– Станислав Михайлович, а если за это время с ним что-то произойдет и он не выйдет на связь по запасному варианту? Может, никогда уже не выйдет, потеряем ценнейшего источника… – Сергей сделал паузу, чтобы усилить эффект воздействия, и, нагнетая, продолжил: – Тогда что? А вдруг «Грег» в опасности, на грани провала и ему как воздух помощь нужна? И не завтра, послезавтра, а сегодня. Мы что же, бросим его? Да он после этого вообще откажется работать с нами. Если, конечно, жив останется.

Нестеров с напряжением выговаривал каждое слово, и голос в тональности поднимался все выше и выше, задрожал от напряжения и рухнул вниз.

– «Грэг» выходит на встречу, и это в первую очередь его риск! Мне он верит, как самому себе, и знает, что, какая бы ни сложилась обстановка, я его не подставлю.

Шеф дрогнул, Сергей это видел, но надо было еще дожать, добавить, что б наверняка.

– А вдруг введение чрезвычайных мер в столице – преддверие важнейших событий, о которых мы можем и должны узнать от «Грэга»…

Резидент смотрел на Нестерова, явно его не видя.

– Вот что, Сергей Владимирович, – задумчиво протянул он и посмотрел на часы. – Давай-ка отложим наш разговор на после обеда. Жду тебя в четыре часа.

Дальше настаивать было бесполезно и небезопасно, Сергей встал и, чтобы соблюсти приличия, бросил:

– Тогда не прощаюсь, Станислав Михайлович.

– А со мной прощаться не надо, – услышал Нестеров, закрывая дверь. – Я еще не покойник.

«Это, надо понимать, шутка у него такая», – решил для себя Сергей, спускаясь по лестнице к центральному выходу из посольства.

Как только за Нестеровым закрылась дверь, резидент встал и несколько раз прошелся по кабинету, пытаясь сконцентрироваться и найти решение внезапно возникшей проблемы. Но мысли предательски возвращались к отходной, которую он устроил перед отъездом. Правильно тогда мужики, с кем ломал «французскую булку», говорили: «Стасик, куда тебя нелегкая несет в эту тьму таракань? Полковника все равно получишь, может, чуть позже. Ну, и что из того? Чего торопиться? Успеешь, какие твои годы? А вот шею себе сломать с этими косоглазыми как нечего делать. Хотя, что теперь рассуждать? Поздно пить Нарзан, когда почки отвалились».

А он, если честно, и сам не знал, что его подвигло согласиться с предложением руководства возглавить здешнюю резидентуру. Серьезных доводов, чтобы отказаться, на тот момент не оказалось. Впрочем, их и сейчас не было.

Надо, конечно, надо возникшую ситуацию разруливать. Весь вопрос: как? Он поднял трубку телефона внутренней связи и вызвал зама по безопасности Рогожина. Пересказав разговор с Нестеровым, без всяких экивоков, что называется, в лоб спросил:

– Что думаешь по этому поводу?

Увидев, как забегали глаза безопасника, сообразил: «Хочет, стручок, угадать, какой ответ я от него жду. Хитрый, значит. Ну-ну».

– Станислав Михайлович, – смуглый Рогожин от охватившего его напряжения покраснел. Ему промахнуться нельзя, с резидентом еще работать и работать. – Оперативная обстановка в городе сложная. По данным, которыми я располагаю, в вечернее и ночное время в отдельных районах возможно проведение спецопераций с использованием войсковых соединений. В этой ситуации, учитывая также, что Нестеров находится под наружным наблюдением, проведение встречи с источником крайне рискованно…

Рогожин замялся, поскольку не видел реакции начальства, и резидент, заметив его смущение, с каменным выражением лица «помог».

– Все? Ничего добавить не хочешь?

– Станислав Михайлович, – Рогожин, опасаясь не попасть в настроение руководителя, решил отработать назад. – С другой стороны, прав, наверное, Нестеров. Не будет агент в таких условиях себя подставлять. Он-то жизнью своей рискует. Может…

– Понятно, – жестко перебил шеф. – Михаил… как тебя по батюшке?

– Федорович.

– Вот что, Михал Федорыч. Сам-то хорошо понял, что наговорил? Чего юлишь, а? Хочешь, значит, и нашим и вашим? – Насмешка и издевка звучали в каждом слове. – Помог, называется… Помощник хренов.

Рогожин безуспешно пытался сделать подходящее лицо, но так и не успел сообразить, каким оно должно быть.

– Я тебя хорошо понял, дорогой мой заместитель. Знаешь, иди ты…, откуда пришел, пока я тебя куда-нибудь подальше не послал.

После таких выражений Рогожину только и оставалось, что испариться без остатка.

Станислав Михайлович в который раз прошелся по кабинету. Есть расхотелось, ко всему прочему разболелась голова.

«Давление, – подумал он, ощущая боль в висках и тяжесть в затылке. – Климат, конечно, дерьмо собачье, врагу не пожелаешь. Пассаты с муссонами. Хотя чего теперь говорить; знал, на что шел. – Он сел за стол, сжал голову руками. – Похоже, помощи ждать неоткуда. Разве что в Москву телеграмму отбить? И чего я там напишу: дяденька Мишин, подскажите, что делать? Тогда возникнет встречный вопрос: а на кой хрен такой резидент нужен, который по каждому чиху совет будет спрашивать? Да и не успеют они ответить… – Взяв с левого края стола папку с документами, подготовленными на подпись, открыл ее, но материалы смотреть не стал. – Так что получается? Если запретить выход Нестерова на встречу и все сыграет в минус, спрос будет только с меня, а дам добро, тогда, в случае чего, шишки на двоих поделим. Конечно, отвечает за все резидент, кто б спорил. Но я-то без году неделя в стране, могу ошибиться в такой сложной ситуации. А вот Нестеров на пятом году командировки оступаться не должен. Так что, в случае чего, все вопросы к нему. Как говорят, композитор – гений, а скрипач – бездарность. Но это уж на крайний случай… – Так, потихоньку, резидент подвел себя к решению. – Ладно. Пусть выходит на встречу, но чтобы продумал все до мелочей, по полочкам разложил от А до Я. И безопасность – на первое место, никакой самодеятельности и ненужного риска. Нам только международного скандала не хватало. – Голову отпустило, и на душе стало легче. – Шифровку в Центр все равно надо дать. Как промежуточный вариант. Обострение оперативной обстановки в столице, выход «Грэга» на связь, меры безопасности и все такое прочее. Это я нарисую. Что-что, а писать мы умеем, не зря учились».

Он позвонил шифровальщику и попросил принести спецблокнот, а пока тот шел, в голове родился другой вариант развития событий.

– «Шибанов говорил, что Нестеров – грамотный опер. Значит, зря рисковать не будет. Если притащит результат в клюве, и ему, и мне большой плюс будет. Скажут: «Резидент всего месяц у руля, а смотри, пошел на серьезный риск, проявил разумную смелость, решительность, важнейшую информацию получил»…

И тут же оборвал себя, опасаясь сглазить.

А Сергей, выйдя за ограду посольства, ни разу не вспомнил своего драгоценного шефа. Он был уверен, что получит «добро». С такой рассудительностью, расчетливостью и осторожностью взвалить всю ответственность на себя? Ну, уж нет. Этот человек на такое никогда не пойдет. Сейчас главное – отбросить все дурацкие мысли и нормально подготовиться к встрече: учесть каждую мелочь и исключить даже мизерную возможность провала. Но для начала, решил Нестеров, надо не раздражать, а еще лучше успокоить наружку. Пусть все будет в мягком, сонном варианте, тогда и отрыв можно провести элегантно, так что комар носа не подточит.

«А вот и они, друзья мои, легки на помине», – прервал он свои размышления, увидев на следующем перекрестке «тойоту» и мотороллер.

Подъехав к дому, он припарковался к тротуару, как иногда делал это раньше. Только теперь цель была вполне определенная – обозначить для «сопровождающих лиц» будущее направление своего движения, чтобы не дергались и его не путали.

Нестеров вышел из машины и, не оглядываясь, походкой уставшего человека, медленно направился к дому. Поднялся на второй этаж, с лестничной площадки, не приближаясь к окну, проверил, как распределились силы и средства противника: «тойота» метров через десять стояла впереди его джипа, мотороллера видно не было, опять куда-то спрятался.

Неожиданно за дверью квартиры раздался грохот посуды.

– Любанчик, милая! Ты с кем воюешь? Не с Сушкой, случайно? – он уже был в прихожей.

– Хуже! – голос жены был напряженный и тревожный. – Сережка, иди сюда скорей.

Он появился на кухне буквально через секунду. Люба с белым, как мел, лицом стояла, вжавшись в угол, и держала в поднятой руке сковородку. Напротив, под раковиной, сидело приличных размеров пресмыкающееся: то ли геккон, то ли варан. Нестеров не очень в них разбирался. Живность эту он несколько раз видел в командировках и знал, что она, в принципе, безобидная, хоть и страшная на вид. Вот и эта тварь не была исключением. Ко всем бедам в придачу, она, видно, тоже испугалась, поскольку из зеленой стала красной, даже малиновой, на спине вскочил костяной гребень и у шеи вздулись похожие на жабры отростки. Ужас, а не создание! Увидев Сергея, тварюга еще больше напряглась, пронзительно и противно закричала.

– Любаша, иди в гостиную. Я разберусь с ней. – Нестеров и сам немного трусил, но показать этого было нельзя. – Не беспокойся, солнышко, она не ядовитая и почти не кусается. Иди, не мешай.

– Ну, уж нет, я тебя не оставлю. Говори, что делать.

Спорить было бесполезно, да и некогда.

– Принеси швабру, веник или палку. И какую-нибудь плотную сумку на молнии. Мы ее туда затолкаем, закроем, что б ни вылезла, а там уж разберемся.

Минут за пять они управились с животиной, и Нестеров вынес результаты охоты во двор, еще не совсем понимая, что будет с этим «добром» делать. На счастье, рядом оказалась дворничиха из местных, сметавшая листья. Заглянув в сумку, отданную ей Сергеем, она издала такой крик восторга, что с улицы прибежал еще один дворник, с которым они стали обсуждать рецепты приготовления блюд из пойманного пресмыкающегося. Сергей не меньше их чувствовал себя счастливым, избавившись от страшилища, и в приподнятом настроении вернулся домой, чтобы, в конце концов, спокойно поесть.

– Сереж, не забыл, что мы в шесть идем к Марте на именины?

Нестеров чуть не поперхнулся любимым картофельным супом с фрикадельками. За сегодняшними перипетиями у него совершенно вылетело из головы приглашение, которое они получили от поляков несколько дней назад.

– А где встречаемся?

Люба смотрела на него с недоумением.

– Нестеров, у тебя с головой все в порядке? Ты совсем ничего не помнишь? Позавчера ведь обо всем договорились: в шесть часов, в дипклубе.

В замешательстве Сергей стал искать выход из сложившегося, неудобного для него положения.

– Понимаешь, Любочка, ситуация изменилась… – На секунду он задумался и улыбнулся от внезапно мелькнувшей мысли. – Хотя, может, все и к лучшему…

Решение, как под естественным предлогом выехать вечером в город, а потом, перед встречей с «Грэгом», потерять наблюдение, как ящерица хвост, само шло в руки.

– Сердце мое, ты же великая актриса. Так что, спасительница моя, тебе и карты в руки.

– Нестеров, ну что еще случилось? Я так устала от твоих выкрутасов. Опять что-то задумал?

– Куда тут денешься с нашей работой, радость моя? Сядь, пожалуйста. Надо поговорить.

При всей своей непоседливой натуре Люба могла, когда, конечно, хотела, быть очень внимательной и вдумчивой. Как примерная ученица, она сложила перед собой руки, демонстрируя готовность выслушать, что ей скажут.

– Понимаешь, планы изменились. В полдевятого у меня встреча в городе, и тебе придется поехать со мной…

– Как в прошлый раз?

– Примерно. Но отсутствовать я буду недолго. Потом подберете меня с Иваном.

– Значит, к Марте мы не идем? – в голосе жены слышалось разочарование.

– Да нет, совсем наоборот! Едем в дипклуб, как договаривались, но уйти мы должны не позднее восьми.

Сергей положил на стол ложку, которую до этого момента держал зажатой в кулаке.

– Понимаешь, объяснять мы ничего не можем, а предлог должен быть самым естественным. Причем для всех без исключения. Я думаю, что Марта с Петром наверняка еще болгар и чехов пригласят. Так вот, поводом для нашего досрочного ухода будет мое отвратительное поведение… – И Нестеров увлеченно стал развивать детали только что придуманного им сюжета. – Мы же ребята бравые. Как встретимся, сразу начинаем ударными темпами борьбу с алкоголем путем его уничтожения. Вот и в этот раз все будет, как обычно, за исключением одного обстоятельства. Опьянею я уже в первом отделении нашего спектакля: устал, на голодный желудок и все такое прочее. Где-нибудь ближе к восьми ты закатишь мне такой скандал, что только держись!. И, чтоб все было по серьезному, как в жизни, лупи, что называется, по полной. Я тебе подыграю, можешь не сомневаться. Все признаки настоящего опьянения будут налицо! Или на лице? А, ладно, неважно. Главное, чтобы выглядело естественно. Потом, извинившись перед братьями-демократами, выведешь меня, пьяницу и алкоголика, из-за стола, чтобы отправиться якобы домой. А по пути еще запретишь садиться за руль…

– Кто нас тогда повезет?

– Ванюша, конечно. К нашему приезду они с Гладышевым будут уже там. Попросишь его или он сам подойдет. Я пока не знаю, как это будет, детали мы еще обсудим.

Нестеров внимательно следил за ее реакцией и видел, что она, как губка, впитывает каждое слово.

– Так что, солнце мое, согласна?

– Надо – так надо, – Люба вздохнула. – Марту жалко. Праздник ей испортим.

– Ничего, найдем способ компенсировать потери. В гости пригласим, в конце концов. Нам же все равно отходную давать? Вот как раз и повод будет.

– Ладно, ты кушать еще будешь?

– Честно говоря, расхотелось. Убирай, наверное…

Люба взяла только что начатую тарелку и понесла ее на кухню, но вдруг остановилась и повернулась к Сергею.

– Знаешь, суп я сейчас подогрею, съешь хотя бы его, прошу тебя, – и, видя, что он хочет что-то возразить, жестко добавила. – Никакие отговорки не принимаются, съешь как миленький. Тебе сегодня в форме надо быть.

Пообедав, он не стал отдыхать, как обычно. Дел было невпроворот.

Все с тем же «сопровождением» приехал к посольству и в гараже разыскал Лукашева. Проговорил сначала с ним, потом подтянулся Гладышев, с которым Нестеров, как всегда, быстро нашел общий язык. Пока втроем обсуждали детали операции, прогуливаясь по двору, подступило время, обозначенное резидентом: на часах было без десяти четыре. Сергей подошел к дежурному коменданту.

– Игорь, Станислав Михайлович не приезжал?

– А он и не уезжал.

– Без обеда, что ли?

– Вот-вот. Совсем мужика заездили, супостаты проклятые!

– Это ты про кого?

– Про врагов-империалистов, конечно. А ты про кого подумал?

– Тебе-то какая разница. Слушай, ты чего такой умный, а? Может, на дипломатическое поприще готовишься?

Нестеров, не дожидаясь ответа, поднялся к резиденту с готовым планом действий, но без твердой уверенности, что его прожекты будут приняты. Если шеф даже от обеда отказался, значит, здорово его зацепило и неизвестно, что он там еще надумал. Сейчас встретит, как скала неприступная, и все задумки в тартарары полетят…

Он дважды стукнул и, приоткрыв дверь, услышал вполне приличного тембра голос – без злости и раздражения.

– Заходи, Нестеров. Присядь, я сейчас закончу.

Станислав Михайлович сидел за рабочим столом, на котором лежал открытым блокнот для шифртелеграмм. Поднял голову, цепко, оценивающе посмотрел на Сергея и закончил сообщение в Центр стандартной фразой: «О результатах встречи проинформируем немедленно». И ниже, на другой строчке подписался псевдонимом: «Фадеев». Перечитал написанное, закрыл блокнот, и все внимание сосредоточил на Нестерове.

– Еще раз здравствуй, Сергей Владимирович. Есть изменения в обстановке?

– Пока нет, Станислав Михайлович. Наблюдение ведет себя спокойно, держатся на расстоянии. Я тоже не активничаю, резона нет.

– Что ж, может, ты и прав… – в раздумье сказал резидент. – На настоящий момент ситуация в городе не изменилась. Вместе с тем есть данные, что в вечернее и ночное время в отдельных районах возможно проведение спецопераций с использованием войсковых подразделений, что осложняет и без того непростую обстановку. Где, говоришь, будет встреча?

– Вот в этом районе. – Нестеров тупым концом карандаша обозначил на карте точку проведения операции с учетом направления движения машины и маршрута агента.

– Если я правильно понимаю, здесь идет лесопарковая зона?

– Да, Станислав Михайлович.

– Сергей Владимирович, максимум внимания, – голос резидента стал резким и требовательным. – Прошу быть предельно осторожным. Возникнут малейшие сомнения в безопасности проведения встречи – лучше откажись. Спалишь и себя, и агента. Ты не забывай, в конце концов, что, если влетишь, сразу вас вытащить не удастся, а в полиции контрразведка воспользуется моментом и церемониться, мягко говоря, не будет. Да и скандал нам как серпом…

Нестеров глазам своим не верил. Перед ним был совершенно другой человек. Не дуче и не бирюк надутый, нормальный, разумный начальник.

– План встречи подготовил? Или времени не хватило?

– Основные пункты с участниками уже обсудили.

– Даже так? Быстрый ты парень, как я погляжу… Тогда давай, излагай по порядку.

На лице резидента появилось подобие улыбки, и Сергей понял, что его наметки шеф одобрит. Только не стоит перегибать палку и рассказывать все до конца, не тот случай. Задуманный спектакль он точно не поймет.

– Станислав Михайлович, в соответствии с намеченным планом к реализации мероприятий по подготовке и проведению встречи с «Грэгом» планируется приступить, начиная с восемнадцати часов. – Нестеров намеренно заговорил языком оперативного документа, пытаясь придать больше убедительности своим словам и скрыть некоторые детали дальнейшего доклада. – Именно на это время в клубе дипломатов назначена встреча четырех супружеских пар: поляки, чехи, болгары и я с женой. Все иностранцы – мои официальные связи по линии торгпредства. Факт нашей встречи за одним столом будет зафиксирован агентурой и действующими сотрудниками контрразведки, работающими в клубе, что сработает на зашифровку нашего мероприятия. Я, со своей стороны, получаю естественный предлог для выезда в вечернее время в город.

Резидент внимательно слушал Нестерова. Грамотная речь без слов-паразитов, в меру насыщенная оперативной терминологией, производила впечатление.

– Около восемнадцати ноль-ноль в клуб приезжает оперативный водитель Лукашев и с ним Гладышев, который будет вести контрнаблюдение и, при необходимости, блокировать действия наружного наблюдения. Об этом подробнее скажу позже. Прибытие осуществляется на машине Лукашева: они вдвоем, обычно, так и ездят. Цель посещения клуба – игра на бильярде. Там лучшие столы в городе и все знатоки съезжаются именно туда.

Станислав Михайлович, взяв ручку, сделал короткую заметку на листе бумаги перед собой.

– В районе двадцати часов под легендированным предлогом я с женой покидаю клуб, – резидент сделал еще одну пометку. – В моей машине за рулем Лукашев, дальше мы выходим на проверочный маршрут, по ходу которого Гладышев с двух точек будет осуществлять проверку по наличию за нами наружного наблюдения. Поскольку ведут меня неплотно, постараемся уйти естественным путем, у Лукашева это отработано. Не получится – отрыв под соответствующей легендой проведем в Старом городе. Вот здесь. – Нестеров ткнул в точку на карте, заняв своим пальцем сразу два перекрестка. Резидент, хоть и не знал города, все равно привстал, чтобы рассмотреть указанное место.

– Начинаем от дипклуба, потом идем так… – Нестеров показывал направление с помощью карандаша, который позаимствовал со стола шефа. – Поворачиваем в этот переулок и выходим сюда, в микрорайон, в котором сосредоточены лавки и магазинчики ремесленников и антикваров. Торгуют там до глубокой ночи. Множество улочек, закоулков и тупиков, не отмеченных ни на каких картах и схемах. Здесь мы и попробуем «потеряться». На заправке, вот отсюда, Гладышев будет визуально контролировать, есть за нами наблюдение или нет. Засечь его со своей стороны они не смогут, зато ему будут открыты все их маневры… Потом уходим в этот район… – карандаш поднялся по карте на север. – И выходим сюда, где у Гладышева вторая точка контроля. Если наружки нет, он подает сигнал фарами. Если наблюдение продолжается, Гладышев выходит в этот проулок в Старом городе и после нашего проезда под предлогом поломки машины перекрывает движение, отсекая наружку. Сделать с ним ничего нельзя, они даже лицо набить ему не смогут: машина с дипломатическими номерами и сам Гладышев с картой аккредитации в МИДе. В объезд идти или ждать, когда заведется заглохшее авто советского дипломата – для контрразведки без разницы, все равно теряют время. А мы выходим чистыми, без хвоста, на место встречи, вот сюда…

Резидент сидел, откинувшись на спинку стула, и с интересом наблюдал за Нестеровым. С такой манерой изложения служебной информации он сталкивался впервые. Перемещения по кабинету с активной жестикуляцией, вырисовывание маршрута с объяснениями – как выступление актера на сцене. Сергей, со своей стороны, чувствовал, что уловил нужную шефу тональность, и спокойно, с уверенностью подошел к заключительной части плана.

– Поскольку встреча проводится по экстренным условиям, а также с учетом сложной оперативной обстановки в городе, она вряд ли займет много времени. Можно предположить, что инициатор контакта, «Грэг», будет готов в сжатой концентрированной форме передать содержание подготовленной информации. Исходя из данных условий, личную встречу планируется провести в течение десяти, максимум пятнадцати, минут. После подбора меня и проверки агента на маршруте жену отвозим домой, во дворе пересаживаемся в машину Лукашева, которую к тому времени подгонит Гладышев, и приезжаем в посольство.

Нестеров бросил на резидента быстрый взгляд, и ему показалось, что доклад произвел должное впечатление.

– У меня все, Станислав Михайлович.

– Хорошо, Нестеров… Да сядь ты, не маячь перед глазами… – Словами и жестом вернув Сергея в исходное положение, шеф быстро посмотрел свои заметки, которые делал по ходу доклада. – Считаю, что вместо Гладышева на подстраховке надо задействовать Гордина. Язык он знает лучше и, если возникнет конфликт с контрразведкой, сможет грамотно объясниться, снять напряжение. А то мало ли что…

«Ага, – подумал Сергей. – Это чтобы Федя газ с тормозом перепутал и операцию завалил? Дудки, товарищ резидент! Федя пусть в тылу мозгой работает».

– Станислав Михайлович, вы, безусловно, правы: Гордин владеет языком намного лучше Гладышева. Я так же, как и вы, в первую очередь рассматривал его кандидатуру, но, к сожалению, вынужден был отказаться.

Резидент в недоумении поднял брови.

– У Федора еще год командировки впереди – зачем его светить? А Гладышев уезжает практически вместе со мной. Ему терять нечего. Ко всему прочему, неидеальное знание языка может только в плюс сыграть. Что-то понял не так, что-то недослышал, а время-то идет…

– Хорошо. Давай дальше, – шеф посмотрел в свои заметки. – Ты говоришь, уйдете из дипклуба под естественным предлогом. Это что такое?

– Ну, как? Всякие там женские дела… Вы же понимаете, Станислав Михайлович?

Лицо руководителя приобрело несколько растерянное выражение, но он не мог признаться в своей некомпетенции.

– Да, да, конечно… – Он опустил глаза на листок бумаги, а когда снова посмотрел на Нестерова, это был все тот же уверенный в себе человек. – Объясни мне вот какую вещь: зачем тебе жену на встречу тащить? Как-никак риск и расшифровка… Может, без нее обойдетесь? Оставьте ее в клубе, что ли…

– Станислав Михайлович, она уже не один раз была на операциях, так что не привыкать. С Центром вопрос согласован еще полтора года назад. Кроме того, то, что она будет в машине, позволит дополнительно зашифровать мой выход на встречу с агентом. Ведь для всего окружения и, в первую очередь, для сотрудников контрразведки, осуществляющих за мной наблюдение, – это просто семейный выезд на встречу с друзьями. Я выпил, расслабился, за руль пьяным садиться…

– Ладно, Сергей Владимирович, убедил.

Станислав Михайлович, сжав пальцы в замок, положил руки на стол и несколько секунд, молча, смотрел Нестерову в глаза.

– План твой принимается, – сказал он так тяжело, будто воз железа тащил. – Но помни: главное – безопасность и осмотрительность. Не рискуй почем зря. Можем потерять больше, чем найдем… Иди, готовься. Прощаться не будем.

«Мы ж не покойники», – молча продолжил за руководителя Сергей, а вслух произнес:

– До встречи, Станислав Михайлович.

Времени оставалось мало. Нестеров спустился на первый этаж, где его ждали Лукашев и Гладышев. Подниматься для разговора в референтуру не хотелось, и они вышли на воздух, еще раз уточнили порядок действий, обсудили детали и ударили по рукам, прекрасно понимая, насколько условными могут быть договоренности по операции в городе, набитом военными и полицейскими с неизвестными целями и задачами. Успокаивало, что они не первый раз работали в таком составе и научились понимать друг друга без слов.

Домой Сергей приехал в половине шестого. В ванной Люба заканчивала свой туалет и буквально через секунду, как он перешагнул порог квартиры, вышла ему навстречу.

– Я готова. Нравится?

На ней был легкий брючный костюм светло-бежевого цвета, из украшений – набор из розового жемчуга, который он подарил ей в прошлом году.

– Любовь моя, ты самая прекрасная женщина из всех, кого я знаю! – С восторгом воскликнул он – и получил в ответ фразу, на которую совсем не рассчитывал:

– Учитывая твой богатый опыт в общении с женщинами, это должно звучать, как комплимент?

Голос был напряженным, и Сергей понял, в чем дело.

– Любаньчик! – Он, взяв ее лицо в ладони, поцеловал зеленые, цвета молодой весенней травы глаза. – Не волнуйся, солнышко, все будет хорошо. Верь мне, я никогда тебя не обманывал.

– Только это мне и остается, – с грустью сказала она, освобождаясь от его объятий. – Что-то неспокойно у меня на душе, Сереженька.

– Выбрось дурные мысли из головы, любовь моя! Все как обычно. Ничего нового. Вперед, – произнес он сугубо деловым тоном, посмотрев на часы. – Подарок не забыли?

– Вот он, на столе.

Жена взяла небольшой пакетик, перевязанный красной шелковой ленточкой, он – цветы, и они вышли из квартиры.

Без пяти шесть нестеровский джип въехал на заасфальтированную площадку перед дипклубом, приспособленную под стоянку. Сергей не стал торопиться, со второго захода нашел место для парковки, и тем самым дал возможность «сопровождающим лицам» занять удобные позиции. «Мотоциклист» устроился в кафе напротив, контролируя вход в дипклуб и находящиеся рядом машины, а «тойота» спряталась за углом, готовая к выезду в любом направлении.

Они были уже на пороге заведения, когда сзади послышался знакомый голос:

– Товарищи Нестеровы, подождите чут-чут!

Это были Борис и Мария из болгарского торгпредства, с которыми они дружили почти с самого приезда.

– Привет, дорогие! – Нестеров посчитал встречу добрым знаком. – Как хорошо, что мы встретились. Пошли все вместе.

– То ест, нанесем двойной удар? Так говорят по-русски?

– Так, так. Борис. Опять скромничаешь?

– Нет, что ты! Я толко пытаюс не забыт русский язык и говорит исключително правилно, – с лукавой улыбкой парировал болгарин, в общей сложности восемь лет отучившийся в Москве.

В полусумраке клуба они не сразу сориентировались, но тут же услышали призывные голоса:

– Пше прошу, пани и паны!

Хоть и приехали они вовремя, но чешская пара оказалась первой, и праздник набирал обороты. Минут через тридцать разбились по интересам: мужчины обсуждали условия и результаты местной рыбалки, а женщины – последние семейные новости. Говорили, в основном, по-русски: язык, в большей или меньшей степени, знали все.

– Люба! – Марта знала Нестеровых дольше всех. – Расскажи еще про вашего Олега. Так интересно! Он уже большой мальчик, а ведь был совсем кроха.

– Сережкина мама в последнем письме написала, как они ходили поступать в секцию хоккея с шайбой, – Любе льстило внимание к ее сыну, которого почти все сидящие за столом помнили по первому году их командировки. – Пришли они во Дворец спорта, у нас недалеко от дома его построили, а тренер секции, как только с ним заговорили, заявил, что прием закончен, надо было раньше приходить, а сейчас ребят набрали в команду с лихвой, так что давайте на следующий год. Свекровь, конечно, расстроилась, а Олег, видя такое дело, не отступает: «Товарищ тренер, у нас мама и папа на ответственной работе за границей, очень далеко отсюда. Я им обещал, что обязательно буду заниматься хоккеем, как настоящий мужчина». Тренер со смешком ему отвечает: «Слабоват ты, по-моему, малец, для настоящего мужчины. Сделаешь сто приседаний и столько же подъемов на скамейку, тогда запишу в секцию». И, представляете, Олежка сделал все сто приседаний, а потом, почти без отдыха, стал на скамейку вставать. Тренер остолбенел от удивления. «Да, – говорит, – настойчивый ты парень, придется взять тебя в команду». Свекровь…

Она прервала себя, не закончив рассказ.

– Эй, Нестеров! Может, полегче? А то ты сегодня без обеда, дорогой. На голодный желудок, сам знаешь…

Нестеров с извиняющейся улыбкой, обращенной к соратникам по борьбе с алкоголем, поставил рюмку на стол.

– Ты бы поменьше на водочку налегал, глядишь, и выглядел бы получше! – Обращаясь к подругам, Люба переключилась на другую тему: – Я в последний отпуск старого приятеля встретила, в свое время бегал за мной, не знала, куда спрятаться… – Она улыбнулась, вспомнив институтское житье. – Был замухрышка, смотреть не на что. А сейчас! Плечи расправил, голову поднял, с лицом что-то произошло… Нет, правда-правда, девочки. Совсем другое лицо стало! Красавец – не красавец, но глаз положить есть куда…

– И где же ты его встретила? – спросил всегда все слушающий и слышащий Сергей.

– На Арбате. А разве я тебе не говорила, как случайно столкнулась с Николашей? Ты должен его помнить, он для нашей кавээновской команды сценарии писал…

– Да, да. Конечно… – протянул пораженный Нестеров. Умом он понимал, что таких неимоверных совпадений не бывает: его сон, рассказанный резиденту, и то, что сейчас рассказала Люба. Но, как и чем объяснить услышанное, тоже не знал. Может, поэтому с охотой откликнулся на призыв поддержать еще один мужской тост. К реальности его вернул совсем неласковый голос жены:

– Сергей, я тебе говорила, чтобы ты не увлекался? Говорила? Ты что творишь? Ну-ка, встань из-за стола! Выйди, я тебе говорю!

Нестеров с неохотой, качнувшись, выбрался в проход и встал перед женой, опустив руки. Вид у него был как у нашкодившего школьника. Они стояли в паре метров от сидевших за столом друзей и те хорошо слышали разговор Нестеровых.