Tsitaadid raamatust «Город лестниц», lehekülg 3
“The Divine may have created many hells,” he says, “but I think they pale beside what men create for themselves.”
Шара читала запоем, но на тот момент она даже представить себе не могла истинную ценность книг, возможности, которые они предоставляют: что их можно сохранить для вечности, запасать их, как инженеры запасают воду, только это бесконечный ресурс времени и знания, хранящийся в чернилах и бумаге и выстроенный вдоль полок... Что это память, принявшая физический облик, совершенный и неизменный, подобный залитому в стекло шершню: жало наготове, с него свешивается капелька яда, мгновение остановлено и пребудет таковым навеки...
Они полагают себя свободными, – сказал он. – Но истина в том, что они порабощены собственными желаниями.
Божества создали ад, и не один, – говорит он, – но все они бледнеют перед тем, что создали для себя люди.
– Вы держите дрейлинга в секретарях?!– Да.– Но, позвольте… они же… дикари, разве нет?..– Все мы – продукт обстоятельств.
Что такое мировоззрение? Серия допущений, уверенность в правдивости некоторых утверждений, убежденность, что все так, как есть, потому что так всегда было и по-другому быть не может: ибо другой мир, другая картинка просто неприемлемы для этого мировоззрения.Шара всегда считала, что некоторые мировоззрения более изменчивы, чем другие: одни – упрощенные, излишне жесткие, другие – достаточно широкие, с проницаемыми границами, открытые другим мыслям и идеям… И довольно долго Шара считала, что у нее-то как раз мировоззрение второго типа.А сейчас… Сейчас ей кажется, что все допущения и факты, на которых основан ее мир, тают у нее под ногами, и она вот-вот упадет в бездонную пропасть…
Не были ли Божества суммой воль этого облака? Воплощением, так сказать, национального подсознания? Или они черпали силу в мыслях и славословиях миллионов людей, но также и подчинялись каждой из этих мыслей, подобно огромным жутким марионеткам, пляшущим на ниточках в руках миллионов кукловодов?Это знание, как я понимаю, невероятно опасно. Ведь континентцы так гордятся тем, что их действия одобряли сами Божества. Эта мысль придает им силу… А что, если они слышали лишь эхо собственных голосов, многократно усиленное нездешними пустотами и пещерами? Что, если, разговаривая с Божествами, они на самом деле беседовали с гигантскими проекциями самих себя?
Нет, она не считала, что это любовь. Она не считала, что это любовь, когда стала непривычно сердиться и тревожиться в его отсутствие. Она не думала, что это любовь, когда получила от него записку и испытала странное чувство облегчения. И она не думала, что это любовь, когда ловила себя на мысли: а как они будут жить через пять, десять, пятнадцать лет. Ей вообще не приходило в голову, что вот это – любовь.А спустя годы корила себя: как же мы были глупы в молодости… Не видели того, что перед носом…
– Мы думаем, что идем вперед, даже бежим, но на самом деле мы все время бежим на месте. Мы заключены в моменте времени, в событии, которое случилось много лет тому назад.
– Тогда что же нам делать?..
– Нужно учиться жить с этим.
Мир труслив, – думает он. – Он не смеет меняться у тебя на глазах. Он ждет, когда ты отвернешься, и прыгает тебе на холку…
