Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

Флора все еще держала в руках ракушки. В голове роились вопросы. И на них был только один возможный ответ. У Розы был какой-то неудачный роман с этим мужчиной. Иначе с чего бы он стал сейчас так с ней разговаривать?

Она бросила ракушки на песок и пошла обратно, спеша найти утешение в дружеском тепле Фернрига. Ей хотелось отыскать Энтони и рассказать ему об этом странном разговоре, но она передумала это делать. В конце концов, ее это не должно задевать. Она – Флора, а не Роза и приехала сюда только на два дня. Завтра вечером она уедет и никогда больше не увидит этих людей. И больше не встретится с этим мужчиной. Он знаком с Розой, но это не означает, что он – друг Армстронгов. И даже если он их знакомый, маловероятно, чтобы Таппи пригласила такого типа в дом.

Придя к такому заключению, Флора решила выбросить инцидент из головы. Но все же у нее в душе остался неприятный осадок: похоже, Роза вела себя не так, как следовало.

Как же Флора обрадовалась, увидев Энтони и Джейсона, идущих ей навстречу! Оба были одеты в старые джинсы и толстые свитера. Джейсон кинулся к ней, споткнулся о развязавшийся шнурок, упал, тут же поднялся и снова побежал. Флора подхватила мальчика и закружила в воздухе.

– Мы искали тебя, – сказал Джейсон, когда Флора поставила его на землю. – Скоро обед. Будет пастуший пирог.

– Извини. Я не думала, что уже так поздно. – Она подняла голову и посмотрела на Энтони.

– Доброе утро, – сказал он. Потом неожиданно наклонился и поцеловал ее. – Как ты себя чувствуешь?

– Очень хорошо.

– Миссис Уотти сказала нам, что ты пошла на берег. Ты нашла дом на пляже?

– Да.

– Все в порядке?

Он спрашивал не о доме, а о том, как она справляется с ситуацией, в которую он ее втянул. Его забота тронула Флору, и поскольку она не хотела напрасно волновать его, то улыбнулась и заверила, что все отлично.

– Ты подходила к дому на пляже? – спросил Джейсон.

– Да. – Флора взяла его за руку, и они зашагали по дорожке. – Но там все заколочено, и я не смогла заглянуть внутрь.

– Я знаю. Уотти заколачивает его на зиму, чтобы мальчишки из Тарбола не разбили стекла. Однажды кто-то влез внутрь через разбитое окно и стащил одеяло, – рассказал Джейсон. В его глазах это явно было тяжким преступлением.

– А ты чем занимался сегодня утром? – спросила Флора.

– Мы ездили в Лохгарри к Уилли Робертсону насчет выбоин на дороге. Уилли обещал на следующей неделе приехать на специальной машине и заделать ямы асфальтом.

– Возможно, это произойдет в следующем году, – сказал Энтони. – Здесь ведь Западная Шотландия и люди не привыкли следить за временем.

– Миссис Робертсон дала мне ириску, а потом мы поехали на пристань в Тарболе, там стоял корабль из Дании, и они грузили селедку в бочках, и я видел, как чайка одним махом проглотила целую рыбину.

– Да уж, эти чайки очень прожорливые.

– А еще Энтони обещал после обеда сделать мне лук и стрелы.

– Может, мы спросим Розу, чем она хочет заняться после обеда? – предложил Энтони.

Джейсон с тревогой поднял на нее глаза:

– Ты ведь согласишься делать лук и стрелы?

– Да, конечно. Но я надеюсь, это не займет много времени. А потом мы могли бы пойти на прогулку и взять с собой собак. Они ведь любят гулять?

– Да, Пламмер любит. А Сасси ленивая, она все время сидит на кровати у Таппи, – ответил Джейсон.

– Ей там очень уютно.

– Таппи ее любит. Но мне не нравится сидеть рядом с Сасси – у нее из пасти противно воняет.

Поскольку в столовой уже накрыли к званому ужину, обед устроили в кухне. Большой стол застелили скатертью в сине-белую клетку, а для украшения поставили букет желтых хризантем. На обед подали обещанный пастуший пирог и печеные яблоки. Еда была простой, горячей и очень вкусной. Затем миссис Уотти сварила кофе. За обедом обсуждали планы на остаток дня.

– Я иду в сад, – решительно заявила Изабель. – Погода наладилась, и я не хочу ее упускать.

– Мы собираемся на прогулку, – сказал Энтони.

– Тогда возьмите с собой Пламмера.

– Но, Энтони, ты же обещал… – начал Джейсон.

– Еще одно слово про лук и стрелы, и первая стрела из этого лука, если я его сделаю, полетит в тебя, прямо в лоб, – перебил его Энтони. Он выпустил воображаемую стрелу в племянника. – Памм!

– Нельзя целиться в людей, – нравоучительно заявил Джейсон. – Никогда не направляй оружие на другого человека.

– Справедливая критика, – признал Энтони, – но бесполезная. – Он повернулся к Флоре. – Может, на минутку поднимемся к Таппи?

Но тут вмешалась миссис Маклеод:

– Миссис Армстронг плохо провела ночь, она почти не спала. Я как раз собиралась предложить ей вздремнуть после обеда. Не надо ее беспокоить.

– Как скажете, сестра, – кротко согласился Энтони. – Ваше слово – закон.

Миссис Маклеод отодвинула свой стул и встала, возвышаясь над всеми, как строгая нянька.

– А когда мы сможем увидеть Таппи? – спросил Энтони.

– Например, перед ужином. Когда вы оденетесь и будете готовы к приходу гостей. Ей будет очень приятно посмотреть, какие вы нарядные.

– Хорошо. Тогда скажите ей, что мы придем примерно в семь часов при полном параде.

– Хорошо, – сказала миссис Маклеод. – А теперь прошу меня извинить. Мне пора к моей пациентке. Спасибо за обед, миссис Уотти. Все было очень вкусно.

– Я рада, что вам понравилось, – просияла миссис Уотти.

Когда сиделка ушла, Энтони облокотился о стол и сказал:

– Как я понял, здесь собираются устроить какой-то грандиозный прием. Кто приглашен?

– Анна и Брайан. И еще мистер и миссис Кроутер…

– Еще не легче, – пробормотал Энтони.

Изабель бросила на него холодный взгляд и невозмутимо продолжила:

– И еще Хью Кайл, конечно, если у него не будет срочных вызовов.

– Это уже веселее. Хоть будет с кем поговорить.

– Не пытайся выглядеть слишком умным, – предупредила его Изабель.

– Ему не застать врасплох мистера Кроутера, – заметила миссис Уотти. – Мистер Кроутер очень остроумен.

– А кто такой мистер Кроутер? – спросила Флора.

– Местный священник, – произнес Энтони с нарочитым шотландским акцентом.

– А миссис Кроутер преподает в воскресной школе, – вставил Джейсон. – И у нее очень большие зубы.

– Джейсон! – одернула его Изабель.

– Это чтобы съесть тебя, – пошутил Энтони. – Ты тоже приглашен на этот ужин, Джейсон?

– Нет. Я отказался. Лучше поужинаю на кухне с миссис Уотти. А тетя Изабель даст мне бутылку кока-колы.

– Если разговор за ужином будет слишком скучным, я, пожалуй, присоединюсь к тебе.

– Энтони! – опять воскликнула Изабель.

Флора видела, что Изабель отлично понимает: Энтони ее поддразнивает. Наверное, он всю жизнь поддразнивает ее, и, быть может, именно поэтому она так скучает без него и ждет его приезда.

Изготовление лука и стрел заняло немного времени. Надо было отыскать хороший перочинный нож и кусок бечевки нужного размера, а потом срезать подходящую ветку. По-видимому, Энтони не в первый раз занимался изготовлением такого предмета, как лук. Он довольно ловко работал ножом, чертыхаясь время от времени, и наконец лук и стрелы были готовы. На стволе дерева нарисовали мелом цель, и Джейсон, старательно прищурившись, начал пускать стрелы. Только одна из них слегка задела цель.

– Их надо оперить, – сказал Энтони.

– А как?

– Я покажу тебе завтра. На сегодня хватит.

– Покажи сейчас!

– Нет. Сейчас мы пойдем гулять. И возьмем с собой Пламмера. Хочешь пойти с нами?

– Да.

– Тогда убери лук и стрелы.

Джейсон взял свое новое приобретение и понес, чтобы положить в уголок за дверью, где хранились остатки набора для игры в крокет и несколько старых шезлонгов. Энтони подошел к Флоре и Пламмеру, которые сидели на траве и терпеливо дожидались окончания тренировки в стрельбе из лука.

– Извини, – сказал он. – Это заняло довольно много времени.

– Все в порядке. Я не ожидала, что день будет таким теплым, почти как летом.

– Здесь погода часто меняется. Сегодня почти летний день, а завтра может быть ливень. – Увидев бегущего к ним Джейсона, Энтони протянул Флоре руку, помогая подняться на ноги. – Идем.

Они прошли по дорожке, вышли за ворота и стали подниматься по склону горы, которая возвышалась позади дома. Пересекли скошенное поле и пастбище со стадом коров. Потом вскарабкались на невысокую каменную стену и спрыгнули вниз в заросли вереска. Пламмер, рыская вокруг с опущенным носом и задранным хвостом, вспугнул стайку куропаток, которые с тревожными криками вспорхнули прямо у них из-под ног.

Подъем становился все круче. Впереди показалась брошенная покосившаяся хижина. Рядом с зияющим чернотой дверным проемом росла рябина, усыпанная алыми гроздьями ягод, а чуть поодаль, словно на страже, стояла одинокая сосна, искривившаяся в борьбе с постоянными ветрами.

Перед хижиной протекал ручей с коричневатой от примеси торфа водой. Он спускался с холма вереницей миниатюрных водопадов и небольших заводей, где под нависающими кустиками вереска собиралась темная пена. Повсюду рос изумрудно-зеленый тростник. Почва была болотистой. Они перешли через ручей по шатающимся камням и подошли к полуразрушенным стенам хижины.

Отсюда, с гребня горы, открывался неожиданно захватывающий вид во все стороны. К югу, за лесистыми холмами, лежал залив Арисейг, к северу – узкое озеро, голубые воды которого были скованы массивными склонами гор. А к западу…

Они сидели, прислонившись к каменной ограде, и не могли отвести глаз: ярко-синее море сверкало солнечными зайчиками. Небо было безоблачным, а воздух чистым и прозрачным. Острова выглядели как миражи.

– Как было бы здорово жить здесь и каждый день любоваться такой красотой.

– Да, но только большую часть времени всего этого не видно. Либо идет дождь, и ты не можешь ничего разглядеть дальше кончика носа, либо дует жуткий ветер.

– Экий ты пессимист!

– «Пустынный дом, пустынный луг и лужа во дворе», – процитировал Энтони. – Роберт Льюис Стивенсон. Таппи читала его мне и Торквилу, когда мы были маленькими. – Он вытянул руку, указывая на острова. – Маленький остров называется Мак. А вон тот – Эгг. Гористый остров – Рам, а справа от тебя пролив Слейт.

Вершины дальних горных пиков сверкали серебром на фоне неба.

– Похоже на снег, – сказала Флора.

– Это и есть снег. Наверное, зима будет суровой.

– А вон то горное озеро, как оно называется?

– Лох-Фада. И тот морской залив, что возле дома на пляже, тоже называется Лох-Фада. Пресноводное озеро соединяется с морем как раз там, где по мосту проходит дорога. Там построены дамба и рыбоподъемник для лосося…

Он замолчал. Рассказывая, он совсем забыл о Джейсоне, который стоял рядом и удивленно слушал.

– Зачем ты рассказываешь все это Розе, как будто она никогда не была здесь? Как будто она ничего здесь не знает?

– Ну, видишь ли… – замялся Энтони.

– Это было так давно, – быстро нашлась Флора. – Мне тогда было всего семнадцать лет, и я не спрашивала, как что называется. А теперь мне интересно.

– Наверное, потому, что ты приедешь сюда жить.

– Но я не буду жить здесь.

– А когда выйдешь замуж за Энтони?

– Энтони живет в Эдинбурге.

– Но ведь ты будешь приезжать сюда, к Таппи?

– Да, – пришлось согласиться Флоре. – Да, наверное.

Воцарившееся после этого напряженное молчание было, к счастью, нарушено Пламмером, которому вздумалось погонять кролика. Он бросился за добычей, размахивая ушами, Джейсон пустился вдогонку.

– Пламмер! Пламмер, непослушный пес. Назад! – Джейсон бежал, смешно перебирая ногами. Ветер относил в сторону его пронзительный голосок. – Назад, Пламмер!

– Может, ему помочь? – спросила Флора.

– Нет, он сам справится. Мы чуть было все не испортили. Джейсон смышленый мальчишка. Я и не заметил, что он нас слушает.

– Я тоже.

– Ты готова к сегодняшнему вечеру? Сможешь поддержать разговор?

– Если ты будешь рядом, то да.

– Знаешь, я просто дразнил Изабель за обедом. Все приглашенные – очень милые люди.

– Не сомневаюсь.

Энтони с некоторым смущением признался:

– Знаешь, я никак не могу привыкнуть к тому, что ты выглядишь совершенно как Роза, но при этом ты – не она.

– А ты хотел бы, чтобы я была такой же, как она?

– Нет. Просто вы с ней чем-то отличаетесь.

– То есть ты не влюблен в меня так, как был влюблен в Розу.

– Верно, но не понимаю почему.

– Потому что я – Флора.

– Ты лучше. Роза никогда не нашла бы времени для Джейсона. Она не стала бы разговаривать с людьми вроде миссис Уотти или сестры Маклеод.

– Зато она знала, что сказать тебе, и, может быть, это более важно.

– Она сказала мне «прощай», – с горечью заметил Энтони, – и уехала на остров Спецес с каким-то чертовым греком. – Он грустно усмехнулся. – Знаешь, я действительно хочу жениться. Мне уже тридцать лет. Я не собираюсь всю жизнь оставаться холостяком. Но мне почему-то никак не удается встретить подходящую девушку.

– В Эдинбурге полно симпатичных молодых девушек.

Энтони рассмеялся:

– Откуда у тебя такое мнение об Эдинбурге?

– Вообще-то, все мои впечатления об этом городе ограничиваются ужином с Энтони Армстронгом. – Она посмотрела на часы. – Нам пора возвращаться. Если Изабель собирается надеть фамильные бриллианты, то мне надо как минимум вымыть голову.

– Да, конечно. А мы с Джейсоном обещали помочь Уотти с курами. – Он коротко рассмеялся. – Прелести семейной жизни.

Потом наклонился и крепко поцеловал Флору в губы. Отстранившись, она спросила:

– Это поцелуй для Розы или для Флоры?

– Для тебя.

Солнце садилось в море среди всплесков жидкого золота и багрянца. Флора вымыла голову и теперь пыталась высушить волосы с помощью древнего фена, позаимствованного у Изабель. Раздвинув оконные шторы, она смотрела на закат с недоверчивым восхищением. Цвета постепенно менялись, и острова из розовых превратились в сумеречно-синие. Море казалось зеркальным отражением неба; с исчезновением последних лучей солнца оно потемнело, окрасившись в цвет индиго, и на нем зажглись звездочки огней рыбацких судов, вышедших из Тарбола на ночной лов.

Тем временем дом оживился, повсюду раздавались приятные звуки – шла подготовка к вечернему празднику. Обитатели дома сновали туда-сюда по лестницам и коридорам, окликали друг друга, разжигали камины. Из кухни доносился аппетитный запах.

У Флоры не было проблем с выбором, что надеть, поскольку из того, что она взяла с собой, только один наряд подходил для такого торжественного случая: длинная юбка из шерсти бирюзового цвета, шелковая блузка и широкий белый ремень. Вообще-то, учитывая, как мало времени оставалось у нее на сборы в Лондоне, удивительно, что она захватила хотя бы это. Одевшись, она подкрасила глаза, надела сережки и надушилась духами, которые Марсия подарила ей на день рождения. Их запах мгновенно вызвал образы Марсии, отца и дома в Корнуолле, образы такие живые и яркие, что Флора вдруг растерялась.

Что она делает здесь? Нереальность происходящего приводила ее в ужас. Девушка села перед зеркалом, посмотрела на свое отражение и поняла, что предстоящий вечер будет кошмаром, сплетенным из лжи. Она не выдержит напряжения, выдаст себя, подведет Энтони. И все узнают, что она обманщица.

Разум требовал выйти из игры. Прямо сейчас. Пока никто не узнал. Пока никто не пострадал от лжи. Но как она сможет уехать отсюда? Куда? И потом, она ведь дала своего рода обещание. Она подведет Энтони, который затеял эту авантюру из благих намерений, ради Таппи.

Флора попыталась взять себя в руки. В конце концов, ничего страшного не случится. Ничего смертельного. Правда, не исключено, что до конца жизни ее и Энтони будут терзать угрызения совести. Но другие не пострадают.

А если пострадают? Флора вспомнила о мужчине, с которым встретилась на берегу, о его туманном «предостережении». Что он имел в виду? Флора надеялась, что этот мужчина не имеет отношения к Армстронгам. Но в конце концов, все это делается ради Таппи. Возможно, цель оправдывает средства. Главное – поднять настроение пожилой больной леди, которая сейчас наверняка ждет, чтобы Флора зашла к ней поговорить и пожелать спокойной ночи.

Флора? Нет, не Флора. Роза.

Она сделала глубокий вдох, отвернулась от зеркала, задернула шторы, выключила свет, вышла из комнаты и пошла по коридору к дверям спальни Таппи. В ответ на стук раздался голос:

– Входите.

Флора ожидала увидеть здесь Энтони, но Таппи была одна. В комнате горела только единственная лампа, у изголовья кровати. Она отбрасывала круг теплого света на постель, где, окруженная подушками, сидела Таппи в батистовой ночной сорочке с кружевами у ворота и голубой кофте из шотландской шерсти с атласными лентами.

– Роза! Я жду тебя. Подойди ближе, дай посмотреть на тебя.

Флора послушно шагнула в круг света.

– Это самое нарядное из того, что я взяла с собой, – пояснила она, наклоняясь к Таппи с поцелуем.

– Мне очень нравится. Ты такая юная и хорошенькая. И этот широкий ремень очень тебя стройнит. Какая тонкая талия!

– Вы замечательно выглядите, – сказала Флора, присаживаясь на край кровати.

– Сестра Маклеод одела меня.

– Мне нравится ваша кофточка.

– Подарок Изабель на прошлое Рождество. Сегодня я в первый раз ее надела.

– А Энтони уже заходил к вам?

– Да, с полчаса назад.

– Вам удалось поспать после обеда?

– Немного. А ты чем занималась?

Флора начала рассказывать. Таппи откинулась на подушки. Свет упал на ее лицо, и Флора вдруг испугалась, увидев, какой болезненной и изможденной выглядит старушка. Глаза были окружены темными кругами, а руки, узловатые, как корни старого дерева, беспрерывно теребили край простыни.

Однако, несмотря на болезнь, ее лицо было удивительным. Вряд ли в молодости она слыла красавицей, но старость придала ее чертам потрясающее благородство. Обветрившаяся от постоянного пребывания на улице кожа напоминала подсохший лист. Короткие седые волосы трогательно вились на висках. Старые, как и она сама, серьги оттянули мочки ушей, форма губ и улыбка – точь-в-точь как у Энтони – теплая и обезоруживающая. Но главное – глаза Таппи: глубоко посаженные, живые, голубые, как цветы барвинка.

– …А затем мы вернулись домой, и мальчики пошли кормить кур и собирать яйца, а я в это время вымыла голову.

– У тебя очень красивые волосы. Они блестят, как полированное дерево. Ко мне только что заходил Хью, я рассказала ему о тебе. Он сейчас внизу, разговаривает с Энтони. Просто замечательно, что он смог приехать. Бедняга так загружен работой! Впрочем, он сам виноват. Я давно говорю, что ему нужен помощник. Пациентов стало слишком много для одного врача. Но этот упрямец твердит, что справится сам. По-моему, он специально перегружает себя работой, чтобы оставалось меньше времени для грустных мыслей.

Флора вспомнила, что говорил Энтони о Хью Кайле: «Он живет здесь почти всю свою жизнь. Но я не думаю, что он счастлив».

– Он женат? – вырвалось у нее.

Таппи бросила на нее острый взгляд.

– Разве ты не помнишь, Роза? Хью – вдовец. Он был женат, но его жена погибла в автокатастрофе.

– О да. Да, конечно.

– Ужасная история. Хью вырос на наших глазах. Он всегда был таким умным мальчиком. Его отец, тоже врач, много лет практиковал в Тарболе, а Хью работал хирургом в Лондоне, но после трагедии с женой бросил все и приехал в Тарбол, чтобы заменить отца. Ему не было еще и тридцати. Он словно поставил на себе крест.

– Быть может, ему надо жениться снова.

– Конечно надо, но он не хочет. У него есть экономка, Джесси Маккензи, но она совершенно никудышная, а он закрывает на это глаза. – Таппи вздохнула. – Что тут поделать? Мы не можем управлять жизнью других людей. – Она улыбнулась, и ее глаза ярко вспыхнули. – Даже я не могу повлиять на Хью, как ни пытаюсь. Понимаешь, я всегда любила командовать и вмешиваться в чужие дела. Но моя семья и друзья привыкли к такой манере и относятся к этому снисходительно.

– Думаю, они вам просто завидуют.

– Пожалуй. – Таппи задумалась. – Знаешь, Роза, мне сегодня пришла в голову замечательная идея… – Ее голос слегка дрогнул. Она взяла Флору за руку, словно хотела зарядиться ее энергией. – Тебе обязательно ехать вместе с Энтони? Я хочу сказать, что Энтони возвращается в Эдинбург из-за своей работы, но ты… У тебя есть работа в Лондоне?

– Нет, в данный момент нет, но…

– Тебе обязательно надо вернуться?

– Да, вообще-то, надо. То есть… – Теперь дрогнул голос у Флоры. Она с ужасом пыталась найти подходящие слова.

– Так вот, если тебе не надо срочно возвращаться, – продолжила Таппи, на этот раз более настойчиво, – ты могла бы задержаться здесь. Мы все так тебя любим, а два дня – это очень мало. И потом, нужно очень многое обсудить. Насчет свадьбы…

– Но мы еще не решили, когда будет свадьба!

– Ну и что? Список гостей надо составить заранее. Кроме того, здесь есть вещи, принадлежащие Энтони, которые понадобятся ему, когда он обзаведется собственным хозяйством. Столовое серебро и картины его отца. И мебель, например письменный стол его деда. Обо всем надо подумать.

– Но, Таппи, вам не надо беспокоиться о нас с Энтони. Мы приехали не для того, чтобы волновать вас. Вам надо поправиться, окрепнуть после болезни.

– Но я могу и не поправиться. Все может случиться. И не делай такое лицо, правде надо смотреть в глаза. И если я не выздоровею, то лучше продумать все детали сейчас, чтобы потом было проще.

Наступила долгая пауза. Наконец Флора, ненавидя себя, сказала:

– Вряд ли я смогу остаться. Пожалуйста, простите меня. Я должна уехать с Энтони завтра.

Лицо Таппи затуманилось разочарованием, но только на мгновение.

– В таком случае, – сказала она, с улыбкой сжимая руку Флоры, – в ближайшее время тебе придется приехать в Фернриг еще раз, тогда мы обо всем и поговорим.

– Я постараюсь… Извините, мне действительно очень жаль.

– Дитя мое, не переживай так. Это не конец света. Просто глупая идея, которая пришла мне в голову. А теперь тебе, пожалуй, пора спуститься вниз. Гости сейчас прибудут, тебе надо их встретить.

– Я зайду к вам завтра.

– Конечно. Спокойной ночи, дорогая.

Флора наклонилась, чтобы поцеловать ее. В этот момент дверь открылась, и вошел Джейсон – в пижаме, с книгой под мышкой.

– Ты хорошо выглядишь, Роза. Здравствуй, Таппи. Как отдохнула после обеда?

– Замечательно.

– Я принес «Остров Сокровищ» вместо «Братца Кролика», потому что Энтони сказал, что я уже достаточно храбрый для этой книги.

– Ладно. Если там будет что-нибудь совсем страшное, мы всегда можем отложить ее и взять другую, – успокоила его Таппи.

– Ты уже поужинал? – спросила Флора.

– Да. И еще напился кока-колы. – Чтобы Таппи поскорее начала читать, он поспешил выпроводить Флору из комнаты: – Там уже есть один гость, Хью. Он ждет внизу.

– Тогда я пойду поздороваюсь, – сказала Флора.

Она вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и остановилась, прижав ладони к щекам, пытаясь взять себя в руки. Она чувствовала себя так, как будто должна пройти через суровое испытание, и ненавидела себя за это чувство. Разочарование в глазах Таппи будет преследовать ее всю жизнь. Но что еще она могла сказать? Что еще она могла сделать, кроме как ответить отказом на предложение остаться?

Почему жизнь не может быть простой? Почему все так осложняется эмоциями и человеческими взаимоотношениями? То, что было задумано как невинная ложь с благой целью, начало перерастать в нечто безобразное. Разве могла Флора знать, во что это все выльется? Она и не предполагала, что Таппи окажется такой чудесной.

Флора сделала глубокий вдох и спустилась вниз; ковер заглушал шаги ее мягких туфель. Холл был убран к приходу гостей. На столике стоял букет из хризантем и березовых листьев. Шторы на окнах были задернуты, в камине горел огонь. Из приоткрытой двери гостиной раздавались голоса.

– Хью, ты считаешь, что Таппи идет на поправку? – спросил Энтони.

– Безусловно. Я говорил об этом еще несколько дней назад.

Голос был глубоким, а его интонации пугающе знакомыми.

Флора остановилась как вкопанная, но не для того, чтобы подслушивать, а потому, что была не в состоянии сделать следующий шаг.

– Но Изабель думала…

– О чем?

В разговор вступила Изабель, ее голос звучал нервно и слегка растерянно:

– Я думала… Я думала, что ты пытаешься скрыть от меня правду… Успокоить меня…

– Изабель! – В голосе Хью звучал упрек. – Ты знаешь меня всю жизнь. Я никогда ничего не скрывал от тебя. Ты должна это понимать. Особенно если дело касается Таппи.

– Но у тебя было такое лицо…

– К сожалению, я ничего не могу поделать со своим лицом. – Он попытался смягчить тон: – Наверное, я с ним родился.

– Нет, я хорошо помню, – не отступала Изабель. – Я вышла из гостиной, а ты стоял на лестнице. Просто стоял. И выражение твоего лица испугало меня. Я решила, что это из-за Таппи…

– Это не имело отношения к Таппи. Меня беспокоила другая проблема. И я сказал тебе, что Таппи поправляется, что она крепка, как старый здоровый корень, и, возможно, переживет всех нас.

Наступила пауза, потом Изабель признала:

– Да, ты сказал мне это, но я тебе не поверила…

И ее голос дрогнул, как будто она готова расплакаться.

Флора вошла в приоткрытую дверь.

В этот вечер ярко освещенная гостиная в Фернриге напоминала декорацию к какой-нибудь викторианской пьесе. Иллюзия усиливалась театральным расположением трех действующих лиц. При появлении Флоры они замолчали и повернулись к ней. Энтони наполнял бокал у столика с напитками; Изабель в длинном шерстяном платье цвета вереска замерла у камина. Но взгляд Флоры приковал третий персонаж. Доктор. Хью Кайл. Он стоял лицом к Изабель по другую сторону камина, такой рослый, что его голова и плечи отражались в венецианском зеркале, висящем над высокой каминной полкой.

– Роза! – воскликнула Изабель. – Иди к нам, поближе к огню. Ты ведь помнишь Хью?

– Да, – сказала Флора. Едва услышав голос, она поняла, что это он. Тот человек, который подошел к ней утром на пляже. – Да, я помню.

7. Таппи

– Разумеется, – сказал он. – Разумеется, мы помним друг друга. Как дела, Роза?

Она нахмурилась:

– Я нечаянно подслушала ваш разговор. Вы говорили о Таппи.

Энтони, не спрашивая, что налить, протянул ей бокал.

– Похоже, произошло некоторое недоразумение, – сказал он.

Флора взяла бокал, он был очень холодным.

– Таппи выздоравливает?

– Да. Хью убежден в этом.

Флора была готова разрыдаться.

– Это я во всем виновата, – торопливо объяснила Изабель. – Моя глупая ошибка. Но я была так расстроена. Я решила, что Хью намекает, что Таппи… – Она не смогла произнести слово «умирает». – Что ей становится хуже. И я сказала об этом Энтони.

– Но это не так?

– Нет.

Флора посмотрела на Энтони. Два заговорщика, подумала она. Попали в свою собственную ловушку. Им вообще не надо было приезжать в Фернриг. Не надо было затевать эту безумную авантюру. Весь тщательно разработанный план оказался ненужным.

По лицу Энтони было ясно, что он понимает, о чем думает Флора. Извиняющееся выражение смешалось с явным облегчением. Все-таки он очень любит свою бабушку. Флора взяла его за руку и ободряюще сжала.

– Она поправляется, – произнес Энтони с глубочайшим удовлетворением. – Но дело в том, что, если бы мы с Розой не думали, что ситуация критическая, мы, вероятно, не приехали бы на эти выходные.

– В таком случае, – сказала Изабель, оправившись от смущения, – я рада, что неправильно поняла Хью. Мне жаль, что я перепугала вас, но, по крайней мере, вы оба здесь.

– Да, я не мог бы прописать более эффективного лекарства, – сказал Хью. – Ваш приезд подействовал на Таппи очень благотворно. – Он повернулся спиной к огню и прислонился широкими плечами к каминной полке. – Ну и как возвращение в Шотландию, Роза?

Его тон был любезным, но голубые глаза оставались холодными.

– Мне здесь нравится, – осторожно ответила Флора.

– А почему ты не приехала летом?

– Она все лето провела в Штатах, – пришел на выручку Энтони.

Хью слегка вскинул брови:

– Правда? И где же?

Флора попыталась вспомнить, где была Роза.

– Э-э… В Нью-Йорке. В Большом каньоне. И в других местах.

Хью понимающе кивнул:

– А как твоя матушка?

– Спасибо, хорошо.

– Она тоже собирается приехать в Фернриг?

– Нет, я… Я думаю, она пока останется в Нью-Йорке.

– Но ведь она, несомненно, приедет на свадьбу. Или вы собираетесь пожениться в Нью-Йорке?

– Ну нет, это исключено, – заявила Изабель. – Разве мы сможем все поехать в Нью-Йорк?

– Ничего еще не решено, – поспешно сказал Энтони. – Не назначена даже дата, не говоря уже о месте.

– В таком случае мы, видимо, торопим события, – заметил Хью.

– Да, именно так.

Наступила небольшая пауза, все сделали по глотку. Флора пыталась придумать какую-нибудь нейтральную тему для разговора, но в это время послышались звуки подъезжающих машин, захлопали дверцы, и Изабель сказала:

– А вот и остальные.

– Похоже, все приехали сразу.

Энтони поставил свой бокал и пошел встречать гостей. Через секунду Изабель, извинившись, тоже поставила бокал и, к ужасу Флоры, вышла, видимо, для того, чтобы провести дам наверх, где они могли бы раздеться и поправить прически.

Флора и Хью Кайл остались вдвоем. Казалось, даже воздух потрескивает от напряжения. Флора хотела начать атаку первой, сказав что-нибудь вроде: «Сегодня вы гораздо более любезны, чем утром», но потом решила, что сейчас не время и не место выяснять отношения. Кроме того, было невозможно защищаться, не зная, в чем тебя обвиняют.

Предположения на этот счет выглядели обескураживающими. Флора уже поняла, что Роза не отличалась большой щепетильностью в отношениях с людьми. Она ведь без малейших угрызений совести бросила Энтони и сбежала в Грецию с новым поклонником, умышленно оставив сестру собирать осколки разбитой помолвки.

Наверняка и в семнадцать лет Роза отличалась таким же легкомыслием. Возможно, в Фернриге ей было скучно до зевоты и ради развлечения она начала флиртовать с первым встречным.

Но Хью Кайл не был похож на человека, склонного к развлечениям такого рода. Флора украдкой взглянула на него. Он все так же стоял спиной к камину, держа в руке стакан виски, и смотрел на нее пристальным, немигающим взглядом проницательных голубых глаз. На нем был темный костюм, шелковая рубашка и галстук с эмблемой какого-то клуба. Выражение его лица лишало Флору последних остатков храбрости. Она была смущена и не знала, что сказать.

По-видимому, Хью Кайл почувствовал ее замешательство и, как ни странно, пришел на помощь, первым нарушив молчание:

– Таппи сказала, что вы с Энтони завтра уезжаете.

– Да.

– Вам повезло – сегодня был чудесный день.

– Да, замечательный.

– И как вы его провели?

– Мы ходили гулять.

По счастью, в этот момент в гостиную вошел Энтони в сопровождении двоих мужчин.

– Все прибыли одновременно, – сказал он. – Роза, думаю, ты не знакома с мистером Кроутером. Он приехал в Тарбол позднее.

Мистер Кроутер, как и подобает священнику, был одет в черное, но его румяное лицо, густые седые волосы и крепкая фигура делали его похожим скорее на удачливого букмекера, чем на служителя церкви. Он взял руку Флоры в свою массивную ладонь и начал энергично трясти ее.