Loe raamatut: «TWIN»

Глава 1. Чужая роль

До новой жизни оставался последний перегон. Прислонившись к стеклу вагона, она размышляла о том, что любовь бедных к недоступным благам богатых – весьма опасное чувство. Но отказаться невозможно, иначе жизнь пролетит незаметно, как мимолётная станция метро.

Она вышла в Китай-город и оказалась под снегопадом. Снежинки кружились и медленно падали, превращая суету улиц в причудливый сказочный пейзаж. Шум улиц приглушился, словно город окутали ватой, и каждый шаг отзывался задорным хрустом. Среди прохожих прогуливался Дед Мороз, задавал вопросы, загадывал загадки и дарил ёлочные игрушки.

– Не хотите новогоднего чуда? – спросил он с улыбкой, поводя большим красным носом.

Она посмотрела в глаза – молодые, голубые, дерзкие – и, отвергнув новогоднее чудо, попросила волшебства.

Дед Мороз усмехнулся. И, наклонившись к её уху, прозвучал, словно колокол:

– Волшебство, как и чудо, надо уметь творить. А чудеса, как и шансы, нужно уметь ловить!

Она кивнула: понятно, изворотливость помогает выжить.

– Так будете брать чудо?

Она помотала головой.

– Нет, не буду.

Потянула за его бороду… Борода отпала, и открылось молодое и симпатичное лицо. Дед Мороз моргнул. Девушка засмеялась. Махнула рукой и побежала по Солянке. Сердце бешено колотилось и отдавалось в ушах набатом. В голове пульсировала мысль: «Успеть! Успеть до перерыва!»

Забежав в офис, она села, сложила руки на коленях и сосредоточилась. Руки слегка подрагивали, в горле пересохло, тело охватило острое едкое напряжение, как у артиста перед премьерой.

– Помогите, – прошептала она и опустила голову. Белокурые локоны упали на лицо, скрывая настороженный взгляд. Она помедлила, тихонько всхлипнула и громко, надрывно зарыдала.

Это произвело сильное впечатление на работников коммунальной службы. Потеря паспорта, телефона и ключей от квартиры – это серьёзная проблема.

Поддавшись девичьим слёзкам, директор пообещал вскрыть замки и заменить их на новые. Внешне он походил на типичного советского чиновника: с заметными залысинами, потеющим лбом и старым кожаным портфелем. За глаза его называли Управдомом. Он хорошо знал Фельдмана, а также, по-видимому, его дочь. Не знать дочь уважаемого Фельдмана было бы просто неприлично.

Управдом внимательно всмотрелся в девушку. Действительно, это была она, только сильно изменившаяся за годы эмиграции. Исчезла надменность и глянцевость, взамен появились сдержанность и серьёзность. И взгляд синих глаз изменился: стал быстрым и жгучим, почти неуловимым.

Забеспокоившись, он спросил:

– Кто является собственником квартиры?

Девушка выпрямила спину и смело встретила взгляд.

– Я. Валерия Фельдман. Единственная и законная собственница квартиры.

Брови Управдома взметнулись. Девушке едва исполнилось двадцать, а квартира занимала двести квадратных метров! Ответственность за вскрытие такой собственности показалась ему непосильной.

– Так-с, – пробормотал он и промокнул взмокший лоб.

Девушка нетерпеливо заёрзала на стуле.

– Надо вскрывать замки, – торопила она и давила. – Иначе я не попаду в квартиру. Иначе мне негде жить!

– Да-да, – с трудом согласился он. – Нужно вскрывать… Нужно вызвать полицию, понятых и составить протокол.

– Отлично! – воскликнула она с восторгом. – Пусть будет так, как вы сказали: полиция, понятые и протокол!

Поблагодарив мужчину, она выпорхнула из офиса, оставив за собой шлейф ослепительной юности и неугасающего энтузиазма.

Её звали Маша Краснова. Она оказалась ловкой обманщицей, решившей любой ценой обрести своё собственное жильё.

Воспользовавшись сходством с Фельдман, она обманула Управдома и заняла пустующую квартиру. И это казалось ей справедливым: у неё не было жилья, а квартира простаивала годами.

Маша училась в университете, изучала историю, обожала Ивановскую горку и ценила возможность жить на Солянке, в бывшем доходном доме купеческого общества Варваринских. Она мечтала работать в Исторической библиотеке, гулять в Милютинском саду, бывать в лютеранском соборе и отстоять службу в церкви Иоанна Предтечи.

Занятую квартиру она считала временным жильём. Думала, поживёт и съедет, не навредив ни себе, ни чужому имуществу.

Квартира принадлежала Валерии Фельдман, наследнице крупного капитала, и не была выставлена на продажу из уважения к семейным корням. Еврейским, разумеется.

О существовании Валерии Маша узнала два года назад. Случайно. Листая интернет, она наткнулась на её фото. Поражённая сходством, показала снимок опекунше:

– Почему мы так похожи?

Женщина пожала плечами:

– Такое бывает. Миллионы людей похожи, особенно на фотографиях.

Задавать вопросы больше было некому. Родители погибли, когда Маше было три месяца. Всю свою жизнь она прожила вдвоём с тётей в старенькой хрущёвке под Москвой.

Фото из интернета перевернуло её мир.

С неистовым фанатизмом она принялась собирать информацию о некоей Валерии Фельдман и, обнаружив пустующую квартиру, превратила свою страсть в захват чужой жилплощади.

План сработал блестяще. Соседи, консьерж, полиция – все приняли её за Леру. Замки в квартире были поменяны, приобретён новый телефон и получен новый паспорт на имя Валерии Фельдман.

С квартирой всё получилось. А вот вжиться в чужой образ никак не удавалось. Светская жизнь с её брендовыми вещами, вечеринками и ресторанами казалась ей чуждой и недосягаемой.

Маша была простушкой из Подмосковья. У неё не было фельдманских манер, она не умела жить по-фельдмански и смотрела на людей без холодности и высокомерия, как это делала Фельдман, а с уважением и готовностью к помощи. Так учили её в школе. Так требовала опекунша.

Впрочем, на светскую жизнь у неё не хватало времени. Всё время поглощало любование квартирой и наслаждение комфортом.

О, какая это была квартира! Сорока бы удавилась от зависти, увидев такой блеск и шик! Пять комнат, включая кухню-столовую. В гостиной красовался красный рояль The Red Piano, такой же, какой был у Элтона Джона. В венецианское зеркало был встроен телевизор-невидимка. Над кожаным диваном висела акварель Владимира Лебедева, а на кухне торжествовала техника последней модели. Всё там было просто великолепно! Но больше всего Машу восхищали гардеробные: там хранились наряды от Armani, Pierre Cardin, Versace и других дизайнеров!

Она примерила все вещи, и все они сидели идеально. В этой квартире всё было идеально, кроме одного: там не было денег.

Зато было золото и бриллианты. Покрутив в руках цепочку, которую она нашла на туалетном столике, Маша решила сдать её в ломбард.

Перед выходом из дома она приоткрыла дверь и, убедившись, что соседей нет, побежала вниз по лестнице. На втором этаже ей встретился молодой мужчина с приятной внешностью.

– Как? Ты не улетела? – удивлённо воскликнул он. – А я думал, что ты уже скучаешь по мне в Челси…

Мужчина сделал шаг, но Маша его остановила.

– У меня украли паспорт, телефон и ключи.

– И ты не улетела, – заключил он, отступил назад и оглядел её с ног до головы. – Что-то с тобой не так. Никак не пойму. Ты – это ты или не ты?

– Это я! Не сомневайся.

Мужчина опять сделал шаг.

– Ну, так давай…

Маша выставила вперёд руку.

– Нет, нет! Я спешу в аптеку!

– Ты больна?

Она схватилась за голову и изобразила мигрень.

– О! Я очень больна!

Мужчина ухмыльнулся и попытался прижать её к стене.

– Давай, полечу!

Отчаянное девичье сопротивление быстро погасло в крепких мужских объятиях. Но Маша не сдавалась! Ведомая оборонительным инстинктом, она изловчилась и ударила его в пах. Он охнул, отпустил её и согнулся. Ухватив его за лысеющий череп, она оттолкнула его от себя и пулей вылетела на улицу.

Сливаясь с толпой, она побежала к метро. «Кто этот человек?» – стучал вопрос в её голове. Какое отношение он имел к Лере? И что с ним делать, если она не Лера?

С растрёпанными мыслями она вышла на Арбат.

На Арбате, суетливом и помпезном, среди туристов, музыкантов, художников и ломбардистов, никто её не опознал. Никто не спросил, откуда у неё золото и зачем она несёт его в ломбард.

Получив деньги, Маша отправилась в магазин и купила необходимые ей продукты: картофель, хлеб, кефир, яйца, варёную колбасу и чай. Этого должно было хватить на два дня. Оставшиеся деньги она спрятала в коробку из-под модельной обуви.

Вечером, закутавшись в плед на диване, она задумалась о жизни под чужим именем. Это оказалось не просто. И квартира теперь не казалась ей такой комфортной – слишком велика, неуютна и сложна в освоении. Маша долго пыталась включить кофемашину, пока не догадалась: техника роботизирована, и включать её нужно голосом.

– Хочу эспрессо!

Напиток получился крепким, ароматным, с пикантным привкусом «панамской гейши». Несколько глотков и сердце забилось быстрее. Приятная лёгкость разлилась по телу, и ощутились приятные импульсы эйфории.

Зазвонил старинный стационарный телефон – с перламутровым диском и позолоченной ручкой. Она даже не знала, что он работает. А он всё звонил и звонил. И телефонный звонок разрывал ей душу!

Маша не хотела брать трубку. Зачем? Можно прожить здесь десять дней, не снимая трубку и не отвечая на звонки. Потом закрыть квартиру, выбросить ключи и уехать к тёте в Подмосковье.

А как жить дальше? Иллюзиями? Ждать, когда Богатая и Красивая жизнь сама найдёт её и распахнёт свои жаркие объятья?

Только нет! Не дождётся! Найдутся другие, более шустрые и наглые. Они заберут всё, а её оставят в тетиной хрущёвке.

Поэтому медлить нельзя! Нужно действовать, двигаться. Движение всегда предпочтительнее покоя.

Она сняла трубку.

– Алло?

– Ты дома? – взвинченный женский голос действовал на нервы.

– Дома.

– Почему ты не в Лондоне? Алло! Почему ты не улетела?

– Уже лечу! – выкрикнула Маша и швырнула трубку на рычаг. Телефон жалобно звякнул: бзынь!

Каких только неприятностей ждать от этой квартиры! За каждым углом – своя история, свой персонаж, свои скелеты, капающие на мозги и играющие на нервах.

Телефон зазвонил снова и снова. Мир сжался до резонирующего звона. Маша отключила аппарат, и пространство исказилось. Время замедлилось и превратилось в пустоту.

Заняться было нечем. Разве что пошарить в интернете? Но для этого можно было оставаться дома, в тётиной хрущёвке, и не захватывать чужую недвижимость!

Казалось бы, всё здесь есть, даже автомобиль полагался, судя по ключам, оставленным в прихожей. Однако всё это было не для Маши. Она не умела водить машину, не знала, как носить бриллианты, и чувствовала себя неловко в брендовой одежде.

«К богатой жизни надо привыкнуть», – вздохнула она и поплелась в гардероб.

Перелистала тридцать вешалок, но ничего подходящего не нашла: всё было слишком вычурно, невероятно ярко или безобразно блестяще! Разве что костюм от Dolce & Gabbana – приталенный жакет с широкими лацканами и высокой шлицей. Костюм был действительно хорош: подчёркивал высокий рост и стройность её фигуры. А ещё новый шарф с этикеткой Burberry… стоимостью в тысячу долларов! Шарф придавал ощущение избранности и принадлежности к миру богатых.

К такому шарфу нужна была шуба… А выбрать шубу оказалось непросто. Маша примерила зелёную из крашеного канадского песца. Зелёный контрастировал с её светлыми волосами. Потом надела розовую из стриженой норки. Розовый подчёркивал нежность кожи.

Так что же выбрать: зелёный или розовый? Нужно подумать. А ещё нужно подумать, какую обувь надеть.

Маше понравились замшевые ботиночки… Но как встать на высокие каблуки, если нет привычки? И как без привычки пройтись по Ивановской горке?

«Дурак примеряет красоту, а умный носит практичное», – подумала она и, смирившись с определением, выбрала всё же “красоту”.

Надела ботиночки и предстала перед зеркалом в сером твидовом костюме, зелёной песцовой шубе и культовом британском шарфе Burberry.

Вот в таком виде надо было заявиться к Управдому! Тогда бы он сам побежал открывать дверь. И новенький паспорт в зубах ей принёс!

В дверь позвонили.

Неловко повернувшись, она заковыляла в прихожую. Остановилась перед зеркалом и, послав себе воздушный поцелуй, открыла дверь.

Глава 2. Свои чужие

В дверях стояла незнакомая девушка. Невысокая, хрупкая, с коротко остриженными чёрными волосами и мрачной татуировкой на шее. Принадлежность к тинейджерской культуре подчёркивала кожаная косуха с металлическими застёжками.

Она оттолкнула Машу, словно неодушевлённый предмет, и порывистой походкой вошла в квартиру, направляясь в гостиную. Она казалась испорченным ребёнком, тщеславным и болезненным, способным тратить деньги без малейшей ответственности и виртуозно ранить, не испытывая ни сожаления, ни раскаяния.

– Здрасте, – на всякий случай произнесла Маша.

Незнакомка посмотрела на неё и скривилась.

– Что с тобой? Ты на себя не похожа!

Подсознание подсказывало: это не Лера, не её подруга, а совершенно посторонний человек. Девушка игнорировала интуицию, предпочитая не думать и не беспокоиться. И никакой случайный трэш не должен был нарушать её комфорт.

– Я тебе звонила. Почему не брала мобильник?

Маша повторила хорошо заученную фразу:

– У меня украли сумочку, телефон, паспорт и ключи.

Незнакомка ахнула.

– У тебя украли сумочку?

– Да… украли.

– «Cleopatra Clutch»?

Маша повела бровью.

– Ну… может быть. Клеопатру.

– Oh, my God!

Внезапно вспыхнувшая эмпатия превратилась в липкую слащавость, и Незнакомка полезла целоваться. Маша оттолкнула её и утёрлась рукавом.

– Ты чего? Сдурела?

Девчонка отлетела и, ударившись об угол, медленно сползла на пол. Обе замерли, не понимая, что происходит. Первой опомнилась гостья. Вскочила, вцепилась хозяйке в волосы и с безумной яростью принялась трепать.

Наклонив голову, Маша безуспешно махала руками, не в состоянии дотянуться до противницы. Свободу её движений сковывали песцовая шуба и высокие каблуки ботинок. И всё же ей удалось вывернуться и ударить Незнакомку в живот.

Она опрокинула её на пол и скрутила ей руки.

– Сама уйдёшь? Или вытолкнуть за дверь?

– Сама, сама.

Маша ослабила хватку. Девчонка поднялась, отряхнулась и понуро поплелась к двери. Выйдя в подъезд, она вдруг развернулась и заблокировала дверь ногой.

Маша надавила на дверь.

– И-и-и!

Маша надавила сильнее.

– У-у-у!

Наконец Маша сдалась.

– Чего ты хочешь?

Незнакомка потрясла худенькой ножкой в огромном чёрном ботинке.

– Пятьсот баксов.

«Пятьсот долларов! – ужаснулась Маша. – Скорее дам отдавить себе ногу!»

Уловив нарратив, Незнакомка снизила сумму.

– Ладно. Триста. Давай триста. И я больше не приду.

Немного поколебавшись, Маша достала коробку с деньгами и отсчитала триста долларов. Увидев деньги, Незнакомка оживилась и, поддавшись хватательному рефлексу, завладела долларами. В деньгах она, конечно, не нуждалась, но испытывала к ним болезненную тягу. У неё были и другие психические расстройства. К примеру, она страдала неконтролируемой ревностью.

– Ты меня разлюбила? Скажи: разлюбила?

Брови сдвинулись, веки приподнялись, губы напряглись.

– Сука! Сука! На кого ты меня променяла?

Не зная, что ответить, Маша растерялась.

– Кто она? – визжала Незнакомка. – Анжелка или Дашка?

– Какая Дашка? – недоумевала Маша.

– Значит, Анжелка, – заключила Незнакомка.

Из-под взъерошенной чёлки мелькнул сердитый взгляд, и взрыв истерических рыданий разнёсся по гулкому старинному подъезду. Привлечённые шумом соседи выглядывали из дверей: одни возмущались, другие уже спешили на помощь. Маша затащила девчонку в квартиру и прикрыла ей рот рукой.

Незнакомка укусила её за палец и разыграла полноценную истерику: кричала, плакала, размазывала слёзы по щекам, рвала волосы на голове и, задыхаясь от спазмов, наконец, рухнула на пол и забрыкала ногами.

Маша выплеснула на неё воду, а оставшуюся в стакане вылила себе на голову.

– Холодный душ, – наигранно пропела она. – Бодрящий, освежающий душик!

Глаза Незнакомки округлились, лицо вытянулось, челюсть отвисла. Она часто заморгала и икнула.

– Если из-за меня, то… прошу… Не стоит пачкать шубу.

Она вытерла слёзы и вздохнула, словно ничего и не было. Вскочила и, не прощаясь, легко и стремительно, как кузнечик, запрыгала вниз по старой мраморной лестнице, размахивая долларовыми купюрами.

– Завтра приду. Жди! Ты должна мне двести долларов.

Хлопнула парадная дверь, и девушка растворилась среди домов и улиц большого и шумного города.

Обессиленная Маша упала на диван и закрыла глаза… Внезапно вспомнился Самец. Она вскочила и бросилась к двери. Прислушалась: не слышно ли его шагов? Нет. В подъезде было тихо.

Шаги послышались за спиной. Обернувшись, она увидела мужской силуэт. Потянулась, чтобы включить свет, но, испугавшись, прижалась к стене, сползла за тумбу, спряталась и подобрала под себя ноги.

– В чём дело? – строго произнёс силуэт.

Маша не поднимала головы.

В свете луны она увидела босые ноги с красивыми рельефами мышц. Ноги будто жили своей жизнью, поворачиваясь и шевеля пальцами, выдавая раздумья хозяина.

– У тебя передоз, дорогая?

Маша отмалчивалась, не поднимая головы.

– Ладно. Отдыхай. Я приду завтра. Ты поняла?

– Поняла, – чуть слышно прошептала Маша, наблюдая за тем, как ноги переминались, переступая с ноги на ногу, потом развернулись и пошли прочь.

Скрипнула балконная дверь, прошлёпали босые ноги, и всё стихло.

– Фух, – выдохнула она, включила свет и выглянула на балкон: никого! Только тёмное небо и ухмыляющаяся луна.

А завтра придут оба: Самец и Незнакомка. Что же ей делать? Как себя вести? Как играть роль Валерии Фельдман, если она её совсем не знает?

Маша подошла к зеркалу и вгляделась в своё отражение: глаза расширены, брови подняты, уголки губ опущены.

Разве такой бывает светская львица?

Светская львица смотрит на мир уверенно, а не так… Маша скривилась. Её движения свободные и вальяжные, а походка раскрепощённая. Маша выпрямила спину, сделала шаг и посмотрела в зеркало… Светской львице не нужно озираться, суетиться и завидовать. У неё всё есть! Она указала на гардероб, но рука бессильно упала. Ах, нет! Всё не так! Нельзя в один миг превратиться в Валерию Фельдман!

На подоконнике завибрировал телефон. На экране появилось лицо опекунши. Маше не хотелось выслушивать её нравоучения, и она отключила телефон.

Долго не могла уснуть, мучаясь неприятными мыслями. Проснувшись с головной болью, она приняла душ, оделась и приготовилась к неприятному разговору. Он вошёл через балконную дверь. Босиком, в короткой майке и трусах. Спортивный. Сексуальный. С красиво обозначенной мускулатурой на крупном загорелом теле.

Маша внезапно поддалась трепету, забыв про заранее подготовленную речь. Самец взглянул на неё и всё понял. Вальяжно прошёлся по комнате и остановился у стеллажа. Включил проигрыватель, и чистый музыкальный звук рассеял её нервное напряжение.

Танец всегда был её страстью: от аргентинского танго до воздушного вальса и беззаботного чарльстона. И он это угадал. Он знал, как обращаться с простушками – выхватил её из кресла и повёл в зажигательном ритме. И она ему доверилась, потому что в танго женщина всегда доверяет партнёру. Тра-та-та… Тра-та-та! Поворот и взлёт ноги! Тра-та-та… Поцелуй в шею! Пируэт! Приземление… Объятия и поцелуй в губы!

Растворившись в танце, Маша потеряла счёт времени. Ей это нравилось: тра-та-та!

– Ты сегодня необыкновенная, – сказал он, становил движения и прижал девушку к себе.

Воспользовавшись её растерянностью, он повалил её на кровать и придавил сверху. Вошёл в неё грубо, бесцеремонно и принялся толкаться, всё ускоряя ритм. Наконец наступил оргазм, и Самец отвалился. Маша осталась лежать так, как лежала под ним, только уставившись в потолок.

О чём она думала в тот момент? Ни о чём. Чужая роль обернулась неприятным опытом.

– Когда у тебя появилась эта родинка? – спросил Самец, приподнявшись на локте.

Маша моргнула, пытаясь собраться с мыслями, но Самец её опередил.

– Я этой родинки не помню.

– Родинки появляются и исчезают.

– Нет, погоди… Ты совсем другая.

– Я каждый день другая!

Не дожидаясь разоблачения, Маша подхватила свою одежду и выскочила на кухню.

Самец догадывался, что она не настоящая. Не Валерия Фельдман, а второсортная подделка. И что же теперь ей делать? Больше молчать. Не выдать себя ни словом, ни жестом, ни привычкой.

Маша сварила кофе, налила в белую английскую чашку и с подносом в руках появилась в спальне…

Самец стоял на коленях перед маленьким столиком. На столешнице из дымчатого кварца простиралась дорожка белого порошка. Вооружившись тоненькой трубочкой, он втянул его через нос. Ноздри широко раздулись и, жадно вдыхая порошок, он отвалился на пол, запрокинув голову и пальцем вправляя остатки в нос.

Маша узнала порошок. Это был кокаин. Она испугалась, попятилась, развернулась и выбежала на кухню. Поставив поднос на стол, подумала и вернулась в спальню. Однако Самца уже не застала. Он исчез так же внезапно, как и появился – через балконную дверь.

Маша вздохнула. Всё хорошее в её жизни быстро заканчивалось. Мама умерла через три месяца после её рождения. Мечта сдулась через три часа после переезда в квартиру. А любовник исчез через тридцать минут после первого поцелуя.

Взгляд её упал на кровать. Что-то было не так. Какая-то деталь нарушала привычный порядок вещей: покрывало съехало, простынь задралась, и было очевидно, что кто-то заглядывал в прикроватный ящик.

Маша подняла матрас и обнаружила сюрприз: там лежал чемодан с наркотиками – килограммов тридцать в маленьких пластиковых пакетиках.

К наркотикам она относилась отрицательно, но выбросить их не решилась. Пусть приедет Лера и сама с этим разберется. Однако оставлять их в таком доступном месте нельзя. Его необходимо спрятать так, чтобы никому не достался этот смертоносный клад!

Перебирая возможные варианты, она остановилась на кухне, и маленькие пакетики с порошком перекочевали в фарфоровые сосуды, предназначенные для сыпучих продуктов. Гречка, рис, горох – всё это служило надёжным камуфляжем, скрывая содержимое от посторонних глаз.

Когда посуды не хватило, остатки наркотиков она засунула в посудомоечную машину, которой всё равно никогда не пользовалась.

Работа была проделана немалая. Маша выбилась из сил, но чувство выполненного долга принесло некоторое облегчение. Она прилегла на диван, подсунув под голову мягкую подушку, и закрыла глаза. В голове пульсировали обрывки мыслей, смешанные с неприятным послевкусием и навязчивым образом Самца.

«Хорошо бы, чтобы всё само собой разрулилось», – подумала она и вспомнила Деда Мороза, который обещал ей чудо. Зачем же она отказалась? Иррациональная мысль закружилась и осела в её голове: надо найти Деда Мороза и взять у него чудо.

Распахнув окно, она впустила морозный воздух и выглянула на улицу. На площади стояла ёлка, у кафе толпились люди, из булочной доносился аромат свежеиспечённого хлеба. Она улыбнулась, представив хрустящую корочку булки, и хотела сбегать за ней, но заметила Деда Мороза и передумала. Махнула рукой и крикнула:

– У тебя чуда не осталось?

Дед поднял голову и, оттянув бороду, показал белоснежную улыбку.

– Ты же хотела волшебство.

– Сейчас и чудо сойдёт.

Парень рассмеялся.

– Спускайся.

Маша поёжилась.

– Холодно.

Она закрыла окно и задумалась. А что, если спуститься? Парень неплохой и вообще… Пока она размышляла, в дверь позвонили.

– Принёс подарок, – сказал Дед Мороз, вошёл, осмотрелся и оробел. – Ты здесь вроде кого? Маша подпёрла бока и покачала головой.

– Я здесь хозяйка. Валерия Фельдман.

Дед недоверчиво глянул.

– Что-то ты не похожа… ни на хозяйку, ни на Фельдман.

– Тоже мне! Эксперт! – фыркнула Маша. – Чай будешь?

Дед бросил в прихожей мешок.

– У меня к чаю ничего нет. Только хлопушки да свистульки.

Девушка рассмеялась.

– Сойдут свистульки. Проходи.

Дед снял бороду, шапку и парчовый халат. И оказался обычным парнем в потёртых джинсах и вытянутом свитере.

Он вошёл в кухню и оробел.

– Кухонька ничего… Техника – класс!

Маша осталась довольна: он сказал так, как бы сказала она сама. За это она угостила его бутербродом с докторской колбасой и чаем. Парень попил, поблагодарил и ушёл, оставив в подарок свистульку – красногрудого снегиря.

Смешно! Куда ей такая свистулька? Даже положить некуда… Разве что в гардероб? Впрочем, свистулька была неплохая. Из дулёвского фарфора. Маша отнесла её в спальню и поставила на кварцевый столик. Пусть стоит. Хоть что-нибудь будет родное в этих бездушных выставочных залах.

Она сварила кофе и с чашкой ароматного напитка залипла в интернете. Кайф! Вот это жизнь! Кофе, компьютер и больше ничего!

Так незаметно пролетел день. А следующим утром появился Самец. Он ходил по балкону, заглядывал в окно, дёргал ручку и стучал в стекло: «Открой». Маша не открывала. Она наблюдала, как его лицо искажалось от злости, становясь всё злее и злее.

Она опустила шторы. И Самец исчез.

Маша понимала, что над отношениями надо трудиться, любовь следует взращивать, а в счастье необходимо верить. Но это был не тот случай. Самец не подходил для любви, и не стоило на него тратить время.

В дверь позвонили. Она посмотрела в глазок и, увидев незнакомую женщину, засомневалась: «Открывать или не открывать?» Двое из трёх персонажей, побывавших в этой квартире, доставили ей много неприятностей. Что будет с четвёртой?

«Пусть будет, что будет», – решила Маша и открыла дверь.