Формула. Стратегия воспитания успешных людей, основанная на исследовании выпускников Гарварда и других ведущих университетов

Глава 5
Партнер в раннем обучении (роль № 1)

Момент истины для Роба Хамбла

Роб Хамбл был самым умным парнем во всем Коллинсвилле, штат Оклахома. Мало кто мог бы с этим поспорить. Невысокий для своего возраста, русоволосый, он был таким же умным и крепким, как и его предки. То были выносливые люди, которые более века назад решили испытать судьбу в бескрайних прериях, раскинувшихся над угольными пластами.

В детстве Роб был героем местной газеты, получая одну награду за другой, но он был не только круглым отличником. Он участвовал в музыкальных соревнованиях, ездил на чемпионат штата с оркестром и хором, был выдающимся учеником. Он играл в футбол и американский футбол, занимался бегом и легкой атлетикой, пел в хоре и даже вязал. Ничто не могло его остановить. Спустя всего четыре дня после практически смертельной аварии он уже выступал с фаготом на музыкальном чемпионате старших школ штата. Однако, когда его приняли во всемирно известный Университет Вашингтона в Сент-Луисе, все это оказалось не важным.

Оказавшись там, он столкнулся с трудностями. Роб хотел получить степень по инженерному делу, но в его старшей школе не было курсов высшей математики и физики, которые было необходимо пройти первокурснику-инженеру. Единственной надеждой Роба оказался четырехнедельный экспресс-курс по этим предметам, который можно было взять летом, перед началом занятий в колледже, и надеяться на лучшее.

В течение первой недели в Сент-Луисе Роб записался на продвинутую высшую математику и вычислительную физику, дрожа от волнения из-за уровня своей подготовки.

«Этим летом я узнал все, что было нужно, о дифференциалах, но до сих пор понятия не имел об интегралах», – вспоминает он. Его опасения были небезосновательны: профессор математики первым делом дал студентам задание по расчету интегралов, математическому методу для вычисления площади под непрерывными кривыми.

Одно было очевидным. Одногруппники Роба опережали его на целые световые года. «Уже на первой неделе я позвонил родителям в слезах, потому что не верил, что разберусь со всем этим».

Кажется невероятным, что Роб тогда не бросил учебу. Он думал о возвращении домой, но это увеличило бы нагрузку на его родителей и младшую сестру. Приходилось учитывать и то, что его матери недавно диагностировали биполярное расстройство, и она потеряла работу секретаря по правовым вопросам, и теперь его семья жила на зарплату школьного учителя, которую получал отец. Так что Роб решил разобраться со всем в Сент-Луисе.

В том году профессора превзошли себя, устроив для первокурсников конкурс по инженерному проектированию. Они создали сложную полосу препятствий, которую Робу и его однокурсникам надо было преодолеть с помощью самостоятельно сконструированных роботов.

Из-за этого конкурса Роб нервничал еще сильнее, но вместе с тревогой он ощутил и прилив азарта. Он был переполнен идеями, набрасывая один за другим планы, как спроектировать лучшего робота в классе. Словно какой-то голос нашептывал ему на ухо: «Вот теперь ты можешь все изменить!»

«Отец всегда повторял, что если что-то разобрать, то в этом можно разобраться», – говорит Роб.

Одно из самых ранних его воспоминаний – о том, как в возрасте лет четырех он сидит на полу и они с отцом играют в лего. «Я строил башню, а он говорил мне: “Отлично, а теперь построй башенку только из голубых блоков“. Я строил такую, а он отвечал: “Здорово! А сможешь построить полосатую, из желтых и красных деталек?”»

Они часами играли вместе, и Боб-старший давал сыну задания: построить башню из лего выше, изобретательнее, эффективнее. Он интересовался, а может ли Роб построить мостик, который выдержит девять килограммов, или помогал Робу сконструировать ступенчатую башенку.

«Я говорил: “Возьми-ка вот те желтые детали, и посмотрим, сможешь ли ты сделать такой же домик только вот из этих лего?” Он сидел и пытался придумать, как это воплотить. Иногда было легко, потому что детальки подходили, но так было не всегда», – вспоминает Боб-старший со своим характерным оклахомским акцентом.

Отец Роба действовал как Партнер в раннем обучении, в первой из восьми ролей Формулы. Эта роль – ключевая для ответа на главный вопрос этой книги: «Как воспитать успешного ребенка?»

Родитель-мастер в роли Партнера помогает ребенку с самого рождения и вплоть до пяти лет – строит фундамент для дальнейшего успеха в жизни. Он знакомит ребенка с миром, в котором неудачи – не окончательный вердикт, а скорее загадка, которую можно разобрать, а потом решить. Такой подход родителей помогает ребенку разделить с ними место за штурвалом своего образовательного путешествия, а также побуждает его воспринимать обучение как веселую и естественную часть жизни.

Бо′льшая часть успешных людей, о которых мы пишем в этой книге, говорят, что в возрасте трех, четырех или пяти лет они проводили «кучу времени» с одним из своих родителей. Если они не играли в лего, как Роб, они учились читать, как Джарелл, играли на скрипке, как Мэгги Янг, изучали цифры или окружающую природу, как другие успешные дети.

И это было не просто забавным развлечением. Игры в раннем возрасте, причем не важно, будет это возня с детальками, чтение карточек, обучение игре на каком-либо инструменте или просто наблюдение за звездами, стимулирует мозг и развивает дисциплину, воображение и навыки критического мышления. Все вместе это формирует уверенность в себе и способности, которые нужны для большинства сложных занятий: от физики и высшей математики до навыков письма.

Услышав о соревновании роботов, Роб понял: профессора хотят, чтобы студенты смастерили что-то новое. «Это та область, в которой я мог задать остальным жа′ру».

Обладая выдающейся способностью тщательно обдумывать возникающие препятствия и разбираться с ними, Роб говорит: «Я воспринял это как возможность выделиться в школе, в которой все остальное меня пугало».

Роб не спал неделями. «В итоге они дали мне ключ от лаборатории, где мы проектировали роботов, потому что я сидел там дольше, чем она была открыта. В субботу в 7 вечера я отправлялся туда, взяв ключ, и сидел до полуночи, иногда даже забывая поесть».

Это было суровое испытание, но Роб чувствовал себя так, словно именно для этого задания он и был рожден. В день соревнования он был абсолютно спокоен. Его робот прошел по всей полосе препятствий как по маслу. У других роботов было по два мотора, но Робу понадобился только один. «Никто из моих друзей не пришел на это посмотреть. Только папа проделал весь путь из Оклахомы до Сент-Луиса».

Когда он выиграл это соревнование, флажок, прикрепленный к неиспользованному мотору, начал вращаться, как кулак, выброшенный в воздух в честь его победы, которую он одержал вопреки всем стараниям его соперников.

Наука игры

Наверное, самое важное, что делают родители-мастера с самого рождения детей, – это вовлекают их в игры, стимулирующие мозг ребенка. Тем самым они готовят его к решению проблем: например, держать в мыслях все кусочки пазла и прикидывать, как они сочетаются друг с другом.

Знал об этом отец Роба или нет, но их игра в лего помогла Робу развить важные способности: пространственное мышление и интуитивное понимание конструкции устройства. Согласно исследованиям Массачусетского технологического института, у которых есть собственная лаборатория лего, именно эти способности являются ключевыми навыками для инженерного дела. Игра в лего помогает ребенку развивать интуитивное понимание геометрии, а также представлять структуру сложного объекта и то, как сочетать детали различных форм и размеров для строительства, и, конечно, то, как воплощать все это в жизнь.

Но все еще интереснее.

Не так давно были опубликованы результаты невероятного исследования, проведенного с помощью МРТ-сканирования, которое показало, как определенные виды деятельности, особенно игры с конструктором, в прямом смысле перестраивают структуру мозга.

В 2016 году ученые из Индианского университета опубликовали результаты исследования, в ходе которого они использовали изображения головного мозга, чтобы изучить влияние игр с конструктором на мозговую активность. Изучив результаты МРТ мозга двух групп восьмилетних детей до и после игры в Скрэббл и с конструктором в течение пяти получасовых сессий, исследователи сравнили влияние этих занятий на пространственное мышление. Помимо этого, они дважды проводили тест «умственного вращения» (в ходе которого испытуемые должны были представить, как будет выглядеть объект после того, как его повернут): до и после игры.

«Игра в конструктор меняет шаблоны активности в мозге, – сделали вывод ученые. – Она меняет то, как ребенок справляется с тестом умственного вращения. Мы заметили, что участки мозга, отвечающие за пространственное мышление, были задействованы активнее у группы, которая играла с конструктором».

Подобные изменения не произошли в группе, которая играла в Скрэббл. Дети, собиравшие конструктор, также показали более короткое время реакции и более высокую точность решения.

Если это так сильно влияет на восьмилетних детей, представьте себе влияние подобных игр на детей до пяти лет, чей мозг развивается намного быстрее, практически достигая размера мозга взрослого человека к детскому садику.

Навыки пространственного мышления закрепляются, когда ребенок строит карточные домики или собственный домик для кукол, играет в шахматы или создает свои миры в Майнкрафте. Они особенно важны в видеоиграх, в которых игрок должен представлять и мысленно поворачивать объекты. Однако давайте перейдем к тому, для чего человеку могут пригодиться развитые навыки пространственного мышления.

Конструктор автомобилей использует пространственное мышление, чтобы придумать дизайн и устройство машины, а потом перенести его на бумагу, изобразив то, что он представил. С того момента как он начинает строить трехмерные модели машины из глины – сначала в масштабе, а потом в полный размер, – он используют пространственное мышление, чтобы решать возникающие проблемы, улучшая и совершенствуя детали, чтобы воплотить свою задумку в жизнь.

Даже при решении простого уравнения типа x + 3 = 5 ребенок мысленно переформулирует это выражение, чтобы понять, что для выделения «x» ему надо убрать «три» с обеих сторон. В геометрии подобным образом нужно представлять, как изображение, составленное из различных форм, меняется, если передвинуть некоторые формы или изменить угол между двумя сторонами многоугольника.

Однако точные науки – не единственная сфера применения пространственного мышления. В спорте борец представляет, как загнать противника в конкретную позицию, а дзюдоист воображает, как он сгруппируется перед падением, чтобы смягчить удар об пол.

В сущности, игра с лего вместе с папой не только помогла Робу понять основные принципы математики и науки, но и показала ему, как определить проблему, проанализировать ее и найти способ решения. Роб уверен, что эта способность справляться с задачами, которые ставил ему отец еще в возрасте четырех лет, и стала ключом к его участию и победе в соревновании по робототехнике.

Исследования подтверждают мысль о том, что навыки, которые мы приобретаем в самом раннем возрасте, влияют на наши способности во взрослой жизни – и это касается не только игр с конструктором. Нейробиологи установили, что занятия ребенка в раннем возрасте, такие как счет, поиск объектов и их обсуждение, чтение, игра на инструменте или спорт, влияют на физическую структуру мозга дошкольника и определяют, насколько легко или сложно впоследствии ему будут даваться те или иные навыки. Более того, каждый раз занимаясь этим, ребенок укрепляет нейронные связи, которые служат проводниками новых мыслей – это работает так же, как расширение дорог в городе позволяет увеличить транспортный поток. Если говорить вкратце, все то время, что Роб провел, играя в лего с отцом, придумывая, как соединять блоки разной формы, помогло развить навыки мышления, ответственные за конструкторскую работу и пространственное воображение. И спустя четырнадцать лет это помогло Робу пройти конкурс, изменивший его жизнь.

Победив в нем, Роб почувствовал, что он словно пересек какую-то невидимую границу, сделав первый шаг в новой жизни с большей уверенностью в себе. Хотя он не испытывал никаких проблем в школе, в университете ему приходилось тяжело. Он мужественно справлялся со всем, черпая вдохновение в одной из любимых фраз своего отца: «Знаешь, если работать достаточно долго и упорно, можно добиться чего угодно».

Используя ту же способность к самостоятельному анализу проблем и их решению, Роб смог привести в порядок свою университетскую жизнь. Так, он получил «4» по высшей математике. Это была самая низкая оценка в его жизни, но она все равно была триумфом, учитывая его точку старта. Роб не только успешно справлялся с учебой, но и вел социальную жизнь: пел в хоре, участвовал в религиозных кружках и даже подрабатывал, чтобы покрыть расходы на обучение.

После выпуска из университета Роб возглавил отдел одного серьезного оборонного предприятия и еще до тридцати лет занял должность директора в одной из тысячи крупнейших компаний, согласно списку журнала Fortune. После этого он поступил на программу MBA в Гарвардском университете, где и познакомился с женой, выпускницей Гарвардской школы богословия. «Выпустившись из бизнес-школы, я работал на одном химическом предприятии в Далласе, а потом начал работать в области корпоративной стратегии», – рассказывает Роб. За год в другой крупной компании он сумел подняться от стратегического менеджера (самого низкого ранга) до главы по вопросам стратегического планирования. Сейчас, в возрасте чуть больше тридцати лет, он уже ведущий стратег акционерного предприятия в Остине, штат Техас. И сейчас уже Роб с женой играют роль Партнера в раннем обучении для своих дочери и сына.

Критический период и прыжок веры

Партнер в раннем обучении – самая важная из восьми ролей. Это связано с тем, что именно в этой роли родители обеспечивают успешное начало пути своему ребенку. Игры, в которые родитель вовлекает своих детей еще до школы, впоследствии дают им значительное преимущество перед остальными, особенно в академическом плане.

Среди других биологических видов раннее обучение также является ключевым для дальнейшей жизни. Ученые давно отметили, что животные начинают учиться в самом раннем возрасте. Все живые организмы появляются на свет с врожденными навыками – инстинктами, но, чтобы выжить, эти инстинкты надо развивать.

За считаные часы или дни после вылупления белощекие казарки должны совершить невероятный прыжок, чтобы выжить. Казарки строят гнезда на скалах и утесах, достаточно высоко, чтобы до них не могли добраться хищники, но при этом далеко от еды. Так как они не кормят своих птенцов в гнезде, птенцы умрут от голода, если не совершат безумный прыжок веры, следуя примеру своих родителей и отважно бросаясь вниз со стометровой скалы. Очень тяжело смотреть даже в фильмах BBC, как крошечные птички, еще не умеющие летать, расправляют крылышки так широко, как могут, – и прыгают.

Без этого прыжка птенцам казарок не выжить: в гнезде нет еды. Однако этот прыжок не является частью их инстинктов, как и добыча продовольствия, умение прятаться от полярных лисиц или мигрировать, пересекая континенты. Инстинкт – это внутреннее побуждение следовать примеру родителей. Человеческие дети в самом раннем возрасте подобным образом запрограммированы имитировать поведение родителей, чтобы научиться базовым навыкам выживания. Так же как казарки полагаются на врожденную способность своих птенцов освоиться в окружающей среде, родители-люди используют инстинкты своих детей, чтобы вырастить их успешными (или не очень) взрослыми. У каждого ребенка есть некоторый потенциал, определенный генетикой, но насколько он сможет его реализовать, зависит от родителя – главной составляющей мира маленького ребенка. У младенцев есть инстинктивная потребность говорить – но они не научатся речи без помощи родителей.

Биологи и психологи, изучающие развитие, назвали этот краткий, но невероятно важный отрезок времени, в течение которого птенцы способны быстро учиться, «критическим периодом». Это период взросления, на протяжении которого нервная система организма наиболее гибка и чувствительна к внешним стимулам, что способствует обучению некоторым навыкам.

Конрад Лоренц, австрийский зоолог, первым популяризовал идею критического периода, однако наибольшую известность ему принесла теория привязанности, возникающей в этот период, или «запечатления». В 1930-х годах он обнаружил, что только что вылупившиеся серые гуси запечатлевают в памяти первый подходящий стимул, который они видят после рождения – даже человека. В старых документальных фильмах часто показывают кадры, как за Лоренцом следует целая цепочка маленьких гусят, которые запечатлелись на нем и начали воспринимать его как родителя. Впоследствии К. Лоренц обнаружил, что гуси также могут запечатлеться на объектах (например, на сапогах или на мячике), а также что запечатление должно произойти в течение нескольких часов после вылупления.

Потрясающее исследование Лоренца, благодаря которому в 1973 году он получил Нобелевскую премию, изменило взгляды людей на воспитание детей. Согласно его работе, для нормального развития живого организма необходимо, чтобы обучение ключевым навыкам и решение определенных задач происходило в конкретный период времени. И только сейчас ученые приходят к пониманию того факта, что это работает и для детей. Этот критический период, или «чувствительный возраст», для ребенка начинается с рождения до пяти лет и иногда длится до подготовительной школы. Иногда его называют периодом «пластичности развития». На протяжении этого времени дети особенно чувствительны к внешним стимулам и легче всего учатся, а их мозг впитывает новые знания, словно губка.

Критический период открывает невероятные возможности для обучения, однако у него есть и обратная сторона: если его пропустить, восполнить пробел в будущем будет невозможно. Лоренц обнаружил, что птицы, рожденные в неволе и не сумевшие перенять у родителей те базовые навыки, которые они изучили бы в естественных условиях, впоследствии вряд ли научатся летать или общаться с другими гусями. У человеческого разума есть похожее свойство: его надо использовать, чтобы развивать. Потенциал ребенка становится больше, если его раскрывать, и увядает, если о нем не заботиться.

Это можно подтвердить примером Евгении. Она жила в приюте в России до двух с половиной лет, пока ее не усыновили родители из Америки. В возрасте восемнадцати лет она все еще ощущает последствия отсутствия поддержки и развития познавательных способностей в тот период.

Несмотря на то что приют был настолько чистым, что в нем можно было есть с пола, это не было полноценной заменой родительскому воспитанию. Евгения почти все время была одна, ее редко касались и никогда не держали на руках. Работники приюта считали себя лишь сотрудниками – и никем больше.

«Я не люблю, когда меня трогают. Вообще», – уже во взрослом возрасте рассказала она психиатру Брюсу Перри и журналистке Майе Салавиц в интервью для книги «Born for Love». Даже прикосновение одежды к коже могло причинить ей невыносимую боль, так что ей приходилось выбирать одежду из тончайших тканей, чтобы избежать дискомфорта.

Помимо этого, она испытывает проблемы с установлением эмоциональных связей. «Многие мои друзья обнимаются и вообще очень близки, но мне трудно так сближаться с людьми, – говорит она. – Если я больше никогда их не увижу – я не расстроюсь».

Мы уже обсуждали, как ранняя стимуляция и занятия, такие как игра в лего, чтение или игра на скрипке, развивают врожденные способности успешных людей. Здесь же произошло обратное: отсутствие какого-либо воздействия в младенчестве повредило развитие памяти Евгении. Помимо этого, ей диагностировали расстройство слуха. Как это описали Перри и Салавиц, она «не в полной мере воспринимает то, что слышит». В результате этого она не всегда может вспомнить, что говорили ей люди, и с трудом следует указаниям.

Евгения считает, что проблемы со слухом и памятью тесно связаны с тем временем, которое она провела в приюте. И Перри это подтверждает: «Несмотря на то что у людей нет сознательных воспоминаний о младенческом периоде, весь опыт, пережитый в этом возрасте, глубоко отпечатывается в их разуме».

Родители-мастера, с которыми мы беседовали, вкладывали очень много сил в обучение своих детей с трех до пяти лет, потому что догадывались, что это время – ключевое для развития. Они верили, что навыки, которые ребенок начал формировать тогда, а также другие действия родителей именно в этот период будут иметь долгосрочные последствия для его умственного, социального и эмоционального развития.

«Моей теорией, которую я вывела сама, а не прочитала где-то, стало то, что мои действия на протяжении первых пяти лет жизни детей определят, какими они станут впоследствии», – говорит Эстер Войджицки. Поэтому Эстер и верила, что очень важно обучить своих дочерей чтению и счету еще до школьного возраста.

Отец Роба Хамбла предположил, что важным является и то, что узнает ребенок еще до этого возраста. Боб-старший пел песни своим прекрасным тенором рядом с животом беременной жены, будучи уверенным, что ребенок может услышать его еще в утробе.

«Роб слышал мой голос еще в животике у мамы. Когда он родился, то узнавал эти звуки. Он оживлялся, когда я ему пел. Думаю, его это успокаивало. Его сестру тоже».

На самом деле ребенок начинает слышать еще за несколько месяцев до рождения – сейчас это научно подтвержденный факт. Несколько лет назад доктор Кэйтлин Вермке из Вюрцбургского университета в Германии провела революционное исследование плача младенцев.

Используя цифровые микрофоны, Вермке и ее коллеги провели сотни часов, изучая мотивы плача у шестидесяти детей в возрасте от двух до пяти дней из Германии и Франции. С помощью компьютерного оборудования ученые исследовали этот плач и обнаружили нечто совершенно неожиданное. Плач французских детей чаще начинался на низкой ноте и поднимался впоследствии – как и интонация франкоговорящих. Плач детей из Германии, напротив, начинался высоко и падал, как и у носителей немецкого языка. Исследователи сделали вывод, что дети слышали речь своих матерей и их собеседников в течение последних месяцев беременности – и подражали их интонации еще до того, как заговорили.