– Эй, дружище, включи-ка чего-нибудь повеселее, – не выдержав, крикнул Льюис бармену. – Мочи нет слушать это дерьмо! И так тоска вокруг, а тут еще этот урод ноет из-за какой-то телки…
Бармен равнодушно щелкнул кнопкой, сменив мелодию на более ритмичную, чем заслужил одобрительные возгласы от нашего столика. Мы вели бестолковый, не слишком оживленный разговор о работе и курьезных случаях с клиентами, но постепенно он свелся к расспросам о моей жизни до эвакуации. На удивление справился я легко.
Раньше у меня не выходило спокойно рассказывать об Анне или о случившемся со мной после ее смерти, но сейчас я как будто говорил не о себе, а о другом человеке. Невыносимый стыд, острая боль от потери и злость куда-то исчезли, оставив после себя лишь чувство сожаления и легкой печали. Вспомнив поездку к лаборатории, я подумал, что именно тогда все изменилось.
В тот день я впервые испытал облегчение после сказанного и понял, что в состоянии принять собственное прошлое. Память помимо воли стала подсовывать события того сумасшедшего дня и в своем воображении я вдруг отчетливо увидел лицо Марты в тот момент, когда она склонилась ко мне, чтобы перевязать рану. Увидел ее сосредоточенный взгляд, упрямо сомкнутые губы, вспомнил тонкий, слегка пряный запах ее волос.
Я ничего не знал о ней. Спустя неделю после приезда я не выдержал и в остром приступе тоски написал ей название города, где мы остановились. Позднее об этом мне пришлось пожалеть – то сообщение так и осталось непрочитанным.
Напрасно прождав два дня, но так и не получив ответа, я запереживал, все ли с ней хорошо, а потому полез на холм в поисках интернета. Забравшись на самую вершину, с трудом я поймал сигнал связи и отыскал ее свежий репортаж из лагеря для беженцев.
Марта выглядела такой же красивой, только серо-голубые глаза еще тревожнее горели на похудевшем лице, а темные волосы больше не струились по плечам. Они были заплетены в тугую, лежащую поверх зеленой военной куртки косу. Убедившись, что с ней все в полном порядке, я понял, что она решила не отвечать мне.
Сидя на том холме, я слушал, как она рассказывает о жизни людей в лагере и до хруста в челюсти сжимал зубы. Глаза предательски щипало, но я не позволил себе проявить слабость. Еще раз повторив, что она была лишь случайным, навсегда оставшимся в прошлом эпизодом, я удалил ее номер и стер всю переписку. Больше я не разрешал мыслям о ней возвращаться в свою голову, но со снами ничего не мог поделать. Снилась она мне часто.
Усилием воли отогнав болезненные воспоминания, я прислушался к общему разговору. Мы сидели в этом баре уже пару часов, продолжая трепаться на разные темы. В основном они вертелись вокруг работы и ухудшающейся обстановки в стране, но по мере выпитого все больше переходили к шуткам и историям о женщинах.
Дейв Льюис к этой минуте успел уже изрядно набраться, поэтому данная тема его особенно волновала. У него имелась жена и двое ребятишек, но иной раз он был не прочь провести время в обществе какой-нибудь сговорчивой девицы, а потом с чувством смаковать подробности.
– И я, значит, ей говорю: «А давай, крошка, попробуем сзади!» И тут, вы бы видели, она так смешно вытаращила на меня глаза и словно мышь пропищала: «Нет, Дейви! Твой дружок такой огромный! Ты же мне что-нибудь повредишь и я потом долго не смогу ходить!» – Он в красках изобразил этот диалог, после чего за столом раздался взрыв хохота.
Льюис был симпатичным двадцативосьмилетним парнем и несомненно нравился женщинам. Он без конца шутил и рассказывал забавные истории о своих похождениях, а с его молодого открытого лица практически не сходила озорная, жизнерадостная улыбка. Взрывы его заразительного смеха часто отрывали нас от дел, невольно заставляя прислушиваться, о чем он говорит на этот раз.
В подобные моменты работа в гараже надолго останавливалась и возобновлялась, только когда Харрис призывал всех к порядку. Обычно я не вникал в суть этих разговоров и участвовал в них лишь пассивно, но успел заметить, что Льюис большой охотник до горячих тем. Правда, порой он увлекался настолько, что становилось очевидным – половина из рассказанного им преувеличена минимум вдвое.
– Брось заливать, – по-прежнему давясь смехом, проронил Харрис. – Тебя послушать, так у тебя в штанах не член, а шланг от бензонасоса!
– Ты что, мне не веришь? – вскричал Льюис. – Она именно так и заявила, Богом клянусь!
– Ну конечно, – выдавив издевательскую ухмылку, сказал вдруг Райт. – Видел я твоего недомерка. Не больше крепежного болта. Таким разве что карлицу удовлетворить.
– Эй, ты чего, заглядывал ко мне в штаны, придурок? Ну и ну, этого я от тебя не ожидал, – многозначительно присвистнул Льюис.
– Тупица! Забыл, как пару лет назад нахлестался в стельку и в чем мать родила бегал вокруг озера? Орал, что ты чертова секс-машина. Тех двух цыпочек, что были с нами, напугал до полусмерти и мне в тот вечер из-за тебя, кретина, ничего не перепало.
Коди Райт был полной противоположностью Льюиса. Скорее в чем-то он походил на меня – такой же неулыбчивый и малословный. Большей частью он молчал, вставляя слова лишь по необходимости и порой казалось, будто даже сама потребность пользоваться собственным тягучим, чуть сипловатым голосом приводила его в досадное раздражение.
Посмеявшись с их перепалки, я посмотрел на часы, поставил пустую бутылку на стол и принялся прощаться:
– Все, парни, мне пора. Обещал Терри, что сегодня вернусь пораньше.
Несмотря на яростные протесты, я решительно поднялся из-за стола и настояв, что выпивка была за мой счет, расплатился с барменом. Попрощавшись со всеми до понедельника, я покинул бар, а уже через пятнадцать минут подъехал к ферме Дэвисов. Время близилось к половине пятого вечера.
К моему изумлению, Терри не вышла меня встречать. Обычно она выбегала из дома, стоило моей машине появиться на горизонте, но сегодня, как видно, пропустила нужный момент. Решив, что она не услышала звука двигателя, я отправился в кухню.
В это время они с Айлин чаще всего готовили ужин, так что я был в полной уверенности, что найду ее там. Однако в кухне я застал только Айлин. Помешивая ложкой в большой чугунной кастрюле, она выглядела полностью погруженной в процедуру приготовления ужина.
– Айлин, привет! Не видела Терри? – просунув голову в дверной проем, поинтересовался я. – Я думал она с тобой.
– Привет, Джон. Она была здесь, помогала чистить овощи, но потом куда-то убежала. Может, она у вас в комнате или во дворе?
Пожав плечами, Айлин снова повернулась к печи. Последний месяц ей приходилось готовить на всю нашу большую компанию, но она не жаловалась. Терри ей помогала, я тоже время от времени подключался к процессу, понимая, что несмотря на ее стойкое молчание, состряпать на шестерых человек непростая задача.
Как и меня, новость о том, что наши дома выжгли дотла, привела ее в шок. В первый день все мы отмалчивались, а потом решили создавать видимость, будто ничего не произошло. Наверное, каждый из нас чувствовал, что это только начало в череде следующих испытаний, а потому не хотел омрачать и без того несладкое существование бессмысленными жалобами и слезливым нытьем.
– Помощь нужна? – спросил я.
– Нет, уже почти готово, – с улыбкой отозвалась она.
Подойдя к плите, я с любопытством заглянул в кастрюлю. В ней готовилось рагу. Мясо и овощи томились в собственном соку, распространяя по кухне аппетитный, вызывающий непроизвольное слюноотделение аромат. Оказывается, все это время я был жутко голоден.
– Черт, как вкусно пахнет! Дай кусочек!
В шутку я потянулся к кастрюле, на что Айлин наигранно грозным тоном воскликнула:
– Руки прочь, Джон! – Она придала лицу строгости и для убедительности даже шлепнула меня полотенцем, но затем добродушно рассмеялась. – Поищи лучше Терри и сообщи остальным, что ужин скоро будет готов.
– Слушаюсь, миссис Холдер, – с разочарованным видом отойдя к раковине, подыграл я.
Пару недель назад Айлин исполнилось пятьдесят три года. Она находилась в том возрасте, когда женская красота начинает окончательно увядать, но на нее это правило как будто не распространялось. Она была так же красива, как и в день нашего знакомства, которое состоялось уже более двадцати лет назад.
В молодости она выучилась на психоаналитика и даже некоторое время вела врачебную практику, но затем оставила свое занятие и вместе с Робом перебралась к нам в городок. Встретились они еще будучи студентами и буквально с первых же дней поняли, что встреча эта является для них судьбоносной. Всего через несколько месяцев после нее они поженились.
Родом она была из окружного центра и поначалу они жили именно там, но когда родители Роба умерли, приняли решение переехать в их дом. Роб сразу же устроился в мастерскую к Дону Кларку, а Айлин пару лет подрабатывала в местной клинике. К сожалению, ее специализация для нашего захолустья оказалась не слишком востребована, так что очень скоро ей пришлось попрощаться с профессией. Впрочем, она не сильно об этом жалела. Роб зарабатывал достаточно, чтобы им обоим хватало на жизнь, поэтому необходимость искать другую работу остро перед ней никогда не стояла.
Единственное, что омрачало их счастливую супружескую жизнь – это отсутствие детей. Здоровье Айлин являлось не очень-то крепким, а невозможность зачать ребенка порой сказывалась на ее душевном состоянии, но и эта проблема давно уже отошла в прошлое. Сколько я ее знал, всегда она излучала неподвластный любым невзгодам оптимизм, а кроме того, обладала поистине терпеливым и кротким нравом. Пожалуй, именно его мягкая сила уравновешивала непреклонный и в достаточной степени вспыльчивый характер мужа.
Вымыв в раковине руки, я поднялся наверх, где обнаружил, что наша с Терри комната пуста. На ее кровати валялась скомканная одежда и старый альбом с фотографиями, который она прихватила с собой, когда мы уезжали из дома, но самой ее нигде не было видно.
– Айлин, она давно была здесь? – спросил я, повторно войдя в кухню. – В комнате пусто.
– Примерно час назад. Может быть, она с Робби? Он в гараже, возится с машиной.
– Пойду посмотрю, – обеспокоено пробормотал я и вышел на улицу через заднюю дверь.
Я знал, что Терри не могла никуда уйти, но какое-то неясное чувство заставляло меня испытывать тревогу. Торопливо завернув за угол дома, я оказался на заднем дворе. Он был завален хламом. На вытоптанной, ничем не покрытой земле всюду валялись гнилые доски, сломанные сельскохозяйственные инструменты, старые покрышки, мешки с кормами и удобрениями. Сэм Дэвис давно был не в состоянии следить за порядком, а Тодда он мало интересовал.
Когда-то ферма старика Дэвиса процветала и приносила своему хозяину неплохой доход, однако после смерти его жены и старшего сына стремительно пришла в запустение. Акр за акром он распродавал земли соседям, пока от прошлого обширного поместья не остался лишь дом с задним двором, скромное пастбище и маленький участок поля под посев пшеницы. Из домашней скотины у них сохранилось только небольшое стадо овец, с десяток свиней, да несколько кур, возглавляемых старым горластым петухом.
Перешагнув через завалы сваленного в кучу битого кирпича, я обогнул пустующий сеновал и в открытые настежь двери гаража разглядел Роба. Он что-то сосредоточенно рассматривал под капотом пикапа. Терри рядом с ним не было.
Уже не на шутку тревожась, я направился к нему, но тут услышал ее звонкий смех. Он шел с противоположного, самого дальнего угла двора. По всей вероятности, Терри была возле загона для овец, но ее саму я не видел.
Загон скрывал покосившийся деревянный сарай, в котором Дэвисы держали свиней. Подойдя к нему ближе, я отчетливо расслышал рядом с ней голос Тодда. Предмет их разговора разобрать мне не удавалось – до слуха доносился только его гудящий бас и ее ответный смех, но судя по интонациям, они обсуждали что-то увлекательное.
«Я ведь предупреждал этого придурка, чтобы не совался к ней», – в раздражении подумал я и с намерением доходчиво повторить сказанное ускорил шаг. Обогнув сарай, я увидел их обоих в самой удаленной от дома части овчарни.
Глава 28
Терри стояла на ограждавшей загон деревянной перекладине, в то время как Тодд придерживал ее одной рукой повыше колен, а второй еле заметно поглаживал внизу спины. Он был так близко, что буквально терся об нее лицом. Это могло бы показаться невинным, если бы я не видел, что взгляд и движения его рук далеко не безобидны. Младший Дэвис смотрел на мою дочь вовсе не так, как смотрят на десятилетнего ребенка.
– Ах, ты чертов ублюдок!
В один миг я почувствовал, что зверею. Голову обдало жаром, шаг стал пружинистым, да и сам я сделался точно сжатая в тугую спираль пружина, готовая в любую секунду распрямиться, чтобы затем поразить противника.
– Папа, привет! – Заметив меня, Терри весело помахала рукой. – Тодд рассказывал мне, как спариваются овцы и показал ягненка…
Она осеклась, когда увидела выражение моего лица. Тодд меня тоже увидел. Он резко опустил ее на землю и сделал шаг в сторону.
– Терри, быстро в дом! – стремительно приближаясь к ним, крикнул я.
– Папа? Что случилось?
– Живо!
От моего окрика на ее лице отразился изумленный испуг. Еще через пару мгновений Терри побежала к сараю, а я, ожидая, когда она скроется из виду, остановился перед Тоддом.
– Приятель, чего ты взбесился? – ухмыляясь, спросил он. – Твоей девчонке было скучно и я всего лишь чуток ее развлек.
На его круглом хомячьем лице читалось искреннее непонимание и одновременно с тем отчетливо прослеживалось виновато-затравленное выражение. Узкие глаза суетливо бегали, кончик искривленного носа шмыгал и едва заметно подрагивал, а припухлые, слюнявые губы топорщились в сальной ухмылке. Он походил на подростка, которого за онанизмом застукали неожиданно ворвавшиеся в комнату родители.
Ростом младший Дэвис был ненамного выше меня, однако гораздо шире в плечах и весь как будто больше. Я прикинул, что сил у него немало, но в данную минуту на это мне было плевать. Ярость бурлила в каждой клетке тела, искала выхода наружу, посылала в мозг бесконтрольные, но вполне прямые сигналы.
– Сукин сын! – сквозь зубы прошипел я. – Я тебя прикончу!
Сделав к нему три размашистых шага, я со всей дури зарядил ему челюсть. Тодд пошатнулся, отступил назад и едва не упал, но на ногах все же устоял. До последнего не ожидая, что я наброшусь на него с кулаками, на пару секунд он словно бы ошалел. Удивленно вытаращив глаза, Дэвис потрогал рукой челюсть, а затем скривился в озлобленной гримасе, занял боевую стойку и пошел на меня.
– Ах, ты мразь…
Целясь мне в лицо, он нанес удар, но я успел увернуться. Пролетев в нескольких миллиметрах от моего носа, его кулак со свистом рассек воздух. Не дожидаясь, когда он перегруппируется и вновь ринется в бой, я поставил ему подножку, однако падая, тот уцепился за ворот моей куртки и потянул за собой. Мы оба рухнули на землю.
Дэвис очутился снизу. Обхватив за шею, он с силой прижимал мою голову к себе, а я, задыхаясь, что есть мочи молотил кулаком ему в бок. Не знаю, сколько мы провалялись в пыли, но в какой-то момент ему все-таки удалось съездить локтем мне в нос.
Почувствовав, как по лицу побежала кровь, я разъярился еще сильнее. Вероятно, это придало мне сил, потому что каким-то образом я смог извернуться, вырваться наконец из его рук и оседлать сверху, но как только приготовился еще раз съездить по его гнусной роже, меня оттащил Роб.
– Пусти, Роб! Пусти! Я прикончу этого ублюдка! – вырываясь, орал я, но Роб обхватил меня так, что невозможно было освободиться, не врезав и ему.
Дэвис уже тоже подскочил на ноги и снова пошел ко мне, так что Робу пришлось отпустить меня и встать между нами. Расталкивая в разные стороны, он призывал нас обоих угомониться и разойтись.
– Убирайся к черту из моего дома! Свинья! Сучий выродок! – ревел Дэвис. Теперь и он был в бешенстве. Лицо его побагровело, большие мясистые уши свирепо прыгали вверх-вниз, а виноватое выражение глаз сменилось неуправляемым гневом. – Когда тебе вместе с девчонкой негде было спать, ты, поджав хвост, приехал к нам, а теперь бросаешься на того, кто протянул тебе руку?
– Заткнись, Тодд! Лучше закрой свой поганый рот, иначе я опять тебе врежу!
Кипя от злости, я по-прежнему сжимал кулаки. Мне хотелось стереть его в порошок, хотелось размазать его глуповатую физиономию об землю и лишь остатки благоразумия удерживали меня от новой схватки. Он, кажется, тоже передумал нападать.
– Роб, пусть твой дружок выметается отсюда, ты понял? – проорал он.
– Пошли, Джон, – ухватив за локоть, Роб тянул меня к дому.
Еще несколько секунд я прожигал Дэвиса свирепым взглядом, а потом плюнул ему под ноги и процедил:
– Грязный ублюдок!
После этих слов я развернулся и размашистым шагом зашагал в сторону дома.
– Катись! – крикнул он вслед. – Чтобы я тебя больше не видел!
– Что произошло? Он что-то сказал Терри? – шагая рядом со мной, спросил Роб.
– Черт, Роб! – Я снова зло сплюнул на землю и вытер рукавом нос. Он весь был в крови. – Когда я зашел за сарай, увидел, как этот урод трется об нее и наглаживает своими грязными лапами. Ты бы видел его похотливый взгляд!
– Вот чертов недоумок! – На секунду Роб в замешательстве остановился, но тут же нагнал меня. – Он что, приставал к ней? Терри прибежала ко мне и была очень напугана, но ничего не могла толком сказать, лишь то, что ты вроде как собираешься с ним драться.
– Терри, кажется, ничего не успела понять. Ее напугал мой вид и то, как я крикнул, чтобы она шла в дом. Дерьмо!
Все еще вытирая бегущую из носа кровь, я ускорил шаг. Терри мы нашли в доме – она была вместе с Айлин. Успокаивая, та прижимала ее к себе и о чем-то тихо говорила, но как только мы вошли, взглядом спросила у меня, что случилось.
В ответ я бросил только два слова: «Дэвис младший!» Затем подошел к дочери, утешающе провел ладонью по ее спине и тихо проговорил:
– Детка, все хорошо. Я напугал тебя?
Посмотрев на меня с каменным выражением лица, она спокойно сказала:
– У тебя кровь. Вы подрались?
– Немного. – Я присел рядом с ней на корточки. – Я ведь просил тебя держаться от него подальше, Терри.
– Ну почему? Он не сделал ничего плохого! Мы просто наблюдали за овцами, вот и все!
Звеня от гневного возмущения, ее голос набирал высоту.
– Терри…
– Я ждала тебя во дворе и не собиралась никуда уходить! Тут пришел Тодд и стал рассказывать об овцах. Вчера у одной из них родился ягненок и я всего-навсего хотела на него посмотреть, поэтому Тодд отвел меня к нему. Он не сделал ничего плохого! – вновь громко повторила она.
Я слушал этот невинный внешне рассказ и не знал, как объяснить девочке ее возраста, что не всегда взрослый мужчина имеет добрые намерения. Не все такие как Роб или парни с моей работы. Не знал, как сказать, что есть ублюдки, которые прикрываясь благими намерениями, могут затевать что-то плохое. Однажды мы говорили на эту тему и тогда мне казалось, что она все поняла, но теперь стало ясно – нам предстоит более подробный разговор.
– Терри, мы ведь обсуждали с тобой, что не следует никуда ходить с малознакомыми мужчинами. Вообще с малознакомыми людьми. Ты помнишь? – Она нетерпеливо кивнула. – Не все они обязательно хотят тебе зла, но это правило, понимаешь?
– Тодд не малознакомый, мы живем в одном доме!.. Ладно! Хорошо! Как скажешь папа, я поняла и больше не стану так делать.
Последнюю фразу она произнесла подчеркнуто сдержанным тоном, а весь ее высокомерно-чопорный вид говорил о том, что она до сих пор злится.
– Хорошо, – устало вздохнул я. – Мы вернемся к этому позже, а теперь нам придется уехать.
– Джон, что ты такое говоришь! Куда вы поедете? – бросая на мужа беспокойные взгляды, воскликнула Айлин. – Робби?
– Джон, послушай, – вмешался тот. – Ты не обязан никуда уезжать. Я поговорю с Сэмом. Уверен, он встанет на твою сторону.
– Не нужно, Роб, я не останусь здесь. Мы переночуем в отеле. Терри, собирайся, – проронил я, но заметив, что и она задумала возражать, строго добавил: – И давай на этот раз без споров. Бегом!
Поднявшись на ноги, я направился к выходу из кухни с намерением сходить за вещами.
– А дальше? – крикнул мне в спину Роб. В попытке меня вразумить, он привел вполне логичный аргумент: – Ты ведь еще не нашел квартиру!
– Тогда это отличный повод поскорее ее найти, – обернувшись, произнес я. – Роб, я прикончу этого ублюдка, если останусь здесь еще хоть на час.
Взглянув мне в глаза, он, по-видимому, понял, что я не шучу, а потому лишь с досадой махнул рукой. Айлин еще пробовала меня переубедить, но несмотря на ее доводы, в решении своем я остался непреклонен. Собрав необходимые вещи, мы с Терри погрузились в машину и в тот же вечер покинули ферму Дэвисов.
Номер мы сняли в недорогом мотеле на выезде из города. Он мало отличался от того, за который мне довелось отвалить кучу денег по пути сюда, разве что был почище и стоил приемлемую цену. Я не имел представления, сколько нам придется провести в нем времени, но так или иначе другие варианты в запасе у меня отсутствовали.
Терри не сразу отошла от произошедшего. Поначалу она отмалчивалась, сердясь на то, что, по ее мнению, я понапрасну врезал Тодду, но душ с горячей водой, где она пробыла не меньше сорока минут, сгладил ее недовольство. А гамбургер с картофелем фри и мороженое на ужин и вовсе привели ее в восторг. Она наконец улыбалась и была почти счастлива.
За прошедший месяц мне нечасто случалось видеть улыбку на ее лице, так что я тоже пребывал в приподнятом настроении. Нос и шея слегка побаливали, но это были сущие пустяки. Я даже был рад, что все закончилось именно так, поскольку при ином раскладе в грязном, продуваемом ветрами доме Дэвисов нам пришлось бы провести еще неизвестное количество времени.
Покончив с ужином, мы снова поднялись в номер. Терри включила какой-то приключенческий фильм, а я тем временем просматривал сайты с объявлениями об аренде. Как и прежде, ничего подходящего не находилось.
В маленьком городке было не так уж много вариантов жилья, а все, что попадалось, имело либо убогое состояние, либо стоило неоправданно дорого, либо мы не отвечали параметрам поиска. Зачастую арендодатели присматривались к семейным парам или подыскивали одного человека и ни в какую не соглашались сдать квартиру мужчине с ребенком. Я не понимал, отчего некоторых это настораживает и отчего вызывает опасения, но с этой проблемой мы столкнулись уже неоднократно. Также не исключено, что нам отказывали и из-за места прибытия – к гостям из зоны заражения люди относились с опасливым и даже почти суеверным страхом.
К десяти вечера я оставил свое бесполезное занятие, решив в понедельник наведаться в риелторскую контору, а пока тоже уставился в телевизор. Когда Терри уснула, я переключил на выпуск новостей. Ситуация в стране за последний месяц приобрела поистине катастрофические масштабы.
Так, от действий военных пострадал не только наш город – как и мы, десятки тысяч людей оказались без крова над головой. Помимо того, счет пропавших без вести приближался к шестизначной цифре, а вокруг манипуляций особого отдела по замалчиванию фактов и запугиванию свидетелей разгорелся полномасштабный скандал. В связи с этим суды были завалены исками, но все, чего удалось добиться – это смещения с должностей пары-тройки человек из руководящего состава.
Правительство посулило пострадавшим от их действий мизерные компенсации, однако выполнять обещанное никто не торопился. Всем было не до того. Единственное, что принесло мне хоть какую-то радость – Джонсон также угодила в число отстраненных от должности чинуш.
Разумеется, информация, что ночами по населенным пунктам бродят зараженные твари, нападающие на любого, кто окажется в поле их зрения, давно ни для кого не являлась секретом. О них теперь знал весь мир. В дневное время нападения были редки, но тоже случались, если не имеющий при себе оружия человек ненароком входил в их логово или по дурости сам нарывался на конфликт.
В народе тварей по-прежнему называли инфицированные, либо зараженные, а недавно к этим прозвищам прибавилось новое слово – вирус Спинни. Так звали лаборанта, первым подхватившим эту заразу. Ученые присвоили вирусу другое, более научное и официальное наименование, но придуманный ими сложный набор букв и цифр у людей не прижился.
Спинни сейчас называли любого, кого хотели оскорбить или просто поддеть, но самое смешное, что во всей этой неразберихе особо предприимчивые дельцы умудрялись нагреть руку на истерии, связанной со ставшим вдруг популярным словечком. Мелкие частные лавочки и даже крупные предприятия принялись изготавливать игрушки Спинни, футболки с принтами Спинни, кондитерские изделия в виде Спинни и так до бесконечности. Все это походило на тотальное помешательство или массовый психоз.
Между тем количество зараженных росло с немыслимой скоростью. Их число достигло гигантских размеров и оценивалось уже в полтора миллиона. Специалисты в области медицины со всего света искали вакцину или другой способ остановить эпидемию, охватившую всю центральную часть страны, однако до сих пор безуспешно. Безопасно было пока у границ на юге и севере, а также на восточном и западном побережье.
На юг пока не докатилась большая волна беженцев, тогда как крупные города и четыре огромных лагеря на северных рубежах были переполнены. Там людям не хватало продовольствия, питьевой воды и медикаментов. Больницы были забиты до отказа, школы, магазины и аптеки закрыты. Повсюду происходили случаи мародерства, грабежей и убийств.
Я старался не думать о Марте, но зная, что она находится в самой гуще этого хаоса, с каждым днем все больше переживал за нее. Моя злость давно прошла, осталось только чувство тоски, сожаления и досады на себя. Уже не раз я задавался вопросом, поступил ли я верно в тот день, когда дал ей уйти.
Возможно, стоило попробовать ее переубедить… Возможно, следовало поехать на север за ней… Возможно, необходимо сейчас бросить все и попытаться ее отыскать… Ответов не находилось, а эти мысли выводили меня из себя – испытывать гнев было куда проще.
Также я понимал, что вероятнее всего развитие инфекции остановят не скоро и в лучшем случае к зиме зараженные доберутся сюда. Я пока не знал, что делать – вариантов беспрепятственно выбраться из страны не осталось. Границы перекрыли еще три недели назад и по сути теперь мы были заперты в ней, как чумные крысы в зоне отчуждения.
Почти весь мир оказывал нам гуманитарную помощь, однако предпочитал оставаться в стороне, предоставляя самим разбираться с возникшей проблемой. Никто не желал спасать наших граждан, подвергая опасности собственных. Для всех мы являлись источником угрозы, распространителями заразы, изгоями, что одним своим появлением приводят в ужас население свободных от эпидемии городов.
В связи с этим я больше нигде не чувствовал себя в безопасности и, помимо других трудностей, это постоянное напряженное ожидание и неуверенность в завтрашнем дне выбивали почву из под ног. Уже не раз мы обсуждали с Робом, что предпримем, если инфицированные твари доберутся на юг. Мы все еще говорили «если», надеясь, что этого не случится, но прекрасно сознавали – бежать нам особо некуда. Одно мы решили точно – что бы не случилось, держаться будем вместе.
Пораскинув мозгами, мы оба пришли к выводу, что искать убежище и запасать провизию не имеет смысла. Если они дойдут сюда, все вокруг опустеет. Люди побегут под защиту военных, а мы не сможем выжить вчетвером, ведя отшельнический образ жизни. Словом, мы ждали и готовились, стараясь не показывать Терри и Айлин своих опасений.
По мере возможности я запасался патронами, но полки в оружейных магазинах стремительно пустели. Сейчас каждый стремился сделать то же самое, отчего данная задача превращалась в практически невыполнимую миссию. Кроме того, я довел до идеального состояния свою машину, так что в любой момент она была готова увезти нас куда угодно. В багажнике лежало все необходимое для дальней дороги, но ежедневно мне вспоминалась какая-нибудь мелочь, после чего я добавлял ее к содержимому. Совсем скоро там не останется места.
Выключив телевизор, я еще раз перебрал в уме все, что должен подготовить на случай внезапного отступления, а потом закрыл глаза и долго лежал, вслушиваясь в тишину. В номере было тепло. После промозглого дома Дэвисов это казалось почти блаженством, но, как и каждую ночь, ко мне подбиралось острое ощущение одиночества и внутренней пустоты. Я всеми силами старался отогнать их, заранее зная, что не достигну результата.
Весь прошедший месяц эти чувства были моими постоянными спутниками. Это не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывал после смерти Анны, но как только я позволял им проникнуть в голову, они раздирали меня на части. Мне не хватало ее. Как бы я не хотел себя обмануть, я ощущал это каждую свободную минуту.
Это было необъяснимо. Несколько раз я пробовал, но так и не смог найти объяснения, как всего за пару встреч и одну ночь я влип настолько, что теперь она занимала почти все мои мысли. Порой мне казалось, будто она пробралась даже под самую мою кожу.
Испустив тяжелый вздох, я перевернулся на бок и потушил свет. Очередная ночь прошла в кошмарных снах, но хотя бы в них она была рядом со мной.
Глава 29
С квартирой нам неожиданно повезло. Ранним утром во вторник мы с Харрисом дымили сигаретами, стоя в дверях мастерской. Работы у нас не было и мы ждали, не появится ли кто-нибудь из клиентов. Все еще пребывая в бешенстве за субботний инцидент с Тоддом, я рассказывал ему о своих передрягах, а также о том, что в этом чертовом городе невозможно найти нормальное жилье.
Накануне днем я побывал в риелторской конторе, но все, что мне там предложили, никуда не годилось, а то, что могло бы сгодиться, не складывалось по самым разным обстоятельствам. Услышав о моей проблеме, Харрис вдруг воскликнул:
– Слушай, кажется я могу тебе помочь! – Оценивающе осмотрев меня с головы до ног, он задумчиво почесал затылок и пригладил свои щетинистые усы. – Ты вроде нормальный парень, думаю, подойдешь ей.
– Кому? – оживился я.
– Сестрица моей жены живет одна. У нее большая квартира недалеко от центра. В прошлом году она сдавала дальнюю комнату девчонке из пригорода, но сейчас та пустует. Или ты ищешь что-то отдельное?
– Харрис, я ищу уже хоть что-нибудь, – затушив окурок, усмехнулся я. – Мы с Терри с субботы торчим в отеле. Отдельная квартира была бы идеальным вариантом, но говорю же тебе, такое ощущение, что в вашем проклятом городе сдают либо то, что больше напоминает хлев для свиней, либо просят столько, что проще и дальше жить в отеле. Я уже третью неделю в поисках и ничего. Если поговоришь со своей родственницей, буду признателен.