Loe raamatut: «Сожжение книг. История уничтожения письменных знаний от античности до наших дней»
© Richard Ovenden, 2020
© Перевод на русский язык ООО «Прогресс книга», 2022
© Издание на русском языке, оформление ООО «Прогресс книга», 2022
* * *
Осторожно: книгоцид
Спрашиваю: «Нравится?» – «Хорошо», – сказал Блок, а потом прибавил: «У меня в деревне библиотеку сожгли».
Из воспоминаний Владимира Маяковского
…Легенда гласит, что однажды к всемогущему царю Рима Тарквинию Гордому подошла дряхлая старуха-чужестранка, которая предложила ему купить за колоссальную сумму девять книг. Царь со смехом отказался, и тогда старуха на глазах правителя сожгла три из них. А затем предложила купить оставшиеся шесть за ту же цену. Тарквиний решил, что старуха сошла с ума, после чего женщина сожгла еще три книги и вновь повторила свое предложение. И тут царь испугался. За оставшиеся книги он велел заплатить незнакомке столько же золота, сколько она просила за девять, и долгие века книги пророчицы Сивиллы помогали Риму находить мудрое решение в самых невероятных ситуациях. В 405 году по приказу узурпатора Стилихона три Сивиллины книги были уничтожены – а 4 сентября 476 года Римская империя пала. Возможно, именно потому, что не было больше чудесного источника мудрости, так долго спасавшего Вечный город.
Конечно, это всего лишь легенда. Однако мысль о том, что утрата книг способна привести к фатальным последствиям, существует столько же, сколько сами книги. Рукописи, к сожалению, горят, что бы там ни говорил известный персонаж Булгакова: из восьмидесяти пьес Эсхила сегодня известно лишь семь. Из девяноста восьми трагедий Еврипида – девятнадцать, и этот печальный список можно продолжать так долго, что только перечисление займет не один том. Автор исследования, которое мы представляем на суд читателя, не смог «объять необъятное», сосредоточившись на тех проявлениях книгоцида, которые по тем или иным причинам показались ему наиболее яркими.
В том, что касается книг, Ричард Овенден – настоящий фанатик. Больше того: он жрец книг, вершащий таинства в своем храме – Бодлианской библиотеке Оксфордского университета, которой руководит с 2014 года. Овенден – единственный библиотекарь, удостоенный за свою профессиональную деятельность Ордена Британской империи.
Всю свою жизнь Овенден посвятил служению тому, что сам он определяет как «сохранение записанных знаний». Казалось бы, сегодня, в цифровой век, когда благодаря интернету любая информация доступна практически мгновенно, бумажные библиотеки утрачивают свою актуальность, однако для Ричарда Овендена это далеко не так. Напротив: чем дальше продвигаются новые технологии, тем важнее сохранить старые собрания. Ведь интернет не только плодит ложную информацию, так называемые фейки, которые очень сложно отличить от истины, но и контролируется крупными корпорациями, имеющими свои резоны искажать и дозировать информацию. Именно поэтому так важно сохранение бумажных книг как эталона истины в специально создаваемых хранилищах – библиотеках.
Понимание этого факта пришло не в последние десятилетия: практически одновременно с появлением письменности появились и те, кто желал уничтожить записанные знания. Начиная с Хеттского царства, с Ниневии и Ассирии всегда находились те, кто хранил знания, и те, кто по разным причинам пытался им в этом помешать. Этому противостоянию, насчитывающему уже не одно тысячелетие, Овенден и посвящает свой труд.
Библиотека Ашшурбанипала и Александрийская библиотека, библиотеки аббатства Гластонбери и Конгресса США, тамильская библиотека в Джафне и многие другие в разное время испытали на себе всепожирающее пламя книгоцида. Костры из книг на площадях средневековой Европы ничем не отличались от костров, пылавших в нацистской Германии или современном Ираке. Многие шедевры, многие бесценные исторические свидетельства прошлого оказались утеряны для человечества навсегда. «Неугодные» книги продолжают сжигать и сегодня, причем даже в государствах, которые принято считать цивилизованными.
Обо всем этом Ричард Овенден, жрец книжного храма, и написал свою книгу. Написал для тех, кто разделяет его ценности и его стремление сохранить «записанное знание».
Разумеется, взгляд автора – это взгляд с Запада. Овенден, к сожалению, практически не затрагивает в своем исследовании российскую историю, множество драматических событий которой сопровождалось сожжением книг.
Еще в «Кормчей книге» конца XIII века предписывается уничтожать огнем «еретические писания». Огромное количество древнерусских рукописей погибло в ходе ордынского нашествия. Сожжением книг сопровождались походы Ивана III на Новгород и борьба с «раскольниками»-старообрядцами. Сгинула без следа таинственная библиотека Ивана Грозного, по слухам, таившая в себе множество сокровищ. В огне Большого московского пожара 1812 года погибло множество уникальных книжных собраний, в том числе библиотека А. И. Мусина-Пушкина, содержавшая единственный оригинальный список «Слова о полку Игореве».
После Октябрьской революции по приказу жены Ленина, Надежды Крупской, возглавившей Главполитпросвет, из библиотек массово изымались для уничтожения книги Платона, Канта, Шопенгауэра, Аксакова, Лескова как «идеологически вредной и устаревшей» литературы. По словам самой Крупской, это начинание встретило такое сопротивление, что «в некоторых губерниях потребовалось вмешательство ГПУ». И разумеется, колоссальный ущерб национальным книжным коллекциям был нанесен во время Великой Отечественной войны: в частности, по данным исследователей, погибло 83 % всех книжных собраний Белоруссии.
Отдельно необходимо сказать о гибели книг в ходе конфликтов на постсоветском пространстве. Так, в 1992 году прогрузинскими ополченцами был сожжен сухумский архив, в 1994–1995 годах были практически полностью уничтожены библиотеки в Грозном и ряде других городов Чеченской Республики…
Но всегда находятся и те, кто, рискуя собственной жизнью, встает на пути у фанатиков с факелами. Неслучайно на латыни слово liber означает и «книга», и «свобода».
Аркадий Рyx,литературовед
* * *
Посвящается Лин
* * *
Там, где сжигают книги, впоследствии сжигают и людей.
Генрих Гейне, 1823 г.
Кто не помнит своего прошлого, обречен пережить его вновь.
Джордж Сантаяна, 1905 г.
Введение
Десятого мая 1933 года в Берлине на Унтер-ден-Линден, важнейшей столичной магистрали, пылал костер. Место это было крайне символичным – напротив университета, по соседству с собором Святой Ядвиги, Берлинской государственной оперой, Королевским дворцом и прекрасным военным мемориалом Карла Фридриха Шинкеля. Под взглядами ликующей сорокатысячной толпы к костру торжественным маршем прошла группа студентов, неся бюст еврейского мыслителя Магнуса Хиршфельда (основателя новаторского Института сексуальных наук). Распевая «Feuersprüche», или «огненные речевки», они швырнули бюст поверх тысяч томов из институтской библиотеки, за которыми последовали книги еврейских и прочих «ненемецких» писателей (среди которых особо выделялись геи и коммунисты), конфискованные из книжных магазинов и библиотек. Вокруг костра рядами стояли юноши в нацистской форме, вскинув руки в гитлеровском приветствии. Студенты стремились завоевать расположение нового правительства, и данное сожжение книг являлось тщательно спланированной публичной акцией [1]. Йозеф Геббельс, новый министр пропаганды Гитлера, выступил в Берлине с воодушевляющей речью, широко распространившейся по всему миру:
Нет – упадочничеству и моральному разложению! Да – приличиям и морали на уровне семьи и государства!.. Немец будущего станет не книжным червем, но человеком с сильным характером. Именно с этой целью мы хотим вас обучать… Вы правильно поступаете, предавая огню злой дух прошлого. Это здоровое, великое и символическое деяние.
В ту ночь похожие сцены произошли еще в девяноста местах по всей стране. Хотя многие библиотеки и архивы в Германии остались нетронутыми, костры из книг стали отчетливым предупреждением об атаке на знания, которую намеревался развернуть нацистский режим.
Знания до сих пор находятся под угрозой. Упорядоченные хранилища информации сегодня подвергаются атаке точно так же, как подвергались ей на протяжении всей истории. Долгое время общество доверяло сохранение знаний библиотекам и архивам, но и сейчас эти организации сталкиваются с многочисленными опасностями. Они становятся целью для отдельных людей, группировок и даже государств, стремящихся отрицать истину и искоренить прошлое. Вместе с тем библиотеки и архивы страдают от снижающегося уровня финансирования. Нехватка средств сочетается с растущей мощью технологических компаний, которые, по сути, приватизировали хранение и передачу информации в цифровой форме, переведя часть функций финансируемых обществом библиотек и архивов в коммерческую плоскость. Мотивы, которыми руководствуются эти компании, во многом отличаются от мотивов организаций, традиционно предоставлявших обществу доступ к знаниям. В чем смысл библиотек, если компании, подобные Google, оцифровали миллиарды книжных страниц, сделав их доступными в Сети, и если фирмы, подобные Flickr, предоставляют бесплатное место в сетевом хранилище?
Как только общество теряет контроль над информационными потоками, демократические институты, власть закона и открытость общества немедленно оказываются под угрозой. Атаке подвергается сама истина. В этом, естественно, нет ничего нового. Джордж Оруэлл описал подобный сценарий в романе «1984», и сегодня, когда мы задумываемся о роли библиотек и архивов в защите открытого общества, слова эти звучат горьким пророчеством: «Есть правда и есть неправда, и если ты держишься правды, пусть наперекор всему свету, ты не безумен» [2]. Библиотеки и архивы обрели главную роль в поддержке демократии и власти закона, ибо именно они существуют для того, чтобы «держаться правды».
В январе 2017 года прозвучало знаменитое предположение советника президента США Келлиэнн Конуэй о возможном существовании «альтернативных фактов». То был ее ответ на критику утверждения Трампа, будто на церемонии его инаугурации присутствовало больше народа, чем на аналогичной церемонии Барака Обамы пятью годами раньше, хотя фотографии и данные свидетельствовали об обратном [3]. Весьма своевременное напоминание о том, что сохранение информации продолжает оставаться ключевым инструментом защиты открытого общества. Защита истины от волны «альтернативных фактов» означает фиксацию этой истины, а также отрицающих ее утверждений, в результате чего формируются ориентиры, которым общество может доверять и на которые полагается.
Библиотеки критически важны для здорового функционирования общества. Я проработал в библиотеках более тридцати пяти лет, но пользуюсь ими намного дольше и вижу всю ту ценность, которую они несут. К написанию этой книги меня подтолкнуло мое собственное чувство гнева, вызванное недавно произошедшими в разных частях света – как преднамеренно, так и случайно – попытками поставить под сомнение факт, что общество может полагаться для сохранения информации на библиотеки и архивы. Атаки на них, повторяющиеся в течение столетий, нуждаются в изучении как тревожная тенденция в человеческой истории, а невероятные усилия, которые прилагают люди для защиты знаний, достойны восхваления.
О важности архивов свидетельствует открывшийся факт, что миграционные карты, документирующие прибытие в Великобританию «поколения Windrush1», были преднамеренно уничтожены министерством внутренних дел в 2010 году. Правительство также начало следовать политике «враждебного окружения» в отношении иммиграции, которая требовала от мигрантов «поколения Windrush» доказать свое непрерывное пребывание в стране или быть депортированными [4]. Им, однако, было гарантировано гражданство по британскому закону 1948 года, и они добросовестно прибыли в Соединенное Королевство, испытывавшее серьезный недостаток в рабочей силе после Второй мировой войны. К весне 2018 года министерство внутренних дел признало неправомерность депортации по крайней мере восьмидесяти трех таких граждан, одиннадцать из которых к тому времени умерли, что вызвало возмущение общественности.
Меня потрясла абсурдность политики, спровоцированной и агрессивно продвигаемой правительственным департаментом (во главе с Терезой Мэй, успевшей стать премьер-министром к тому моменту, когда ситуация получила огласку), в результате которой оказалось уничтожено главное свидетельство, позволявшее многим доказать свое гражданство [5]. Хотя решение уничтожить записи было принято до введения политики в действие и, вероятно, не являлось злонамеренным, это явно сыграло на руку министерству внутренних дел с его крайне негативным отношением к мигрантам. В своей публицистической статье в «Financial Times» [6] я отмечал, что сохранение информации подобного рода жизненно важно для открытого здорового общества, как, по сути, оно было важно с самого начала нашей цивилизации.
С тех пор как человечество начало объединяться в организованные сообщества, требовавшие общения друг с другом, происходило накопление знаний и запись информации. Насколько нам известно, в самых ранних обществах это осуществлялось в виде устных преданий, и единственные сохранившиеся записи дошли до нас в форме изображений на стенах пещер или выбитых на камнях символов. Мы ничего не знаем о том, что побуждало людей оставлять эти знаки; антропологи и археологи могут лишь строить основанные на тех или иных предположениях догадки.
К началу бронзового века сообщества стали более организованными и сложными. Группы кочевников постепенно переходили к оседлости, образуя земледельческие общины, внутри которых складывалась своя иерархия с правящими семьями или племенными вождями, стоящими над остальными.
Примерно с III тыс. до н. э. эти сообщества начали вести записи. Именно из древнейших архивов и найденных в них документов нам известно удивительное множество подробностей о функционировании тогдашнего общества [7]. В других документах люди начали фиксировать свои мысли, идеи, наблюдения и рассказы, сохранившиеся в древнейших библиотеках. Данный процесс упорядочения знаний вскоре потребовал развития специализированных умений, в том числе записи информации и технологий ее копирования. Со временем это привело к возникновению профессий, в широком смысле схожих с профессиями библиотекаря или архивариуса. Слово «библиотекарь» происходит от греческого слова biblotheke, означающего «хранилище книг», а термин «архивариус» – от латинского archivum, которое относится как к самим записям, так и к месту, где они хранятся. Своими корнями это слово восходит к греческому archeia, означающему «публичные документы». Поводы для создания библиотек и архивов отличались от тех, что имеют место в современном мире, и опасно проводить аналогии между древними и нынешними собраниями. Но даже при всем при этом тогдашние цивилизации создали огромную массу информации и разработали средства для ее упорядочения, многими из которых, такими как каталоги и метаданные, мы пользуемся и поныне [8].
Роли библиотекаря и архивариуса часто сочетались с другими, к примеру священника или администратора, становясь более заметными в Древней Греции и Риме, где библиотеки были в большей степени доступны для публики, откуда и начала распространяться вера в доступ к знаниям как неотъемлемый элемент здорового общества [9]. Сохранился перечень имен тех, кто занимал должность главного библиотекаря Александрийской библиотеки в III и II веках до н. э.; многие из них, такие как Аполлоний Родосский (чья эпическая поэма о Ясоне и Золотом руне вдохновила Вергилия на написание «Энеиды») и Аристофан Византийский (изобретатель одной из древнейших разновидностей пунктуации) также известны как ведущие ученые своего времени [10].
Хранилища знаний являлись центрами развития обществ с момента их возникновения. Хотя технологии создания информации и ее сохранения радикальным образом изменились, их основные функции практически остались прежними. В первую очередь библиотеки и архивы накапливают, упорядочивают и сохраняют знания. Посредством даров, обменов и приобретений они собирали таблички, свитки, книги, журналы, рукописи, фотографии и многие другие документальные свидетельства цивилизации. Сегодня к ним добавились цифровые форматы, от созданных в текстовых процессорах файлов до электронных писем, интернет-страниц и социальных сетей. В древности и Средневековье работа по организации библиотек имела религиозный подтекст; архивы древних царств Месопотамии часто хранились в храмах, а король Франции Филипп II Август основал «Trésor des Chartes» (сокровищницу хартий). Она стала первым «передвижным» собранием, но к 1254 году стала храниться в специально для этого построенных помещениях в часовне Сен-Шапель в Париже.
Разрабатывая и публикуя свои каталоги, предоставляя читальные залы, спонсируя науку, публикуя книги, организуя выставки, а в последнее время переводя информацию в цифровую форму; библиотеки и архивы стали частью более широкого процесса распространения идей. Создание национальных библиотек с XVIII века и публичных библиотек с XIX века резко усилило роль, которую эти организации играли в меняющемся обществе.
В основе ее лежит идея сохранения знаний. Информация может быть уязвимой, хрупкой и нестойкой. Папирус, бумага и пергамент легко воспламеняются. Столь же легко может повредить их и вода, а также вызванная высокой влажностью плесень. Книги и документы могут быть похищены, повреждены и подделаны. Еще более мимолетным может стать существование цифровых файлов вследствие технологического устаревания, нестабильности магнитных носителей и уязвимости любой информации, размещенной в Сети. Как известно любому, кто встречал в Сети несуществующую ссылку, доступ к информации может исчезнуть, если ее не сохранить.
Архивы – нечто иное, нежели библиотеки. Библиотеки являются собраниями знаний, создававшимися книга за книгой, зачастую с великой стратегической целью, в то время как архивы документируют непосредственно действия и процессы принятия решений организациями, администрациями и даже правительствами. Библиотеки часто тоже хранят некоторые материалы подобного рода – к примеру, печатный «Journal of the House of Commons»2, – но архивы по самой своей природе полны материалов, зачастую вполне приземленного характера, не предназначенных для чтения массовой аудиторией. В то время как библиотеки имеют дело с идеями, амбициями, открытиями и грезами, архивы подробно описывают рутинные, но жизненно важные детали повседневного бытия: землевладение, импорт и экспорт, протоколы комиссий и налоги. Часто важной их составляющей являются всевозможные списки, и неважно, списки ли это учтенных в переписи населения граждан или прибывших на корабле иммигрантов. Архивы находятся в самом сердце истории, фиксируя воплощение идей и мыслей, которые могут быть описаны в той или иной книге.
Естественно, есть и обратная сторона – значимость книг и архивных материалов осознают не только те, кто желает защитить знания, но и те, кто желает их уничтожить. Библиотеки и архивы подвергались атакам на протяжении всей истории. Порой библиотекарям и архивариусам приходилось рисковать жизнью и умирать ради сохранения информации.
Я намерен исследовать ряд ключевых эпизодов в истории, чтобы подчеркнуть различные мотивы для разрушения хранилищ знаний и те методы, которые выработали профессионалы, чтобы этому противостоять. Отдельные случаи, которым я уделяю особое внимание (я мог бы выбрать и десятки других), кое-что говорят нам о том периоде, когда происходили события, и увлекательны сами по себе.
Мотивация государств, продолжающих уничтожать историю, будет рассматриваться в контексте архивов. Поскольку все больше информации создается в цифровом виде, будут изучены те проблемы, которые создает эта реальность для сохранения знаний и здоровья открытого общества. Книгу завершит ряд предложений насчет того, как лучше поддержать библиотеки и архивы в текущей политической и финансовой ситуации, а в Заключении будут перечислены пять функций, которые осуществляют в обществе эти организации, чтобы подчеркнуть их ценность, – в том числе для тех, кто находится во власти.
Библиотеки и архивы сами ежедневно уничтожают информацию. От дубликатов книг обычно избавляются, когда требуется лишь один экземпляр. Небольшие библиотеки часто включаются в состав более крупных, что приводит к обеспечению сохранности информации за счет средств последних, но иногда, случайно или преднамеренно, пропадают уникальные материалы. Архивы зачастую проводят оценку хранящихся в них документов, решая, что оставить, а от чего избавиться. Не все можно и нужно хранить. Хотя историкам это порой может показаться чудовищным и непостижимым, сама идея, что сохранять следует любой документ, экономически несостоятельна. Большая часть информации, уничтоженной в подобном процессе, уже хранится где-то еще.
Процесс отбора, приобретения и каталогизации, так же как уничтожения и сохранения, никогда не бывает беспристрастным. Его проводят люди, работающие в условиях своего общества и времени. Книги и журналы, которые стоят сегодня на библиотечных полках или доступны благодаря цифровым библиотекам, или документы и папки, хранящиеся в архивах, находятся там благодаря участию людей. А ведь люди практически никогда не бывают непредвзятыми, беспристрастными и объективными. В собраниях большинства библиотек и архивов имеются крупные пробелы, «белые пятна», часто серьезно ограничивающие доступ к историческим сведениям об отношении, например, к людям с другим цветом кожи или женщинам. Читателям этой книги точно так же рекомендуется учитывать исторический контекст и помнить, что в прошлом люди вели себя иначе.
Изучая историю библиотек и то, как их собрания эволюционировали со временем, мы во многом знакомимся с историей о выживании знаний как таковых. Каждую отдельную книгу, ныне существующую в этих учреждениях, и все собрания, вместе образующие более крупные массивы информации, можно отнести к числу выживших.
До пришествия цифровой эры у библиотек и архивов имелось давно апробированное средство сохранения своих собраний: бумага. Организации делили ответственность с читателями. Все новые пользователи Бодлианской библиотеки, к примеру, до сих пор обязаны принести формальную клятву «не вносить в библиотеку и не зажигать в ней огонь», и этой традиции уже более четырех столетий. Основу стратегии сохранности составляют неизменные уровни температуры и относительной влажности, защита от наводнений и пожаров, хорошо организованное размещение на полках. Цифровая информация по самой своей сути менее устойчива и требует намного более упреждающего подхода, причем не только к самим технологиям (таким как форматы файлов, операционные системы и программное обеспечение). Проблему усиливает широкое распространение сетевых сервисов, предоставляемых крупными технологическими компаниями, особенно из мира социальных сетей, для которых сохранение информации – исключительно вопрос коммерции.
По мере того как все больше и больше мировых знаний размещается в Сети, мы, по сути, отдаем их на откуп крупным технологическим компаниям, которые теперь контролируют интернет. Фраза «искать информацию» когда-то означала поиск в указателе напечатанной книги или нужной алфавитной статьи в энциклопедии или словаре. Теперь это означает просто ввести в поисковую строку слово, термин или вопрос, а затем предоставить остальное компьютеру. Когда-то общество ценило тренировку личной памяти, даже разрабатывало замысловатые упражнения для лучшего запоминания. Те дни миновали. В удобстве интернета, однако, есть опасность, поскольку нашу цифровую память в огромной степени контролируют крупные технологические компании. Некоторые организации, в том числе библиотеки и архивы, прилагают немалые усилия, чтобы вернуть себе контроль посредством независимо хранящих информацию сайтов, записей в блогах, социальных сетей, даже электронных писем и других персональных цифровых собраний.
«Мы тонем в информации, но страдаем от недостатка знаний», – отмечал Джон Несбитт еще в 1982 году в своей книге «Megatrends» [12]. С техпор возникла концепция «цифрового изобилия», помогающая понять один важный аспект цифрового мира, о котором мне часто приходится задумываться в моей повседневной жизни библиотекаря [13]. Объем цифровой информации, доступной любому пользователю с компьютером и интернетом, чрезвычайно велик – слишком велик, чтобы его можно было постичь. У библиотекарей и архивариусов вызывает глубокую озабоченность вопрос, как вести эффективный поиск среди всей массы доступных знаний [14].
Цифровой мир полон противоречий. С одной стороны, создавать информации сегодня как никогда просто, так же как копировать тексты, изображения и другие ее формы. Хранение цифровой информации в больших объемах теперь не только возможно, но и удивительно дешево. Однако хранение – не то же самое, что сохранение. Знания, сохраненные посредством сетевых платформ, рискуют быть утраченными, поскольку цифровая информация крайне уязвима. Она легко может быть как заброшена, так и преднамеренно уничтожена. Еще одна проблема состоит в том, что информация, которую мы создаем в процессе своей повседневной деятельности, невидима для большинства, но ею можно манипулировать, используя против общества ради коммерческой или политической выгоды. Уничтожение ее может стать желаемым краткосрочным выходом для многих, кого тревожит вторжение в частную жизнь, но в конечном счете это может нанести обществу ущерб.
Мне повезло работать в одной из крупнейших библиотек мира. Формально основанная в 1598 году и впервые открытая для читателей в 1602 году Бодлианская библиотека3 в Оксфорде продолжает существовать и поныне. Работая в подобной организации, я постоянно имею дело с достижениями библиотекарей прошлого. Сегодня Бодлианская библиотека имеет в своем собрании свыше 13 миллионов печатных томов, а также многие мили рукописей и архивов. Ее обширное собрание включает в себя миллионы карт, нот, фотографий, изданий-однодневок и многое другое, в том числе петабайты цифровой информации: журналы, базы данных, изображения, тексты, электронные письма. Все эти собрания размещены в сорока зданиях, построенных начиная с XV и заканчивая XXI веком, история которых сама по себе не менее увлекательна.
В собрании Бодлианской библиотеки есть первое издание пьес Шекспира (1623), Библия Гутенберга (ок. 1450), а также рукописи и документы со всего мира – к примеру, составленная Селденом карта Китая позднего периода Мин или иллюминированный шедевр «История Александра Великого» XIV века. С каждым из этих экземпляров связана своя увлекательная история о том, как они пережили века, прежде чем оказаться на полках. Фактически это собрание собраний – и истории о том, как эти собрания там оказались, помогли создать библиотеке ее славу за последние 400 лет [15].
На мое собственное образование вплоть до восемнадцатилетнего возраста во многом повлияла возможность пользоваться публичной библиотекой моего родного города Дил. Именно в этом здании я открыл для себя радость чтения. Все началось с бегства от реальности посредством научной фантастики (в особенности Айзека Азимова, Брайана Олдисса и Урсулы К. Ле Гуин). Затем я стал читать Томаса Харди и Д. X. Лоуренса, а также зарубежных авторов: Германа Гессе, Гоголя, Колетт и многих других. Узнав, что в библиотеке можно брать виниловые пластинки, я обнаружил, что классическая музыка состоит не только из увертюры Чайковского «1812 год», что есть еще и Бетховен, Воан-Вильямс, Моцарт. Я мог читать «серьезные» газеты и литературное приложение к «Times». И все это бесплатно – что имело немаловажное значение, поскольку моя семья была небогата и денег на покупку книг не хватало.
Библиотекой, как тогда, так и сейчас, заведовало местное правительство. Доступ к большей части ее услуг бесплатен и финансируется из местных налогов на основе положений, впервые введенных в Акте о публичных библиотеках 1850 года. В то время ряд политиков выступал против подобной идеи. Пока закон проходил через парламент, представитель консервативной партии полковник Сибторп скептически высказывался о важности чтения для рабочего класса на том основании, что сам он «вообще не любил читать, а когда учился в Оксфорде, терпеть этого не мог» [16].
Введенная данным законом система публичных библиотек заменила собой мешанину из дарственных книжных собраний, приходских библиотек, книжных полок в кофейнях, рыбацких читален, а также библиотек по подписке и книжных клубов, являвшихся продуктом «эпохи развития» и концепции «полезных знаний». Этот термин вырос на почве идей XVIII века. В 1767 году группа выдающихся личностей, включая Бенджамина Франклина, основала Американское философское общество для «продвижения полезных знаний». В 1799 году был основан Королевский институт для «распространения знаний и содействия всеобщему применению полезных механических изобретений и усовершенствований». При обеих этих организациях для поддержки их деятельности имелись библиотеки.
Библиотеки играли ключевую роль в продвижении всеобщего образования, что шло на пользу не только отдельной личности, но и обществу в целом. Столетие с лишним спустя Сильвия Панкхерст, вдохновенная поборница прав женщин, писала директору Британского музея, запрашивая допуск в читальный зал тамошней библиотеки: «…поскольку я желаю ознакомиться с различными правительственными публикациями и другими работами, к которым я не могу получить доступ иным способом». В конце своего сопроводительного письма она упомянула тему своей работы: «получение информации о занятости женщин» [17].
Акт о публичных библиотеках дал местным властям возможность учреждать общедоступные библиотеки и оплачивать их за счет «тарифов» (как тогда назывались местные налоги), но данная система была полностью добровольной. Лишь в 1964 году Акт об публичных библиотеках и музеях обязал местные власти обеспечивать библиотеки средствами, и данная система сегодня занимает вполне определенное место в общественном сознании как часть национальной инфраструктуры всеобщего образования [18].
Несмотря на это, публичные библиотеки в Великобритании несут на себе бремя давления, которое сменяющие друг друга правительства оказывают на доступные местным властям бюджеты [19]. Местным властям приходилось принимать весьма непростые решения, многие из которых сказывались на судьбе библиотек и архивов графств. В 2018–2019 годах в Великобритании работали 3583 публичные библиотеки по сравнению с 4356 в 2009–2010 годах, то есть 773 из них закрылись. Чтобы оставаться открытыми, библиотеки во многих общинах все в большей степени зависят от волонтеров – число занятых в данном секторе упало до менее чем 16 000 [20].
