Я не оглядывалась. Вот он уже поворот. Небольшой сквер, на другой стороне которого я уже видела остановку. И я рванула через него, прямо по траве, стараясь сократить расстояние. Со стороны казалось, что я просто боюсь опоздать на последний автобус и где-то там, наверное, так и было, ведь автобус вполне мог оказаться последним на сегодня. Я, не раздумывая, заскочила в него и наконец-то обернулась. Лис остановил машину, едва свернув на главную дорогу. Он сидел, облокотившись на руль и смотрел вслед удалявшемуся автобусу. Я не могла рассмотреть выражение его лица, да и не очень-то хотела. Зачем мне это? Главное я в безопасности и всё позади. Осталось только понять, куда я еду. Народу в автобусе было немного. Я прошла вперед и стала разглядывать схему маршрута. Приятного было мало, двигалась я в сторону дома. Впрочем, выбирать не приходилось.
Вервольф
Я раньше не думал о том, каким меня видят окружающие со стороны. Нет, не те с которыми я сталкиваюсь постоянно в своей жизни, не друзья и знакомые, а чужие люди. Какое впечатление я произвожу при первой встрече? Судя по тому, как от меня улепётывала эта девчонка, хорошего было мало. И её глаза. Я так и не понял, что именно её напугало. Но то, как она на меня посмотрела, когда замолчала, заставило меня отступить. Я больше не стал ей ничего предлагать, ничего объяснять, не хотел пугать ещё больше.
Я должен был убедиться, что она добралась до остановки и села в автобус. Только зачем мне всё это? А вот и второй вопрос: какое мне вообще дело до неё? Почему я должен переживать за подружку Антона, когда он сам оставил её одну? Правильно – не должен. Мне есть, о ком заботиться и кого защищать. Всё логично. Не логичным было то, что мои руки вывернули руль, нога надавила на педаль газа, а я был уверен, что нагоню автобус на первом же светофоре.
Итак, ясно было одно, что-то в этой девчонке заставляло меня присмотреться к ней, понаблюдать. Если бы она села ко мне в машину без разговора, ну, или почти, могла бы изобразить какое-никакое непонимание для приличия или удивление, не столь важно, что именно, но всё же села, я бы даже не удивился, судя по тому, с кем она тусуется. Она не села. Мало того, её странное поведение не давало теперь мне закончить, сложить воедино картинку в голове, не сходились пазлы. Признаю, одно то, что она встречается с Антоном, и в моей голове уже готовая картина. Я сразу составил мнение о ней, без раздумий и сомнений, по принципу «с кем поведёшься». Теперь сомнения были. И ещё этот взгляд. Я до сих пор помнил глаза сестры в ту ночь в лагере. Тот же испуганный взгляд и осознание своей беспомощности перед лицом опасности.
Сегодня этой опасностью был я. Или эти придурки напугали её сильнее, чем я думал. А может она просто ненормальная любительница острых ощущений. Вот и запрыгнула в автобус, даже не глянув в какой. Заедет посреди ночи в незнакомую часть города, на какую-нибудь окраину или вообще за город. А автобус то походу последний. Чем не экстрим? Нет, этот вариант я исключил сразу. Каким бы безбашенным не был Антон, он не свяжется с неадекватной девицей. Ну, что ж, присмотреться – дело не хитрое.
А пока что автобус действительно приближался к окраине города. Людей в нём изначально было немного, а теперь и вовсе осталось несколько человек. Девчонку мне было видно хорошо. Она встала и подошла к двери, видимо собиралась выходить на следующей остановке. Я сбавил скорость. Ехать за ней даже на определённом расстоянии было слишком заметно. Я дождался, когда автобус остановится, свернул к обочине и заглушил мотор А дальше придётся пешком. Тем более, что мой объект наблюдения направился через дорогу в противоположную сторону от многоэтажек, в частный сектор. Очень интересно.
В этой части города, прямо скажем, с освещением было не очень. Понятное дело, у нас ведь как – если хочешь чего-то добиться от властей, ну, или от управляющих компаний, кучу порогов оббить придётся и не факт, что что-то получится. А если не горит, вроде как, жить можно, то и напрягаться нечего. И всё же некоторые напрягались. Нет, нет, да и горел возле какого-нибудь дома фонарь.
Мне это было на руку, помогало не терять из вида новую знакомую. Сам же я старался держаться в тени и не привлекать внимания. Это было не сложно, девчонка даже не оборачивалась. Она шла очень быстро, на мой взгляд, слишком быстро, как будто снова убегала от кого-то. Может всё же заметила меня или почувствовала.
Она приостановилась. Затем пошла медленными, неуверенными шагами. Смотрела она в сторону одного дома. Фонаря около дома не было, но в одной из комнат горел свет. Она направилась к воротам и, привстав на носочки, заглянула во двор. Совершенно неожиданно она подпрыгнула, издав, как мне показалось, радостный возглас. Открыла калитку и заскочила во двор. Я подошёл ближе.
– Муха! – удивлённо вскрикнул чей-то мужской голос. – Откуда ты здесь посреди ночи?
– Как же я рада тебя видеть! – это уже счастливый голос девчонки.
Я замер. А у меня в голове: «Муха». Что за чёрт возьми. Я не смог удержаться и так же, как она минуту назад, подошёл вплотную к воротам и осторожно заглянул во двор.
Видимо фонарь горел где-то за домом. Он освещал дальнюю часть двора. Рядом с довольно свеженьким «Патриотом» стоял высокий, крепкий парень. Лица не рассмотреть, так как на его шее повисла та самая Муха, а он в свою очередь крепко стискивал её в объятиях. Прям хоть картину пиши.
– У тебя что-то случилось? – он наконец-то опустил её на землю, заглядывая в глаза.
– Соскучилась, – буркнула она. – Кто дома?
– Никого, – он взял её за плечи. – Муха, это как же ты соскучилась, что примчалась среди ночи? Идём в дом, расскажешь всё, горе ты моё.
Я медленно отошёл от дома. Остановился и оглянулся зачем-то, просто стоял и смотрел. Вопросов прибавилось. Что с ней не так? Почему Муха?
Первым дело нужно хотя бы выяснить, как её зовут. Это просто совпадение. Вот выясню это и пошлю ко всем чертям.
Откладывать до утра своё расследование я не стал. Уже в машине я устроился поудобнее и стал внимательно просматривать друзей Антона в социальных сетях.
Её я не нашёл. Искал по фотографиям, других вариантов у меня не было. Потратил уйму времени – результата никакого. Я был в замешательстве. Приближённые Антона были не простыми. Они выставляли себя напоказ: «вот смотрите, какие мы, жизнь удалась». Её среди этой золотой молодёжи не было. Да что с ней не так? Неужели Ксения? Муха, которой нет в соцсетях. Стоп. Так меня может занести совсем не туда. В универе узнать имя подружки Антона не составит труда. А сейчас домой. Спать.
Я завёл машину и вырулил на пустынную дорогу. Тем временем картина в моей голове продолжала потихоньку рассыпаться.
Лика
Мы с Ванькой вошли в дом, и я ему всё рассказала.
– Почему ты не позвонила мне? – тут же спросил он.
– Так ведь поздно уже. Я сама вон на автобусе добралась, – тихим голосом ответила я, чувствуя вину.
– Муха, мне ты можешь звонить и посреди ночи. А что, если бы меня здесь не оказалось? Что, если бы Тарас уже был дома? Что тогда?
Я молчала. Я и сама не знала, что было бы тогда.
– А почему ты здесь? – осторожно спросила я.
Мы сидели на кухне. Ванька встал, открыл холодильник, достал сок, налил мне и себе. Потом сел и сказал:
– Захотелось побыть одному.
– Вы поссорились с Ниной? – догадалась я.
– Не то, чтобы поссорились, – грустно ответил он, – не выходит что-то у нас ничего…
– Как же так, Вань? Что случилось?
– В том то и дело, что ничего не случилось. А чувствую, будто всё не так. Она ведь раньше не была такой, а теперь всё чем-то недовольна.
Ему трудно было подобрать слова, но я понимала о чём речь. Женские капризы.
– Что будешь делать?
– Сегодня останусь здесь, а завтра решу.
– Я уеду рано, – сказала я ему. – Мне на работу нужно.
– Могу отвезти, если надо, – предложил он.
– Я доберусь сама, а ты отдыхай. Выходной ведь.
Перед сном мне ответил Вервольф.
В: Только освободился. Что случилось?
М: Мне так много нужно тебе рассказать, но не сейчас. Очень устала. Давай завтра?
В: Хорошо, давай завтра. Отдыхай.
* * *
Утром я проснулась с первыми петухами. Все спали, а мать ещё не пришла с работы. Я привела себя в порядок, подумала о том, как хорошо, что не вырядилась вчера в платье Алёны и помчалась на остановку.
На работу я приехала рано и тем не менее, Раиса Пантелеевна была уже там.
– А ты чего в такую рань? – спросила она меня.
– Да так, не спалось что-то, – смеясь, ответила я. – Вы завтракали? – я показала ей пакетик с ещё горячими булочками, которые успела купить по дороге.
– Как раз собиралась, – ответила она, улыбаясь.
– А вы почему здесь? Я думала у вас выходной.
– Работы много, дочка. Сама видишь. Завтра выступление в парке, а главное через неделю соревнования, нужно всё подготовить.
– А почему старшую группу называют зеркалами? – решилась я спросить.
Раиса Пантелеевна снова улыбнулась.
– Ты сама всё поймешь. Лучше один раз увидеть… – загадочно ответила она.
Мне стало ещё интересней. Вокруг них сплошные тайны. И либо никто ничего не знает, либо не говорит.
После обеда позвонил Антон. Я вышла в коридор, чтобы поговорить с ним.
– Слушаю.
– Лика, привет! Ты где сейчас?
– На работе.
– Сегодня же суббота.
– Но вчера ведь я отпросилась, отрабатываю сегодня.
– Почему ты не уехала на такси вчера? Мне пришла информация о ложном вызове.
– А почему ты спрашиваешь меня только сейчас?
– Лика, я серьёзно. Что случилось?
– А я, по-твоему, шучу?
– Я был слишком занят, прости. Мне не следовало оставлять тебя одну.
Я шла по коридору и думала о том, что Антон в последнее время часто извинялся, и о том, что возможно чувствую то же, что и Ванька. Что-то у нас не складывалось. Эти отношения словно душили меня.
– Я добралась на автобусе, так что всё нормально.
– Я заберу тебя. Когда ты освободишься?
На самом деле освободиться я могла хоть сейчас, но сама этого не хотела. Я хотела остаться одна и никого не видеть. Я дошла до танцевальных классов, и сейчас словно заворожённая следила за тем, что происходило за полустеклянной стеной. Эти четверо творили какое-то волшебство. В этот раз на меня никто не обратил внимание, танец полностью поглотил их. Мир вокруг для них сейчас просто не существовал. Я сразу поняла, чем меня зацепила эта сцена. И сейчас я смотрела во все глаза, как одна пара с завидной точностью повторяет движение другой, но не в привычной манере, а так словно они были отражением друг друга. Это было настолько восхитительно, что я на время забыла про Антона. Его нервное напряжение передавалось мне через телефон.
– Почему ты молчишь, Лика?
– Я освобожусь очень поздно. Точнее сказать не могу.
– Я сам позвоню тебе ближе к вечеру.
– Мне некогда, Антон. Я пойду.
Я сбросила звонок и направилась обратно в костюмерную. Раиса Пантелеевна собиралась уходить.
– Я видела репетицию старшей группы. Их из-за этого танца так называют?
– Ты решила, что из-за одного единственного танца их станут называть зеркалами? Боюсь, ты всё не верно поняла, девочка, – ласково выговаривала мне тётя Рая.
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что даже «калинку-малинку» они станцуют тебе подобным образом. Это их стиль. Только так и никак иначе.
– Это ведь очень сложно, словно писать левой рукой, – ошеломлённо произнесла я. – А многие так умеют или только они? Я просто не очень хорошо в танцах разбираюсь.
– Совсем не обязательно в них разбираться, достаточно понимать, насколько это красиво.
– А они давно здесь занимаются? – я пыталась разузнать как можно больше.
– Давно. Мне пора иди, я сегодня с внуком сижу, – засуетилась Раиса Пантелеевна. – Ты тоже иди отдыхай, Анжелика.
– Можно я ещё останусь? Хочу продолжить уборку в кладовой.
– Если хочешь, конечно, оставайся. Ах, да! – спохватилась она уже в дверях. – Я подготовила растяжку для завтрашнего выступления, – она указала на аккуратно сложенную на столе вывеску. – Кто-то из ребят зайдёт за ней сегодня. Она им нужна будет с самого утра, а нас никого здесь завтра не будет.
– Хорошо. Я поняла, – ответила я.
Раиса Пантелеевна ушла, а я принялась за уборку. В этой небольшой комнатке совсем не было окон. Работала я при включённом свете и потеряла счёт времени. Я подумала, что если Антон до сих пор не позвонил, то ещё не очень поздно.
Я залезла на стремянку и расставляла на полку аккуратно подписанные коробки, когда услышала едва уловимые шаги. Я резко обернулась и посмотрела на закрытую дверь. Я была уверена, что оставляла дверь открытой. Стало немного не по себе, но я всё же решила спуститься и посмотреть, в чём дело. Но не успела я даже пошевелиться, как внезапно погас свет, и я оказалась в кромешной темноте.
Я застыла на месте и крепче вцепилась в стремянку. Страх окутал меня с головы до ног, и пока он окончательно не лишил меня рассудка, я пыталась сообразить, что мне делать. Телефон я оставила на столе в большой комнате. Сама же торчала под потолком, каждую секунду грозясь свалиться с этой злополучной стремянки. Чувство самосохранения подсказывало мне, что нужно собраться с духом и для начала спуститься вниз. Но темнота давила со всех сторон, сковывая мои жалкие попытки пошевелиться и не давала сдвинуться с места. Я чувствовала, что паника разрастается внутри меня с бешенной скоростью. Меня трясло, и казалось, что вместе со мной трясётся не только стремянка, но и вся комната. Я теряла чувство реальности, меня поглотила невесомость, я не контролировала своё тело. Сначала я ощутила невероятную лёгкость, а затем боль пронзила меня и вернула сознание. Я поняла, что рухнула прямо на груду коробок, стоящих на полу. Я застонала. Подняться не получалось. Радовало хотя бы то, что я всё же спустилась, пусть и не очень удачно. Темнота действовала на меня угнетающе. Кружилась голова, дышать становилось всё тяжелее. Я понимала, что мне нужно добраться до двери, но сейчас даже не представляла, в какой она стороне. Оставалось ждать. Только чего? Завтра сюда никто не придёт. Сколько я продержусь в такой обстановке? Час? Два? Мне казалось, что я уже почти умерла. И вдруг дверь распахнулась.
Вервольф
Возможность узнать имя подружки Антона предоставилось мне намного раньше, чем я предполагал. Утром следующего дня мы с сестрой отправились на тренировку. В команде нас было четверо. Горыныч с Веткой нас уже ждали.
Ветка – Елизавета Погребец – та самая Белка, которая помешала расправе Антона над Горынычем, напугав его полицией. До знакомства с нами она была гордой одиночкой, отношения со сверстниками у неё не складывались, не смотря на бойцовский характер. А возможно именно поэтому. Над ней смеялись и придумывали ей различные дразнилки. Её имя благополучно вписывалось в большинство обидных фразочек, чем облегчало задачу злорадной молодёжи. Неудивительно, что имя своё Лизка ненавидела. Поэтому мы дружно решили, что нам просто необходимы сценические псевдонимы, и придумали их исходя из наших имён.
Мою сестру Марфу мы называли Арфой. Постепенно эти прозвища прилипли к нам и в обычной жизни. Всё свободное время мы проводили вместе. Репетировали не только в ДК. У нас было своё излюбленное место – Берлога, так мы назвали квартиру Егора. Он в ней не жил, и находилась она неподалёку от универа. Это была огромная студия, которую мы оборудовали, как танцевальный зал. Об этом месте знали только мы, оно было нашим тайным пристанищем.
Сегодняшнюю репетицию мы решили провести в ДК, так как нужно было кое-что подготовить для завтрашнего выступления. Арфа направилась сразу в зал, а я решил заскочить в костюмерную и узнать у Пантелеевны на счёт вывески.
– Я как раз ею занимаюсь, – ответила она мне. – Через час сможете забрать.
Я слушал её, а сам смотрел, как в другом конце комнаты у окна за швейной машинкой сидела девчонка, мысли о которой со вчерашнего вечера не покидали мою голову. Она была настолько поглощена работой, что даже не повернулась, когда я вошёл.
– Новая помощница? – спросил я Пантелеевну.
– Никак не нарадуемся, – ответила она полушёпотом, боясь спугнуть свою удачу. – Очень старательная девочка. Надеюсь, она у нас задержится надолго.
Раису Пантелеевну я знал много лет. Угодить ей было сложно, но если такое случалось, то она таяла словно весенний снег. Походе девчонке это удалось в рекордно короткие сроки.
– Как же зовут вашу рукодельницу?
– Анжелика. Но ей нравится, когда её зовут просто Лика. А пойдём я вас и познакомлю.
– Нет, нет, не стоит, – спохватился я, – ещё успеем. Мне бежать нужно.
Я вышел. Анжелика, значит. Всё вернулось на свои места, если не считать некоторых нюансов. И всё же, самое время выкинуть её из головы, как и собирался. Из-за неё я даже про Муху вчера забыл, вспомнил уже дома. До сих пор меня не покидало чувство вины. Я знал, что у неё что-то произошло, и теперь снова целый день буду изнывать от беспокойства, пока она не напишет.
– Подружка Антона работает помощницей в костюмерной, – сказал я друзьям, входя в зал. – Вам не кажется это странным?
Ребята в это время отрабатывали одну из наших поддержек. Ветка разогревалась, делая растяжку.
– Что именно? – спросила она. – То, что она в принципе работает или то, что работает именно здесь?
– Сам пока не пойму, – ответил я задумчиво.
– Думаешь, засланный казачок? – откликнулся Горыныч. – Это вряд ли, – продолжал он рассуждать. – Не стал бы Антон тогда вместе с ней нам на глаза попадаться.
– Лис прав, – подключилась Арфа, – она не похожа на тех, с кем Ярошевский встречался раньше. Одно это настораживает.
– Зато она похожа на тебя, – не стала ходить вокруг да около Ветка. – Ну, что вы смотрите так? Расфуфыренные избалованные жизнью девицы надолго у него не задерживаются. Карину я не беру в расчёт, – она скривилась. – На мой взгляд, именно она лишняя деталь во всём этом механизме. А нравятся ему, как раз таки, естественное обаяние и натуральная красота.
– За красоту и обаяние – отдельное спасибо, – подмигнула ей Арфа, – но было бы действительно неплохо, окажись всё именно так. Может тогда он, наконец, оставит нас в покое?
Мы с Горынычем переглянулись. Мы хорошо понимали, что дело не только в этом. Антон не любит, а главное, не умеет проигрывать.
– Так, девочки, а ну-ка не расслабляемся, – скомандовал Горыныч. – Не удивлюсь, если так он решил усыпить нашу бдительность. Меры предосторожности никто не отменял.
Арфа показала ему язык, Ветка закатила глаза, а я, улыбаясь, сказал:
– Давайте начнём.
Ближе к трём, уставшие и голодные, мы решили рвануть куда-нибудь пообедать.
– Погнали в Берлогу? Пиццу закажем, – предложил Горыныч.
– Давайте лучше к нам, – возразила ему Арфа. – Мама, наверняка, наготовила вкусняшек.
– Я – за! – отозвалась тут же Ветка. – По-моему, на сегодня тренировок достаточно.
Я в очередной раз проверил телефон. Муха молчала. Мне вообще было всё равно, куда ехать. Тяжесть на душе не давала мне расслабиться.
В итоге поехали мы к нам домой. Родителей дома не оказалось, зато холодильник ломился от еды. Наевшись до отвала, мы попадали на диван в гостиной с намерением посмотреть какой-нибудь фильм.
Мне удалось отвлечься немного, но про себя я уже решил, что, если Муха не напишет до того, как уйдут ребята, то я сделаю это сам. Уже ближе к вечеру, когда они засобирались домой, Горыныч спросил:
– Лис, дружище, что-то не так? Ты сам не свой сегодня?
– Всё в порядке, не парься, – я похлопал его по плечу, и мы вышли из квартиры, девчонки шли следом.
– Во сколько встречаемся завтра? – спросил он, спускаясь по ступенькам. – Нужно ещё успеть сцену подготовить.
Я резко остановился и произнёс:
– Я же совсем забыл про вывеску! – и обернувшись назад крикнул сестре. – Арфа! Вернись в квартиру, подай мне ключи от машины, а сама оставайся там. Мне нужно в ДК сгонять.
– Там же уже нет никого. Думаешь, стоит ехать? – спросил Горыныч.
Я кивнул.
– Попробовать стоит. Ты Ветку отвезёшь, а потом куда? Домой или в Берлогу?
Ему без слов было понятно, что мне всё же есть, что ему рассказать.
– Я буду в Берлоге, – коротко кивнул он.
Вышла Арфа и отдала мне ключи.
– Почему я не могу поехать с тобой? – спросила она.
– Потому что потом у них «между нами мальчиками», – очень проницательно подметила Ветка.
– Ну, и ладно. Не очень-то и хотелось, – сделав обиженный вид, Арфа зашагала обратно в квартиру.
– Веточка, ты не пробовала в разведке подрабатывать? – спросил я её, когда мы вышли из подъезда. – Тебе бы там цены не было, от тебя ж ни одна мелочь не ускользнёт.
– Просто все мужчины почему-то думают, что они великие матера конспирации. Но можете мне поверить, вам это только кажется. У вас же всё на лбу написано! И да, – она вздёрнула подбородок, – в разведке я уже в звании полковника! – и прищёлкнула языком.
Горыныч покатился со смеху, а я, еле сдерживаясь, произнес:
– Прям от сердца отлегло. Теперь буду спать спокойно.
На этой весёлой ноте мы попрощались. Я сел в машину и поехал в ДК. Надежды на то, что я застану ещё кого-то в костюмерной было мало, но проверить не мешало. К тому же, на вахте мог оказаться запасной ключ. Я оставил машину у входа и торопливо поднялся по ступенькам. Фёдор Алексеевич, наш сторож, был на месте.
– Дядя Федя, у вас случайно нет ключа от костюмерной? – обратился я к нему. – Я там кое-что забыл забрать для завтрашнего мероприятия.
Фёдор Алексеевич читал газету и сейчас смотрел на меня поверх своих очков, немного прищурившись.
– Раньше был, – медленно ответил он, – а потом новенькая появилась, ей и отдали.
– Выходит, нет ключа, – разочарованно заключил я.
– Выходит так, – подтвердил он мои слова.
Я уже развернулся, чтобы уйти, когда он продолжил.
– Ты же забрать что-то хотел.
Я остановился, не совсем понимая.
– Так иди забирай. Чего застыл? Открыто там.
– Что же вы сразу не сказали, Фёдор Алексеевич? – с лёгким укором спросил я его.
– А ты не спрашивал, – спокойно ответил он и отпустил глаза в газету.
Я улыбнулся и заспешил по коридору. Нужно было отдать должное старику. Всё четко и по делу. Без лишних слов. Сразу видно, человек старой закалки.
Я дошёл до костюмерной и открыл дверь. Внутри никого не было. Я включил свет. Ключи лежали на столе, одно из окон распахнуто настежь. Я подошёл, чтобы его закрыть и услышал грохот. Шум доносился из-за закрытой двери. Она оказалась заперта. Я взял ключи и одним из них отомкнул замок. Анжелику я увидел сразу, как только открыл дверь. Она лежала прямо на коробках, которыми был заставлен весь пол. Лика смотрела на меня, но вставать не торопилась. Я мгновенно оценил ситуацию. Темнота, стремянка, запертая дверь. Я включил свет и направился к ней. Подошёл ближе и стало очевидным, что всё хуже, чем я предполагал.
– Эй, как себя чувствуешь? – спросил я и присел рядом. – Болит где-нибудь?
– Ничего не чувствую, – прошептала она.
– Попробуй пошевелить пальцами.
Её пальцы задвигались.
– Давай я помогу тебе подняться, – я придерживал ей за спину.
Она попыталась сесть. Казалось, вся кровь отхлынула от её лица, она была белая словно полотно.
– А я смотрю, у тебя прям ни дня без приключений, – не удержался и сказал я, пытаясь достать её из коробок.
– Я просто хотела…
– Это был не вопрос, – немного грубее, чем следовало прервал я её.
Мне не хотелось даже вникать в проблемы этой девчонки, у меня и без того их ворох.
– Боюсь, я вряд ли подхожу на роль твоей жилетки.
– Почему Лис? – тихо спросила она. – Ты же Волков. Волк было круче.
– Потому что Елисей. А Муха почему? – спросил я быстро, пока она совсем не отключилась.
– Потому что Черёмуха, – ещё тише произнесла она, настолько, что я еле расслышал.
Её глаза были закрыты, а тело расслабилось в моих руках. Я понял, что она всё-таки потеряла сознание. Я обхватил её покрепче, прижал к себе и быстро встал. Подхватил со стола ключи, наспех закрыл дверь и направился с ней по коридору.
Черёмуха. Причем здесь черёмуха? Это что-то из разряда «потому что гладиолус»? Ну, если она была способна шутить в такой ситуации, то всё не так плохо.
По закону подлости Фёдора Алексеевича на месте не оказалось. Вокруг никого. Придётся разбираться самому. Я вышел на улицу, зашагал к машине и думал, что делать дальше. Где живёт Лика, я не знал. Отвезти её к тому дому, где она была вчера – так себе вариант. Шестое чувство подсказывало мне, что этого делать не стоит. Оставалось одно – отвезти её к себе, а там видно будет.
Я усадил её на переднее сидение и стал аккуратно пристёгивать. Только сейчас я обратил внимание, что одежда на ней та же, что и вчера. Выходит, ночевала она не дома. Я немного наклонился, чтобы защёлкнуть ремень безопасности. Её лицо сейчас находилось всего в нескольких сантиметрах от моего. От неё приятно пахло цветами. Словно я оказался посреди весеннего луга, а вокруг меня всевозможной россыпью оттенков благоухали первоцветы. Я почувствовал, как сбилось моё дыхание, и по мне горячей волной прокатилось желание обнять и прижать её к себе. Я отшатнулся. О нет, этого ещё не хватало. Быстрыми шагами я обошёл машину и сел за руль. Отъезжая от ДК, набрал Горыныча.
– Ты где? – сразу же спросил я его.
– На месте. Так что подгребай.
– Срочно езжай за Арфой и привези её в Берлогу.
– Зачем? – удивился друг.
– Объясню потом. Мне нужно, чтобы она была там.
– Сделаю. Но ты меня пугаешь.
Я отключился. Лика приходила в себя. Она пошевелилась, но глаза не открывала. До Берлоги ехать было недалеко, именно поэтому я решил, что привезти её туда – самый подходящий вариант.
Машины Егора во дворе уже не было. Также, как и до этого, я взял Лику на руки и зашёл в подъезд. Прижимаясь щекой к моей груди, она пробормотала:
– Сейчас мне станет лучше. Я просто темноты боюсь.
Они с Мухой слишком похожи. Именно поэтому я так реагирую. Вот и всё объяснение. Мы вошли в квартиру, и я аккуратно усадил её на кресло-мешок. Сам же направился в угол, где находилась зона кухни, и набрал в стакан воды. Вернувшись, я протянул его ей, и она сделала несколько глотков. Затем она вернула мне стакан и огляделась вокруг. В её взгляде я уловил тревогу.
– Куда ты меня привез? – спросила она.
– Извини, но этого я тебе сказать не могу.
Она будто и не ждала другого ответа.
– Где мой телефон? – последовал следующий вопрос.
– Откуда мне знать? – я пожал плечами и прошёл на кухню, чтобы поставить обратно стакан.
– Он лежал на столе в костюмерной.
– Его там не было, я бы заметил. Ключи были, – я достал их из кармана и протянул ей. – Вот они. И больше ничего. Может ты оставила его в другом месте?
– Он совершенно точно был там, – настаивала она.
– Значит кто-то его взял ещё до того, как пришёл я.
– Я ждала звонок… – начала говорить она, но вдруг, словно вспомнив что-то очень важное, простонала, – Господи! Мне срочно нужен мой телефон! – и посмотрела на меня умоляющими глазищами.
– Открою тебе секрет, – спокойно произнёс я, – если боишься пропустить важный звонок, держи телефон при себе. Все бы от этого только выиграли, согласись.
– В следующий раз так и сделаю. Спасибо за совет, – огрызнулась она и встала, – а теперь я могу идти? – уже чуть мягче поинтересовалась она.
Лика
Какое-то время я находилась словно в полусне. Я слышала чей-то голос, кто-то подхватил меня на руки. Я словно очутилась в деревне у бабушки в сосновом бору. В носу стоял отчётливый запах хвойных деревьев и кедровых шишек. Почувствовав себя в безопасности, я ненадолго расслабилась. И вот снова ощутила, как крепкие надёжные руки прижимают меня к себе. Мне не было страшно. Почему-то казалось, что этот кто-то способен защитить меня от всего мира. Я окончательно пришла в себя, когда он бережно опустил меня на мягкий мешок, лежащий на полу.
Я осмотрелась и поняла, что находилась в незнакомом месте. Это была пустая огромная квартира-студия. Кроме нескольких таких же мешков-кресел и зеркал во всю стену, в ней больше ничего не было. Когда я поняла, что мой телефон исчез, то первым дело подумала о переписке. Мне срочно нужно было её удалить с любого другого гаджета. Нужно немедленно вернуться в общежитие к своему ноутбуку. Я смотрела на Лиса и ждала.
– Ты боишься.
Он не спрашивал, это было утверждение. Видимо по моему виду не сложно было догадаться, что теперь мне страшно. Мне так и хотелось крикнуть: «Да, боюсь! Ты притащил меня неизвестно куда! Неизвестно зачем! Я боюсь находиться здесь наедине с тобой! Тем более с тобой!» Но я промолчала. Я его боялась несмотря на то, что он меня вроде как спас. Или нет.
– А что ты делал в костюмерной в такое время? – тут же выпалила я, не подумав.
Он криво усмехнулся.
– Я, конечно, рад, что в твою голову вернулась ясность ума, но боюсь тебя огорчить, к тебе это не имело никакого отношения, – он стоял передо мной, засунув руки в карманы и смотрел, как и всегда с холодной небрежностью. – Могла бы и поблагодарить за то, что появился там, как раз вовремя.
– А сюда зачем привёз? – продолжала я нападать, даже не думая его благодарить.
– Сам не знаю, – его спокойный тон действовал как катализатор моих страхов. – Возможно, это критическое мышление. В подобных ситуациях я плохо соображаю.
В моей же голове роились всевозможные мысли, и я не знала, за какую из них ухватиться. Антон просил держаться от Лиса подальше, но не сказал почему. Лис утверждал, что спас меня, но непонятно от кого. Мой телефон исчез, а я находилась неизвестно где.
– Ты не должна меня бояться, – сказал Лис, наблюдая за моими попытками логически мыслить. – Сейчас Горыныч привезёт Арфу и тебе станет спокойнее.
– Ты серьёзно? И как это должно меня успокоить? Что вы задумали? – я завелась не на шутку. – Устроить концерт по заявкам? Ты правда считаешь, что сейчас это уместно? Ладно, я благодарна тебе за то, что… Что за?
Я едва успела заметить его округлившиеся в недоумении глаза, когда он резко согнулся и стал содрогаться всем телом. Я не сразу поняла, что происходит. Первая мысль, которая пришла мне в голову, что это приступ какой-нибудь эпилепсии, а я понятия не имела, что делать в таких ситуациях. И тем не менее, я бросилась к нему, схватила его за плечи и… О боже! Да он издевался!
– Ну, и что, чёрт возьми, тебя так рассмешило? – в сердцах выругалась я, хотя почувствовала некоторое облегчение.
– Прости… – он пытался произнести хоть что-нибудь сквозь смех и слёзы.
Я с трудом разбирала слова, потому что он прям откровенно ржал. Просто прекрасно!
– Прости, Арфа – это… моя сестра.
До меня понемногу стал доходить смысл сказанного и так же постепенно стало приходить осознание того, что я полная дура. Лис прислонился к стене и стал медленно сползать вниз, пока не уселся на пол. Он немного успокоился и сказал:
– Ну, и кто из нас теперь неотразим? Я тебя второй раз вижу и сразу – арфа! Не скрипка даже, а арфа!