Loe raamatut: «Багряное королевство»

Пролог

Путь через туннели оказался заметно короче, когда мы были трезвы и не страдали от жажды. Однако даже в неровном свете фонарей темнота давила и тяготила, отражая мое внутреннее состояние.

На второй день чувство облегчения от того, что мы с Давином живы и невредимы, прошло, поэтому дядя Олли и папа накинулись на нас с вопросами. С нотациями. С выражением глубочайшего разочарования.

– Да вы что, ни о ком, кроме себя, не думали? Решили побродить по туннелю, который уже один раз обрушался? А вы не подумали, что родные уже достаточно пережили? Что какой-то водки вы рискуете жизнью? – Это, конечно, высказался папа.

– Нам повезет, если мятежники не перетянут на свою сторону знать, – взял слово дядя Олли. – Требуют войны. О твоей матери я даже говорить не желаю. В самом деле, Дав. О чем ты вообще думал? Да еще кузину взял.

– На этот раз это я взяла Давина с собой, – возразила я обманчиво непринужденным тоном.

– Проклятье, Роуэн! – проворчал папа. – Тебе что, всё шутки? Даже сейчас?

Он не ждал ответа, поэтому я не стала ничего говорить. Зато услышала слова, брошенные мне в погребе контрабандистов.

Ведь жизнь, смерть, законы, люди – все это для тебя шутки! Ты сделала все, чтобы тебя не воспринимали всерьез, а теперь жалуешься!

А потом фразу, которая оглушила меня, будто удар под дых.

Вы не задумывались, как легко нам жилось бы, не притащи вы свою беспечную задницу из Локланна?

В тот раз я накричала на него, но теперь мой мысленный ответ был честнее.

Да, Эвандер, вы правы.

* * *

Первая неделя подошла к концу, и мы приехали в лес Доркка, больше известный как Разбойничий лес. По крайней мере, папа с дядей Олли нас простили, ведь в туннеле у них было много времени, чтобы излить свою злость.

Фиа взглянула на мое лицо, на шрам, перекинувшийся через плечо и красовавшийся на ключице, и покачала головой.

– Столько изменений, а все по-старому, – с редкой прямотой проговорила она.

Я ночевала в ее домике, вернее, мучилась бессонницей. Лежала, терзаясь воспоминаниями об обсидиановых волосах, глазах цвета грозового неба и бесконечно высокомерной ухмылке. Я пыталась выбросить их из головы, но всякий раз безуспешно.

* * *

Дорога домой заняла три недели. Когда мы приехали, мама заключила меня в объятия, и я разрыдалась от облегчения. Затем она подошла к отцу. И я поняла, что моя небольшая авантюра не только причинила горе родным. Папа и дядя Олли были в пути несколько недель, подвергая себя опасности во вражеском королевстве.

Авани смотрела на меня. Ее лицо исхудало, глаза ввалились, а кожа казалась еще бледнее на фоне непроницаемо черного платья.

– Я думала, что и тебя потеряла, – тихо сказала она.

Это было обвинение. Правдивые слова, которые попали в цель так же точно, как ее стрелы. Меня задушила вина, подступавшая к горлу, как густая и приторная желчь.

Авани коротко обняла меня и, развернувшись, пошла в дом. В свои темные покои. А я побрела к себе.

* * *

Неделю я никуда не выходила. Целую неделю мама подходила к моей постели, проводила пальцами по моим кудрям и приносила сладости, которые в меня не лезли.

Потом пришла Таисия и принесла письмо с печатью клана Медведя. На чистом пергаменте красовалось ровно одно предложение, написанное знакомым элегантным почерком.

«Вы кое-что забыли».

Эвандер понял, что Таисия была шпионкой, но оставил ее в живых. Даже дал ей вернуться домой. Я была ему благодарна. От всей души. Хотя не могла не вспомнить, как он исписывал целые страницы, договариваясь о торговых сделках с другими кланами, однако для меня у него нашлось всего три неласковых слова. Я уверена, что так даже лучше. Да и что можно сказать после обстоятельств, при которых мы расстались?

В тот день я выбралась из постели. Я вернулась к своей жизни, к нормальному состоянию, хотя ничто вокруг больше не казалось нормальным. Хотя ничто вокруг больше не казалось моим.

* * *

Через десять дней после моего возвращения Авани наконец согласилась со мной поговорить. По щекам у нее текли слезы, она села на мою кровать и повторила то, что сказала в первый день. Но на этот раз с тихим отчаянием.

– Я думала, что и тебя потеряла.

Эти слова были оливковой ветвью. Она обхватила меня тонкими руками, и я обняла ее в ответ.

– Прости меня, – прошептала я. – Мне очень, очень жаль.

– Теперь ты дома, теперь ты в безопасности.

В безопасности.

Это было хоть что-то, пусть иногда, казалось, не соответствовало действительности. Пусть я все еще просыпалась по ночам в поту, почти уверенная, что по спине бежит кровь и капает на снег. Пусть последний раз я чувствовала себя в безопасности, когда лежала в постели со своим похитителем, мечтая, чтобы он хотел оставить меня хотя бы вполовину так сильно, как мне хотелось остаться.

* * *

Дни сливались в мутное пятно, проходя за чаепитиями с дамами, тренировочными поединками с папой и вылазками в деревни с Давином. За уклонением от маминых осторожных разговоров и проскальзыванием в кровать к Авани, как в детстве, чтобы не спать в одиночестве. За внешними условностями и притворством, будто у меня все в порядке.

Через сорок два дня после отъезда из Сокэра я получила еще одно письмо. На этот раз от Тео. И в нем было определенно больше, чем три слова. Он делал предложение. Или, по крайней мере, просил о визите, чтобы обсудить помолвку. Я положила это письмо на туалетный столик и больше не открывала.

* * *

Со дня моего отъезда прошло семь недель, и я получила еще несколько предложений. Из Сокэра и из Локланна. Единственным королевством, готовым пренебречь столь подходящей партией, похоже, оказался Рионн. Рионн и, конечно, клан Медведя.

Это было неудивительно, ведь примерно в то время, когда мы с Давином отправились в туннели, мама нехотя устраивала мое замужество.

Наконец Совет потребовал устроить бал в честь моего приезда домой. Для возвращения в свет. Авани сняла траур, чтобы из солидарности поддержать меня. И мы вместе готовились к этому тягостному событию.

По крайней мере, мы были вместе. Все вместе.

По крайней мере, я была дома.

По крайней мере, мне удалось изгнать из своей головы тот язвительный голос, который, казалось, никогда не замолкал.

По крайней мере… так я себе говорила.

1

Дела здесь, в Локланне, шли не хуже, чем можно было бы ожидать. Иначе говоря, от силы так себе. Но я хотя бы могла тренироваться.

Я сделала размеренный вдох и отразила несколько ударов учебного меча Авани. Мы бились почти целый час, но неприятный осадок от ночного кошмара так и не изгладился. Сестра снова взмахнула мечом, на этот раз посильнее, так что я отшатнулась назад. Ей повезло, что она была сложена, как мама – на несколько сантиметров выше меня и чуть шире в плечах. Все равно мне следовало отбить этот удар.

– Фиа сказала бы, что ты нянчишься со своими шрамами, сестренка. – Она многозначительно посмотрела на меня, и я закатила глаза.

– Откуда тебе знать, может, я просто поддаюсь? – поддразнила я, выгнув бровь.

Поймав равновесие, я встала в наступательную боевую стойку, которой нас научила Фиа, и ярко-зеленые глаза Авани зажглись насмешливым огоньком.

– Тогда, пожалуйста, Роу, не нужно делать мне уступ… – Она не договорила, потому что я стремительно набросилась на нее.

У нее вырвался изумленный смех, пока она отбивалась, отвечая ударом на удар.

Резкие движения разбередили зарубцевавшуюся кожу на спине. Эти тринадцать шрамов служили постоянным напоминанием о времени, проведенном в Сокэре. Авани не ошиблась. Я нянчилась со своими ранами, видимыми и невидимыми.

Прошло два месяца, как я уехала из Сокэра, и до сих пор по ночам не шел сон, а только чудились бездушные ярко-зеленые глаза и щелчки хлыста. Дни я проводила немногим лучше – в окружении сплетен и слухов о том, как из-за своевольной принцессы Локланн оказался на грани очередной войны.

Но все было нормально. И у меня все было нормально.

Сестра развернулась вокруг своей оси, оказавшись вне досягаемости моего меча, из-за чего я по инерции пролетела вперед, едва не врезавшись в каменную стену пустого зала. Авани самодовольно усмехнулась, поддразнивая меня. Но если я чему и научилась, пока была пленницей, так это использовать тактику выжидания.

Я не пошла в наступление, а стала ждать, чтобы она подошла, и я могла бы сделать ложный выпад в сторону. Как только Авани отклонилась, я прицелилась для мощного удара. После своего маневра она такого не ожидает. Мой клинок обрушился на меч сестры, выбив его из рук.

Авани покрутила кистью и рассмеялась, в изнеможении повалившись на пол. Ее смех согрел мне душу, ведь я так долго его не слышала и не знала, услышу ли снова.

Я тоже отбросила меч, шлепнувшись рядом. Мы лежали в тишине, нарушаемой только звуками нашего прерывистого дыхания.

– Вижу, ты не забыла коварных приемов боя от Мака, – проговорила Авани спустя некоторое время.

Судя по ее голосу, не дрогнувшему, когда она произнесла его имя, и по тому, что она вообще смогла его выговорить, многое изменилось к тому времени, как я вернулась. Авани исцелялась. Медленно, но верно. А если это удалось ей, то и я смогу забыть все, что случилось в Сокэре. И все, что осталось там.

Учащенно дыша, я сдержанно рассмеялась.

– Мак говорил, что, если ты мелкая, дозволительно быть коварной. Он называл это воинственностью. – Я пожала плечами. – Мне кажется, он бы гордился этим маневром.

Она кивнула, и ее полные губы снова растянулись в улыбке.

– Конечно…

– Разве во время тренировки обычно не стоят с мечами в руках? – прервал нас папин бас, и мы вместе обернулись к двери.

Его мощный торс закрыл собой дверной проем, а красные вихры скользнули по притолоке, когда он вошел в зал.

– Мы испытывали новые приемы. А Роуэн жульничала. – Авани хотела встать, но я сделала подсечку, снова опрокинув ее на пол, и откатилась подальше.

– Ни за что бы не стала! – Я сотворила диагональный крест в районе сердца, и папа покачал головой.

– Однако, дочки, пора готовиться к балу.

Я обернулась к сестре. На ее лице было такое же выражение смирения, какое наверняка отражалось и на моем.

– Отлично, – процедила она, приклеивая фальшивую улыбку.

Мы обе были не в настроении танцевать сейчас, однако Совет настаивал на необходимости бала в честь возвращения, будто мы с Давином регулярно совершаем побеги в Сокэр. Наверное, это было лучше, чем напоминать всем, что мы оказались в ловушке под горой, а потом в плену. В моем случае – дважды.

Однако мы старались утаить от людей как можно больше подробностей, ведь они и без того ненавидели сокэрян. А этот дурацкий бал пойдет на пользу той искусственной доброжелательности, какую мы пытались установить.

Я не сдержалась и тяжело вздохнула.

– Идем, сестрица! – Я наклонилась, протягивая Авани руку, чтобы помочь ей встать. – Подданные ждут.

Папа посмеялся над моим театральным тоном и провел ладонью по лицу.

– Если продержишься хотя бы шесть туров, я отвлеку Совет, случись тебе уйти.

– Благодарю, папа, – ответила Авани, крепко поцеловав его в щеку, и я последовала ее примеру.

Рассуждая логически, я понимала, насколько должен быть важен этот вечер. Я знала, что фактически заново выхожу в свет. Как и Авани, ведь она досрочно снимает траур. Когда я вернулась, она убрала черные платья. Сестра по-прежнему горевала, но сказала, что неправильно носить траур, когда я дома, жива и здорова.

Ее поступок все во мне перевернул, подтвердив опасения о том, через что прошли мои родные, пока я торчала в Сокэре. Однако надолго задумываться об этом или о чем-то другом было некогда. Совет тут же принял меры, чтобы подавить волнения, начавшиеся, когда мы с Давином пропали без вести.

Были организованы мероприятия, чтобы продемонстрировать живую и здоровую принцессу. Первым стал бал. Приглашения разослали через неделю после моего возвращения в замок Кридэ, и с тех пор эта дата все время омрачала наши мысли, предвещая поток несуразных, пьяных сплетен и двусмысленных комментариев.

Я пыталась убедить себя, что, несмотря на обстоятельства, смогу получить удовольствие от вечера. Что хотя бы забудусь, веселясь и танцуя, но я знала, что пока мне это не удастся. Пока меня на каждом шагу осаждали воспоминания. Плохие и то поглощали любую радость, но иногда… Иногда хорошие терзали еще сильнее.

2

Через открытую балконную дверь доносилась тихая, взволнованная болтовня прибывающих лэрдов и леди. Младшие сестры смотрели с порога, то и дело отпуская замечания по поводу нарядов и причесок и вообще сокрушаясь, как несправедливо, что они еще не выходят в свет.

– Просто нелепо! Какая бессмыслица! Чтобы танцевать в собственном замке, нужно достичь известного возраста! – заныла Бронуин, опускаясь в шезлонг и сдувая кудрявую прядь рыжих волос, упавшую на глаза.

Я знала, что вслух она говорит для меня, ведь благодаря крови фейри близнецы вполне могли разговаривать без слов. Я покачала головой, от всей души желая, чтобы мне тоже не нужно было туда идти.

– Осталось всего несколько лет, – сказала я. – И вы побываете на стольких балах, что устанете от них.

Или просто будете их презирать, как теперь я. Я взяла стакан виски и отпила для смелости, разглядывая себя в зеркало. Близнецы искусно уложили мою кудрявую шевелюру, обернув отдельные пряди вокруг золотой тиары со сверкающими аметистами. Нанесли вокруг глаз тонкий слой сурьмы, а губы покрыли нежным ягодным оттенком.

Удивительно, как я соскучилась по таким мелочам. Как я соскучилась по сестренкам!

– Да, конечно! Так ску-у-учно танцевать со всеми этими красавцами-лэрдами! – вмешалась в разговор Блэр, которая беззастенчиво красилась моей косметикой. – А может, ты просто грустишь, потому что скучаешь по своему сокэрскому трофею?

Я поперхнулась и обрызгала Бронуин виски.

– От кого ты такое услышала?

– От Давина, – нараспев ответили близняшки.

– От кого же еще… – пробормотала я, усмехнувшись.

Бронуин расхохоталась, вытирая отдельные брызги виски с платья. Я перебирала кусочки сыра на подносе, который принесла Таисия, когда Блэр снова обратилась ко мне.

– Ты ответила ему? – спросила она, поднимая конверт с туалетного столика.

Это было то самое письмо Тео с просьбой позволить ему приехать и обсудить возможную помолвку.

– Ты выйдешь за него замуж? – вставила Бронуин уже более сдержанным тоном, чем секунду назад.

Пытаясь увильнуть от ответа, я осушила стакан. Это был каверзный вопрос. Учитывая все происходящее при дворе, мама сказала, что со свадьбой нет никакой спешки, а Сокэр далеко. Однако я знала, что удерживают меня не ее слова, не только они.

– Не знаю… – наконец ответила я.

Блэр понимающе кивнула, положила письмо обратно на туалетный столик и пересела поближе к сестре.

Из гардеробной вышла Таисия с бальным платьем и избавила меня от объяснений.

– Я рада, что ты выбрала пурпурное, – высказалась Бронуин, критически разглядывая кружева, спускавшиеся с рукавов темно-синего платья, которое все еще висело на двери гардеробной. – Эти ты бы, пожалуй, макнула в тарелку.

Я сделала обиженный вид, но судя по тому, как у меня бывает, она ничуть не ошибалась.

Вздохнув, я покорно дала Таисии надеть на себя платье, вернее, плаття, как она любезно мне сообщила. Возможно, тоже зная о письме Тео, она продолжала давать мне уроки сокэрского. И я ее не останавливала, ведь, видят звезды, при таком развитии событий Сокэр рано или поздно снова войдет в мою жизнь. С замужеством или с войной.

3

Договоренность о шести танцах казалась мне неплохой, пока я не пришла на бал. Но вот я станцевала два тура, и это оказалось пределом моих возможностей на этот вечер.

Лэрды тут же принялись расспрашивать меня, чем я занималась в Сокэре. Они беззастенчиво хватались за всевозможные слухи, которые ходили со дня моего возвращения и многие из которых я еще не слышала.

– Никто не осуждает вас за то, что вы выдали локланнские тайны после нескольких месяцев пыток, – любезно успокоил меня один из моих партнеров.

Другой старый мерзавец покровительственно оглядел меня с ног до головы и сказал:

– Не могу поверить, что такой субтильной крохе удалось выжить в туннеле несколько месяцев, питаясь одними крысами да водой из пещерных источников.

Но эти истории были хотя бы безобидными.

Не раз, идя по бальному залу, я слышала, как кто-нибудь намеренно громко высказывался на мой счет. Чтобы я знала: меня считают виноватой в том, что через двадцать лет относительного спокойствия я навлекла на Локланн угрозу очередной войны.

Мама, танцуя с папой в дальнем конце зала, перехватила мой взгляд и покачала головой, будто догадалась, насколько серьезно я подумываю, не сказать ли собравшимся, куда именно им засунуть свои слухи. Сегодня с изумрудной короной на темно-каштановых локонах королева выглядела особенно величественно. Ее ярко-зеленые глаза, которые были одного оттенка с моими, излучали сочувствие, но в них читалось и предостережение. Этот прием был задуман, чтобы продемонстрировать единство между монархами и придворными, которого нам отчаянно не хватало.

Давин увлекся разговором с членами Совета, как обычно справляясь со своей ролью лучше меня. Однако он посмотрел в мою сторону и поднял брови, увидев, с кем я танцую. Все знали, кто был этот старый потаскун. Но я не хотела, чтобы Давин отрывался от своих обязанностей, только чтобы меня спасти, поэтому еле заметно покачала головой.

Я по привычке обвела взглядом зал и лишь потом сообразила, что подсознательно ищу глазами Мака. При мысли о нем я заметно вздрогнула.

–Вы здоровы, ваше высочество?– поинтересовался сэр Похотливые-Глазки, недоверчиво поднимая надменно изогнутую бровь.

– Нет, – брякнула я. – То есть… я только что вспомнила, что забыла… кое-что. Прошу меня простить.

Я пыталась сохранить бесстрастное выражение лица, но на меня нахлынули воспоминания о том, когда я последний раз оставила партнера в середине танца.

Что вы можете знать об ответственности? Эвандер бросил эти слова, как вызов.

Но разве он был неправ? Разве не этой самой ответственности я по-прежнему умудрялась избегать?

Я крепко зажмурилась, будто так могла заглушить его снисходительный голос, эхом отзывающийся у меня в голове. С трудом отогнав эти мысли, пока они меня не доконали, я кивнула лэрду. На всякий случай поблагодарив за понимание и делая вид, что не замечаю его растерянности, я чуть не бегом направилась прочь.

Вот и подтверждение, что Эвандер снова был прав. Но он этого не увидит, потому что его здесь нет и не будет, если верить этому глупому, проклятому звездами письмецу из трех слов. Я только рада. Очевидно же!

Схватив с подноса бокал игристого вина, я пошла к толстым мраморным колоннам, окаймляющим бальный зал. Едва я скрылась в тени двух колонн, плечи у меня тут же опустились от облегчения. Радуясь редкой передышке от направленных на меня пристальных взглядов, я запрокинула голову и сделала несколько больших глотков, не обращая внимания на бьющие в нос пузырьки или разливающееся по горлу жжение.

– Ты выдашь мое укрытие, сестренка.

Я испугалась, услышав голос Авани за спиной, а повернувшись, увидела, что она стоит, прислонившись к колонне. Я быстро огляделась и скользнула к ней, полностью скрывшись от танцующих гостей.

– И давно ты здесь? – прошептала я.

Авани взяла мой бокал и одним глотком осушила его.

– С тех пор, как мы пришли? – так же шепотом ответила она, бросив на меня виноватый взгляд.

– Серьезно? – В моем тоне сквозил упрек. – Мы же хотели продержаться шесть туров, прежде чем слинять. Могла бы сказать мне, что планы изменились.

Она вздохнула, и от меня не ускользнуло, как опали ее плечи.

– Знаю… просто… – Она перевела дыхание. – Тяжело без… Мака.

Грудь пронзила острая боль, сдобренная чувством вины. Однако, когда я открыла рот, чтобы ответить, из-за колонны послышались голоса.

– Где же им справиться с королевством, раз они не справляются даже с собственными детьми? – вопрошал пожилой женский голос.

Мы с Авани застыли на месте, ее пальцы крепко сжали узкий бокал.

В ответ раздался глубокий вздох.

– Они слишком потакали им, если хотите знать мое мнение. – Сварливый голос второй собеседницы действовал на нервы. – Я слышала, что целый год прошел, а наследница почти не встает с постели. Все убивается по тому простолюдину, за которого ей разрешили выйти замуж.

Неистовый стук сердца отдавался у меня в ушах. Я развернулась, намереваясь высказать, куда, на мой взгляд, им засунуть свои досужие мнения, но Авани схватила меня за руку. Когда я оглянулась на нее, она еле заметно покачала головой. И я скрепя сердце утихомирилась.

– А другая! – продолжил первый голос. – Эта девчонка и ее подмоченная репутация вот-вот приведут нас к очередной войне.

– По правде говоря, Оливия, так ли это будет страшно? Не воображают же сокэряне, что похищение принцессы, какой бы беспутной она ни была, сойдет им с рук. Пора уже дать им бой. – После краткого молчания снова раздался голос старухи. На этот раз ее тон был помягче. – Я знаю, сколько ты потеряла в прошлой войне, но лэрд Уилсон уверен, что возможно…

Авани еще крепче стиснула мне запястье, сжав губы в тонкую ниточку, а затем взяла меня под руку и невозмутимо обошла со мной вокруг колонны.

– Леди Оливия, леди Фенелла, – приветствовала она дам с таким спокойствием, какого, я уверена, она не испытывала. Я тем временем стиснула зубы, пытаясь совладать со своим лицом. – Как приятно, что вы почтили нас своим присутствием сегодня.

На лицах старух появилось выражение крайнего ошеломления и, я надеялась, смущения, и они присели в реверансе.

– В самом деле. Вы должны как-нибудь прийти на чай, – добавила я с улыбкой, больше похожей на оскал, после чего мы с Авани пошли прочь.

С каждой секундой становилось очевидно, что сегодня и шести туров будет мало для первого появления в обществе.

Тьфу, пропасть! Не знаю, сколько улыбок или танцев понадобится, чтобы вырвать наши добрые имена из мертвой хватки придворного общества. А хуже всего – было непонятно, удастся ли нам предотвратить войну.