Когда я раньше приезжал в США, мне все задавали один и тот же вопрос: «Эй, ты тот парень из “Друзей”?» Да, это я. Это я продал шляпу с флагом Великобритании Джоуи и болтал с Чендлером в одном из эпизодов этого классического сериала, но в последний раз меня об этом спрашивали довольно давно. Теперь меня скорее спросят про Virgin America, наш американский авиационный стартап. Когда мы начинали, никто в нас не верил. Одна мысль, что после 11 сентября в США можно создать новую авиакомпанию, смешила людей до слез. Мы были первой американской внутренней авиалинией, открытой после теракта, и эксперты в один голос твердили, что мы и закроемся первыми.

Всякий раз, как я летал внутренними рейсами в Америке, меня ждали те же неудобства, что и во время международных перелетов. Обслуживание скверное, цены высокие, на борту тоска смертная, еда невкусная, разве что съедобная, – и неудивительно, что компании теряли клиентов. Похоже, это уже стало общим местом – что полет американским внутренним рейсом можно кое-как перетерпеть, но удовольствия от него не получишь. Мы увидели удачную возможность вклиниться в привычный, испытанный сектор, причем на ключевом рынке, где бренд Virgin уже знали и любили, и на этом рынке нам было куда расти. Почему бы не вернуть полетам их прелесть вместо того, чтобы превращать лайнеры в скотовозы?

В начале 2004 года мы поставили перед небольшой командой в Нью-Йорке задачу: сделать Virgin America действующей авиакомпанией. Директором компании стал Фред Рейд. Первым делом команда выбрала место базирования для новорожденной авиакомпании. Мы рассматривали несколько вариантов – от Вашингтона до Бостона, но в итоге, вопреки голосу разума, выбрали Сан-Франциско. Доводов против этого выбора было множество: аэропорт перегружен и требует вложений, изменчивая погода с частыми туманами, сложности на рынке труда. Но я сильно удивился, когда узнал, что в таком процветающем месте – рядом Кремниевая долина, непрекращающийся поток туристов – нет местной авиакомпании. Чтобы соответствовать своему новому дому, Virgin America с самого начала подавала себя как стартап. В октябре 2006 года, спустя несколько долгих, утомительных месяцев, мы представили наш первый самолет. Мы назвали его Jefferson Airplane – своего рода поклон легендарной рок-группе из Сан-Франциско.

Но один самолет на взлетной полосе – это еще не авиакомпания, до авиакомпании нам было расти и расти. Особенно если учитывать строгое законодательство США. Америка преподносит себя как страну с самой свободной в мире рыночной экономикой, но почему-то там все донельзя зарегламентировано. Наши конкуренты – скорее из страха за свои доходы, чем из патриотизма, – придирались к нашей сомнительной «американскости». Они пытались выставить меня эксцентричным британским дельцом, которому не следует совать свой нос в американский бизнес. Ничего не имею против первой части описания, но вторая претензия – просто чушь. По закону граждане других стран не могут владеть более чем 25 % голосующих акций американских авиакомпаний, и мы строго следовали этому правилу. Хотя мы и лицензировали бренд Virgin и считали Virgin America членом нашей «семьи», Virgin Group все-таки не контролировала авиакомпанию. Но из-за бесконечных придирок наших конкурентов мы затянули с открытием, и это стоило нам десятки миллионов долларов.

А еще из-за них мы потеряли нашего замечательного директора, потому что регуляторы из министерства транспорта выдвинули условие: или мы увольняем Фреда Рейда до февраля 2008 года, или никакой лицензии на полеты. Я сам собеседовал Фреда перед приемом на работу, он летал ко мне на остров Некер, и его заподозрили в близких связях со мной: кое-кто из конкурентов даже утверждал, будто я нанял его для отвода глаз, а управлять бизнесом буду сам. Впрочем, обвинения не лишили Фреда бодрости духа.

– Ну что, мой срок годности истекает, надо поторапливаться, – сказал он во время нашей последней встречи.

Мы обнялись, и я поблагодарил его за отличную работу, но все же это было чудовищно обидно. К середине 2006 года у нас был полный штат сотрудников, были клиенты, ожидающие нашего открытия, и были самолеты, которым нельзя летать.

Начать полеты мы смогли только благодаря замечательному американскому народу. В январе 2007 года мы вышли на улицы Сан-Франциско, чтобы рассказать всем о нашей авиакомпании: пусть люди сами решают, хотели бы они летать с нами или нет! К маю на адрес конгресса было отправлено больше 75 тысяч писем в нашу поддержку. Оказалось, что наша «американскость» не такая уж и сомнительная, и в конце концов министерство транспорта выдало нам разрешение на полеты.

И уже в июле мы радостно открыли бронирование: первый рейс был запланирован на следующий месяц. Пассажиры сметали билеты, а наши экипажи с нетерпением ждали начала полетов. Мы организовали мощную рекламную кампанию в прессе, чтобы о нашем открытии узнали все на свете. Первые рейсы должны были вылететь из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, чтобы одновременно прибыть в Сан-Франциско. Проблема была в одном: теоретически-то мы получили разрешение на полеты, но сам сертификат министерства транспорта так до сих пор и не материализовался.

7 августа, за день до первых рейсов, у нас все еще не было документов на руках. Я давал интервью в зале ожидания Virgin Atlantic в нью-йоркском аэропорту JFK, стараясь не проболтаться, как мы нервничаем: было вполне вероятно, что никто никуда не полетит. Мы ходили по краю, но в итоге все-таки пришло сообщение от нашего советника. Оно было коротким, но приятным: «Орел сел». Я подскочил в кресле, принялся всех поздравлять и заказал всем присутствующим шампанского, хотя было еще только утро. Наши первые самолеты вылетели из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, и Virgin America начала работу.

* * *

После запуска новых рейсов между Вашингтоном, Сан-Франциско и Лос-Анджелесом мы начали летать в Лас-Вегас: у меня давно чесались руки открыть этот маршрут. В Британии Лас-Вегас считают городом, где даже твой акцент работает как афродизиак, и я не буду с этим спорить. Всегда любил там отрываться – в Вегасе есть где отвести душу.

Отправляясь на Западное побережье перед нашим первым рейсом в Вегас, намеченным на 10 октября, я не имел ни малейшего представления, что придумала наша команда для торжественного открытия маршрута. Я дал им только одно указание: «Мы должны оказаться на высоте, это единственный способ впечатлить Лас-Вегас».

– Окажемся, – пообещала Эбби Лунардини, глава пресс-службы Virgin America.

Незадолго до этого я был рукоположен в священники Универсальной церкви жизни. Оказалось на удивление легко получить священный сан через интернет. Но мне еще не представилось случая воспользоваться своей новой властью – объявлять молодых мужем и женой. Вегас – это столица быстрых бракосочетаний и странных решений, поэтому мы подумали, что наш первый рейс в Город грехов – отличный повод устроить первую в мире свадьбу на высоте 10 тысяч метров. Добровольцами стали наш директор по маркетингу и его невеста. Они с огромным удовольствием согласились связать себя узами брака не где-нибудь, а в проходе между рядами кресел. Свадьба на борту – это была отличная находка! Мы и поженим наших сотрудников, и покажем миру, что мы не как все.

Когда мы прилетели в Лас-Вегас, все были уже в праздничном настроении, и толпа людей приветствовала нас у Palms Hotel. Я думал, что меня просто встретит здешняя команда, и не слишком волновался. Но у пресс-службы на меня были совсем другие планы: свадьба среди облаков – это только начало. Нет, я, конечно, говорил, что мы должны оказаться на высоте, но и помыслить не мог, что на высоте – в буквальном смысле – окажусь я сам.

В дверях Palms Hotel я заметил, что люди, задрав головы, глядят куда-то вверх. Что они там высматривали, мне было уже не видно. Единственное, на что я обратил внимание, – это сильный ветер. И тут я все понял: меня собираются откуда-то сбросить. Я обернулся к Эбби и Кристин Чхве, нашей нью-йоркской пиарщице:

– Это именно то, что я думаю?

– Мы решили, что будет весело, если вы спрыгнете с крыши Palms Casino, – объяснила Эбби. – У нас все готово к церемонии, ее будут вести фокусники Пенн и Теллер. Вся городская пресса ждет вашего прыжка.

Меня никто ни о чем не предупреждал – видимо, команда боялась (и правильно делала), что я откажусь. Я еще раз высунулся на улицу. Погода разбушевалась: пальмы стелились по земле, а ветер, по ощущениям, дул со скоростью 20 метров в секунду, а то и больше. Верхушка здания терялась где-то в небесах, и оно вдруг показалось мне ужасно высоким. В голове стоял звон: «Ричард, скажи “нет”. Они спятили. Скажи им, что ты не станешь прыгать, и уходи». Но разве так просто уйдешь! Вокруг столпилась пресса, и ожидания журналистов были, пожалуй, так же высоки, как башня «Фантазия», венчавшая Palms Hotel. Я надел смокинг и вошел в лифт: подъем на сотни этажей длился, казалось, вечность. Наконец я оказался на самом верху и вышел на крышу отеля. Глубоко вздохнул и дал надеть на себя страховочные ремни. Но на полпути к платформе, с которой надо было прыгать, я передумал. Мне показалось, что ветер слишком сильный. Я отстегнулся, развернулся и направился прямиком к лифту.

Эбби и Кристин были, как и я, в ужасе, но по другим причинам.

– Мы уволены? – спросила Эбби.

– Дайте подумать, – ответил я. – Позвоните мне в номер через 15 минут.

Битые четверть часа я мерил шагами свой номер, пытаясь решить, что же делать. Вскоре за дверью начали перешептываться: конечно, все решили, что я сдрейфил. Но иногда смелость нужна, чтобы сказать «нет» – особенно если подвергаешь риску собственную жизнь. Много раз я был на волосок от смерти. Вспомнить хотя бы, как мне пришлось прыгнуть из гондолы воздушного шара прямо в океан, откуда меня потом выловили спасатели. По сравнению с этим сигануть с небоскреба не так уж и страшно. Но я печенкой чувствовал, что на этот раз все кончится плохо.

Когда 15 минут прошли, Эбби поскреблась в дверь.

– Ричард, мы понимаем, что ты не хочешь прыгать, но не мог бы ты снова просто подняться на крышу, чтобы сделать несколько фотографий для прессы?

А то я не знаю, что это означает!

Когда я вернулся на крышу, то оказалось, что там установили ветрозащитные стены.

– Не так уж здесь и ветрено, – сказал кто-то.

Может, они и правы, подумал я. Может быть, погода успокоилась. Может быть, я делал из мухи слона. У меня простой подход к жизни – «Хрен с ним, была не была», – и он работает. Я решил, что нельзя разочаровывать людей: зря они, что ли, собрались? В два счета я снова облачился в снаряжение и забрался наверх, готовый спрыгнуть со 125 метров.

«Прыгай! Прыгай! Прыгай!»

Далеко внизу Пенн и Теллер заводили толпу, и толпа безумствовала. Я поплелся на позицию. Внезапно ветер, несмотря на стены, снова подул, и я в полной мере ощутил его силу. Кто сказал, что погода налаживается? От ветра просто качало. Ладно, я и так слишком долго тянул. Я не стал топтаться на точке, откуда мне предстояло прыгать. Я помахал рукой, стиснул зубы и шагнул вниз.

Как только мои ноги провалились в пустоту, я понял, что решение было так себе. Невозможно было ни контролировать скорость, ни менять направление. Ветер трепал мне волосы, в ушах свистел ветер. Внизу подо мной верещал Теллер: «Ух ты! Тормози, тормози!» А что я мог сделать?

На скорости больше 160 километров в час порыв ветра жестко и больно приложил меня о стену здания. К счастью, меня не развернуло, так что я ударился спиной, а не головой. В результате я полностью порвал сзади джинсы, разодрал ноги и плечо и здорово треснулся рукой. Когда падение начало замедляться, к жгучей боли добавился еще и жуткий конфуз, и я повис между небом и землей, как тряпичная кукла, чувствуя себя совершенно по-дурацки. Я медленно крутился на тросе, а толпа раскрыла рты от удивления, увидев, как я с перекошенным от ужаса лицом прикрываю руками ободранный зад. Наконец я оказался на земле, а ведущий, пока я выпутывался из ремней, уже совал мне микрофон. Я попробовал приветственно помахать толпе, но рука ходила ходуном. Надо сказать, это было не лучшее мое выступление. Я сунул микрофон прямо в руки Теллеру и покорно похромал со сцены.

После пары часов в руках у медиков я вернулся к гостям и попытался принять бравый вид. Я был не в настроении праздновать и тусоваться, но выбора не было: задница болела так, что я все равно не мог сидеть. Однако все могло быть хуже. Зато теперь все знали, что Virgin America пришла в Лас-Вегас, пусть даже для этого мне пришлось совершить жесткую посадку.

* * *

После запуска нового маршрута в Лас-Вегас мы упорно развивали Virgin America. В ноябре 2007 года произошло важное для компании событие: в должность директора вступил Дэвид Куш, который принес с собой ценнейший опыт – он 22 года проработал в American Airlines. Хоть я и люблю выискивать кадры внутри компании, иногда крайне полезно привлечь к работе человека, который знает этот сектор бизнеса изнутри, но при этом имеет свежий взгляд и жаждет работать над новым интересным проектом. Он собрал вокруг себя носителей духа Virgin, и эти замечательные люди очень быстро уловили суть нашей философии. Козыри нашей компании – исключительное качество обслуживания, инновации и оригинальный стиль, а также штат квалифицированных и внимательных сотрудников. Virgin America развивалась, а хвалебных отзывов об уникальности нашей компании становилось все больше, и это было, пожалуй, приятнее всего. «Вы не похожи на обычного летчика», – сказал пассажир, когда один из наших пилотов прошел мимо в аэропорту Сан-Франциско. «Большое спасибо», – ответил он. Добрая слава об авиакомпании разлетелась по всей стране. В 2011 году мы выиграли престижную награду Condé Nast «Лучшие внутренние авиалинии»: сейчас компании уже десятый год, а тогда она прошла всего лишь четверть этого пути. Не считая нашей замечательной команды, больше всего в Virgin America я любил необычные, светлые, поднимающие настроение салоны здешних самолетов, придуманные Адамом Уэлсом, который теперь возглавляет отдел дизайна компании Virgin Galactic.

Хотя нас любили клиенты и ценили эксперты, нам по-прежнему приходилось бороться за необходимые нам стояночные места в аэропорту. При этом цены на топливо росли, а конкуренты атаковали со всех сторон. Наши доходы выросли на 43 % и превысили миллиард долларов, но операционные убытки в 2011 году составили 27,4 миллиона. До настоящей прибыли было еще далеко. Мы запустили рейсы из Сиэтла в Лос-Анджелес и из Нью-Йорка в Лас-Вегас, а потом открыли маршрут с Западного побережья в Бостон. Многие компании, развиваясь, сталкиваются с проблемами роста. Но мы твердо следовали нашим обещаниям оставаться самой инновационной авиакомпанией, даже когда выходим на новые рынки. Мы первыми среди американских авиакомпаний стали предлагать на борту блюда на выбор, а потом первыми же предложили совершенно замечательную вещь, которая мне и самому очень нравится: доступ к Wi-Fi во время всего полета.

Конечно, я всегда считал, что полет – это отличная возможность расслабиться, отключив надоедливые гаджеты, но иногда нужно что-то срочно доделать. Не сосчитать, сколько раз я не мог дождаться посадки, чтобы закончить какую-нибудь работу, поделиться новостями или просто поговорить со своей семьей. Теперь можно было спокойно все это делать на высоте 10 тысяч метров, удобно устроившись в кресле. Поскольку мы считали своим домом Калифорнию, а других авиакомпаний тут не было, мы решили, что надо и нам идти в авангарде новых технологий. Журнал Wired так и назвал нашу компанию – «Летающий iPod за миллион».

Открывая наш новый терминал в Международном аэропорту Сан-Франциско, мы хотели разместить рядом взлетно-посадочные полосы для рейсов Virgin America и для кораблей Virgin Galactic. Требования к организации такого невероятного двойного полета казались невыполнимыми, но каким-то чудом мы получили разрешение от Федерального управления гражданской авиации. На борту самолета Virgin America перед взлетом царило нетерпение. Места на этот рейс мы продали с аукциона, чтобы поддержать компанию Galactic Unite (некоммерческое подразделение Virgin Galactic) и независимые школы KIPP. На рейс мы пригласили и несколько детей, учащихся в школах KIPP, – будущих инженеров и юных пилотов, многообещающих математиков и начинающих предпринимателей.

Это стало одним из моих ярчайших впечатлений. Я смотрел в иллюминатор, как рядом с нами летит наш космический корабль, потом поворачивался и любовался восхищенными лицами детей. Рядом со мной сидел вице-губернатор Калифорнии Гэвин Ньюсом и тоже смотрел на плавно летящий корабль, а под нами сверкал огнями мост Золотые Ворота. Мы предложили детям забраться прямо на наши кресла и помахать пилотам Virgin Galactic.

Казалось, что мы смотрим прямо в будущее. Мы даже разглядели, как из кабины самолета-носителя WhiteKnightTwo нам улыбается пилот Scaled Composites Марк Стаки по прозвищу Лентяй, присоединившийся к команде Virgin Galactic в 2015 году. Пассажиры нашего самолета весело кричали «Ура!» – все понимали, что мы сейчас творим историю. Мы одновременно приземлились на двойной полосе аэропорта, и первые пассажиры вышли к терминалу. У нашего самолета, кстати, было очень подходящее название – My Other Ride’s A Spaceship^[19] – пожалуй, мое любимое. Кто-то из детей, которые были с нами, никогда до этого не летал на самолете и уж тем более никогда не видел космический корабль. Это приключение, я уверен, вдохновило их на мечты о чем-то большем и дало понять, что космос и вправду принадлежит им и их будущему.

«Надеюсь, кто-нибудь из вас станет пилотом или астронавтом, когда вырастет, – сказал им я. – Или и пилотом, и астронавтом».

* * *

Хочешь что-то понять об авиакомпании, посмотри ее ролик о безопасности на борту. Чаще всего эти ролики унылые и предсказуемые. А мы хотели, чтобы людям было интересно и весело, чтобы они смотрели и запоминали важное. Вместе с Virgin Produced компания Virgin America сняла первый в мире ролик о безопасности в виде клипа с музыкой и танцами. Ролик набрал миллионы просмотров и получил несколько наград, но главная награда – это улыбки на лицах пассажиров, когда они смотрят ролик. «Танец безопасности» теперь можно увидеть где угодно – на танцполе, в терминалах аэропортов, в интернете, в супружеской спальне и, конечно, в самолетах. Одна летная бригада даже вживую станцевала этот танец во время полета и научила меня движениям. Может, я и не такой ловкий, как ребята из экипажа, но я очень старался.

Такие штуки отлично поднимают настроение, а также показывают людям, кто мы есть. Всегда приятно убедиться, что все наши сотрудники сохраняют чувство юмора при любых обстоятельствах. А возможностей продемонстрировать свое чувство юмора у нас, в Virgin America предостаточно. Я взял за привычку прятаться на верхней багажной полке и подстрекал бортпроводников делать то же самое. Когда гости заходят в самолет и открывают багажные полки, мы их дружески приветствуем: «Доброе утро, сэр. Могу я взять ваш багаж?»

Все это было очень мило, но нужно было и решать проблемы, чтобы сделать Virgin America успешной компанией. В своей бесконечной мудрости антимонопольные власти США каким-то образом позволили шести крупным американским авиакомпаниям превратиться в три гигантских. Размах позволял им и доминировать на рынке, и контролировать расписание в ключевых аэропортах, что душило конкуренцию и мешало модернизации. Это не просто рассуждения, индустрию не обманешь: почти во всех крупных соцопросах об американских авиалиниях компания United занимала последнее места, а Virgin America возглавляла список. «Больше» не всегда значит «лучше».

Пять лет Virgin America пыталась выбить необходимые места в аэропорту Ньюарка, и к 2013 году так ничего и не получила. Всякий раз власти говорили нам, что мест нет. Но их не было потому, что действующие авиакомпании забивали места маленькими самолетами – себе в убыток, только бы не пустить конкурентов в аэропорт. Что-то сдвинулось с мертвой точки, когда American Airlines пришлось прибегнуть к главе 11 Кодекса о банкротстве США, и мы смогли урвать несколько их мест. Как только мы начали работать, стоимость перелета из Ньюарка в Калифорнию упала на 40 %. Я очень надеялся, что мы сможем расширяться и дальше, но United как-то выбила себе новые места.

Мне казалось, что у них и не было другой цели, кроме как выдавить Virgin America с рынка, чего бы это ни стоило. Я публично вывел их на чистую воду, и мы начали потихоньку переманивать пилотов, предлагая им лучшие условия, а также призывали министерство транспорта пресечь практику захвата мест. Мы получили места в аэропорту Ньюарка, но опасения оставались: было понятно, что конкуренты сделают все возможное, чтобы сохранить свою монополию и держать нас подальше от их рынков.

19. «У меня есть космический корабль».