
благоухающие мускусом,
для нас, лишившихся рассудка, – просто путы.
И благодать, что истекает
столь сладостно, как Нил,
нам, фараонам, видится кровью.
Когда, например, Иисус говорит: «Я иду к Отцу» (Иоанн 16:16), суфии понимают это высказывание следующим образом: святые6 суть духовные чада Божества, так что Иисус как святой7 может рассматриваться в качестве такого духовного чада.
Как говорит о том Руми:
Дитя моё, все святые – сыны Божьи.
Здесь они или там, присутствуя или отсутствуя, —
Они всегда начеку, бодрствующие и неусыпные.
Шейх Шабистари8 дает лирическое описание этой концепции в своем Гюльшан-и раз:
Сперва неискушенное дитя
Не выходя из колыбели9, пьет молоко10,
Созрев же, становится странником.
Если он – мужчина,
то странствует со своим отцом.
Природные стихии в тебе
Походят на земную мать.
Ты – чадо, чей отец —
Старейший в роде, небесный патриарх11,
И потому Иисус провозгласил при вознесенье:
«Иду я к моему Отцу» 12.
И ты, любимец своего отца,
Вернешься к своему Отцу 13.
Друзья-сподвижники твои ушли, уйдёшь и ты.
Коль хочешь стать свободной птицей,
Стервятникам оставь падаль мирского 14.
В своем комментарии к Гюльшан-и раз шейх Лахиджи15 построчно поясняет концепцию Святого Духа (рух алькодос) и Духа Божия (рухо’ллах), которая появляется в другой части труда Шабистари, делая это следующим образом:
(Комментатор, Лахиджи): То есть, можно сказать, что внутренний двор святилища святого Единства (вахдат) 17 Божественной сущности, которая превыше любых пороков множественности (касарат) и чиста от них, является монастырем души (даир-и джан) и храмом (ма’бад) христиан – то есть сообществом последователей или церковью пророка Иисуса. Следовательно, святой монастырь Божественного единства есть дом поклонения для души, то есть для человеческого духа (рух-и инсани), ведущего происхождение из мира существования-вне-форм (алам-и таджарруд). Это святилище Божественного единства является храмом души и гнездом Симурга истинного существования (бака)18, поскольку истоком и реальностью бака является Божественное Единство, совершенное и очищенное от любого противодействия и несоответствия. Это Единство достигается в результате исчезновения «я» в Боге (фана)19. Достигнув этой стадии (макам), Иисус обрел жизнь и бессмертие.
Поскольку Иисус проявляет абсолютную свободу от уз обычаев, условностей, слепого подражания и привычек, что и нашло воплощение в христианстве (тарса’и), поэт далее комментирует:
Духом Божьим даровано это обретение,
Порождённое Святым Духом.
«Обретение» здесь подразумевает невовлеченность и освобождение от уз множественности и общепринятых норм, нашедшие воплощение в христианстве, а также последовательное слияние с духовным уровнем и монастырем Божественной сущности в её священном Единстве. Такое свершение было проявлено Иисусом (как Духом Божьим). Ни один из предыдущих пророков, как бы совершенен он ни был в своих добродетелях, не достиг этого уровня. Потому и провозгласил пророк Мухаммад: «Из всех людей мы наиболее близки с Иисусом, ибо не было иных пророков от него до меня».
Обусловленная форма (та’айон) Иисуса принадлежит сокровенному измерению всеобъемлющего Единства Божественной природы, отсюда его именование «Дух Божий» (Рухо’ллах), ибо он есть тот Совершенный Дух, который есть теофания (мазхар) всеобъемлющего имени «Аллах»20. Только Божественное имя, «Аллах», и никакое другое, может служить в качестве вдохновителя (буквально «вдуновителя») Иисуса – посредством силы своей «гавриилической»21 формы.
