Loe raamatut: «Лиделиум. Наследие Десяти»

Рия Райд

Font:

Посвящается моему прадедушке, на своем примере доказавшему, что в мире нет ничего сильнее любви и красоты ума

Плейлист

Часть первая

Пролог Dr. Ford – Ramin Djawadi

Глава 1 Timelapse – Adrian Berenguer

Глава 2 Josephine’s Secret – Joni Fuller

Глава 3 Needle – Ramin Djawadi

Глава 4 Wands into the Earth – James Newton Howard

Глава 5 A Trail of Breadcrumbs – Joni Fuller

Глава 6 Taboo lament – Max Richer

Глава 7 Twisted – The People’s Thieves

Глава 8 Shining Horizon – Gabriel Saban

Глава 9 Peaks – Fyfe, Iskra Strings

Глава 10 Kaleidoscope – Adrian Berenguer

Часть вторая

Пролог Don’t use my name – Foreign Air

Глава 11 Can’t Feel Anything – World’s First Cinema

Глава 12 Beautiful Mess – Kristian Kostov

Глава 13 Faithful Fate – Brand X Music

Глава 14 Thunder – Generdyn

Глава 15 This World – Ramin Gjawadi

Глава 16 O Children – Nick Cave & The Bad Seeds

Глава 17 Elergy for the Arctic – Frederic Schubert

Глава 18 Sinking into Flames – Really Slow Motion

Глава 19, 20 Yearning Hearts – Eternal Eclipse

Часть третья

Пролог leidenschaft – Florian Christl

Глава 21 Dance Macabre – Joni Fuller

Глава 22 King and Pawns – Inon Zur

Глава 23 Risk – Steven Gutheinz

Глава 24 Access Point – Audiomachine

Эпилог Hypersonic Music – Inferno

Часть первая

Пролог

Кристанская империя. Аранда.

Вторая планета Данлийской звездной системы, резиденция императорской семьи Диспенсеров,

4866 год по ЕГС

(7091 год по земному летоисчислению)

Всем чудесам света, которых за свою короткую жизнь Кристиан Диспенсер повидал немало, он предпочитал рассветы на второй планете Данлийской звездной системы. Причин на это было несколько: во‐первых, чтобы застать их, требовалось лишь выйти на балкон спальни; во‐вторых, это была одна из немногих постоянных вещей в его жизни; в‐третьих, наблюдая за рассветом, он вспоминал своего отца.

Когда в пять лет он впервые проснулся от ночного кошмара, отец привел его сюда посмотреть на восход огромного местного солнца, занимающего половину небосвода. Вторая планета была относительно близко расположена к своей звезде, за счет чего рассветы здесь всегда были исключительно ярко-алого цвета. С балкона спальни на предпоследнем этаже открывался потрясающий вид на парк. Кристиан был поражен, увидев, как мягкий свет звезды заполняет пространство и тысячами оттенков красного отражается в облаках, листве деревьев и водной глади.

– Нравится? – спросил отец, приподняв одну бровь.

Он стоял, облокотившись на перила, и наблюдал за реакцией сына.

– Почему звезда такая красная?

– Очевидно, она стесняется, – пожал плечами мужчина, – вот и краснеет.

– Кого стесняется? – удивился мальчик.

– Тебя, меня и других людей, которых будит, приводя за собой новый день, – ответил Александр Диспенсер. – Но она может не только это.

– А что еще? – До этого момента Кристиан даже не подозревал, что звезда в принципе что-то может.

– Данлия прогоняет плохие сны.

Он поднял на отца красные, опухшие от слез глаза.

– Слово даю! – заверил Диспенсер-старший, заметив недоверчивый взгляд сына. – Именно поэтому я прихожу сюда по ночам, когда не могу уснуть.

– Тогда можно я буду приходить сюда с тобой?

Александр улыбнулся.

– Почту за честь, молодой человек. – Опустившись на корточки перед сыном, он слегка потрепал его волосы. – Тогда мы с Данлией защитим тебя от любых кошмаров.

– А я защищу тебя, – серьезно ответил Кристиан. – От всего.

– Обещаешь? – прищурился отец.

– Да, – нахмурившись, подтвердил мальчик.

Александр кивнул:

– Тогда я больше никогда не буду бояться.

Кристиан до сих пор помнил лицо отца в тот момент: его серьезные, задумчивые серые глаза, отблески восходящей Данлии на заросших щетиной щеках и светлые волосы, которые путал теплый утренний ветер.

А потом, ровно через два года, Александра Диспенсера не стало. Тогда Кристиан еще не знал, что есть кое-что пострашнее абстрактных ночных ужасов – например, предательство лучшего друга.

Усмехнувшись своим мыслям, Кристиан закурил. Какая ирония – умереть от рук того, за кого готов отдать свою жизнь.

– Снова не спишь? – услышав голос за спиной, он обернулся. – Сейчас всего четыре утра.

Когда девушка поравнялась с Кристианом, он предложил ей сигару, на что та лишь сонно поморщилась. Небрежно смахнув густую копну длинных рыжих кудрей, гостья накинула на плечи платок и подняла лицо к восходящей звезде. Изабель всегда была красива, но сейчас, в красных лучах, играющих на ее еле заметной россыпи веснушек, она показалась юноше особенно прекрасной.

– О чем размышляешь? – спросила она.

– О том, что рассвет тебе идет.

Изабель улыбнулась. Внезапный легкий порыв ветра всполошил пышные волосы и, сорвав платок с ее плеч, унес его за ограду. Машинальным движением свободной руки Кристиан задержал его в воздухе, когда тот был уже почти в метре от них. Через несколько мгновений платок, самостоятельно преодолев путь в обратную сторону, аккуратно приземлился на плечи девушки.

– Когда-нибудь я к этому привыкну, – отозвалась та, подавляя зевоту и закрепляя его на себе в два легких узла.

Потушив сигарету, Кристиан лишь устало пожал плечами. Изабель обернулась и внимательно посмотрела на него. Ее взгляд скользнул в сторону объемной светящейся голограммы, которая выходила из небольшого сенсорного экрана на столе и подрагивала в воздухе небольшой рябью. Она чуть прищурилась, пытаясь разглядеть, что там написано.

– Новые списки… – озадаченно вздохнула Изабель, когда поняла, что перед ней. Даже не видев имен, она уже знала, что ненавидит каждого из тех, кто есть в перечне.

Повстанческое движение, поднявшееся два года назад в Кристанской империи, было прецедентом. В разных частях галактики регулярно возникали вспышки массовых протестов низших каст – все к этому привыкли. Но в Кристании восстание произошло в лиделиуме – правящем слое населения.

Сто пятьдесят восемь лет назад в результате Третьей Вселенской войны Кристанская империя под предводительством дома Диспенсеров присоединила к своим территориям соседнюю Рианскую империю, а также еще несколько менее крупных государств. Семьи лиделиума порабощенных держав присягнули на верность Диспенсерам и кристанскому правительству, но спустя десятилетия ситуация сильно изменилась. Знатные дома были недовольны невыгодными для них условиями побежденных и тем, что в руках Диспенсеров была сосредоточена власть почти над половиной галактики. Осознав угрозу расширения монопольного мира Диспенсеров, многие в лиделиуме сначала тихо, а потом все громче говорили о недопустимости этой ситуации.

Наибольшее возмущение проявляла знать бывшей Рианской империи. Однако на протяжении десятилетий это были лишь разговоры, не представляющие серьезной угрозы. До тех пор, пока у этого недовольства не появилось лицо, обладающее достаточной властью, авторитетом и отвагой безумца для формирования настоящего восстания. И таким лицом стал герцог Нейк Брей – в прошлом правая рука последнего императора Кристании Александра Диспенсера и по совместительству его лучший друг.

С тех пор одна за другой семьи лиделиума, взвесив все риски и шансы, предстали перед выбором в надвигающейся войне за независимость, и регулярно будущий император Кристиан Диспенсер получал новые списки людей, предавших его страну и семью.

Изабель подошла к столу, увеличила голограмму и внимательно просмотрела имена, пролистывая их одно за другим.

– Рекардо, Бренвеллы и… Дефью, – приподняла брови девушка, бросив ироничный взгляд в сторону Кристиана. От подобной нелепости она едва не расхохоталась. – Очень смело с их стороны. Как я понимаю, в продуктовом импорте с Элиота и Кетавры Дефью больше не нуждаются: кормиться они предпочитают в ближайшее время исключительно обещаниями Нейка Брея, а войска кристанских миротворцев будут отпугивать своими густыми усами. – Изабель театрально нахмурилась, приставив пальцы правой руки к верхней губе, на что юноша слабо улыбнулся. – Бренвеллы, конечно, более существенная потеря, – задумчиво добавила она. – Но, если честно, я ожидала, что будет хуже.

Кристиан горько усмехнулся.

– Я каждый день ожидаю, что будет хуже.

Подойдя ближе, Изабель нежно погладила его правую руку, все еще лежащую на перилах.

– Ты знал, что будет не просто, – тихо сказала она. – Но, если дипломатия не работает, может, пришло время говорить на языке, который все понимают?

Кристиан задумался. В чем-то Изабель была безусловно права – язык силы, боли и крови понимали все и всегда, вне зависимости от сословия, культуры и национальности.

– Рикардо – это не семья. Бренвеллы – не семья. Даже убогие Дефью – не семья, – задумчиво сказал он. – Это звездные системы: территории, ресурсы и миллиарды человеческих жизней. Это богатство и власть.

– И?

– Сейчас не время этим рисковать. Пока еще не время.

– И каков твой план? – повернувшись спиной к перилам, Изабель с интересом обратилась к Кристиану. – Выжидать?

– Почему нет? – слегка улыбнулся он. – Правда, думаю, есть и другие способы… Ты хорошо знаешь Бренвеллов?

Изабель задумалась.

– Вскользь, – пожала плечами она после минутного размышления. – А что?

Кристиан кивнул.

– Хочу сделать им хорошее предложение.

– Интересно… – Когда Изабель весело прищурилась, у ее рта появились еле заметные ямочки, и Кристиан вновь подумал о том, как она красива. С мелкой россыпью веснушек на гладкой, словно фарфоровой, коже, пышными, небрежно уложенными волосами и в шелковой ночной рубашке, через которую в первых лучах Данлии просвечивались рельефы изящного тела. – Поделишься?

Он нежно коснулся рукой ее щеки:

– Обязательно, но не сейчас. Иди в кровать, у нас осталась пара часов для сна.

Изабель игриво нахмурилась, после чего, устало зевнув, сдалась.

– Даю тебе пять минут, чтобы пообщаться с красным солнцем и вернуться ко мне, – бросила она, покидая балкон. Проводив ее взглядом, Кристиан улыбнулся.

Когда он вновь остался один, то подумал, что все действительно не так уж и плохо. В конце концов, у него есть семья, Изабель и прекрасные рассветы Данлии, которые возвращали его в детство, где он был абсолютно счастлив. Как и четырнадцать лет назад, Кристиан ловил себя на мысли, что не может оторвать глаз от пробуждающейся природы. Отец научил его видеть красоту, чувствовать ее и понимать, обращая внимание на детали, которые для всех остальных оставались скрыты. И даже несмотря на то, что его силы Александр Диспенсер до последнего дня считал проклятием, теперь, благодаря вниманию к миру, привитому отцом, Кристиан почти смог преобразовать проклятие в дар.

– Мне тоже всегда нравился этот вид.

При звуке женского голоса Кристиан обернулся.

– Изабель, я же сказал… – Он не договорил – рядом никого не было.

Откинув занавеску и вернувшись в комнату, он обнаружил Изабель в кровати: она лежала лицом к нему, забывшись в крепком сне.

– Кажется, я не вовремя. – Когда голос повторился, Кристиан вздрогнул. – Прошу прощения, что отвлекаю от личных дел, но, к сожалению, я крайне ограничена во времени.

– С кем я говорю? – В кромешной тишине юноша слышал биение собственного сердца. Он окинул комнату беглым взглядом. Это действительно происходит в реальности или он сходит с ума?

– С другом, – помедлив, ответил голос в его голове.

– Что это значит? Где вы?

– На данный момент на Мельнисе, на третьей планете звездной системы Каас.

Кристиан ощущал, как страх, с которым он научился бороться за столько лет, медленно парализует тело.

– Как это возможно?

Казалось, голос был разочарован:

– Вы знаете ответ, Ваше Высочество… Вам наверняка известно, что в этом мире есть только один человек, способный общаться с вами вот так.

Сердце Кристиана пропустило удар.

– Герцогиня Понтешен, – еле слышно произнес он.

Голос остался доволен:

– Кажется, пришло время познакомиться. Так уж сложилось, что нас с вами многое объединяет. Уверена, мы найдем общий язык.

Глава 1
Что случилось на Мельнисе

На Мельнисе всегда царил холод. В своем блоке я не отключала отопление круглый год и все же, из раза в раз засыпая под кипой термоодеял, чувствовала, как, пробираясь по пальцам ног, он медленно сковывал тело. Возможно, поэтому еще до того, как открыть глаза, я вдруг осознала, что что-то идет не так. На смену холоду вдруг пришел жар, а по-настоящему тепло мне не было очень давно. Как минимум последние два года, что я провела на этой ледяной планете.

Круглогодичный холод и тухлый запах серы, что не могла выветрить ни одна кондиционерная система, – два главных атрибута Мельниса. Это почему-то я помнила хорошо, в отличие от последних часов жизни, которые были словно стерты, вырваны из памяти.

«Правда отбрасывает длинные тени».

Я содрогнулась. Голос в голове был далеким и едва разборчивым, словно кто-то взывал ко мне из глубины памяти.

При малейшем движении тело ломило так, что было больно дышать. Я открыла глаза, и они моментально заслезились от яркого света. Чем яснее становилась картина, тем четче я понимала, что место, в котором проснулась, имеет мало общего с моим домом. Игнорируя сильную головную боль и звон в ушах, я постаралась вспомнить, где нахожусь и как здесь оказалась, но каждая попытка собраться с мыслями будто еще больше их рассеивала. А еще мне невыносимо хотелось пить.

– Два дня, доктор Килси, – послышалось где-то над головой. На этот раз голос не казался плодом воображения. Он был вполне реальным и явно принадлежал женщине. – Дайте мне еще два дня, и она будет готова.

– У вас было трое суток. Мы теряем драгоценное время, которого у нас нет. – Доктор Килси, кем бы он ни был, говорил сухо и требовательно. – Люди умирают каждый час.

– Тогда прислушайтесь ко мне, если не хотите потерять еще и ее.

Щурясь от ядовитого света, я разглядела силуэты двух человек. Лицо женщины скрывалось за плотной медицинской маской. Высокий седой мужчина, что стоял напротив нее, чуть склонившись, казался крайне озадаченным. Ни он, ни врач не заметили моего пробуждения до тех пор, пока, я, с трудом приподняв правую руку, не потерла глаза. Женщина подскочила ко мне в ту же секунду.

– Мисс, вы меня слышите?

Я слабо приподнялась на локтях, пытаясь справится с сильным головокружением.

– Пожалуйста, воды…

В следующий момент врач уже держала в руках стакан. Стоило мне сесть, оглушающий звон в ушах усилился, а картинка перед глазами поплыла. Тем не менее мне удалось разглядеть пространство вокруг: я находилась в изолированном стеклянном блоке в огромном помещении, в котором было несколько десятков таких же небольших полупрозрачных аквариумов примерно два на два метра – с больничной койкой и аппаратурой. Испытательный изолятор? Медицинский центр? В голове проносились разные варианты. Признаться, ни один из них не вызывал у меня восторга.

– А вы говорили, еще два дня, миссис Харрис, – бодро обратился к женщине Килси, бросив довольный взгляд в мою сторону, – кажется, вы недооцениваете свою работу.

Горло было высушено и саднило, словно я наглоталась песка. Несмотря на протесты миссис Харрис, я пила воду крупными глотками и опустошила пять стаканов, перед тем как, выдохнув, изнеможенно откинулась на приподнятую спинку койки. Перед глазами плыло. И все же, оглядевшись по сторонам, я впервые заметила несколько десятков глаз, что внимательно следили за моим пробуждением.

За стеклянным изолятором мне удалось насчитать по меньшей мере двадцать человек. Часть из них – в белых халатах и с планшетами – перемещались между другими боксами, которые по-прежнему пустовали. Остальные были рассеяны по всему периметру медицинского центра: справа небольшая группа из пяти человек о чем-то оживленно дискутировала, недалеко от нее один из специалистов демонстрировал стоящему рядом человеку голограмму со своего планшета. Что именно было на ней – я не разглядела, но мужчина выглядел крайне озадаченным. Слева две молодые девушки, сидя за столом и изредка переговариваясь о чем-то, пили кофе. Я переводила испуганный взгляд с одного лица на другое, пытаясь хоть в ком-то распознать знакомые черты, но никого из тех, кто меня окружал, я никогда не встречала ранее. Или мне казалось, что не встречала?

Нет, определенно: ни с кем из них я не была… не могла быть знакома. Люди, чьи косые взгляды тянулись ко мне с разных концов помещения, не были похожи на тех, кого я знала. Меня осенило не сразу – их лица! Идеальные чистые, гладкие лица, не тронутые ни временем, ни какими-либо физическими изъянами, выдавали в них людей совсем другого класса. Немного кто мог позволить себе инъекции элитации – редкого и невероятно дорогого препарата, замедляющего естественное старение.

Это открытие заставило меня испуганно подскочить на месте. Взгляд метнулся в сторону врача, но женщины и след простыл. Зато доктор Килси все еще был рядом. Стоя в паре шагов от койки, он с любопытством осматривал меня, словно я была редким музейным экспонатом. От одного взгляда его холодных, блеклых глаз мои внутренности скрутились в тяжелый узел. Нарастающая паника медленно поднималась из живота, скапливаясь комом где-то в горле.

– Где я? – Все старания, положенные на то, чтобы голос прозвучал твердо, были напрасны. Из связок едва донесся слабый хрип.

На самом деле вопросов было гораздо больше. Что происходит? Как я здесь оказалась? Кто все эти люди? Я передернула плечами – не то от холода, что вновь начинал пробирать меня изнутри, не то от страха. Уловив это, доктор Килси коротко улыбнулся. Должно быть, он рассчитывал, что этот неловкий мимический жест позволит разрядить обстановку. Однако легче мне не стало.

– Рад, что вы наконец пришли в себя, – наконец сказал он, – мы уже начали волноваться, что вы не очнетесь.

– Мы? – Я нервно огляделась по сторонам, вновь столкнувшись взглядом с несколькими парами любопытных глаз.

Мужчина кивнул.

– Не беспокойтесь, – бросил он, видимо, почувствовав мое волнение. Коротко качнув головой, он дал знак занести в мой блок и оставить на столе устройство, которое я никогда не видела прежде. – Вам нечего бояться, вы в безопасности. Теперь точно. Я доктор Джон Килси, – продолжил мужчина, когда я в растерянности подняла на него глаза. – Вы, должно быть, в смятении…

– Где я нахожусь?

– На седьмой планете Анаксонской звездной системы на базе рианских повстанческих сил в Диких лесах. Вы представляете, где это? – Даже если доктора и задело то, как бестактно я его перебила, он не подал виду.

– В Диких лесах?!

– Вам ведь известно, где это? – невозмутимо уточнил мистер Килси. Он говорил медленно, слегка растягивая слова на концах.

У меня похолодело внутри. Дикие леса считались одной из самых глухих и «черных» зон в Анаксонской звездной системе. Из-за геологических особенностей и сложного климата здесь практически не работали никакие средства связи, глушились все отслеживающие системы. Дикие леса были вне досягаемости спутниковых сигналов и космической нейросети, что делало эту зону идеальным убежищем повстанческих сил бывшей Рианской империи.

За последние пару лет база в Диких лесах обросла мифами. Говорили, что это самое безопасное место в галактике для повстанцев, потому что здесь обосновались члены лиделиума, присоединившиеся к восстанию. Говорили, что здесь собран запас ядерного оружия, способный уничтожить всю звездную систему. Говорили, что база в Диких лесах находится так глубоко под землей, что ее просто невозможно обнаружить ни с воздуха, ни с суши. Говорили, что ее конструкцию разработал лично Нейк Брей – лидер восстания. Говорили, что попасть сюда невозможно, если ты не принадлежишь к высшим кастам.

О да, я представляла очень много всего, когда думала о базе в Диких лесах. Жаль, не знала, что из этого правда.

– Не стоит, доктор, я думаю, ей нужно время… – послышался взволнованный голос за спиной. Я обернулась. В дверном проеме показался невысокий юноша с темными, немного взъерошенными волосами. Его карие миндалевидные глаза смотрели на меня с нескрываемым удивлением и сочувствием, а гладкая смуглая кожа отливала оливковым загаром, будто последние несколько месяцев он провел на Селиосе – одной из самых жарких планет в двойной звездной системе. Мой взгляд быстро проскользил по широким сильным рукам парня, по квадратному волевому подбородку, пухлым губам и вновь столкнулся с глазами незнакомца. Они вдруг показались мне поразительно добрыми. Юноша явно собирался сказать что-то еще в надежде смягчить сложившуюся ситуацию, но никак не мог сообразить, что именно, и потому замолчал.

– Мистер Хейзер? – не без удивления отозвался Килси.

– Думаю, нашей гостье нужно время, чтобы прийти в себя и восстановиться, – тут же продолжил юноша. – Нет никакой нужды устраивать допрос прямо сейчас. И я просил обращаться ко мне по имени. Я Алик, – быстро добавил он, внезапно покраснев и вновь бросив в мою сторону смущенный взгляд.

– Допрос? – Я испуганно посмотрела на Килси.

Мужчина устало опустился на сиденье напротив и хлопнул рукой по устройству, что по его просьбе принесли в блок и оставили на столе.

– Мария, у вас сейчас тысяча вопросов, – сказал он, подняв на меня взгляд блеклых голубых глаз. – Я понимаю и обязательно расскажу вам все, но перед этим попрошу ответить на несколько моих. Это ради безопасности – вашей и нашей, не более. Должен предупредить, что, по информации, которой мы располагаем, вы, вероятно, перед тем как оказаться здесь, пережили большие потрясения, которые могли исказить ваше восприятие реальности. Это защитная реакция сознания, здесь нет ничего особенного, но ваш мозг знает правду и обязательно выдаст ее. С помощью этого устройства, – Джон Килси слегка хлопнул рукой по сенсорной панели на столе, – мы сможем проанализировать ваш эмоциональный фон и ассоциативный ряд. Так мы с точностью восстановим события последних дней, которые привели вас сюда. Все, что от вас требуется, – это честно и максимально подробно отвечать на мои вопросы. Это понятно?

От размеренного механического голоса доктора мне было не по себе.

– Так не пойдет. Я хочу знать, что происходит.

– Именно ради этого вы и здесь, – кивнул Килси. – Нам потребуется не более получаса. Обещаю, после этого вы получите ответы на все вопросы. Поверьте мне, Мария, – спешно добавил доктор, когда я бросила отчаянный взгляд в сторону Алика Хейзера, – вам нечего бояться. Теперь уже нечего.

Я сглотнула:

– Я могу отказаться?

– К сожалению, это невозможно, но я могу вам гарантировать, что все пройдет быстро и безболезненно, – спокойно ответил Джон, однако его голос отдавал холодом. Кажется, он из последних сил сдерживал раздражение. – Пожалуйста, положите руку на сенсор.

Я еще раз оглянулась на Алика Хейзера, надеясь вновь найти в его лице поддержку, но он неподвижно стоял у стеклянной стены, не спуская с меня тяжелого, напряженного взгляда. Когда я опустила руку на сенсор, датчики тут же обхватили пальцы, и в следующий момент, еще до того, как я успела опомниться, доктор Килси присоединил два других к моей голове. Я почувствовала себя животным, загнанным в клетку.

– Начнем? – риторически спросил Килси, как будто у меня был выбор. – Ваше полное имя.

– Вам же оно известно…

– Буду благодарен, если вы назовете его сами, – спокойно отозвался Джон.

– Мария Эйлер.

– Сколько вам полных лет?

– К чему эти вопросы? – пробормотала я. – Вы, очевидно, и так все обо мне знаете. У вас должна быть база данных.

– Само собой, она у нас есть. Но, чтобы поднять все архивы и проверить информацию о вас, потребуется время, в котором сейчас мы крайне ограничены. Будет проще, если вы честно ответите на несколько моих вопросов. Прямо сейчас. Так сколько вам полных лет?

– Двадцать один год, – сдалась я.

– Какой сейчас год?

– Четыре тысячи восемьсот шестьдесят шестой.

«Четыре тысячи восемьсот шестьдесят шестой от начала галактической эры и семь тысяч девяносто первый по земному летоисчислению» – мысленно уточнила я, как всегда требовал Рейнир. Он жил наперекор всему миру, даже отсчет времени вел по старинному календарю, а не по ЕГС – единой галактической системе. Я горько усмехнулась при мысли о том, что, даже полностью забыв последние часы жизни, помнила Рейнира так, как будто видела его вчера. А еще я откуда-то знала, что…

«…правда отбрасывает длинные тени».

Дрожь в пальцах усилилась, когда я сморщилась от резкой головной боли. Однако доктор Килси этого, казалось, даже не заметил. Он задавал вопросы коротко и бесстрастно. Расспрашивая о последнем дне, который я запомнила, о том, кто был тогда со мной рядом, он смотрел лишь на повернутый к нему экран устройства и будто намеренно избегал моего взгляда. «Значит, вы были на Мельнисе? – уточнял мужчина, нервно постукивая пальцами по столу. – Третьей планете системы Каас. Вы там выросли?» Я отвечала, что нет. «Кто был рядом с вами, когда вы потеряли сознание?» – спрашивал Джон. Я не помнила, чтобы вообще теряла сознание. «А люди? – не унимался доктор. – С кем вы были в тот день?» Задыхаясь от нарастающей паники, я в третий раз повторила, что не помню. Скорее всего, ни с кем. Всех, кто был мне дорог, я лишилась уже очень давно. В том числе и Рейнира.

Алик Хейзер по-прежнему стоял в проеме, скрестив руки на груди и напряженно вглядываясь в сенсорный экран доктора. Он волновался. Нервно облизывая высохшие губы и переступая с ноги на ногу, юноша то и дело оглядывался назад, в сторону выхода в другом конце медицинского центра, явно кого-то ожидая. Кажется, перед тем как механические двери разъехались в стороны, впуская внутрь двух человек, прошло не менее пятнадцати минут. И, словно по щелчку, все присутствующие, что до этого наблюдали за моим допросом в полной тишине, мгновенно оживились. Я заметила, как Алик с облегчением перевел дух, и лишь на лице доктора Килси по-прежнему не промелькнуло ни единой эмоции.

Толпа расступилась, освобождая проход. Оба гостя спешно направились к моей камере. Их лица мне удалось разглядеть, лишь когда они приблизились. Один из них был выше другого почти на две головы и моложе. Темные короткие волосы вились и то и дело падали на лоб юноши беспорядочными прядями, пока он, не обращая внимания на шум вокруг, быстро двигался вперед и, чуть склонившись, что-то тихо говорил соседу. Он выпрямился и оглянулся, лишь когда они оба приблизились к моему боксу. Наши взгляды пересеклись всего на несколько мгновений, и в ту же секунду в голове всплыли отрывки давних воспоминаний. Кажется, мы с незнакомцем были примерно одного возраста, а еще я никак не могла избавиться от мысли, что уже где-то видела его раньше.

– Вы ничего не пропустили, – коротко сообщил Алик, когда прибывшие поравнялись с ним. – Мы только начали.

Молодой человек слегка кивнул и вновь посмотрел на меня. Его спутник, которого я не смогла разглядеть до этого, сделал то же самое. Не в силах скрыть удивление, я пристально уставилась на него. Мы никогда не встречались лично, но тысячи раз его лицо я видела на экранах и голограммах в разных концах галактики. Передо мной и вправду, из плоти и крови, стоял единственный человек из лиделиума, кого можно было видеть так же часто, как императрицу. Террорист, убийца императора и по совместительству лидер восстания – герцог Нейк Брей. Он казался ниже, грубее и старше, чем я его себе представляла, но это не мог быть кто-то другой. Сейчас я была почти уверена. Кажется, Джон Килси, кем бы он ни был, не врал о моем местонахождении.

Заметив пристальное внимание с моей стороны, Нейк Брей поморщился и, устало осмотрев зал, что-то быстро и тихо сказал молодому спутнику.

– Мария, – голос доктора Килси вернул меня к реальности, – ваша каста?

Присутствие Нейка Брея и его спутника оживили зал так, словно с минуты на минуту должно было начаться настоящее представление. Народу за стеклом становилось все больше. Мгновенно мне стало душно, нервная дрожь усилилась. Я судорожно попыталась сопоставить в голове факты и понять, что здесь может делать Нейк Брей, а что еще важнее, что здесь делаю я. Взгляд переходил от одного человека к следующему, от одних глаз к другим. Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать – я отчаянно пыталась посчитать присутствующих, но снова и снова сбивалась.

– Мария, вы слышите меня? – повторил Килси.

Я сама не осознала, как, сорвав датчики с пальцев и головы, вскочила на ноги и попятилась в сторону задней стены. Если кто-либо из присутствующих вздумает применить силу, мне нужно место для маневренности удара. Пульс бешено колотил по вискам. Интуиция подсказывала, что произошло что-то страшное. Сначала меня почти замертво приволокли сюда, чтобы вытащить информацию из поврежденного сознания, теперь допрос на глазах у самого Нейка Брея. Пытаясь скрыть дрожь в теле, я сомкнула руки в кольцо и в панике посмотрела на ошарашенного моей выходкой Килси.

– Я больше ничего не скажу, пока не узнаю, что происходит. Если я и правда в Диких лесах, – мне хотелось, чтобы мой голос звучал увереннее, но из горла доносился лишь надломленный хрип, – если я и мои воспоминания так важны для вас, то скажите все как есть! Скажите, что все это значит! Скажите…

– Правду? – спокойно закончил темноволосый спутник Брея, впервые обратившись ко мне. – Как вы оказались здесь и что произошло?

Замолчав, я растерянно посмотрела на незнакомца. Гнев отступил, освобождая место страху и потерянности.

– Я не понимаю…

– Доктор, оставите нас ненадолго? – нахмурившись, обратился юноша к Килси.

Вздрогнув, мужчина посмотрел на парня так, будто тот намеревался войти в клетку к дикому зверю.

– Это противоречит протоколу…

Незнакомец не стал повторять дважды. Замерев в проеме, он выжидающе смотрел на доктора, давая понять, что это был не вопрос, а приказ. Когда доктор Килси, проворчав что-то неразборчивое, уступил место, парень невозмутимо прошел внутрь и вновь обратился ко мне.

– Вас ведь зовут Мария, верно?

– Верно, – еле слышно выдавила я, облизав пересохшие губы. – А вас?

– Андрей. Мне жаль, что мы вынудили вас пройти через все это. Прошу вас, присядьте. – Он указал в сторону койки.

В тот момент я была готова на что угодно, лишь бы вновь не проходить через допрос, но что-то в голосе парня меня успокоило. Когда я опустилась, юноша сел на стул напротив, заняв место доктора Килси, и впервые за все время долго и прямо посмотрел на меня.

Теперь, наконец, мне удалось разглядеть его лучше. Вблизи мой новый знакомый показался выше и крепче. Черные вьющиеся волосы отдельными прядками падали ему на глаза, подчеркивая широкие, заостренные скулы, прямой нос и ровную узкую линию сжатых от напряжения губ. Однако, несмотря на идеально правильные черты лица, что-то в парне не позволяло назвать его смазливо-привлекательным. Было в его внешности что-то чужое, дикое. Я подумала, что он поразительно красив, но по-другому, не в общепринятом понимании этого слова.