– Щит – умолкла, набираясь с духом – щит заклинило, я не могу его вытащить – Ник приоткрыл глаза и тут же кровь прилила ко всему телу, над ним стоял тот злосчастный Раук, он попытался двигаться, но тут же почувствовал, как железная рука схватила его щит и с силой начала вырывать. Анри отошла, Раук тянул, стараясь не задеть лежащего внутри бойца. Мало-помалу щит начал поддаваться и через какое-то время Ник был освобожден. Анри уже успела нарыть бинты, какие-то шприцы и кинулась оказывать первую помощь. Бок был разорван в клочья, кровь лилась ручьями наполняя днище машины. Анри осмотрела тело, прощупала.

– Органы целы, но он много потерял крови – она стала бинтовать Ника, тот застонал от боли. Анри даже ещё не думала, куда им дальше бежать, машина уже давно уехала, вокруг враги, а она думала только о том, как остановить кровь.

– Здесь есть машина? – спросил Мерсад. Анри закончила бинтовать и встала. Мысли её спутались, она судорожно копалась в своей памяти и тут перед глазами встал образ той развалюхи за домом. Ключи там всегда были в замке зажигания, но машина никуда не выезжала.

– Да есть на заднем дворе – она махнула рукой, указывая направление – но я не знаю на ходу ли – она растерянно посмотрела на лицо в Рауке и готова была расплакаться как маленькая девочка, понимая, что им некуда бежать и, по сути, не на чем.

– Иди проверь, быстро – приказал Мерсад – я останусь с ним – Анри медленно начала пятиться назад, а потом развернулась и убежала на задний двор. В потемках Анри разыскала машину и забралась внутрь. За рулём она не бывала уже несколько лет, но механическая память делала всё за нее. С третьего раза машина завелась. Она заглушила мотор, чтобы не привлекать внимания и побежала обратно.

Ник начал приходить в себя. Анри ему что-то вколола и разум словно прояснился. Он следил глазами за Рауком, тот стоял неподвижно.

– Позволь спросить, какого хрена тут происходит? – Мерсад опустил глаза и упёрся взглядом в лицо Ника.

– Я не могу сказать, иначе она может пострадать, если, конечно, выберется отсюда – он усмехнулся и умолк.

– Пострадать от кого? – словно пьяный говорил Ник. Несмотря на всю боль от ран, он не переставал удивляться как оказался в такой ситуации. Раук, не меньше часа назад, пытавшийся убить его, теперь становится его спасителем, в голове не укладывалось как такое вообще возможно в самый разгар сражения.

– От тебя, сдаешь её к черту как предателя родины – в комнату вбежала Анри.

– На ходу, но куда нам ехать? Везде уже ваши – Мерсад включил рацию, потом стал переключать каналы и на одном остановился.

– С левой стороны есть дорога, она идет вдоль всей линии, не везде мы её перешли, попробуй ехать параллельно линии, а потом сверни вправо и уходи полями в сторону вашего второго ряда, не знаю есть ли там дорога, но куда ещё на этой пустоши ехать я не знаю. Только не включай фары. Машина легковая? – Анри кивнула – ну может и не заметят. Я отнесу его в машину с этой стороны, там не пролезу, а ты беги заводи машину – Анри мигом помчалась по коридору, а Мерсад стал вытаскивать Ника, тот медленно поддавался и начал сам выбираться из машины.

– Идти можешь? А нее, так быстрее будет – он аккуратно взяла бойца на руки и пошел к выходу. Они медленно двигались по опустевшему лагерю, который ещё утром кишел людьми. Рауки, которые достигли лагеря, не могли оставаться здесь надолго, приказ был идти до второго ряда, поэтому Мерсад был спокоен, лишь изредка проверял заднюю камеру. Ник смотрел в небо, там в высоте блестели звезды. Он был уверен, что они не доедут до своих и где-то по дороге их обязательно подобьют, но сил сопротивляться у него не было, тем более в руках Раука.

– Какой романтичный момент – медленно проговорил Ник и слабо захихикал. Мерсад услышав его слова улыбнулся, он сам не думал, что пойдёт на такое, но праздное юношеское любопытство привело его сюда, а здесь была она, та которая изменила его жизнь, та которая сняла тяжелый камень утраты с его сердца и он не мог не помочь – я её не сдам, никогда не сдам, я просил её уходить, правда просил, еще до боя, но она упертая до невозможности – продолжил Ник. Они уже обогнули здание и двигались к тому место, где их ждала машина.

– Она спасла меня однажды, и я ей должен – прошептал Мерсад, почему-то он доверился незнакомому пареньку, да и сердце его сейчас было словно одурманено всем произошедшим.

Анри уже завела машину, Ник лежал на заднем сиденье, крепко пристёгнутый ремнями, чтобы не выпасть на ухабистой дороге. Раук склонился к окну и лицо Мерсада поравнялось с лицом Анри.

– Как тебя зовут? – Анри растерялась, сейчас явно было не время для знакомства.

– Анри – быстро проговорила она.

– А меня Мерсад, удачи вам, вы выберетесь – он хлопнул тяжелой рукой Раука по крыше машины, и та медленно поехала, а потом исчезла в ночной темноте.

Глава 5

Вся машина тряслась, разбитая дорога едва просматривалась сквозь грязное стекло. Анри крепко вцепилась в руль и всем телом подалась вперёд, пытаясь не выходить из колеи. В дали мелькали огни сражения, но, к счастью, они были слишком далеко от них. Она всё ещё не понимала в какой момент им нужно было сворачивать в поля и выдержит ли машина. Они проехали несколько брошенных лагерей и Анри с горечью поняла, что здесь точно нельзя сворачивать, иначе они упрутся в части Рауков. Ещё через час она снова увидела огни боя, мозг подсказывал, что там часть Свидов ещё держала оборону, значит перед ними нужно было свернуть. Она стала выискивать на обочине какие-либо признаки дороги уходящей вправо, но не находила. Машина всё ближе подъезжала к очередной части. Дальше ехать было нельзя и Анри наобум свернула вправо, машина заревела и пошла по рыхлой земле то и дело буксуя. На заднем сиденье Ник изредка постанывал от боли, каждая кочка словно нож впивалась в его бок, мысленно он уже мечтал о том, чтобы эту чертову машину взорвали, но к его сожалению, никого в округе не было.

Наконец Анри вышла на какую-то дорогу, и машина пошла быстрее. По её подсчетам где-то в четырёх-трех километрах отсюда был их второй ряд, а значит они почти спасены. Она приободрилась и вжала педаль газа до пола, машина затряслась ещё сильнее. Дорога то и дело петляла в поле то вправо, то влево и иногда Анри выезжала снова на поле и ей приходилось сдавать назад, чтобы вернуться в колею. Через час, дорога пошла вниз, машина легко покатилась. В темноте без фар Анри не заметила на дне ямы огромную лужу, и они с шумом влетели в воду и проехали чуть вверх. Анри вскрикнула, когда брызги воды полетели в лобовое стекло и отпустила педаль газа. Машина скатилась на дно и заглохла.

Трясущимися руками Анри снова и снова пыталась завести её и где-то на пятый раз, та сдалась и загудела. Она выжала газ, машина пару метров проехала вперед, но забуксовала. Они сели в грязь на краю лужи. Анри, не глуша двигатель выбралась из машины. В темноте было сложно, что либо разобрать, она достала телефон из нагрудного кармана и посветила на переднее колесо. Черно-коричневое месиво облепило всё переднее колесо и крыло, глинистая почва была скользкой, и машина просто месила грязь на одном месте не двигаясь вверх, Анри понял это глядя на колею впереди, куда им удалось забраться в первый заезд. Она быстро вернулась в машину и сдала назад на другой край лужи, потом нажала на газ и снова влетела в лужу, но теперь не отпуская педаль газа, надеясь, на то, что машина, набрав скорости, все-таки взберётся на пригорок. Так продолжалось около десяти минут. Попытка за попыткой и всякий раз, колеса скользили, и машина катилась вниз, а потом села на брюхо и вообще не двигалась вперед.

– Твою мать! – вскричала Анри – да что ж такое – она опустила руки и минуту смотрела куда-то в пустоту – так дойдём тут недалеко – выбравшись из машины, она открыла заднюю дверь и начала отстёгивать ремни, Ник застонал.

– Ник, вставай, дальше пешком, вставай у нас нет времени – она тянула его за обе руки пытаясь поднять.

– Я не могу, уходи – взмолился Ник – мне больно, очень больно я не могу, пожалуйста – Анри не отступала, подхватила его подмышки и потащила из машины. Они оба рухнули в лужу. Холодная вода пропитала всю одежду, но Анри не замечала этого.

– Вставай Ник, надо идти, тут недалеко – Ник взвыл от боли и медленно встал на обе ноги, по форме стекали капельки воды. Анри отвела его на поле подальше от лужи и тут же услышала, как машина пошла вниз. Ручник не выдержал и под весом машина скатилась по скользкой колее на пару метров вниз и одним колесом заехала на край дороги. Анри подбежала к машине забрать шприцы, которыми колола Ника, чтобы взбодрить. Открыла водительскую дверь и схватила шприцы с соседнего сиденья. Выбираясь из машины, она почувствовала, как та снова заскользила ниже и словно на что-то наехала. Секундой позже раздался взрыв, Анри отбросило в сторону. Ник, всё это время сидевший на поле, поднялся и едва держась на ногах пошел к машине. Мина, они наехали на мину на краю дороге. Чудом колесо машине не зацепило её в первый раз. Она была не чувствительна к человеческой ноге, но вот на вес автомобиля среагировала. Это были старые образцы, которые оставляли Рауки ещё четыре года, назад покидая эту территорию. Свиды использовали гораздо более изощрённые ловушки для врагов, которые не реагировали на обычную технику. А вот Рауки пользовались классическими минами ещё очень долго.

Анри около пяти минут лежала без сознания, а когда очнулась почувствовала адскую боль в голове. Машинально она потрогала тело, всё было на месте. Она была с другой стороны машины и ударная волна её зацепила меньше. Но голова почему-то болела. Она осторожно ощупала голову и пальцы уперлись в открытую рану. Какой-то осколок разрезал ей кожу до кости с правой стороны. Тёплая кровь стекала по ладони. Гул в ушах стал понемногу утихать, и она услышала голос Ника, тот уже на коленях стоял в луже и пытался привести её в чувство.

– Анри! Анри! – кричал он, хотя сил на полноценный крик ему не хватало и выходил только напряжённый шепот.

– Всё нормально, идем – она встала, немного пошатнулась, потом собралась с силами, обхватила Ника за пояс, и они медленно пошли по дороге вверх. Нужно было убираться отсюда пока их не засекли.

– Ты как? – устало спросил Ник, он уже почти забыл о своей боли, в момент, когда раздался взрыв, он машинально откинулся на спину прикрывая лицо руками, но когда всё стихло и стал вглядываться в то место, где, стояла Анри, с ужасом понимая, что её уже там не было. Он рванулся к ней насколько хватило сил, держась за бок.

– Жить буду – отозвалась она. Они наконец дошли до вершины холма и увидели в дали огни второго рядя их частей – ещё пару километров, давай – Ник больше не противился идти, думая лишь о том, что Анри чудом удалось избежать серьёзных травм от взрыва, но её походка вызывала у него тревогу. Чем ближе они подходили к лагерю, тем чаще она оступалась, её ноги подгибались и Ник стал понимать, что скоро она может отключиться.

К пяти утра они были в паре сотне метров от пропускного поста, когда в лица им ударил свет прожекторов. Одна нога Анри подогнулась, и она оперлась на колено, Ник повалился следом и упал, не пытаясь удержаться.

– Не могу идти, что-то с головой – проговорила Анри, во рту была словно каша, каждое слово казалось было как большой кусок засохшего хлеба.

– Они увидели нас и сейчас пошлют кого-нибудь проверить, ложись – Анри легла, рядом, прикрывая рукой одну сторону головы и молясь о том, чтобы их скорее забрали.

Как и говорил Ник в их сторону двинулись Свиды, они осторожно осмотрели два бездвижных тела. Рации зашумели. Анри увидела, как подъехала машина, их втащили внутрь и увезли в лагерь.

– Его надо срочно на операцию, он потерял много крови – лепетала Анри одному из врачей, который их осматривал, но тот и без её подсказок всё понимал и тут же потребовал готовить операционную. Анри легла на кушетку, позволив себе расслабиться. Она сделала своё дело, она дошла, и он дошел несмотря ни на что. Свозь дрёму она услышала, как врач заказывает вторую операционную, Анри повернула голову

– Ещё кого-то привезли? – с сомнением спросила она.

– Нет, это уже для тебя – врач выдержал паузу и продолжил с жалостью в глазах – у тебя осколок ушёл прямо в мозг, мы попробуем удалить, но рана серьёзная, да и оборудования у нас такого нет. Стабилизируем и поедешь в ближайшую больницу вместе с этим. Наверно в Свид 24, теперь он самый близкий к нам. Вы у нас сегодня пока первые, так что можем шиковать, по воздуху вывезем. Сейчас всех вывозим, чтобы освободить госпиталь для новых, теперь наша очередь, а вам пора отдохнуть – врач пытался шутить, чтобы смягчить ситуацию, он не знал откуда и как они дошли, но понимал по одному их виду, что те пережили жуткую ночь.

Анри не могла понять как Свид 24 мог быть ближе всего, ведь он был так далеко в тылу в её первую поездку. Но за время её отсутствия линия фронта смещалась с головокружительной скорость. Да, Свиды не везде отступали, где-то даже шли вперёд, но западный фронт сдавал позиции уже несколько месяцев подряд и теперь Свид 24 был в каких-то трёхстах километрах от того, места, где сейчас была Анри. Размышлять дальше она не могла, её переложили на каталку и увезли в операционную. Врачи долго возились с осколком, самый крупный смогли извлечь, но остались ещё мелкие, до которых добраться не смогли. Следующим же утром её, Ника и еще сотню пострадавших отправили самолетом в центр.

Всё внутри Мари похолодело, когда она обнаружила в списках на операцию до боли знакомое имя. Радовало лишь одно, раз она пережили транспортировку, то возможно переживёт и повторную операцию. Последние недели центр ежедневно принимал всё новых раненных, их всех везли с западного фронта в Свид 24, так как он находился ближе всех и здесь имелись все необходимые специалисты и оборудование для сложных операций. Бравый настрой, однако, не покидал людей, хоть они и реже стали улыбаться. Новостные ленты в их смартфонах пестрили новостями о том, как северный фронт берёт город за городом, а отступление западного лишь вынужденная мера, необходимый манёвр.

Люди в любое свободное время словно загипнотизированные сидели, уставившись с экраны и слушая очередной видео обзор о том, что западный фронт хочет заманить Рауки в ловушку и перебить всех. Что всё это был хитрый шаг умудрённых опытом военачальников, которым куда виднее, чем простому обывателю вся эта ситуация. Аргументы один абсурднее другого приводились диванными политиками разного рода, но люди продолжали верить, продолжали гордиться и безропотно работать на благо войны. Лишь это им и оставалось, ведь в ином случае пришлось бы принять факт отступления по причине неравности сил, принять проигрыш, который означал бы, что жизнь каждого теперь находится под угрозой.

Несмотря на то, что больница наполнилась стонами и муками раненных, праздное существование всех сотрудников центра, а также жителей города продолжалось. На афишах яркими буквами рисовались объявления об очередных увеселительных мероприятиях. Танцы, концерты вечеринки, словно пир во время чумы, не прекращались, а возможно даже участились. Люди носили непроницаемые шоры, лишь бы не видеть горестной правды. Мари не была исключением и даже в этот день, когда нашла имя Анри в длинном списке других пациентов была при полном параде: нарядное платье, яркий макияж и аккуратно уложенная причёска. Всё в лучших традициях современных трендов, лишь бы Марк в тумане его собственных мыслей наконец заметил её и заговорил.

Сама она пару раз пыталась завести с ним беседу, ни к чему не обязывающую, до невозможности обыденную беседу о погоде, о еде в столовой, о новостях с полей. Но Марк жил в своем собственном мире, он лишь поддакивал и смотрел куда-то в пустоту. Таким она его ещё ни разу не видела и пугало то, что такое состояние не менялось из недели в неделю. Но природная напористость и уверенность в собственной неотразимости не давали ей унывать и Мари каждое утро вставала за долго до восхода солнца, чтобы навести лоск. Она не могла представить себе, чтобы кто-то застал её с немытой головой или без макияжа и уже тем более в помятом наряде. Она с сожалением смотрела на тех девушек, кто уже давно позабыл об уходе за собой и полностью отдавался работе. На то были свои причины – отсутствие нужных связей, чтобы можно было взять себе лишний выходной на поиск нового платья или сумочки. Мари пользовалась своим положением без страха услышать упрёки в свой адрес, слишком долго она была со всеми так мила обходительная, чтобы в миг потерять одобрение со стороны общественности. Тем более она сама пустила слух о том, что её мать тяжело больна и нуждается в уходе, а кроме нее у бедной старушки никого и не было. Но в действительности пожилая женщина не нуждалась в чьей-либо помощи, чем ещё больше облегчала жизнь свой любимой дочурке.

Позже Мари узнала и том, что Ник тоже находился в центре, но его состояние было куда лучше, чем у Анри. Его прооперировали ещё в полевом госпитале и здесь он должен был проходить восстановление перед возвращением на фронт. В палате он лежал не один, но ещё слишком слабый, чтобы кому-то докучать, он молча смотрел в окно. Сил ему хватало лишь на то, чтобы спросить, где Анри и что с ней. Но женское отделение находилось выше, и посещавшие его врачи были не в курсе, кто такая Анри и тем более не знали, что с ней. Поэтому отделывались дежурными фразами, что мол обязательно всё узнают и сообщат. Но Ник узнал об Анри лишь на третий день после прибытия и конечно от Мари.

– Она пережила две операции и сейчас в интенсивной терапии. В первый заход не смогли всё удалить, да и крови она потеряла много, так что сегодня была вторая. Но жить будет. Говорят, что всё будет понятно, когда очнётся, были проблемы с речью, когда, они проверяли её на операции. Ну там же не под наркозом делают, чтобы следить, что не задели важную часть, но говорить она не смогла. Потом ввели в наркоз, чтобы плечо прооперировать, там тоже была рана, её не стали в госпитале латать, перебинтовали и всё на том, а там тоже осколок, стекло вроде. Не знаю, что будет с рукой, но вынули вроде. Вот, может к вечеру очнётся – рассказывала Мари, голос её был грустный, она не особо разбиралась в устройстве мозга, чтобы понять, что там можно задеть такого, что Анри не смогла говорить, но её до мурашек пугал факт, что одна травма головы могла лишить человек речи. Лицо Ника было уставшее и измученное, но ничего не выражало, он молча выслушал историю и поблагодарил.

– Ты не волнуйся, всё будет хорошо – поспешила успокоить его Мари, чувствуя, что могла бы не вдаваться в подробности и не волновать его лишний раз. Ему ещё долго предстояло восстанавливаться.

– Когда очнётся, скажи мне, я хотел бы её навестить.

– Навестить? В интенсивную тебя не пустят, да тебя даже из палаты не выпустят, выжди неделю, её переведут и я тебя лично отвезу. Хорошо? – она похлопала его по плечу и сразу ушла, чтобы тот не стал её допытывать. Конечно, она могла бы и раньше его туда привезти, но сама боялась узнать плохой прогноз. Будет лучше, если она узнает всё первой и потом подумает, как сообщить Нику.

По слухам, когда Анри привезли она уже не могла говорить, только мычала и стонала, а врачи не давали прогнозов, без неё было полно пациентов, чтобы носиться только с ней одной. Мари хоть дергала их все три дня, но они разводили руками.

Марк также явился в палату Ника. Лицо его было угрюмое, он уже знал про Анри и думать о другом не мог. Но после одного взгляда на старого друга, сердце его сжалось. Ник был бледен и худ. Прежней ехидной улыбки не было, как и не было глупых шуток или подколок. Он был молчалив и отвечал односложно.

– Я думаю, с Анри всё будет хорошо, и ты скоро на поправку пойдёшь. Мари сказала, ты плохо ешь, надо кушать больше, иначе долго будешь восстанавливаться. Хотя может это и к лучшему, позже поедешь в поля – горестно добавил Марк – если я что узнаю, то сразу тебе сообщу, уж поверь я не буду смягчать пилюлю как Мари, ты не тот человек, которого надо оберегать от плохих вестей. Но чтобы не случилось с Анри, важно, что она здесь, в руках лучших специалистов, а значит всё будет хорошо, я надеюсь на это – Ник лишь слегка кивнул в ответ и закрыл глаза. Марк посидел ещё пару минут, подумал, что тот уснул и тихо удалился, чтобы не мешать. Ему сложно было понять переживает ли Ник за Анри или все его черты лица говорят лишь о боли физической, но всё же решил перестраховаться и подбодрить его может быть ложной надеждой, ведь первое, что спросил Ник было «что с Анри?».

Последние месяцы Марк почти никуда не выбирался с работы, не было у него праздных прогулок или встреч, кроме деловых. Он ездил на заводы, проверял запуск производства прототипа, делал сметы, эта бесконечная работа с бумагой его доконала, и он нанял себе помощника, а сам наконец ушёл в свою основную работу – возню со Свидами. Новые модели пестрили багами и его без того заваленный офис пополнился новыми машинами, которые обступали его со всех сторон. Из-за большой нагрузки он так и не подготовил отчёт по Свиду Гарычева, хотя следователи еженедельно стали навещать его и поторапливать, но благо руководство центра защищало его от их давления, и он лишь сдвигал сроки и не думал ни о чем.

Анри ему не писала с полей, да и он сам не решался что-то написать. Пару раз он порывался, даже сочинил целое письмо, но перечитав удалил, посчитав это глупостью, до которой медсестре на первой линии точно не будет дела. Но с момента её прибытия в голове стал зреть план. Он дал себе слово, что больше не допустит того, чтобы она выехала в поля. Связи у него хоть и были, но что руководство, что инвесторы все одинаково его недолюбливали за прямоту и несговорчивость. Он всё же грел надежду, что ему удастся как-то удержать её здесь вопреки бытующим правилам, но как это сделать, пока не придумал. В голову лезли разные идеи, но все они были не особо жизнеспособные.

– Ну как ты? – шепотом проговорила Мари, глядя как глаза подруги медленно открываются. Анри пришла в себя поздно вечером, но кроме врачей с ней ещё никто не говорил. На следующее утро Мари в первую очередь отправилась в интенсивную терапию.

– Пооо-йдёт – проговорила по слогам Анри, язык ещё плохо слушался и каждое слово звучало как из уст маленького ребёнка. Мари просияла, говорит и понимает, значит всё нормально, а остальное мелочи и время.

– Ну главное говоришь. Врачи сообщили, что все функции тела работают, проверили. Я так переживала, дорогая моя, как я переживала – Мари присела рядом с постелью и не отрывала глаз от Анри.

– Нииик – протянула Анри.

– Ах, Ник, да он скоро бегать будет. Быстро идёт на поправку – лгала Мари зная, что уж через неделю то он точно будет поживее и тогда Анри даже не заметит разницы.

Спустя неделю, Мари явилась в палату к Нику с коляской, глаза его засветились от удовольствия. Никогда до этого он так не радовался это злосчастной коляске, но теперь он сможет наконец увидеть Анри. Он даже не знал, что сказать ей при встрече. Все эти долгие дни в палате, Ник постоянно прокручивал все события того дня, в голове его не укладывалось как всё так сложилось и главное, как Анри с такими травмами протащила его несколько километров до поста. Это было немыслимо.

Раньше он всегда считал себя сильным, травмы и боль его не пугали, но тогда он был готов умереть лишь бы всё закончилось, дал слабину и был конечно повод, но простить себе не мог. Слишком сильная девушка была рядом с ним, с которой он бы не смог ровняться. Иногда он спрашивал себя, а поступил бы он также будь он на её месте. Но не мог дать себе однозначного ответа, так как здесь в безопасности, думать о том, что он бы храбро остался с ней до конца, было легко, но другое дело на фронте, когда ты чувствуешь, как в спину дышит сама смерть. Всё чаще Ник наталкивался на стену из твердого понимания того, что скорее всего он бы бросил всё и бежал как другие без оглядки. Ему было стыдно, а тяжелее всего было принять то, что расскажи он об этом Анри, та бы ему всё простила и приняла, да ещё бы добавила, что его решение было бы правильным в такой ситуации.

– Я договорилась и нас пустят на часок в отделение, так что не переживай, сможешь сам всё увидеть, что она в порядке – болтала Мари по дороге в отделение. У самой двери она остановилась и пошла проверить в палату, можно ли зайти, оставив Ника у входа, он лишь мельком увидел Анри и дверь закрылась.

Мари, окрылённая добрыми мыслями, вплыла в палату и тут же встала. У кровати Анри сидел Марк. Он крепко сжимал её руку и улыбался, улыбался так как когда-то улыбался ей, что все его зубы были видны. Анри слабо улыбалась в ответ. Они мило беседовали не замечая, что кто-то вошел. «Лучше бы ты сдохла» подумала Мари, щёки её горели от злобы и ненависти. Нет, эта надуманная ею дружба была лишь временным перемирием. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, как Марк прикипел сердцем к этой малознакомой ему девушке.

– Марк, и ты тут, ну вот все и в сборе – процедила она сквозь зубы, натягивая дежурную улыбку – а я вам тут гостя привезла – она попятилась назад и вышла. Ник сразу заметил по лицу Мари, что та чем-то недовольна и заволновался, что его могут не пустить, но та встала позади него и уверенно покатила в палату. Тут то он понял, с чем была связана её резкая перемена в лице. Глаза его уперлись в Марка, который всё также крепко сжимал руку Анри. Что-то внутри Ника перевернулось, он почувствовал себя лишним, но уйти сам не мог. Поймав себя на необоснованной ревности, он тут же стал гнать эти мысли из своей головы твердя словно молитву лишь одну фразу «главное жива, главное жива» повторял он себе в голове.

Марк не сдвинулся с места, а лишь повернул голову и также весело улыбнулся. Его радовало, что и правда все собрались и все живы. Он почувствовал, как рука Анри выскользнула из его и перевел на неё взгляд. По её щекам бежали слёзы. Мари встала как вскопанная, заметя как Анри начала рыдать, грудь её содрогалась, а руки безжизненно лежали вдоль тела. Как и все Ник тоже опешил от такой реакции, никто из них троих не предполагал такого исхода и не мог понять почему она плачет.

Анри больше не могла себя сдерживать, она уже не плакала, а выла. Когда она только прибыла в госпиталь, то была безумно рада, что оба они чудом выжили и теперь находятся в безопасности. Она жаждала увидеть Ника, то было доказательством её глупых суеверий, но увидев его, таким измученным, горестно осознала, что вскоре он снова уедет сражаться, а звезда судьбы не будет постоянно висеть над ним и оберегать. Ей было плевать, что Марк час трепался о том, как переживал, ей было плевать на ободряющие речи окружающих, потому что важно было одно – она и Ник уже трупы, хорошо подлатанные, но всё же трупы и ничто не сможет это изменить, а значит и её сестра тоже мертва, и пишет она все эти письма просто в пустоту.

Мари наконец пришла в себя и подошла к постели, уже без той прежней заботы, эта сцена её выбешивала ещё больше, так как вызвала бурю эмоций у Марка, который пытался схватить руку Анри и успокоить.

– Да что с тобой, успокойся, все живы, здоровы – возмущалась она.

– Мы трупы, мать твою, трупы – прошептала Анри – как ты этого не понимаешь, посмотри на него, да лучше бы он умер тогда, чем снова через всё это проходить, скажи ей – Анри уставилась на Ника, тот опустил глаза в пол не зная, что на это ответить.

– Анри, всё хорошо, никто не умрёт, я что-нибудь придумаю, я здесь не последний человек, я придумаю – твердил Марк, вцепившись руками в край кровати. Анри медленно повернула голову в его сторону, капли слёз застыли на её щеках, но плакать она уже почти перестала.

– Не мы, так другие, какая разница? – холодно ответила она. Ник наконец подъехал к постели, крутить колеса было сложно, всё тело отвечало болью.

– Да мы трупы, мы все трупы. У меня в палате на соседней койке умирает парень. Нет, он ни разу не был на фронте, у него рак, уже пять или шесть лет. А я буду жить дольше чем он. Но что это меняет? Даже если война кончится, мы всё равно всё те же будущие трупы. Ну некоторые более красивые чем другие – на его лице мелькнула слабая ехидная улыбка, он смотрел на Анри в упор, и та всё поняла и слабо улыбнулась сквозь слёзы.

– Ну вот и славненько, мои дорогие трупы, я пошла работать – деловито ответила Мари так и не уразумев, о чем шла речь. Уходя, она бросила злобный взгляд на Анри, в её глазах всё это было подставное шоу, чтобы привлечь к своей особе внимание и не более. Ей было противно, секунду она даже думала, что как бы было прекрасно будь она на её месте, Марк бы не устоял, он был чуток до таких вот манипуляций, но она не была на её месте.

– А ты всё ждешь, когда я наконец сдохну, даже осталась ради этого представления в госпитале – съязвил в привычной себе манере Ник. Анри смерила его подозрительным взглядом и рассмеялась. Марк не понимал всей сути этой странной беседы, в ушах всё ещё звенели рыдания, которые так быстро оборвались, стоило Нику открыть рот. Ник понимал всё, о чем сказала Анри, всё те же мысли преследовали и его, каждый боец в его глазах автоматически переходил в категорию, тех, кто пополнит ряды на кладбище, а его остатки будут тщательно вычищать из Свидов, чтобы усадить туда очередной мешок с костями. Он боялся этих мыслей, боялся говорить о них всерьёз, будто верил, что, если думать о смерти слишком серьёзно она обязательно услышит и придёт, а умирать ему теперь не хотелось. Как бы он не шутил насчет старухи с косой, был максимально осторожен в своих действиях и словах. На это были свои причины, которые он запрятал в самом потаённом уголке душе, чтобы не думать и не вспоминать о тех четырёх месяцах, которые изменили его навсегда. Он не стыдился того, что там происходило, он бы мог с лёгкостью всё рассказать до мельчайших подробностей, но повествование пробудило бы в нём эти воспоминания, которых он старался избегать.