Глава 20. Ночь благосклонна
Тогда я воскликну: «Где же
Ты, созданная из огня?
Ты видишь, взоры всё те же,
Всё та же песнь у меня.
Делюсь я с тобою властью,
Слуга твоей красоты,
За то, что полное счастье,
Последнее счастье – ты!»
Н. Гумилев
Мы пробрались в ограду консула через воротца в стене, прошли через неухоженный сад и оказались дома. Никто из встреченных нами слуг не был удивлен, увидев нас вместе. Игар низко склонился перед хозяином, а потом отпустил поклон и моей особе. В ответ я тоже кивнула головой, улыбаясь. Гай обратился ко мне, внимательно заглядывая в глаза:
– Ты голодна?
– Нет.
– Может, хочешь пройти в термы?
– А ты?
– И я с тобой. Слишком долго меня не было рядом. Но сегодня ночь будет благосклонна к нам.
– Почти две недели прошло…
– Слишком долго…
Мы наслаждались теплой водой, лежа в широкой купели. Я прижималась спиной к груди Гая, и он обнимал меня, обхватив руками так крепко, словно боялся, что я вдруг исчезну. Мы мало говорили вслух, перейдя на язык прикосновений, сейчас это было правильней всего. Я прикрыла глаза и удобно разместила голову на плече мужчины. Вот мое место, отныне и навсегда. Здесь мне уютно и безопасно, тепло и комфортно.
"Я всегда хочу ощущать рядом твое сильное, надежное плечо. Знать, что ты всегда выслушаешь меня и поддержишь, прогонишь любую тревогу, никогда не предашь. В это мне хочется верить, Гай, потому что я люблю тебя, мой суровый римлянин… мой любимый солдат".
А потом я повернулась лицом к нему и увидела его улыбку. Все как прежде, словно и не было этих страшных дней, словно нас миновали обиды и упреки. И мы не расставались ни на час. Воистину, эта ночь благосклонна.
– Я люблю тебя, женщина.
– Я люблю тебя, мужчина.
Мы наслаждались друг другом прямо в ароматной воде, щедро расплескав ее на мраморный пол вокруг. И это был мой триумф, моя победа и награда одновременно. А потом словно по волшебству оказались в нашей спальне, на ложе усыпанном розовыми лепестками, по обеим сторонам которого дымились курильни с благовониями. Аромат сандала и мирры будил желания и умиротворял одновременно. Пришло время для ласк и покоя.
– Не могу насытиться тобой, Наталия, хочу брать тебя снова и снова – всю ночь!
– Однако же вы самонадеянны, консул!
– Конечно, иначе консулом я бы не стал.
– Римляне все такие самонадеянные…
– Но ведь не все же римляне – консулы…
Я лежала на его груди и рассеянно поглаживала мускулистый теплый живот.
– Ты, прав, дорогой! Гай, а тот легионер обрадовался?
– Какой еще легионер? – недовольно пробурчал он.
– Ну, тот – Луций, я просила наградить его, помнишь…
– Да-а, Руф сказал, что он отважно сражался и не раз показал свою доблесть в деле. К тому же дисциплинирован, а это ценное качество для солдата.
– Хорошо… – благодарно вздохнула я с чувством выполненного долга.
– О каких еще мужчинах ты думаешь, лежа рядом со мной? – усмехнулся Гай, пытаясь изобразить обиду на загоревшем лице.
– Ну-у… а ты не будешь сердиться? Гай, я дала свободу Элиаву, а он хочет быть с Аннеей, она твоя рабыня и я подумала, что…
– Если это войдет у тебя в привычку, ты меня совсем без слуг оставишь, женщина? Кто тогда будет готовить для нас ванну? Ходить за едой? Убирать комнаты?
И тут я решила схитрить:
– Дело касается лишь этой девчонки. Она молоденькая и милая, не хочу, чтобы вертелась у тебя на глазах! Я немного ревную.
– Хм… мне нравится…
Его плоть заметно напряглась под моими шаловливыми руками, может, приложить усилия губ и тогда все мои просьбы будут выполнены. Но следует еще немного подразнить его.
– Кто нравится? Голубоглазые девчонки, да? Я заметила…
– Мне нравится только одна голубоглазая девушка, и, хвала Юпитеру, она сейчас рядом. Такая гладенькая и беленькая…
«Нет, нет, пожалуйста, только не овечка…» У меня вдруг заныло что-то в груди и перехватило дыхание. Каррон даже привстал с постели:
– Что с тобой? Ты стала бледна, может, лекаря позвать?
– Нет, Гай, просто мне было так страшно, так плохо без тебя. Никогда больше не оставляй меня одну, пожалуйста.
Он задумчиво потер переносицу, сомкнув широкие брови:
– Цезарь может снова отправить меня в поход, но я знаю, чем занять тебя, чтобы ты не скучала. Нужно сделать так, чтобы ты была не одна. Тебе нужен младенец.
– Интересная мысль! – вытерев со лба внезапную испарину, я попыталась рассмеяться.
– Тогда нужно поскорее заняться делом, – вдохновенно воскликнул заботливый супруг.
– Но дети не получаются скоро, я же не кошка тебе…
– Ты – моя львица!
– Мр-р… Значит, ты – лев, а кто бы еще осмелился полюбить царицу зверей?
– Ты верно сказала, божественная!
На утро нас разбудили известием из дворца Тиберия. Император хотел видеть консула, кажется, Каррону сегодня вручат еще одну важную государственную награду. Пришлось нам опять ненадолго проститься, ехать с Гаем я отказалась наотрез. Как-нибудь в другой раз, наслышана я о римских Цезарях, увольте, увольте!
Пока мой мужчина отсутствовал, я села за личные записи. Дополнила текст новой главой и вдруг сами собой начали рифмоваться строки. Этак поживешь в Риме и тоже станешь поэтом. Кажется, из моих записок выйдет отличный любовный роман, надо будет посоветоваться с Элиавом, не знает ли он подходящего издателя.
Пройдет какое-то время и мы непременно посетим Кордацию. Я думаю, там, и правда, можно хорошо провести жаркое лето, особенно с ребятишками. Я хочу двоих – мальчика и девочку. Возможно, я даже осмелюсь когда-нибудь заглянуть в беседку, увитую плющом, кто знает, может, под скамьей все еще валяются сухие гранатовые корки и косточки персиков…
* * *
Занятой приятными грезами, Наталии было невдомек, что Гай Марий еще неделю назад приказал тщательно очистить виллу от малейшего следа нашествия мятежников. Беседку в глубине сада консул тоже велел убрать, а на ее месте распорядился высадить розовые кусты. Ничто не должно печалить любимую женщину, а плющ, говорят, порой наводит тоску и дурные сны.
Каррон ничему не позволит нарушить покой его драгоценной невесты, значит, от темно – зеленых вьющихся лиан нужно избавиться.
Так и случилось.
Глава 20. Carpe diem. «Лови день»
Самую тяжелую часть этих суток я провела в специальном родовом кресле – в подставке, сплетенной из лозы с отверстием для принятия младенца. Причем, к ножке кресла была привязана живая курица, чье трепыхание, по словам повитухи, должно было облегчить и ускорить процесс появления маленького римлянина.
– Домиция, как он? Ну, что ты молчишь, отвечай скорее, он дышит?
– Сейчас, сейчас, госпожа, будет дышать…
Услышав наконец громкий писк и недовольное хныканье, я с облегчением повалилась на сложенное в изголовье покрывало. О, Боги, я справилась, а уж думала, придется в муках покинуть сей скорбный мир.
– Домиция, он здоров? Это же мальчик, верно? Да, какая мне разница, лишь бы был живой и здоровенький!
– Мальчик, мальчик, не тревожься, госпожа, все хорошо.
– Смотри, не урони! Держи осторожно, как ты его вертишь? Ты что это делаешь с ним, осторожнее!
Но Домиция только посмеивалась над моим страхом. Опытная акушерка осторожно обтерла тельце ребенка влажной тряпицей, смазала его мягкий затылок кашицей из незрелого винограда, легонько помассировала все крохотные суставчики с теплым маслицем и присыпала складочки толченым мирром, а лишь потом завернула в тонкое полотно.
– Гаю уже сказали? Где он сейчас? Дома?
– Лежите, госпожа, вам нельзя подниматься, ему сообщат.
Кажется, пожилая женщина и сама была на седьмом небе от счастья, что все разрешилось так благополучно, шутка ли, принимать младенца самого консула. А вот я продолжала ныть:
– Он его Марий хочет назвать, в честь деда. А я хочу Маркус – Марк, красиво, правда? Покажи, покажи, дай его мне скорее…
– Госпожа, мне нужно забрать ребенка.
– Зачем?
– Отнести его к отцу, чтобы он принял сына.
– А-а-а, я знаю… ну… иди, только верни его мне скорее.
– Господин сам принесет, никто в этом не сомневается.
«Еще бы! Пусть только попробует сомневаться…»
Ох, уж эта странная римская традиция, уходящая в глубь веков! Новорожденного младенца положат на пол у ног отца и тот еще решает, взять его на руки или отказаться. Если примет малыша и поднимет над головой в присутствии родных и друзей, этот жест будет означать, что ребенок – законный член семьи, а если же нет…
– Домиция, а у тебя такие случаи бывали?
– Тебе не нужно думать о печальном, госпожа, но случалось всякое. Один сенатор отказался от дочери, потому что она появилась на свет с большим родимым пятном на лице, мужчина решил, что жена путалась с рабом-бербером.
– И что стало с девочкой?
– Малышку отнесли на Овощной рынок к Молочной колонне, куда же еще… Там каждый день собирают подкидышей нарочные люди. Незавидна судьба этих младенцев, но не тревожься, госпожа. Отдыхай, набирайся сил, скоро будешь кормить малютку, а имя ему должен выбрать отец, так правильнее. Вот родишь дочку, тогда сама решишь, как назвать – по имени отца или деда Каррона.
Слова Домиции о брошенных малышах вызвали бурный отклик в моей душе. Вот немного поправлюсь и займусь обустройством приюта для таких младенцев. Думаю, Гай сумеет мне помочь или вместе составим какое-нибудь прошение на имя Сената, связи у нас есть, подключим Оливию. У нее доброе сердце и нет своих деток. В голове у меня уже завертелись планы один другого масштабнее. Впереди много дел…
Когда супруг принес нашего сына обратно, я не могла сдержать слез и, кажется, Гай сам был очень растроган. Он так ожидал этой минуты, последние дни не расставался со мной, а если нужно было отлучиться, за моей спиной черной тенью вырастал верный Кромих.
А еще вчера наш дом осаждала Оливия, она рассмешила меня рассказами об их с Клодием путешествии в Грецию, так забавно описала сценки Олимпийских игр, а точнее все достоинства обнаженных атлетов, что я разволновалась. Гаю срочно пришлось посылать за повитухой.
Первые два часа Оливия даже была рядом и держала за руку, а потом меня стали раздражать ее причитания, я обозвала ее старой коровой – матрона, похоже, всерьез обиделась. Надо бы помириться… Оливия искренне беспокоилась обо мне, даже подарила местный амулет будущих мамочек – орлиный камень.
Он от природы полый внутри, но в нем заключен еще один – подобие беременной женщины, носящей внутри истинную драгоценность. Я и сейчас держу этот нежно-розовый округлый камешек на красной шерстяной нитке на шее. А на столике у кровати у меня разложены обереги из малахита. Говорят, они способствуют спокойному детскому сну, значит, еще пригодятся.
Я протянула руки за мальчиком, но Гай передал ребенка акушерке.
– У меня есть подарок, Наталия. Пусть он охраняет тебя и нашего сына от злых духов и дурного глаза.
На моей руке отказался золотой браслет поистине филигранной работы, застежки представляли собой две львиные головы, обращенные друг к другу, с глазами из маленьких изумрудов. Гай знал, что мне нравятся эти камни, у меня уже есть серьги и колье – подарок супруга на нашу свадьбу. Теперь вот этот прекрасный браслет, хвала богам, я счастливая женщина, что у меня такой внимательный и чуткий муж.
– Спасибо, Гай! Чудесный подарок.
– Ты родила мне сына. Продолжила меня в нем и никакие подарки не сравнятся с моей благодарностью тебе, женщина.
Каррон встал на колени перед постелью и поцеловал мою, все еще дрожащую ладонь. Вот когда начинаешь чувствовать себя богиней.
А через месяц совершенно неожиданно я получила еще один странный дар. Мы с маленьким Марием отдыхали в саду на качелях, когда Артик передал мне сверток.
– Что здесь? – удивилась я.
Поклонившись, раб объяснил:
– Там горбун у ворот топтался, сказал, чтобы я отнес это тебе, госпожа.
Кромих недоверчиво склонил голову набок и прищурился.
– Не трогай, я сам.
– Но подожди, я хочу знать… Кто мог послал такое? О-о! Это чья-то шутка или Оливия передает привет! С нее станется.
На темной ладони Кромиха лежал бронзовый фаллос на кожаном шнурке. Нубиец вскинул брови и одобрительно поцокал языком. Но я сразу догадалась, чей это может быть дар и сердце неистово забилось.
– Дай-ка сюда! И не смей говорить господину. Слышишь, ему не понравится, Гай станет ворчать.
– Ничего не скажу, но велю удвоить охрану дома! – грозно предупредил Кромих.
Мы посмотрели в глаза друг другу – поняли все без слов. Потом нубиец отошел от нас, а я сжала маленький амулетик в руке и возблагодарила богов. За то, что когда-то спасли мне жизнь, за то, что вернули мне Гая, за моего дорогого сына и мир в нашем доме.
А еще я была рада, что мужчине с карими глазами все-таки удалось выжить на той войне за свободу человека. На обороте амулетика были выбиты слова по латыни.
Carpe diem (Лови день).
Я долго думала об этой короткой фразе, а к вечеру увиделась с одним старым другом. Еще один бывший раб зашел передать мне свою новую пьесу.
– Приветствую тебя, Элиав! Так хорошо, что ты навестил нас сегодня. Скажи, что могут означать слова – «Лови день», если они выбиты на статуэтке или написаны над рисунком.
– Это слова Горация, госпожа: «Лови день, радуйся каждому мгновению жизни, ибо оно неповторимо! Не печалься о прошлом, не заботься о будущем, живи в настоящем и познаешь счастье».
Так я и поступлю. А сейчас передам уснувшего сына служанке, пусть отнесет Марка в колыбель. У меня есть немного свободного времени, и я с удовольствием продолжу свои записи, тем более, что их накопилось уже на солидный роман.
Я считаю, что у моей книги будет немало поклонников, ведь жанр откровенных любовных историй здесь пока не очень распространен, в отличие от любопытных рисунков и граффити. Конечно, некоторые аспекты моей биографии я благоразумно утаю, но смело напишу, что свою книгу посвящаю синеглазому брюнету, покорившему мое сердце с первого взгляда.
Я увековечу тебя, любимый,
Прости, дорогой, что не в бронзе.
Я увековечу тебя, любимый,
В пока что не изданной прозе.
И в стихах тебя увековечу я -
В одах и в едких пасквилях,
С утра и до позднего вечера
На рифмы себя растаскивая.
А ты же, всегда критикующий,
Нрав не кроткий мой, не овечий,
В детях и внуках будущих -
Ты меня уже увековечил.
И еще одно римское высказывание так понравилось мне, что я велела написать его крупными буквами над пологом нашей постели:
Amor omnia vincit
Любовь превыше всего
Я согласна. Так пусть эта любовь живет в мире, где не будет войн, ведь тогда возлюбленным не придется расставаться по чужой злой воле.
Да будет так!
* * *
Уважаемые читатели!
Благодарю за ваше внимание!
Надеюсь, история оставила хорошее впечатление. Познакомьтесь со второй книгой о древнеримских приключениях уже другой героини из нашего времени.
"Честь преторианца"
Дальше бонусный рассказ о том, что случилось в фракийским воином после расставания с Наталией
Фракийский волк и чужестранка
(Размышления юного Стратия)
Я считаю, что мне повезло в жизни. Да, я негодный раб, но господин хорошо обращается со мной и никогда не наказывает слишком жестоко. А те затрещины и оплеухи, что получаю, я вполне заслужил, надо быть расторопней и гораздо лучше угождать моему доброму хозяину.
Раньше господин Закий тоже был рабом, и не просто каким-то каменотесом или уборщиком, а настоящим гладиатором и получил свободу благодаря многочисленным победам на арене. Потом Закий сам основал школу, куда собрал всех лучших бойцов и немного подготовленных рабов, чтобы они могли хорошо тренироваться и выступать за большие деньги.
Господина Закия ценят даже в Риме, Помпеях и Остии. Везде знают, что его гладиаторы могут показать красивые поединки и умереть достойно, если так будет угодно богам.
А у меня теперь появился еще один хозяин, он относится ко мне даже добрее, делится едой и частенько шутит. Этот человек родом из тех же земель, что и господин Закий, тоже страдал в оковах, но ему подарили свободу.
Он пришел к нам три месяца назад со стороны Казилина и был весь изранен, похоже, на него напали разбойники, отобрали кошель с деньгами и жестоко избили. После восстания рабов на дорогах неспокойно. Наверно, врагов было слишком много, потому что этот человек очень сильный и вполне мог бы себя защитить. Он не сказал нам своего имени, но все теперь зовут его просто Волк. Так распорядился Закий. Они очень подружились, потому что оказались соплеменниками.
Закий велел мне прислуживать Волку, и я боялся поначалу, но потом понял, что он не злой, хотя лицо у него всегда мрачное и суровое. Я думал, он будет бить меня за любую провинность и старался изо всех сил не злить Волка, а ведь мне приходилось перевязывать его раны и смазывать их бальзамом, что приготовил наш лекарь Алиф.
Волк быстро поправлялся и вскоре смог хорошо держать в руке меч. Господин Закий был очень удивлен, когда увидел, как умело его новый знакомый обращается с клинком. Он тотчас сам взял фракийскую изогнутую «сику» и попросил новенького показать все свое мастерство. И даже одной левой рукой Волк заставил хозяина попотеть, топчась на стертых плитках дворика. Выяснилось, что чужак – отличный воин и был гладиатором, тогда хозяин его еще больше зауважал.
Потом фракиец поправился, и Закий сделал его своим помощником, советовался с ним во всем и выделял среди прочих слуг. Мне тоже стало жить спокойнее, потому что теперь я много времени проводил с Волком – он пару раз заступался за меня перед хозяином.
Я мал ростом и телом слаб, вряд ли из меня получится хороший боец, зато я умею все слушать и запоминать, а потом пересказывать другим и еще я отлично стираю одежду и навожу порядок в комнате. Я стараюсь быть полезен второму господину, потому что он меня защищает. Однажды Изам – раб из сардов стал задирать меня и даже больно ухватил ухо, но Волк поднял парня за шиворот и хорошенько встряхнул, так что теперь никто не пытается ко мне лезть. Я рад. Хорошо иметь таких добрых хозяев.
Я уже говорил, что Закий ценит Волка и хочет, чтобы ему у нас жилось хорошо, он даже предлагал ему любую рабыню на выбор, ну, всем мужчинам бывает нужна женщина, я же знаю. Только Волк отказался, потому что ему одна уже нравилась и ничего доброго из этого не вышло.
Я так и подозреваю, что от женщин одни неприятности и, конечно, когда вырасту, связываться с ними не буду. Если так можно. Я сказал об этом Волку, а он стал смеяться и похлопал меня по плечу. Он еще пояснил, что женщины – это радость, даже если и боль. Это было непонятно. Волк тогда стал грустный и добавил, что не может забыть женщину со светлыми волосами и белой кожей, а еще у нее голубые глаза, как небо, и взгляд царицы. Ну, ясно, царицу-то и я бы не забыл!
Мне очень хотелось помочь своему новому хозяину и я нарочно обежал всех молодых девушек в нашей усадьбе. Ни у кого не было светлых волос, а смотрели они сердито или испуганно. Где бы найти царицу для моего доброго Волка… Правда, скоро появилась у нас тут одна, что даже очень подходила под описание, но она была очень странная и вела себя поначалу дико.
А вообще, мы жили все дружно, пока в доме не поселилась эта новая девчонка. И кто знает, откуда она свалилась на мою голову, да – да, именно на мою! Если бы я тогда представлял, какой у нее скверный характер, и как она будет дразнить моего хозяина, ни за что бы ее не привел к нам из леса.
Она, видите ли, заблудилась! А я оказался на ее пути и показал дорогу до усадьбы Закия. Девчонка назвалась Юлией, прямо как важная госпожа, и поначалу казалась добренькой, что мне даже понравилась. Глазищи у нее точно огромные и прозрачные, как камешек на перстне у господина. Девчонка была очень удивлена, таращилась по сторонам и даже рот открывала, как рыба. А потом начала задавать глупые вопросы, что это у нас за страна и где полицейский участок.
Еще и год не знает, точно совсем маленькая, наверно, у нее какая-то болезнь с головой и ее выгнали из дома, вот она и бродила по лесу. Эх, надо было ее там и оставить! С ней потом было столько хлопот. Когда я привел ее к хозяину, она начала реветь и умолять, чтобы ее отпустили домой. А где она живет, толком сказать не может, и правда, дурочка.
Повезло ей, что Закий у нас хороший человек и всех жалеет, потому что и сам горя хлебнул, у него даже след от ошейника есть, он гордится им и не прячет. Закий решил оставить девушку в доме, пусть успокоится, а там за ней, может быть, кто-то придет, есть еще мысли, что на эту Юлию напали и плохо с ней обошлись, отчего она повредилась в уме и все забыла о своих родных.
По всему видно, что девушка из богатой семьи, у нее ручки маленькие и чистые, а говорит она, не умолкая, и очень складно, только непонятно о чем. Будто легенды рассказывает – о летающей большой птице, на которой она куда-то долго добиралась, а потом пошла на прогулку и оказалась на месте разрушенного храма, что много лет мечтала увидеть, а потом у нее все перед глазами потемнело и она проснулась в лесу, испугалась и стала звать на помощь, а я ее услыхал.
Ох, как она всех замучила в первые дни! Хотела куда-то удрать, ругалась и даже и обзывала нас какой-то сектой, просила те-ле-фон, я такое слово и не знаю, будто название города. Потом она опять ревела и сказала, что не будет есть, чтобы с голоду умереть, но хозяин пригрозил ей кнутом, тогда Юлия вдруг стала вести себя гораздо тише. Так я и знал, что с женщинами нужно держаться строго и сразу им показать, что мужчина главнее. Иначе они живо сядут на шею и станут нами помыкать, такое я тоже слышал.
Но постепенно эта новенькая девица привыкла, присмирела и стала по дому помогать. Хозяин ей скоро дал понять, что даром кормить не собирается. Так ведь она даже попыталась командовать, сказала, что мы плохо чистим посуду и готовим на грязной кухне. Будто оттого можно заболеть, а лечиться мы не умеем. Вот глупая!
И ужасная трусиха. Когда она первый раз увидела моего Волка, то вскрикнула, прыгнула назад и забежала в дом. Только потом еще выглядывала из окна с любопытством. Волк тоже на нее долго смотрел и, вообще, стал очень задумчивый, наверно, эта Юлия напомнила ему ту, другую девушку, которая была подобна царице.
Со мной Юлия вела себя дружелюбно, хотя чуточку свысока, будто я маленький совсем, а она взрослая. Я, конечно, понимаю, что она старше, но это не дает ей право меня мальчиком называть, я так и сказал, что меня зовут Стратий, а никак не мальчик. И если верить рассказу бабки Нидии, мой отец был ученым греком, но его продали, когда я еще не умел ходить.
Я вырасту, заслужу свободу и найду моего отца, так я Юлии и сказал, а она грустно вздохнула и хотела меня поцеловать в голову, да я не дался, еще чего выдумала! И так, все носятся с ней, и хозяин велел, чтобы ее не обижали, он вдруг решил, что она – лесная нимфа дриада. На нее боги прогневались и отправили пожить к людям. Я бы поверил, что она кого-то разозлила, она здорово это умеет.
Я сам скоро ее возненавидел, потому что она осмелела настолько, что стала посмеиваться над Волком. Это просто удивительно, как он все терпел. И даже не шутил и не улыбался, как с другими женщинами при доме. Только смотрел на эту Юлию пристально, будто что-то задумал. Ага, мне кажется, он ее хочет проучить, так и надо сделать. Просто странно, до чего хозяин к ней расположен, я сначала думал, что он спит с ней по ночам, но этого бы Фрия не позволила, она давно с господином и умеет его собой порадовать.
Фрия тоже рабыня, но чувствует себя в усадьбе как хозяйка, потому что живет с Закием и он ей доволен. Она сначала шипела на Юлию, но потом они каким-то чудом подружились и уже скоро стали смеяться вместе. Юлия умеет болтать языком, а Фрия молчунья, но себе на уме и кулак у нее тяжелый. Чем ей могла угодить эта чужестранка, не понимаю?
Да, еще говорят, что Юлия из другой страны, далеко от Империи, когда она начинает про свой дом рассказывать, то всегда ревет, а Фрия успокаивает ее и жалеет. Наверно, Юлия для нее как дочка, своих-то детей нет.
А Волк стал в последнее время совсем печальный и даже мало ест, хотя ему надо больше сил для занятий. Он стал тренировать гладиаторов Закии, чтобы те дольше продержались на арене, когда придет их час. Волк много чего знает, я даже наблюдал за ним и выучил пару секретных приемов, у меня цепкая память, мне достаточно один раз увидеть.
Я сегодня громко похвалил Волка за его умения и показал, что я перенял от него, у меня же есть свой деревянный меч. Я только хотел позабавить хозяина, а он не смеялся, как обычно, а грустил. А потом к нам в комнату зашла Юлия и сказала, что принесла еду. Она поставила миски на стол, огляделась вокруг и начала ко всему придираться. Охала, что у нас тут беспорядок и вчерашняя посуда валяется, я, и правда, забыл ее отнести, а Волку-то все равно.
Еще она вдруг заявила, что мне надо бы чаще мыться и волосы расчесывать, иначе я скоро стану на пугало похож. Это было очень обидно слышать, я даже на Волка посмотрел с надеждой, что он заступится и прогонит эту девчонку прочь, она тут не нужна. Ишь, заявилась и ведет себя, как Госпожа! Надо бы ее наказать.
Но Волк почему-то не стал спорить, а сидел так же молча, не сводя с нее глаз. И тогда девчонка отчего-то рассердилась и стала ему выговаривать, почему это он молчит. Да она нам уже надоела. Вот пристала! Я думал, Волк тоже разозлится, а потом заметил, что он улыбается, хотя и хочет от нее это скрыть, но у него губы дергались, и я понял, что он еле сдерживается, чтобы не засмеяться.
Тогда я сам захохотал и постарался, чтобы это получилось погромче, как у настоящего мужчины. И вот тогда Юлия фыркнула и убежала, давно бы так. А мы наконец сели за стол, Волк почему-то был доволен и уже не грустил.
И вот с того вечера Юлия стала ко мне приставать с расспросами, да еще просила не говорить Волку о наших разговорах. А что я мог знать о втором хозяине? Да почти ничего! Но я заметил, что она стала будто бы следить за ним, случайно появляться возле двора, где тренируются гладиаторы, приносить еду, если Волк не оставался за общим столом. Потом я вдруг понял, что он нарочно уходит с ужина, чтобы девчонка позже сама явилась с миской каши в нашу лачугу. Неужели, Юлия ему нравится?
Может, у нее взгляд как у царицы? Что-то я не заметил. Конечно, она смотрит надменно и гордо, будто мы все должны перед ней кланяться, только и всего. По-моему царицы смотрят на так, а как… Да, откуда же мне знать! Но Волк ее всегда ждет и тоскует, если вместо нее приносит ужин рабыня.
Он тогда начинает беспокоиться и посылает меня узнать, где сейчас Юлия. И что с ней станет? Она так привыкла, что начала улыбаться с другими мужчинами, даже с рабами. На самнита Хартуса она вообще смотрит с восторгом. Ну, он всем женщинам тут нравится, говорят он похож на статую бога Марса.
Хартус – вольноотпущенник Закия, но обязан несколько лет на него работать, таков договор. У самнита здесь много подруг, ему можно брать любую рабыню, хозяин его тоже уважает за его силу и боевые навыки. Он приносил много денег и теперь, став свободным, помогает господину во всех делах, покупает новых мужчин, ездит в Помпеи на игры вместо Закия. Хозяин доверяет ему, как себе.
С Волком самнит вроде бы ладит, но теперь у них случаются мелкие ссоры и я, кажется, знаю из-за кого. Я ее понял, эту Юлию. Она любит дразнить мужчин, она смеется, хлопает ресницами и делает красивое лицо, но когда Хартус хотел ее обнять, она его царапнула по руке и обругала непонятными словами. Это его только распалило, и теперь он ей проходу не дает, везде караулит. Так и надо, будет знать!
А сегодня Юлия пришла к нам с красным сердитым лицом и чуть не плача. Волк встал и сразу же начал ее спрашивать, что с ней такое случилось, а она сначала не говорила, а потом Волк и сам увидел, что у нее запекшаяся кровь на губе, это самнит ее поцеловал грубо, она едва вырвалась. Тогда Волк зарычал и сказал, что убьет его и выскочил за дверь, и мы побежали за ним. Это была хорошая драка!
Все смотрели и боялись подойти, чтобы их разнять, а Юлия как смелая дурочка хотела вмешаться, но Закия ее удержал и велел облить мужчин водой. А потом сказал, что оба могут убираться вон, раз не ценят его доброту. Но вот когда Хозяин разобрался в чем дело…
О, как же я был доволен! Мудрость его не знает границ, он сразу сказал, что во всем виновата девчонка и нужно с ней что-то сделать за это. Эх, рано я радовался, никто не собирался ее бить лозой или лишать еды. Закия придумал другое.
Он просто сказал, чтобы она выбрала себе одного мужчину из двоих лучших бойцов и была с ним, а раз это ее свободный выбор, то другой не должен вмешиваться. Юлия тотчас завопила, что не согласна и так с ней поступать нельзя, и вообще она не будет жить с мужчиной, если это не ее муж. И тогда Фрия что-то шепнула на ухо господину, он кивнул и громко сказал, что мужчина, которого выберет девчонка обязан будет на ней жениться.
Юлия снова начала возмущаться и наговорила много непонятных слов, но Хозяин пригрозил ей более суровым наказанием, он уже знал, как с ней нужно себя вести. И тут случилось самое страшное! Я такого никак не ожидал. Я не сомневался, что девчонка возьмет Хартуса в мужья, потому что он похож на бога Марса, а мой Волк хоть и самый сильный, но весь в шрамах и смотрит на женщин угрюмо. Так вот глупая Юлия выбрала его. Она закрыла лицо руками и прошептала, что будет с Волком. А потом снова заплакала и убежала.
Нет, он правильно начал просить Закия отменить такое страшное решение, зачем ему эта вредная женщина, из-за нее столько хлопот. Но господин сделал строгий вид и добавил, что, если Волк и дальше будет один, то может заболеть и умрет, а он еще должен расплатиться за помощь в первые месяцы, когда Волк лежал больной, страдая от ран. Отменять свои слова Закий не стал, велел фракийцу забирать Юлию к себе и быть ей хорошим мужем. Я очень сочувствовал моему Волку, такое печальное событие.
Этого я и боялся, она заявилась к нам уже вечером, принесла еду и вела себя тихо-тихо, будто подкрадывалась. А потом сказала, что хочет поговорить с Волком наедине, хочет сказать что-то важное. Я сначала не понял, а Волк отправил меня за двери, будто я совсем чужой ему, а эта девчонка тут всем распоряжается.
Я был очень обижен и расстроен, но хозяин подмигнул, и мне сразу пришла в голову одна чудесная мысль. Все равно я их одних не оставлю, она же наговорит Волку всякой ерунды, и он станет во всем потакать этой чужестранке. А еще некоторые женщины могут околдовать мужчину, мне такое рассказывали, значит нужно быть настороже, а вдруг Юлия, и правда, нимфа, тогда она точно знает всякое колдовство.
Я забрался на крышу, уселся поближе к окну и приготовился слушать. Сначала было неинтересно, девчонка болтала свою чепуху про далекие страны, про то, что у нее никого нет и отец родной ее знать не хочет, что бабушка любимая умерла, оттого Юлия поехала в путешествие, чтобы забыть горе, а попала к нам. И еще про какого-то плохого мужчину, который ее обидел и женился на другой. Обычная женская болтовня.