Loe raamatut: «Блудный сын»

Font:

Предисловие

Дебютный сборник Романа Хеллиша «Блудный сын» станет радостным событием для любителей классической, но при этом не банальной поэзии. Говоря о классике, в случае Романа я подразумеваю приверженность к рифме и поэтам минувших эпох.

Книга, которую вам предстоит прочитать, дышит свежестью и жизнерадостностью. Это вовсе не означает, что в ней нет минора, он скорее даже преобладает, но сочность образов и флёр гедонизма по большому счёту побеждают тревогу и смятение.

В «Блудном сыне» тексты можно очень условно разделить на: биографические, посвящения великим и о городах.

Посвящения великим – наверное, то, что в первую очередь выдаёт книгу как дебютную: автор будто прощупывает литературный контекст, пытаясь как можно лучше в него встроиться и найти свой путь, слегка опираясь на глыбы. Полезный опыт, зачастую необходимая колея молодого автора.

Биографические тексты в некоторых местах самые смелые, где-то жестокие и, возможно, немного выбивающиеся из сборника, но именно в них я всматривался наиболее пристально, как в семена того, что можно ожидать от Романа Хеллиша, когда «влюблённость в культуру» чуть ослабнет. В них просматривается жизнь автора от рождения (с чего сборник и начинается, постепенно вводя нас в диалог с лирическим героем) до наших дней. И там, в стихах о современности, перед нами предстаёт человек, близкий и понятный многим: умный, терзаемый, знающий «тёмную сторону жизни». В этих произведениях чувствуется экзистенциальная тоска. Но вот где эта тоска, смешанная с любовью, проявляется во всю мощь, так это в стихах о Санкт-Петербурге.

Таким образом, мы приходим к третьему разделу: текстам о городах, а точнее, о странах. Автор много времени проводит в Грузии, и это, несомненно, обогащает его творчество. Обычно стихи, посвящённые местам, вызывают у меня тоску, но не в случае Романа! Если провести сравнительный анализ Питера и Грузии, вы окажетесь в двух совершенно разных мирах. Солнечные, сочные краски Тбилиси и иных грузинских городов и тёмный, затягивающий, как омут, город на Неве – невероятная смена настроений. И всё это можно почти потрогать, почувствовать запах, пройтись по маршрутам поэта. Это очень сильно. Кстати, в финальном тексте мы узнаём, что предпочитает Роман, но не спешите открывать конец. Я думаю, данная книга будет хорошим приобретением в вашу библиотеку, и стоит ознакомиться со всеми текстами.

Почему я не писал о любовной лирике? Вероятно, потому, что любовь, чувственная или платоническая, красной нитью проходит через почти все тексты и крепко связывает сборник. Любовь к грузинкам, петербурженкам, к поэзии и к нам, читателям.

Антон Кобец, поэт

Скорпион

Когда я впервые заплакал,
глотнув резкий воздух роддома,
на небе мой знак зодиака
меж звёзд рисовал скорпиона.

Недавно совсем отгремели
снаряды по Белому дому.
Открыв перед Западом двери,
страна помахала былому.

И было так много лихого,
и смерть за углом улыбалась.
Наверно, хотелось другого,
хотелось не просто развала.

Забыть бы скорее про голод,
ведь век-волкодав на исходе,
а листья, не выдержав холод,
кончали с собою в полёте.

Рождение

Сперва ослепил свет,
потом закричал звук,
потом я закричал в ответ
всему, что было вокруг,
о том, как холодно здесь,
о том, как хочу назад.
Где мои тридцать шесть
и шесть? Зачем этот ад
ворвался в мою тишину,
явив первородный грех?
А мать прислонила к огню
груди, защищая от всех.
Шептала, что всё хорошо,
шептала, что всё позади,
и страх за спиною прошёл,
не выдержав жбра груди.

Так в руки замёрзших людей
вложил олимпийский огонь,
себя не щадя, Прометей,
собой согревая ладонь.

Монетка

Во времена моей наивности
и тесных школьных пиджаков
я вопрошал о справедливости
бессловных плюшевых дружков.

Зачем родители грохочут,
словно по рельсам поезда?
И ты, раздавленный кружочек,
что был монеткой, улетя

из-под колёс туда, где тихо:
к себе под добрую кровать.
И разве стоит столько криков
из-за коленки поднимать,

разбитой мною от активности
увидеть тысячи миров?
Я умолял о справедливости
несправедливых дураков.

Детский сад

Мой путь пролегал мимо детского садика,
тень падала зеброй от ржавых решёток.
Когда-то я прыгал здесь по квадратикам,
бывая сильней и слабей одногодок.

Нам маму в те дни заменял воспитатель,
я вспомнил цветные барашки волос.
Что с ней теперь? Присмотрелся внимательней:
стены скрывали ответ на вопрос.

Школьником встретил её в продуктовом,
не помню, чтоб виделись мы ещё после.
Мешки под глазами пестрили бордовым,
тогда я и понял, что значит быть взрослым.

Решётка вдруг стала размером с громадину,
ребёнком я плачу, чтоб мама вернулась.
Что за секреты скрывает старательно
будущий взрослый, сползая со стула?

Совсем не мечтает о звёздах и космосе,
о том, чтоб пожарным стать или правителем,
а просто не хочет просиживать в офисе
жизнь, как приходилось родителям.

Наверно, с рожденья годился в артисты:
стихи с табуретки, поклоны для публики.
Игривые сценки сменились игристым —
вот игры, которыми сцена загублена.

Ещё через миг я бежал прочь от корпуса,
забыв за спиною следы раздражителя.
Вот и скрипнула дверь знакомого офиса,
за столом я подвинул фото родителей.

Полярная звезда

До Полярной звезды доберусь на трамвае,
рассекающем улицу в красном пальто.
А когда доберусь, я пока что не знаю,
ведь еду к тебе, ну а звёзды – потом.

Кондуктор, как цитрус, кислит настроение,
а я всё поставил на летний букет.
Кондуктор, давай совершим преступление:
закроем глаза мы на то, чего нет.

Хрущёвки за стёклами скачут галопом,
но им не догнать раскалённый трамвай,
одышкой колышут листву возле окон,
а я к тебе еду из крайности в край…

…но стих разгонялся по строчкам,
и рельсы клонили к развилке любви,
а ручка стучала, сбиваясь о точки.
Будешь моей? Ставлю точку над «oui».

Но знаю, меня подведут мои губы:
предательски станут дрожать на ветру,
когда я к твоим потянусь. Буду глупо
пытаться курить и скрываться в дыму.

Я буду нести и нести ахинею,
а ночь принесёт нам в подарок луну.
О важном сказать я, увы, не успею —
так страшно сказать, словно сразу умру.

И снова к Полярной звезде на трамвае,
она освети́т мне дорогу домой.
Ты машешь вослед, а я плавно теряю
твоё очертанье за этой строкой.