Кушать хочется
А. А. Выпивохин, человек лет сорока пяти, худосочный, нервный, известный своим знакомым, как человек безответственный, безработный и слывущий большим любителем горячительных напитков, находился вместе со своим восьмилетним сыном, в маленькой, прокуренной и не убранной после бесчисленных попоек однокомнатной квартирке. Его сын Сашка, спал на матрасе, лежащем на холодном, деревянном полу. Укутавшись с головой, словно в кокон, в давно не стираное, армейское, шерстяное одеяло.
– Сашка, вставай, давай! – сказал Выпивохин, толкая его ногой.
– Одиннадцатый час уже, хорош дрыхнуть!
Тело начало неохотно шевелится, издавать спросонья разные звуки и с одного конца одеяла показало свои тонкие, как спички ноги.
– П-п-пааап? – заикаясь, сказал Сашка, при этом, не высовываясь наружу, – я, есть х-х-хочу.
Выпивохин в это время сидел возле окна, балансируя на покачивающейся и слегка поскрипывающей под ним табуретке. Его трясущиеся от похмельного тремора руки, неохотно пытались скрутить цигарку.
– А я похмелиться и покурить хочу! – хриплым голосом, ответил он сыну. – Не успел глаза открыть, так сразу еды ему подавай!
– Я, п-п-последний раз ел, к-к-когда бабушка п-п-приезжала. – сказал Сашка и высунул из-под одеяла свою не стрижиную, с четко очерченными скулами и впавшими щеками голову. А сь-сь-сейчас у нас д-д-даже хлеба н-н-нет. К-к-который день ль-ль-лежу не евши!
Прикурив наконец, кое-как сделанную самодельную папироску, Выпивохин с довольным видом пустил изо рта колечко табачного дыма в направлении приоткрытого окна. Проводив взором колечко на улицу, его взгляд упал на грязный от голубиного помета оконный карниз. Опухшее, лиловое лицо вновь нахмурилось. Игнорируя слова сына, он с раздражением произнес:
– Голуби, проклятые! Весь карниз засрали, суки!
Затем резко сменив тон голоса на спокойный, он спросил:
– Сашка! Что ты там про бабушку говорил?
Сашка слегка приподнялся и глядя на отца, не сдерживая раздражения произнес:
– Н-н-ну ты че не-не не слышишь м-м-меня уже? Я, е-е-есть хочу!
– Ах есть, он хочет! Жрать, все ему подавай! Обжора, ты такая! – чуть ли не крича, захрипел Выпивохин. – Не видишь хреново твоему отцу? Че привязался, со своей едой?! Дай в себя прийти мне!