Loe raamatut: «Императрица после смерти»

Глава 1

Ненавижу своего отца. Ненавижу и боюсь одновременно. Такое часто бывает в неблагополучных семьях, не правда ли? Только вот мы к таковым не относились.

Я жила в большом шикарном доме. У нас была любящая семья – отец, мать, я…. Для тех, кто нас не знал. На деле же родителям было друг на друга наплевать, и я им была не нужна. Честно говоря, до сих пор не понимаю, почему родители решили завести ребёнка? Не раз думала о том, что для всех было бы лучше, чтобы меня не было.

Мать исправно посещала салоны красоты и фитнес-центры, беззаботно щебетала по телефону или встречалась с подругами. Когда они приходили в наш дом, меня отсылали в другую комнату. Я долго гордилась своей красивой мамой. Высокая, с точёной фигуркой, смуглой кожей и шикарной гривой каштановых волос. Огромные трогательные карие глаза, аккуратный носик и маленький ротик с пухлыми губками. Внешностью я, к сожаленью, пошла явно не в неё и очень долго восхищалась ею – женщиной, сошедшей с обложки модного журнала. Пока однажды не поняла, что она картинка и есть. Красивая, холодная, пустая.

Отец почти постоянно пропадал на работе. Иногда на какие-то деловые встречи и светские мероприятия брал маму с собой, а я оставалась дома с няней. Честно говоря, я даже не знала, кем отец работает. Как принято говорить – у него был свой бизнес. Он приходил вечером и запирался в своём кабинете. Туда заходить мне было категорически нельзя. Я и не стремилась. Была на редкость послушным ребёнком. Другого от меня и не ждали.

Я не жалуюсь на своё детство – мало кому из сверстников было дано то, что мне принадлежало по праву. Меня отдали в самую дорогую художественную школу нашего города – там заслуженные преподаватели из любой посредственности могли воспитать вполне сносного художника. Мне покупали всё: разнообразные сладости, шикарные игрушки, красивые наряды. Но не хватало самого главного – родительского тепла. Отец проходил мимо, словно я пустое место.

Я очень хотела понравиться своей нереально красивой маме. Но все попытки воспринимались с лёгким налётом недоумения и здоровой долей скептицизма. После чего у меня каждый раз появлялась новая игрушка. В конце концов она сказала, что я её слишком утомляю и, возможно, стоит отправить меня в какую-нибудь закрытую школу подальше от дома. Это было сказано не мне. Я случайно услышала разговор родителей. Отец жутко разозлился. И хоть его аргументом было то, что моя отсылка скажется на его репутации, обрадовалась. «Я ему небезразлична», – думала тогда. Глупая наивная девчушка…

Тогда мне только исполнилось четырнадцать. Я неверно поняла слова отца и решила укрепить свои позиции, заставить его полюбить меня. Показывала ему свои лучшие рисунки. Он на них толком даже не смотрел. Пыталась нарисовать его. Но после брезгливой гримасы, поняла, что мне не дано рисовать портреты, и вообще это неверный путь к цели.

И я решила сделать ему дорогой подарок. Карманных денег у меня никогда не было, только мелочёвка, которую давали на школьные обеды. Все свои нехитрые сбережения потратила на дорогую пепельницу. Поставила её в отсутствие отца в его кабинете. Прицепила наивную записочку: «Папа, я тебя люблю». Но всё пошло совсем не так, как ожидала.

Вечером обозлённый отец ворвался в мою комнату и долго орал, что я никчёмная, глупая девчонка, неспособная запомнить, что в его кабинет без спросу входить нельзя. Тогда прозвучало много обидных слов, даже не хочется вспоминать их. В завершение он влепил мне звонкую пощёчину, разбив губу.

После этого он меня оттолкнул, особо не церемонясь, и ушел. Именно тогда я впервые испытала ужас – меня бросило в жар, тело покрылось липким потом, а в висках застучали молоточки. Я так и стояла посреди комнаты, пока не подбежала моя гувернантка. Она и приложила холодную примочку на разбитую щеку и губу, пока я пребывала в ступоре. А утром обнаружила осколки пепельницы в урне вместе с осколками разбитой надежды на теплые отношения в семье.

Тогда я чётко поняла, что чужая и нежеланная здесь. И какое будущее меня тогда ждёт? Выйти замуж за папиного делового партнёра, родить ему наследника и до конца своих дней посещать салоны и болтать с подругами о скучной жизни? Это в лучшем случае. Про худшие и думать неохота…

Отец явно хотел сына, а меня считал ни на что не годной недалёкой слабачкой. Ему проще передать свою компанию моему будущему мужу, которого он мне сам же и выберет.

Но хотела ли я сама что-нибудь изменить?.. Скорее да, чем нет. Но сделать это было не в моих силах. Как бы пафосно это ни звучало. Это всё отговорки, скажете вы? Да, мне просто слабо. Я не готова была бросить благополучие ради призрачной свободы.

После моего шестнадцатилетия всё стало только хуже. Отец не стеснялся поднимать на меня руку. Я не понимала, чем заслужила такое отношение? Да и сейчас не пойму. Иногда поводом служило просто его плохое настроение. Мои руки постоянно были в синяках, да и на животе и рёбрах часто багровели ссадины и другие следы побоев. Пожаловаться я никому не могла – однажды пыталась рассказать матери, но она сдала меня отцу. Тогда он избил меня так, что сломал руку. До сих пор затрудняюсь ответить, было ли это случайностью, или он сделал это намеренно? По официальной версии его дочь просто упала с лестницы.

Я уже даже не пыталась разобраться в причинах или как-то бороться с ним. Надеялась, что это лишь такой период, и спустя какое-то время он поймёт, что не прав, и всё прекратится. Но становилось только хуже. Мать он не бил. Лишь меня. После перелома я старалась вообще с ним не пересекаться и уже ни на что не надеялась.

Иногда я всерьёз думала о смерти. И всегда вечерами мечтала, что смогу уехать, буду сильной, смогу жить одна… Но на утро вновь принимала жизнь такой, какая она есть. Смирилась со своей слабой бесхарактерной личностью.

А ещё я рисовала. Много рисовала. Не сказать, что была особо талантливой, но и откровенных каракулей не изображала. Рисование стало для меня отдушиной. На бумагу я могла выплеснуть боль и разочарование, даже протест. Моими любимым героями были сильные самодостаточные личности, которые толпами крушили врагов.

Да, каюсь – книги фэнтези я тоже читала. И хоть в них всё насквозь фальшивило – это намного лучше, чем моя реальность. Вот я и иллюстрировала книги, добавляя что-то своё. Рисунки я прятала в папку. И старалась никому их не показывать.

В продвинутом университете, куда меня отправили после школы, намеренно ни с кем не сближалась – отец ещё раньше предупредил, что не потерпит, чтобы я водила знакомства с кем-то, кого он сам не одобрил. Так и жила, вернее существовала.

На полочке в моей ванной стояли валерьянка, пустырник и ещё много разных антидепрессантов. Они всегда были у меня с собой. Может, я слегка и превышала дозу, но только они помогали мне по ночам уснуть, а днём смириться с миром, где меня никто не любит, и я никому не нужна… Хотя, нет. Был ещё человек, которому я не безразлична.

Она папина сестра. Двоюродная, кажется… Её зовут Жанна. Она была пару раз у нас в доме на папочкиных приёмах, и единственная из гостей обращала на меня внимание. С ней уютно, и чувство неловкости быстро проходило. Я даже несколько раз была у неё дома, где всегда пахло красками, растворителями и свежей древесиной от рам для новых картин, которыми уставлено все. Именно эта женщина вдохновила меня заняться рисованием… Но, к сожалению, после очередной ссоры с отцом она стала нежеланной гостьей в нашем доме.

Так бы я и прожила всю жизнь, не привлекая чужого внимания.

Но вмешался случай…

Я сидела и рисовала в своём обычном убежище – на лестнице за большой кадкой с пальмой. Мне приснился великолепный сон. В котором я живу совершенно одна, и никого больше. Ну, ладно, не совсем так. Признаюсь, мне приснилось, что живу в фантазийном мире, в красивом особняке на берегу моря. И никому ничего не должна.

Никто не сможет меня там достать, а значит, никто не сумеет обидеть. Вот и пыталась изобразить на бумаге красками мини-замок, площадка которого нависает над морем. А я стою у парапета и смотрю куда-то вдаль. Ну, при этом ещё наряжена в шикарное средневековое платье. А над особняком (хотя больше похоже на замок), пролетает дракон.

Хлопнула дверь – отец вернулся. Хорошо бы он меня здесь не заметил. Разве я много прошу? Кто бы только знал, как мне осточертело изображать бездушную куклу изо дня в день! Но надежды пропали зря.

– Златослава! Я сколько раз говорил тебе: не с-смей с-сидеть под лестницей, как нищенка! Иди с-сюда, немедленно! – сразу начал шипеть отец.

Он редко, когда повышал голос – в основном шипел. Это было настолько неприятно, а может, и просто страшно, что я всегда безоговорочно его слушалась. Лучше бы кричал.

Он уже поднялся по лестнице и остановился почти в конце ступенек. Я осторожно вылезла и нерешительно подошла к нему, бережно прижимая к себе любимую папку с рисунками. В том числе и с незавершённым.

За последний год его отношение ко мне поменялось существенно. Кажется, что он стал меня вдруг ненавидеть. Не раз получала от него удары по лицу практически ни за что. Несильные, но от того ещё более обидные.

Нет, с кулака ударить он себе никогда не позволит. Что не мешало ему отвешивать мне увесистые пощёчины, от которых я падала, или трясти, больно сжимая плечи, а потом отбрасывая от себя, как нечто противное. Обычно я от этого натыкалась на мебель, набивая себе синяки и ссадины.

Моё имя вообще отдельная история. Где он его выкопал? «Злату – слава». Идиотизм полнейший. Как можно поклоняться деньгам, используя имя ребёнка?! Но, видимо, можно. Мой богатый отец тому пример. Я предпочитала сокращённый вариант – Злата.

У отца сегодня, видимо, настроение хуже некуда. Надеюсь, он закончит «моё воспитание» быстро. Главное, не поддаться на подначки и ничем не спровоцировать на ещё большую агрессию.

– Ну, чего же ты медлишь, паршивка?! Я не яс-сно выражаюс-сь? – вот и шипящие нотки прорезались.

Неужели мне страшно? Я думала, что за это время у меня уже нет этого чувства, также, как и слёз. Нельзя плакать и бояться, нельзя – не такая уж и слабачка. В конце концов, было б всё настолько ужасно – давно ушла бы. А раз продолжаю здесь оставаться – не так уж и плохо мне тут. Наверное.

– Ты думаешь, что можешь делать всё так, как тебе вздумаетс-ся? Игнорировать мои приказы? Забыла, что обязана мне рождением, а? Отвечай, когда с тобой разговаривают! – вот и первая пощёчина.

Не сильная, но обидная. Хотя какие обиды? Разве я ещё не привыкла? Наивная душа, всё надеюсь, что отец однажды изменится, и мы всей семьёй будем жить долго и счастливо…

Мать при первых звуках его недовольства скрылась у себя в комнате, чтобы потом если что сообщить, что ничего не видела и не слышала, а я всё выдумываю…

– Нет, папочка, что ты! Я не хотела тебя обидеть, я…– начала судорожно оправдываться я. Аж самой стало противно от того, насколько жалобным и заискивающим стал мой голос.

– Что это ты у себя прячешь? Дай сюда! – с этими словами отец выхватил у меня папку с моей нелепой детской фантазией на последнем листке.

– Это что ещё за ерунда?! Да ты совсем на голову больная, рисовать такие бредни?! Я за это платил деньги, отдавая тебя в художественную школу? – и отец начал рвать все рисунки, которые были в папке.

Как будто красная пелена стала перед глазами. Я уже привыкла к его несправедливым обвинениям и угрозам, но рисунки – это единственное, что у меня оставалось в этом мире, чтобы не сойти с ума от одиночества. Мелькнула мысль, что зря я не выпила хотя бы антидепрессант. И я бросилась защищать свои реликвии, не думая о последствиях. Молча принялась выдирать у отца из рук свою папку, стремясь спасти хоть что-то. И совершенно забыла, что в правой руке всё ещё сжимала кисточку с невысохшей краской.

Отец не ожидал от меня такого порыва, и несколько мгновений мы просто перетягивали папку другу друга. С кисточки сорвалась синяя капля краски и упала на белоснежный рукав его рубашки.

– Да как ты посмела мне противоречить?! Ты соображаешь, что наделала? Это одна из моих лучших рубашек! Ты за это поплатишься, дрянь малолетняя! —он со всей силы залепил мне пощёчину.

Я не устояла на ногах. Зря мы спорили на лестнице. Очень зря… Я скатилась с лестничного пролёта и сильно ударилась виском о край мраморной ступеньки. Кажется, что-то хрустнуло. В стремительно подступающей темноте я успела увидеть в своих руках папку. И на ней – капли крови. «Жаль, испортился рисунок… Но я перерисую», – это была моя последняя мысль. Слабо улыбнулась, представляя, что теперь меня никто не будет трогать, наверное, целую неделю, и я успею закончить этот портрет.

Еще успела услышать возглас отца: «Вот чёрт! И куда же её теперь…», но удивиться уже нет.

Я уснула.

И мне почти не было больно… Уже не больно.

Глава 2

– Апчхи! – я очнулась неожиданно и не поняла, где находилась. Неужели меня так и оставили лежать у подножия лестницы? Иначе откуда бы взяться пыли? Попыталась открыть глаза, но только пискнула от боли, мгновенно пронзившей голову. Нет, лучше ещё немножко полежать. Апчхи! Бог мой, как же здесь пыльно!.. Стоп! Какая пыль? Наша домработница всегда всё тщательно убирает. Здесь не может быть пыли! Значит… я не дома? Нет, глупая мысль. Скорей всего, в падении сшибла вазон с декоративной пальмой. Чёрт, как же болит голова… Похоже, я неслабо ударилась. Лишь бы сотрясения не было.

Превозмогая боль, я открыла глаза. Зря только мучилась – здесь всё равно темно, а глаза сразу заслезились. Я здесь до ночи пролежала? Ничего не понимаю. Неужели отец так и не спустился проверить, что со мной? А мама не забеспокоилась, что меня давно нет? Глаза опять защипало, но уже по другой причине. Хотя, чего я ожидала? За столько лет пора бы уже и привыкнуть. Радоваться надо, что отец меня и дальше не стал избивать, несмотря на потерю сознания. Вот только голова зверски болит. Может и двинул пару раз ногой. Очень уж он разозлился из-за испорченной рубашки.

Честно говоря, теперь страшно вообще ему на глаза попадаться. Наказания избежать не удавалось и за намного меньшие провинности. Или это уже оно и есть? Я заперта в одной из наших нежилых комнат?

Попыталась рукой нащупать лестницу, чтобы встать и дойти до комнаты, но с изумлением ощутила под пальцами лишь пустоту. Когда глаза немного привыкли к темноте, я увидела смутные очертания. Я оказалась в незнакомом заброшенном здании! Зачем отец привёз меня сюда? Хотел от меня избавиться? Должно быть какое-то рациональное объяснение!

Он не может быть настолько циничной сволочью! Но что-то в глубине души подсказывало – может. Его последняя услышанная фраза это подтверждала. От меня избавились, как от старой ненужной вещи.

Выбора не оставалось: нужно выбраться отсюда, понять, где оказалась, и попытаться найти дом Жанны. Она поможет. Или хотя бы пустит переночевать на пару дней. Итак, план готов. Как бы встать ещё… Ох, моя голова…

Собравшись с силами и закусив губу, кое-как встала и добрела до стены. Отлично, по ней можно найти выход, ведь дверь нигде не видно. Пришлось искать на ощупь. Минут через пятнадцать я её нашла! Не думала, что когда-нибудь так обрадуюсь двери…

Выйдя из комнаты, скорее, интуитивно поняла, чем увидела, что вышла в длинный коридор. Так и началось моё гордое шествие. Я проносилась по коридору, распугивая сквозняки и пыль, верно чувствуя свободу…

Угу, как бы не так. То, как я, судорожно цепляясь за облупленную стену, буквально проползала каждый сантиметр, даже ходьбой назвать язык не поворачивался. Но я вдруг поняла, что хочу жить. Нет, не так. ЖИТЬ! И домой я возвращаться не собиралась! Буду жить у Жанны под проценты, найду работу, но отца больше терпеть не стану. И ещё выясню, что у меня с головой – может, заявление в суд напишу. Хотя, что ему стоит откупиться? Но я в любом случае, теперь буду жить свободно! Никто больше не посмеет причинить мне вред!

Я медленно, но верно продвигалась по коридору. По ощущениям прошло около двух часов. По пути я заглядывала в разные комнаты, некоторые из них оказывались сквозными, и я чувствовала, что проброжу ещё долго.

Куда же меня мой любимейший родитель вывез? Сначала думала, что за город в брошенный особняк. Но таких от нашего поблизости не было. Неужели он решил – если я ещё жива, то отсюда уж точно не выберусь и не вернусь? От этой мысли тихо заскулила.

«Нет, я сильная, выберусь!», – оборвала саму себя.

Но как же болит голова… Видимо, сказывались последствия встречи моего виска с мраморной ступенькой. Как ещё так быстро оклемалась после такого – удивительно…

Прошёл ещё час. Или два. Я все так же была без понятия, где находилась. Казалось, я бродила по кругу, по несколько раз проходя одни и те же комнаты. Устав, присела отдохнуть, когда мне как будто послышалось придушённое восклицание. В полной темноте. В здании, где – была уверена – я находилась одна. Откуда взялись силы пулей вылететь оттуда?! Конечно, в призраков не верила, но страх от этого меньше не стал.

Запала хватило ещё минут на двадцать, но головная боль просто сводила с ума. Я даже полностью открыть глаза не могла…

Не знаю, сколько времени прошло. Казалось, я бродила целый день. Или сутки. В здании было всё так же темно. Я в полном изнеможении привалилась к стене…

Всё кончено. Или скоро закончится. Бродить я больше не могла. Последние шаги дались с трудом, я едва держалась на ногах и постоянно ударялась, спотыкалась и, наконец, рухнула. Боль пронзила огненными вспышками. Вспышка… три секунды вдоха… вспышка… три секунды выдоха… вспышка… Эй, это уже меньше трёх секунд! Значит уже точно – всё… осталось только пережить свою агонию… хоть бы сознание потерять, что ли.

Мысли текли вяло и безразлично. Думать о прожитой жизни не хотелось. Главное – умираю свободной от гнёта своего отца.

– Слышишь, ты! Я умру свободной! – то ли прошептала, то ли просипела…

Закрыла глаза и…

…моё сознание померкло.

Глава 3

Бог мой, как же больно! Голова не может так болеть! Когда же всё закончится? Я ещё несколько раз впадала в забытьё, но каждый раз приходила в себя от жестокой головной боли. Казалось, только она и держала меня на белом свете… в полной темноте и бессилии. Хотелось умереть и больше не чувствовать ни физическую боль, ни боль души от поступка отца… пожелавшего меня убить таким изощрённым способом.

Я решила помочь головной боли прикончить меня и потихоньку забилась затылком о стену, на которую опиралась. Сначала не сильно, набираясь решимости для последнего, убийственного удара. Наконец, новая вспышка боли так прожгла мой мозг, что я, схватившись за висок, наклонилась и… вскрикнув от страха, боли и надежды всё быстро закончить, врезалась головой в стену…

…и неожиданно провалилась внутрь, рухнув на спину. Я свернулась в комок и обхватила руками голову. Удар оказался не таким сильным, как должен был быть, но всё-таки ощутимым. Теперь больно было и в затылке.

– Желание, – низкий пронизывающий голос раздался совсем рядом.

Вот. Уже и предсмертные галлюцинации начались. Значит, я уже на пороге вечности.

– Желание! – прозвучало уже немного раздражённо и требовательно.

Какое ещё желание? Я умираю от головной боли! Все, чего сейчас хочу, чтобы боль исчезла.

– Желание выполнено. Два осталось, – голос бесстрастно констатировал…

…факт! Я с изумлением поняла, что боль ушла! Совсем! Хорошая галлюцинация. Или это уже посмертие, где все желания исполняются? А почему тогда только три? Демо-версия рая? Хреновенькая какая-то…

– Хочу, чтобы здесь было светло!

– Ты уже одно желание списала впустую, осталось всего два, – возразил всё тот же голос. На этот раз в нём проскользнули лёгкие нотки возмущения.

– Я же сказала – хочу, чтобы было светло! В чём проблема?

Если это не рай, я постараюсь отсюда выбраться. Со светом это получится лучше.

И свет зажёгся! Я оказалась в красивой комнате с задрапированными чёрной тканью стенами, выложенным чёрным мрамором полом и… мерцавшим серебристым шаром, отбрасывавшим блики на помпезное великолепие окружавшей меня обстановки. Шар, что ли, выполняет желания?

– Ты странная. Бродишь по этому этажу уже шесть часов, каждый раз поворачивая возле лестницы. Ты знала координаты моего расположения? – голос доносился определённо из шара.

– Кто ты? Я просто хочу выбраться отсюда. Я просто хочу жить!

К горлу неожиданно подкатил комок. Голова не болела, и умирать расхотелось. И выход, оказывается, был всё время рядом, а я поворачивала… Что за напасть?

– Интересно… Ну, человек, у тебя ещё одно желание. Давай уже, задумайся – чего ты хочешь? Горы сокровищ? Неописуемую красоту? Принца в мужья? Вечную молодость? Какова твоя мечта? – искушал шар скучающим тоном.

А что мне, собственно, терять? Если это только в моём сознании – значит, умираю и мне уже всё равно, а в своём сознании я могу быть кем угодно. Если же это на самом деле… Что ж – всё лучше, чем умирать в неизвестном месте. Итак, сокровища… Ну, была моя семья богатой – и что мне с этого? Отец чуть не убил и бросил умирать. Красота? И куда я дойду? Продадут в рабство куда-нибудь за границу, а перед этим ещё и попользуются всей оравой первые же встречные. Принц? Конечно, лысый, хромоногий и косой. Да ещё и обнищавший, наверняка. Неееет, такого счастья мне не надо. Да и замуж не спешу. Молодость? А вдруг выйду замуж: наблюдать, как муж и дети стареют, а я остаюсь всё такой же? Увольте. Мечта? Хм… А у меня есть мечта.

– Хочу уметь красиво петь, – интересно, сможет?

– Ты это серьёзно? Отбросить такие заманчивые желания и выбрать… петь? – интересно, у шара может быть нервный тик? В его голосе появились заинтересованные нотки.

– Да. Чтобы, когда переполняют эмоции, была возможность выплеснуть их наружу, поделиться ими с кем-нибудь, – да что там объяснять. Я сама не знаю, как это выразить – просто всегда, с самого детства, очень хотела этого, забиваясь в угол и жалея саму себя.

– Что ж, да будет так. Ты очень забавная. Редко кто находит этот артефакт. И за последние несколько столетий ты – первая с такими мелкими желаниями. Самое интересное – ты желала их исполнения больше, чем иной человек желает сокровищ. Ты не алчна, не мстительна, твои мысли чисты с самого твоего появления здесь. Даже и не подумала отомстить отцу за смерть. Это какая же выдержка, и я… – с запалом говорил шар.

Смерть. Значит, я мертва. И уж точно не дома. Я умерла там, на ступеньках. Надеюсь, меня хоть похоронят как полагается, и мать проронит хоть одну слезинку… Но как я сюда попала?

– Почему я здесь? – перебила я возлияния шара.

– У меня есть догадка. В момент смерти ты думала о каком-то неоконченном деле?

– Дорисовать портрет, – вспомнила я свою последнюю мысль.

– Вот, ты должна была стать призраком. Но твоё любопытство послужило катализатором. Ты должна была дальше лежать в темноте и не пытаться куда-то идти, превращаясь в призрак. Обычно это дело нескольких минут, но ты встала и ушла из зоны преобразования. Поскольку эта зона находится в безвременье, она окружена стихийными порталами. Через один из них и попала сюда. По идее, от такой боли ты должна была лежать пластом или, в крайнем случае, отключиться уже здесь, в первые же минуты твоего пребывания в замке. Но твоя жажда жить… Редко такую увидишь! – восхитился хозяин замка.

– Когда-то же эта жажда должна была проснуться. К сжалению, поздно… – ответила я немного отрешенно.

– Любопытно… подходит по всем параметрам… и до такого ещё никто не додумался… забавно будет посмотреть на результат… должно быть… – непонятно забормотал шар на грани слышимости.

– И что теперь? Куда мне идти: на реинкарнацию, в мир призраков, третировать живых или просто растворится в окружающей среде? – грустно уточнила я. Да уж, вот и пожила я свободным человеком.

– Ты мне нравишься. Я сделаю тебе подарок. От себя. Будет тебе и свобода, и благополучие, и приключения, и возможность нормально жить, не прозябая в нищете… И принца, может, когда-нибудь найдёшь, – решился шар.

Кажется, всё не так плохо складывается. Может ещё и правда поживу?

– Расизмом не страдаешь? – уточнил шар.

– Нет, – растерянно пробормотала я.

– Отлично, координаты задал. Вектор настроил. На месте всё узнаешь. Только спой что-нибудь напоследок, теперь-то ты умеешь, – попросил шар.

– Постой. Неужели за всё время, что ты здесь, никто из умерших не попытался тоже встать или хотя бы отползти? В жизни не поверю! Сколько людей умирают на войне. Сильных духом, закалённых ребят, а доползла только я? Темнишь, – решилась высказать то, что крутилось в голове.

– Да тут, как бы, такое дело… Примерно в тридцати процентах случаев так и происходит. Иногда возле них действительно открываются эти порталы. Но они просто не могут сюда пройти. Это возможно только для живых, – замялся шар.

– Так может…

– Нет, ты точно там умерла. Я чувствую. Не знаю, как так произошло. Возможно, сбой в системе. Очень уж удачный для тебя сбой. В любом случае, какая разница? Ты здесь, тебе даётся ещё один шанс на жизнь. Так чего копаться в этом? – задумчиво ответил он.

– И то правда. А на счёт желаний… Неужели ты любому, кто сюда пройдёт, действительно выполняешь любые три желания? – не поверила я.

– Ну-у, добраться сюда очень трудно, в своё время об этом позаботился. А желания выполняю – только я вижу все помыслы героя, который сюда пришёл. Вижу его прошлое. Могу спрогнозировать примерное будущее. Исходя из этого, выполняю желания, – в голосе явно прозвучала насмешка.

– Например?

– Был случай, когда сюда попал субъект, который для этого очень много хитрил и подставил многих хороших нелюдей. Потребовал сделать себя самым талантливым, стать любимцем женщин и быть правителем, – мечтательно проговорил шар.

– А ты что? – заинтересовалась я, уверенная, что всё было не так-то просто.

– А что я? Всё так и сделал. Желание клиента – закон, – серьёзно ответил шар.

– Да ну? – не поверила я.

– Ну, да. Талантливей его никого нет. Он может укусить себя за локоть, представляешь? Талантище! И женщины ему проходу не дают. Правда, в возрасте, в котором обычно на внуков глядят, не слезая с печи, так зато какие опытные! И на счёт правления я тоже позаботился. В одной из школ для деревенских детей в его мирке требовался человек, который правит балом. А конкретней – организовывает выпускные. Причём на бесплатной основе, за свой счёт. Ещё и благодетелем его сделал, в качестве бонуса. О как! – довольно рассказал шар.

Я искренне рассмеялась. На душе стало немного легче. Может, всё не так уж и плохо? Новая жизнь, новые правила. Я тихо порадовалась, что не загадала ничего из перечисленного шаром.

– А ты кто вообще? Разумный артефакт, одухотворённая сущность или ещё кто, просто разговаривающий со мной через некое приспособление в виде шара? – заинтересовалась я.

– Ооо, это долгая и неинтересная история. Если судьба – когда-нибудь узнаешь. Тебе скоро уходить пора. А ты мне так и не спела, – уклонился от ответа шар.

Я задумалась. Чтобы спеть? В голове сплошной сумбур. Хотелось бы спеть что-то такое, что передаёт то, что творится сейчас в душе. Но как это передать? Хотя, есть кое-что. И я запела песню Imagine Dragons «Believer».

– Красиво… Ради одной этой песни стоило твоё желание исполнить.

– Как тебя зовут? – решила поинтересоваться я.

– Зови меня Эррор. Может, ещё и свидимся когда-нибудь. Ты действительно забавная. Итак, ты находишься в мире под названием Эльгарц. Там тебя ждёт замок со слугами и земли с твоими подданными. Наведи порядок, создай свою империю – живи так, как хочется тебе, устанавливай свои законы, воюй или налаживай отношения с соседями. Только… не бойся там ничего, – с этими словами в мою сторону потянулось непонятное облако чёрного дыма.

Не бойся? Что он хотел этим сказать? И почему замок пустует без наследников и управляющих, без графа или герцога в конце концов? Почему шар другим не предложил этот замок? Не верю, что являюсь избранной или самой идеальной кандидатурой. Здесь явно чувствуется подвох…

Додумать я не успела.

Меня окутал чёрный дым.

Глава 4

В этот раз всё было не так прозаично. Я не теряла сознание, но меня как бы отрезало от всего мира. Наверное, это явление и называется телепортацией. А, впрочем, без разницы. Мне дан шанс начать жизнь с самого начала. И я им воспользуюсь. Распорядиться бы только подарком с умом.

Сейчас… только зрение придёт в норму…. Хотя… слышу – здесь кто-то есть. Наверное, кто-нибудь из слуг… Только почему молчит… молчат? Меня заметили, это точно… Уже вижу смутные тени… Трое.

– Где я? – да ладно! Это мой голос? У дряхлой вороны и то мелодичней. Хотя звучит грозно. Вроде бы.

Одна из теней подошла ближе. Что-то опять прошелестело в воздухе. Стоп. Кажется, они общаются между собой. Прислушалась. Точно – невнятные звуки стали складываться в слова.

– …зачем делиться? Мы её первые нашли, – сказала первая тень.

– Но это же не по правилам. Нужно сначала узнать, зачем и откуда она здесь, – заспорила другая тень.

Кажется, их на самом деле здесь всего трое.

– Это всего лишь слабый человек. Ещё и светлый, судя по всему, или смесок. Значит, его пропаже никто не удивится, – шевельнулась третья тень с кровожадными нотками в голосе.

– Не торопись. Нужно сначала узнать, как это сюда попало без нашего ведома. А потом можно им и перекусить. Не бойся, мохнатый, тебе тоже перепадёт, – хмыкнул один из них.

От возмущения я даже не обратила внимания, кто это предложил. Они что? Сожрать меня решили?! Не так я себе всё представляла. Может, Эррор ошибся и не туда меня доставил? Внезапно накатила злость. Не для этого я выжила и выбрала себе путь без подчинения сильнейшим! От гнева в глазах прояснилось.

– Только пос-смейте меня попробовать на зуб – мигом выбью! – угрожающе зашипела я.

Трое людей отшатнулись от меня. Они были выше примерно на голову и одеты во что-то непонятное: больше всего похоже на свитер, штаны и накидку сверху. Мёрзнут, что ли? Каннибалы, чёртовы. Совсем крышами поехали. Но что-то в них было неправильное. Чересчур бледные.

Где-то ещё теплилась надежда, что это всего лишь сон. Хотя, лучше уж такой сон, чем моя прежняя жизнь. Но я отвлеклась, а эти субъекты подошли ближе.

– Ты нас слышишь? – пришёл в себя один из них.

– Ну, вы не особо тихо говорить стараетесь. Где я? Я в замке?

– Да, в замке. Кто ты и что здесь делаешь? Люди не способны слышать на тех частотах, на которых только что разговаривали мы. Почему же ты пахнешь человеком? Какой ты расы? – это уже второй решил подать голос.

В следующую же секунду у меня перехватило дыхание, а шею оцарапали… Мужчина держал меня в крепком захвате.