– Что ты творишь, Сергей? Я же по-хорошему просила тебя, как человека, чтоб следил за собой. Но разве ты нормальный язык понимаешь? Посмотри на себя, нажрался, как скотина. Еще икать скоро начнешь! Господи, перед людьми стыдно! Ну, на кого ты похож, а? Что мне теперь с тобой делать?
Со стороны казалось, что ее ненаглядный супруг пытается держать себя в руках, но удается это ему с трудом.
– Любаньчик, солнышко! – Сергей со всей старательностью выговаривал слова. – Давай я посижу немножко, и все пройдет…
– Конечно, пройдет, тебя только посади. Ты же отказываться не умеешь! – Она взяла его под руку. – Давай-ка лучше домой, дружок, а то тебя совсем развезет. Только опозориться нам еще не хватало.
Они повернулись к столу.
– Ребята! Извините нас, пожалуйста, – Люба была не на шутку расстроена. – Сережка после работы голодный и прямо сюда. Что-то развезло, как никогда… Марта, прости, дорогая! Еще увидимся. Дай я тебя поцелую…
Сергей со смущенной улыбкой помахал всем рукой, и они направились к выходу. Проходя мимо бильярдных столов, Нестеров споткнулся и едва не упал, если бы не помощь Вани Лукашева, оказавшегося рядом.
– Любаша, давайте я вас отвезу. Куда ему за руль.
Иван говорил спокойно, но в глазах стояли страх и испуг: Нестеров действительно был пьян!
На улице появились уже вчетвером. Ване помог Гладышев, вышедший вслед за ними. Поддерживая с двух сторон Сергея, они усадили его на заднее сиденье, а Люба устроилась на переднем, рядом с Лукашевым. Тронулись в две машины: Иван на джипе Нестерова впереди, Гладышев – за ними. В полном молчании и растерянности Лукашев с Любой отъехали от дипклуба, миновали первый квартал, и тут с заднего сидения прозвучал спокойный голос:
– Ваня, как там наши заклятые друзья?
– Серега, вот гад! Я ж думал, ты с катушек слетел! – Лукашев с восторгом посмотрел в зеркало на своего напарника. – А ты живой, Гаврила! Ну, артист! Во, дает!
– А то! – Нестерову льстило признание старым другом его способностей к перевоплощению. – Любовь, понимаете ли, Григорьевна, в бардачке возьмите пластмассовую коробочку с травкой и передайте мне, пожалуйста. Водочку-то зажевать надо, запашок отбить, а то общаться неудобно.
Он был подчеркнуто вежлив.
– Сережка, ты такой молодчина! – Передавая коробочку, Люба повернулась к нему лицом. – Даже я в какой-то момент поверила.
– Я с тобой вообще не разговариваю. Опозорила меня перед всем соцлагерем! – Нестеров кипел от распиравшего его возмущения. – И где ты только такие обидные слова нашла, вредина? Не-е, этого я тебе никогда не забуду!
– Сам же просил! Кто говорил: «Люба, врежь по полной, чтоб ни у кого никаких сомнений не оставалось»? Пушкин?
– Но не так же, в конце концов! Нет, скажите, пожалуйста, откуда что взялось? С такой злостью набросилась! Мама дорогая! Мегера! Злыдня какая-то!
– Если честно, Нестеров, я давно это сказать хотела, только обидеть боялась. А тут сам напросился, так что извини, дорогой. Все претензии к себе, пожалуйста.
– Ладно, проехали, – с обидой отреагировал Сергей. – Вань, так что с друзьями?
– А бог их знает! Гладышев, собака, мешает. Пристроился сзади и жмет, как привязанный, а я за ним должен еще что-то видеть…
Лукашев говорил с недовольством, но серьезной озабоченности не было.
– Как будто в первый раз, честное слово. Мы же с ним договорились, что… – он прервал себя, не закончив фразу. – Ага, услышал, чертяка! Сигнал дает, уходит.
Машина с дипномерами свернула, и у Лукашева открылся обзор. Теперь он видел, что происходит на дороге, и своими комментариями транслировал картинку Сергею.
– «Тойоты» не видно… а мотороллер идет. Какой, говоришь, колпак на нем был?
– Синий.
– Динамовский, значит. А у этого белый. Может, не наш? Как думаешь?
– Вань, не валяй дурака. Он, пока меня ждал, раз триста шлем мог сменить!
– Нестеров, не заводись. Наш это, наш. Третий поворот за нами делает. Ты башкой своей не крути, пожалуйста, отодвинься лучше в угол, чтоб сзади не просматривался, да и мне меньше мешать будешь.
– Так нормально?
– Молодец!
– Сколько у нас контрольного времени?
Лукашев бросил взгляд на часы.
– Двадцать шесть минут.
– Успеем?
– Не дрейфь, пробьемся. Давай лучше переодевайся.
Джип сошел с центральных ярко освещенных улиц, петляя по спальному району.
– Серега, сейчас через улицу площадь, потом торговый квартал. Есть пожелания или работаем, как договаривались?
Нестеров не успел ответить, в разговор вмешалась Люба:
– Мальчики, вы меня, конечно, извините. Может, я могу вам помочь? А то сижу тут, как кукла.
– Вань, слышал? Девушка в бой рвется. А почему бы и нет? – Нестерову предложение жены показалось удачным. – По идее у нас должна быть какая-то цель в этом районе? Зачем вы с пьяным мужиком к торгашам приехали в такое время? Это, вообще, в противоположной стороне от нашего дома. Давай, Вань, прикроем поездку личными торговыми интересами. Капризом жены, например. Разозлилась женушка на мужа-пьяницу и решила себя побаловать… Любаша, командуй, куда едем?
– На Бронзовую улицу. Я последний раз там с одним старичком торговалась. Жадный, ужас, никак уступать не хотел… Поехали, покажу.
Она внимательно смотрела вперед, боясь в темноте проскочить нужный поворот.
– Вот-вот! Здесь! – вскрикнула Люба, положив руку на локоть Лукашеву. – Сейчас направо! – При этом другой рукой показала налево. Иван же машинально воспринял первую команду, резко крутанул руль вправо, влетел в узкий переулок, и тут же услышал Любин возмущенный голос: – Вань, я же тебе показала, куда свернуть!!! Что ж вы, мужики, такие бестолковые?!
– Да, Лукашев! – с ехидцей протянул Нестеров. – Попал! А представляешь, как я с ней езжу?
И тут же подумал, что на самом деле все не так уж и весело: с маршрута сошли, а смогут ли точно выйти на место встречи, еще вопрос.
– Вань, мы где?
– Я сейчас кружок небольшой сделаю, и опять туда же выйдем, – Лукашев уверенно крутил баранку и пребывал отнюдь не в унылом настроении. – Серый, ребят за нами, вроде, нет. Может, все, что бог не делает, к лучшему? Мы же хотели «потеряться»? Вот и получили, кажется, результат.
– Рано радуешься. Твоими устами…
Они оказались на прежней улице. Сзади было чисто.
– Люб, здесь налево? – Нестеров взял дело в свои руки.
– Я уже тысячу раз вам говорила: налево, налево.
Они проехали от поворота метров сто пятьдесят и остановились. На скрип тормозов из рядом стоящего дома, к палатке, расположенной тут же под фонарем, вышел пожилой мужчина. Увидев Любу, расплылся в приветливой редкозубой улыбке, стал кланяться и приглашать в лавку. Что-то крикнул, обернувшись к открытой двери, и девочка лет десяти вынесла старинное бронзовое блюдо тонкой ручной работы с драконами и сложным цветочным орнаментом по краю. Судя по тому, как Люба сразу стала активно что-то обсуждать с продавцом, это и был предмет их предыдущего торга.
Из-за джипа Нестерова, с противоположной стороны улицы, появился мужчина, которого они не заметили раньше. Остановившись, он стал рассматривать безделушки, разложенные под стеклом на витрине лавки. Когда мадам Нестерова, судя по всему, уговорила продавца, достала деньги и стала рассчитываться, повернулся и пошел дальше.
Сергей, наблюдавший за происходящим не выходя из машины, занервничал. Ему казалось, что время летит с бешеной скоростью и если проходить еще две контрольные точки, намеченные на маршруте, то вполне можно опоздать и сорвать встречу с «Грэгом».
На самом деле прошло всего четыре минуты, а счастливая Люба со своим приобретением уже была в джипе. Старик-торговец, с довольной улыбкой пересчитывающий деньги, судя по всему, тоже не остался внакладе.
– Люб, засунь эту фиговину под кресло, чтоб не мешалась. Что ты ее, как ребенка, на руках держишь? Ваня, поехали, поехали, чего стоим?
Люба, беспрекословно выполнив просьбу, повернулась к мужу.
– Знаешь, Сереж, когда подошел мужчина, мне как-то не по себе стало. Будто холодом пахнуло. По-моему, он стоял, прислушивался, о чем мы говорим со стариком. На руки мои смотрел, когда я рассчитывалась. Не знаю, как можно объяснить все словами, но на душе у меня нехороший осадок остался.
Сейчас информация подобного рода только мешала Нестерову. Да и не информация это вовсе: скорее домыслы и воображения!
– Ваня, что у нас?
– Все спокойно, сзади чисто.
«Ну вот, – мелькнуло у Нестерова. – Значит, правильно: женские фантазии и ничего больше».
– Тьфу ты, мать твою! Сглазил!
Нестеров услышал в голосе Лукашева такой сигнал тревоги, что моментально забыл обо всем остальном.
– Серый, не знаю, откуда они вылезли… – Иван и не думал скрывать растерянности. – Такое впечатление, что и «тойота», и мотороллер появились с двух сторон одновременно, как будто ждали нас. Теперь на хвост сели капитально. Идут, практически, вплотную, не скрываясь. Прямо, демонстрация какая-то… – По мере того как он говорил, быстро исчезало смятение, вызванное резким изменением обстановки, и голос становился жестким и злым. – Меняем диспозицию, к ядрене фене! Сейчас покрутимся по городу, а потом выходим на первую контрольную точку, где нас будет ждать Гладышев. Он увидит картинку и сразу махнет на место перехвата. – Уловив недоумение Сергея, Иван пояснил: – Мы без тебя этот вариант проговорили. Так, на всякий случай. А он, видишь, как сгодился… – Иван на секунду повернул голову к Любе. – Ну, что, попутчица, не скучаешь?
– С вами заскучаешь, как же… – Нестерова постаралась ответить бодрым голосом, но получилось не очень убедительно.
Минут за десять прошли несколько кварталов, и все время, сменяя друг друга, не отпуская на большое расстояние, за ними, как на привязи, следовали «тойота» с мотороллером.
Миновали контрольную точку, где ждал Гладышев, и Лукашев, моргнув фарами, пошел дальше, в Старый город с его кривыми улочками, забитый повозками, пустыми велорикшами, оставляемыми на ночь под открытым небом, и всяким другим скарбом. Здесь жила, в основном, беднота, часто не имеющая крыши над головой и выставлявшая раскладушки на свежий воздух. Иван немного прибавил скорости, но хвост и не думал отставать. Люба крепко, так что побелели костяшки пальцев, одной рукой держалась за ручку дверцы, а другой – за пепельницу, смонтированную на торпеде. Сергей сидел на заднем сидении, пригнув голову, широко расставив ноги и упираясь в спинки водительского и пассажирского кресел. Нестеровы думали об одном и том же: как Лукашев умудряется лавировать в такой несусветной тесноте улиц?
Из прилегающего слева переулка выскочила машина Гладышева, вклинилась перед «тойотой» и, снижая скорость, стала оттирать ее. Джип, как по команде, рванул вперед, пролетел метров двести, и вдруг бампером снес сперва одну бамбуковую стойку, поддерживавшую матерчатую крышу, потом другую, зацепил двухколесную деревянную повозку и развернул ее. Раздался треск, звук разрываемого полотна, что-то похожее на бочку рухнуло сверху и с грохотом покатилось по земле, на асфальт вывалился домашний скарб: ложки, миски, кружки, белье. На высокой ноте закричал мужчина, подхватили, заголосили женщины, заплакали дети, всполошено закудахтали куры.
Чтобы не наехать на кого-нибудь и не врезаться в препятствие, внезапно возникшее перед ним, Гладышев ударил по тормозам и резко вывернул руль. На грязной немытой мостовой машина пошла юзом и встала поперек узкой улочки, заняв все пространство – от края до края. Чуть не влетев Гладышеву в бок, в сантиметре перед ним остановилась «тойота» и рядом с ней мотороллер. И только виновник всего этого бедлама, нестеровский джип, издевательски мигнув стоп-сигналами, безнаказанно растворился в темноте.
В оторвавшейся от преследования машине молчание нарушил нерешительный, дрожащий голос Любы:
– Вы это тоже проговорили?
Иван, сжав зубы, пропустил вопрос, и ответил Сергей:
– Вряд ли. По-моему, это импровизация. Правда, Вань?
– Какая тебе разница, Нестеров… Ты просил, чтоб хвост отрезали? Вот, получите, как заказывали. – Лукашеву было не до пустых разговоров. – Теперь, дорогой товарищ-барин, шутки в сторону. Сейчас крутанусь пару раз для страховки, и выходим на маршрут. Готов?
– Готов. Любаша, ты как?
– Все нормально, Сереженька. Не беспокойся за меня.
Они въехали в городской парк, густо заросший тропической растительностью. Все было спокойно. В темное время машины здесь почти не ходили: освещение плохое, дорога вся в ухабах и ямах. Иногда, правда, встречались редкие прохожие и велосипедисты, сокращавшие путь из одного жилого района в другой.
Нестеров, натянутый как струна, с напряжением смотрел вперед: через несколько метров начинался маршрут «Грэга», а это означало, что и ему пора.
– Ваня, потише чуток, а то за вами бежать придется, – сказал Сергей. – Вот, так. Хорошо. Забираете через десять минут. Если не выйду, еще через десять.
– Лады, Серый. Держись, старик. Ни пуха…
– К черту!
Нестеров сделал несколько быстрых шагов рядом с машиной, без щелчка прикрыл заднюю дверь и ушел в сторону, к деревьям и кустам, росшим почти рядом. Джип, переваливаясь с боку на бок на ухабах и включив дальний свет, устремился своей дорогой.
Внезапно Сергей почувствовал резкую боль в области солнечного сплетения. Скрутило так, что потемнело в глазах. Гастрит или язва, может, еще что-то, он не знал. Приступы начались давно, но дойти до врача, как всегда, было некогда. По совету знающих людей, под неусыпным контролем жены Нестеров ел натощак папайю. Стало помогать, почти выздоровел, и тут его так некстати прихватило. Скрючившись, Сергей сел на корточки, стараясь успокоить ненавистную болячку, и через несколько секунд немного отпустило. Превозмогая боль, он встал и, увеличивая темп ходьбы, двинулся дальше. Оказавшись почти посередине большого, освещенного уличным фонарем участка земли, неожиданно услышал быстро приближающееся поскрипывание педалей велосипеда.
«Откуда он, зараза, взялся? – выругался Нестеров. – Когда въезжали, никого не было. Надо быстро уходить со света. Заметит белого, сразу сообщит в полицию или военным».
Но в следующую секунду он понял, что не успеет. Тогда, скорей по наитию, чем по расчету, он повернулся спиной к дороге, опустился на корточки, скрадывая рост и комплекцию, и сделал вид, что под светом фонаря ищет в сумке какую-то вещь. Поля широкой шляпы легли на шею и плечи, руки были в темноте, и оставалась надежда, что велосипедист не определит в его фигуре белого человека, неизвестно зачем ночью оказавшегося здесь. Не поворачивая головы, боковым зрением Сергей заметил, как «путешественник» на скорости проехал у него в полутора метрах за спиной, но вставать не спешил. Подождал, пока скрип педалей не удалился, и только тогда, почти бегом, забыв про боль в желудке, устремился дальше. Сделав несколько быстрых шагов, Нестеров пересек границу освещенного пространства, и услышал знакомый, тихий, четкий, лишенный эмоций голос:
– Серж, не торопитесь, идите сюда…
В темноте, в кустарнике, Сергей не без усилий различил фигуру. Они обменялись рукопожатиями, и «Грэг», вопреки традициям, опустив расспросы о здоровье и самочувствии близких, быстро заговорил жестким деловым тоном:
– Серж, времени мало, поэтому скажу основное, детали найдете здесь. Держите. – Он вложил в руку Нестерова что-то похожее на камень или кусок глины размером немногим больше спичечного коробка. – По данным нашего человека из Бюро стратегических операций, – я рассказывал вам о нем два месяца назад – в ближайшие два-три дня Китай намерен провести военную стратегическую операцию на территории Вьетнама. Пользуясь китайской терминологией, преподать «второй урок». Причем это не будет той странной войной, как в семьдесят девятом году, без победителей и побежденных. На этот раз все гораздо серьезнее. На китайско-вьетнамской границе сосредоточены пехотные дивизии, танки, артиллерия и, в отличие от прошлой войны, планируется задействовать бомбардировочную и истребительную авиацию. Операция имеет несколько целей: разрушить промышленные объекты на севере Вьетнама, аннексировать часть приграничной территории, включая районы, где обнаружены залежи урановой руды и месторождения золота, активизировать действия своих сторонников в странах Юго-Восточной Азии. Кроме того, проведение данной акции предполагает подтвердить тезис о слабости и нерешительности СССР и его нежелании использовать вооруженные силы в защите интересов своих союзников. Вместе с тем, оставляя определенный шанс на возможность вмешательства вашей страны в вооруженный конфликт, Китай разместил в приграничных с Советским Союзом районах значительное количество войск, включая авиацию и флот. Сигналом к началу операции послужит так называемое нападение вьетнамцев и уничтожение ими китайской пограничной заставы и мирного населения одной из деревень. Таким образом, действия КНР будут носить ответный оборонительный характер. Если же к использованию вооруженных сил прибегнет СССР, это будет расцениваться как прямая агрессия со стороны Советского Союза. Именно с таких позиций Китай выступит перед мировой общественностью.
«Грэг» замолчал, только цикады вели свою нескончаемую песню в ночной тишине.
– Господин Лео, все настолько серьезно?
– Более чем вы полагаете. У нашей разведки традиционно хорошие позиции в руководстве Китая на всех уровнях: дипломатическом, военном и политическом. Можете не сомневаться в достоверности информации. К тому же проверяется она очень просто: два-три дня – и вы увидите результат. Если, конечно, руководство Советского Союза не примет активных действий по предотвращению развития событий в рамках планов, разработанных генштабом вооруженных сил Китая.
«Грэг» положил руку Сергею на плечо.
– Хочу, чтобы вы знали и сообщили в Москву: наша страна не заинтересована в обострении обстановки в регионе. Это затруднит реализацию экономических планов и послужит источником дестабилизации внутриполитической обстановки.
– Из-за этого и усиленные меры безопасности в городе? Военные, полицейские…
– Видите ли, Бюро стратегических операций и министерству безопасности стало известно, что накануне разворачивающихся событий Китай забросил на территорию нашей и других стран несколько групп своих агентов, которые должны организовать в регионе акции поддержки политического курса китайского руководства, включая проведение диверсионных и террористических актов. Поэтому в столице и еще трех городах при поддержке армейских частей идет операция по нейтрализации действий иностранной агентуры… Вас что-то тревожит?
Нестеров, естественно, не стал посвящать «Грэга» в особенности последних событий, у него были свои основания для беспокойства.
– Нет, нет, все нормально… Как вы себя чувствуете, господин Лео? Я имею в виду не только физическое здоровье. Вас самого ничего не настораживает?
– Пока нет. Хотя мне известно, что контрразведка активно ищет источник утечки, как они выражаются, важной политической информации, но пока безрезультатно… – И, почти без перехода, агент продолжил: – Жаль, конечно, что вы уезжаете, Серж. С вами мне как-то спокойней.
В голосе, всегда ровном, Сергей неожиданно услышал грусть и тревогу. С трудом верилось, что перед ним – «Грэг», всегда спокойный и расчетливый, непроницаемый, как все восточные люди, для белого человека. Значит, и ему ничто человеческое не чуждо? А он сам, Нестеров, понимает, что это одна из последних встреч? А потом… Что будет потом? Скорее всего, они никогда больше не увидятся…
– Серж, а вы молодец, – прервал его размышления «Грэг». – Стали почти невидимкой. Думаю, ваш трюк с приседанием получился. По крайней мере, я не заметил, чтобы велосипедист обратил на вас внимание. Даже головы не повернул в вашу сторону… Извините, еще один важный для меня вопрос: вы принесли деньги и лекарства?
– Конечно, господин Лео, но я не хотел бы сейчас вам все это отдавать. Слишком тревожная обстановка в городе и велик риск. А если проверка? Может, потом? Осталось всего четыре дня, и мы снова встретимся.
– Понимаю, Серж. Но поймите и вы меня. У жены приступ, лекарство закончилось, денег нет… Она не выдержит и двух дней. Прошу вас…
Нестеров не хотел соглашаться, но и отказать не мог.
– Хорошо, но будьте предельно осторожны! Если что – бросьте все, только не дайте задержать вас с лекарствами и деньгами! Лучше перезаймете у соседей или знакомых, мы потом компенсируем…
– Конечно, конечно… – «Грэг» не дал ему закончить фразу. – Вы не думайте, Серж, я не враг себе и прекрасно понимаю, что, если меня арестуют, жизнь закончится не только для меня. Умрет моя жена, а наши дети будут опозорены до конца своих дней. Никто не будет слушать господина Лео, им не нужны мои объяснения, что действовал, исходя из интересов своей страны, так как я их понимаю. – Он смотрел Сергею в лицо, голос был ровным и спокойным. – Не волнуйтесь за меня Серж…
Послышался звук двигателя.
– Прощайте, господин Лео… – начал было Нестеров и осекся, вспомнив своего шефа. – Простите, я хотел сказать: до встречи через четыре дня…
Он вышел на дорогу и в следующую минуту был в машине, освещавшей себе дорогу габаритными огнями.
– Все, отстрелялся, – сказал он, едва оказавшись на заднем сидении. – Давай на проверочный маршрут – и домой.
С начала встречи прошло минут десять, ему казалось – вечность.
– Серый, плохо дело, – в голосе Лукашева слышалась нескрываемая тревога. – Проехал по кругу, выезды из парка перекрыты солдатами и полицией. Всех задерживают, обыскивают, проверяют документы и вещи, потом сажают в грузовики. Мы сами видели.
– Мне еще показалось, – добавила Люба, – в кустах тоже солдаты сидят.
– Час от часу не легче, – выдохнул Нестеров.
В голове вихрем неслись варианты развития событий.
Даже если Лео успеет незаметно выбросить деньги и медикаменты, его все равно задержат, установят личность и место работы, начнутся вопросы: зачем, с какою целью оказались в этом месте? И понеслось-поехало. Попадет в поле зрения контрразведки, а там дело времени: начнут проверку, возьмут в разработку… А, если не успеет освободиться от «груза», тогда – провал. Пытать начнут, вырвут все, что захотят… Агента, тем более такого, как «Грэг», терять нельзя. Это даже не обсуждается.
– Иван, давай на перехват! – Нестеров принял решение, понимая, что другого выхода нет. – Делаем следующее. Сажаем его в машину. Двери блокируем. Кладем на пол, я рядом, и накрываемся попоной, на которой сейчас сижу. Это на случай, если будут просматривать машину через окна. Вы ведете себя, как любовники на прогулке. Обнимитесь, что ли… в общем, сообразите, что делать. Любаша, подыграешь Ивану. Скорости никакой не надо. Спокойно, уверенно проезжаем через кордон. Главное, Ваня, не останавливаться. Вывозим нашего друга в город и там выбрасываем. Понятно?
В свете фар Нестеров увидел идущего «Грэга».
– Ваня, гаси огни!
В темноте джип поравнялся с идущим по обочине дороги человеком, открылась задняя дверь, и приглушенный голос скомандовал:
– В машину!
Сказано было так, что на раздумья у «прохожего» не оставалось ни секунды.
Как только «Грэг» оказался в машине, Нестеров руками усадил его на пол между сиденьями, сам сел напротив и объяснил ситуацию:
– На дорогах патрули, всех задерживают, обыскивают и, как понимаю, потом доставляют в участок для разбирательства. Чтобы вы не попали в полицию, мы на машине пройдем через кордон, а затем высадим вас в городе. Понимаете?
«Грэг», молча, кивнул.
– Ложитесь на пол, господин Лео. Вот так. Я с вами, чтобы у солдат не возникло желания проверять, кто сидит в машине сзади. Накрываемся вот этой тряпкой… Люба, помоги, пожалуйста.
Нестерова встала на колени и, протиснувшись между водительским и пассажирским сиденьями, поправила «покрывало».
– Теперь ничего не заметно. – Она говорила так уверенно, что Нестерову сразу стало спокойней. Не прошло и трех минут, как на дороге в скудном свете уличного фонаря показался пикет солдат во главе с офицером. Чуть в отдалении стояли полицейские, военные, еще какие-то люди в штатском. Всего человек пятнадцать. За ними – крытый грузовик и опять солдаты.
Возникшую картинку быстро и подробно Лукашев описал Нестерову.
– Ваня, идешь километров сорок с дальним светом и по ходу все мне рассказываешь.
– Понял.
– Люба, ты где?
– Под правой рукой Ивана.
– Хорошо. Что там?
– Офицер дал команду, вышел вперед и поднял руку. С ним еще три автоматчика… Стоят прямо на дороге… до них метров пятьдесят. Остальные без движения.
– Сбрось скорость и на второй – вперед.
– Офицер рукой показывает, чтобы мы остановились…
– Вперед на самой малой. Только не останавливаться…
– Автоматчики по команде передернули затворы…
– Вперед! Потихоньку. Подходи вплотную и продавливай бампером, чтоб расступились. Не уступят, дави их, по газам и уходим!
Машина черепашьим шагом вплотную подползла к офицеру и солдатам с автоматами наперевес. На передних сидениях – иностранцы, парень и девушка. Он обнял ее правой рукой, а она со счастливой улыбкой прильнула к нему, прижав руки к груди. Офицер сделал шаг вправо, полагая, наверное, что они остановятся, и протянул руку, чтобы открыть водительскую дверь. Рядом с ним, немного сзади, встал автоматчик, а два других, неуклюже потоптавшись, уступили дорогу и оказались по другую сторону автомобиля. Джип медленно двигался между ними. Один из солдат подергал ручку не открывшейся задней двери, посветил фонарем внутрь салона, но «влюбленные», не обращая ни на кого внимания, продолжали свой путь. Офицер и солдаты в недоумении и растерянности остались позади, и тут со стороны группы людей в штатском разорвала воздух трель свистка, и, как лай собаки, прозвучала резкая команда. Очнувшись, военные, а за ними полицейские закричали, бросились за машиной, раздался выстрел, но момент был упущен и джип, уверенно набирая скорость, скрылся за поворотом.
Не до конца осознавая, что произошло, они вырвались на улицы жилого квартала, застроенного однотипными трехэтажными зданиями.
– Неужели прошли? – прошептал Лукашев.
Нестеров откинул покрывало.
– Не торопись, Ваня. Так просто нас не отпустят, начнут искать в городе. – Он сел на полу машины. – Давай ближе к Центру… – и, уже обращаясь к «Грэгу», спросил: – Господин Лео, вы как?
– Жив, Серж. Благодаря вам, жив… – Что-то мешало ему говорить, он проглотил вставший в горле комок и тоже сел на полу. – Я еще не совсем забыл русский язык и понимаю, что вы только что сделали…
Голос его задрожал, и он смолк. Слабый свет уличных фонарей осветил салон, и Нестеров увидел, как по щекам «Грэга» бегут слезы.
* * *
Сергей вернулся домой ближе к полуночи. Поднимаясь на второй этаж, почувствовал, как отпустило нервное напряжение, державшее в тисках все это время.
«Сейчас доползу, – думал безумно уставший Нестеров, тяжело поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Врежу стакан водки – и спать, пропади оно все пропадом».
Он открыл дверь квартиры, света в гостиной не было. Странно, Люба всегда его ждала после операции. Сжалось в нехорошем предчувствии и тревожно забилось сердце. Пройдя через прихожую, щелкнул выключателем и увидел жену, забравшуюся, как маленькая девочка, с ногами в кресло. Она даже не переоделась, хотя с того времени, когда они с Лукашевым оставили ее во дворе дома, прошло почти два часа. Рядом лежала фотография детей, которую она привезла с собой. Люба смотрела на него, и в глазах, наполненных слезами, были страх и отчаяние, сдерживаемые из последних сил. Только сейчас Нестеров, наконец-то, осознал, что пришлось испытать ей этой ночью. Не зная, как можно вымолить прощение, он встал перед ней на колени и взял ее маленькие ладошки в свои руки.
– Любушка, прости меня, родненькая! Я не знал…
Она обняла его голову, прижала к себе и, не давая больше вставить ни единого слова, лихорадочно быстро заговорила.
– Тише, тише! Ну, что ты! Сереженька, родной мой! Хорошо, что ты пришел! Я все думала: а вдруг что-нибудь еще случится? Милый, любимый! Скажи, а они могли нас убить? Нет, не надо, ничего не говори, я все сама знаю. Ты только не уходи, не уходи, пожалуйста! Побудь со мной, я очень боюсь… Сережка, мне так страшно… За тебя страшно, мы же не можем остаться одни…
Он почувствовал, как в рыданиях задрожало ее тело, и она заплакала. Тихо. Так, чтобы не слышали соседи.