Loe raamatut: «Светорожденные. Полымя», lehekülg 3

– Что там происходит? – через зубы процедил он.

– Сбежавшие, мой алакс, – ответил Боттер, только что появившийся в зале вместе с Виктором, – они сожгли опочивальни. Маги все еще пытаются потушить проклятый огонь. Вот-вот и они сделают это, потом дружно починят замок. Моему алаксу не о чем беспокоиться.

– Не о чем беспокоиться?! – выкрикнул волшебник, размахивая руками и выстреливая молниями. – Моя цитадель была атакована тремя людьми, Боттер, двое из которых еще дети, а моя армия не смогла сделать ничего, чтобы остановить их! Посмотри, Боттер, что может сделать только один Светорожденный, который даже не знает, какие силы в нем хранятся! Что будет, если она получит еще?!

– П….п… простите, мой алакс, – завыл первый помощник, судорожно отступая назад. – Я не хотел раз… разозлить моего алакса!

Извинения были сказаны слишком поздно. Хедрик взбесился.

– О, нет, Боттер. Теперь я зол. Я очень зол. Оказалось, что моя крепость, мой милый Дарк не может защитить своего владыку. Оказалось, что моя стража не способна схватить даже ребенка, а я посылаю ее на край света захватывать мир и еще рассчитываю заполучить с ней все континенты!

– Все наши маги на востоке, мой алакс, – начал оправдываться Виктор, – все обученные войны, первоклассные хранители на войне. Замок почти никто не охранял. Никто не думал, что такое может произойти. Для каждого хранителя сегодняшнее нападение стало настоящим шоком. Мы сделали все, что было в наших силах.

Алакс быстрыми шагами осилил то расстояние, что отделяло главу армии Дарка от него. Все последующее произошло слишком быстро. Одним взмахом руки Хедрик прошел сквозь одежду слуги, разрывая грудную клетку. Его пальцы вцепились в грохочущее сердце. Виктор Бершин стоял, теряя связь с реальностью. Глаза покрылись пеленой, губы разжались, высвобождая удушающий вопль.

– Вы сделали недостаточно, мой друг, – улыбнулся Хедрик и вытащил руку, разрывая артерии и кости. Кровь хлынула фонтаном, Боттер Кнат, стоящий слишком близко, оказался под ней. На Хедрика не попало ни капли. Он сжал кулак – сердце перестало биться. Начальник стражи Дарка упал навзничь. – Твоя душа – свободна, – съязвил волшебник, наклоняясь к мертвому телу. – Лети к Галадеф. Ты можешь спокойно переродится, если, конечно, найдешь ключ от башни.

И тут его словно осенило. Хедрик засмеялся и растрепал волосы на голове.

– Конечно! С какой еще целью сюда можно прийти?! Разрушить мой замок? Сжечь его дотла? Убить меня? Нет. Цель была менее масштабна. Такая маленькая, неприметная цель! Она даже влезть в карман спокойно может, не так ли?

Кнат, вытирающий лицо, посмотрел на владыку глазами безумца. Все это время он чудом держал себя в руках!

– За мной, Боттер – коротко сказал волшебник и бросил сдавленное сердце на пол, обернулся вокруг своей оси и черной мглой переместился на несколько лим на запад, оказался в маленькой комнатке, полной ключей и замков. Его глаза пробежали по полкам, стульям и столам. Теряя спокойствие, он кинулся все крушить. Ключи всех размеров и цветов полетели в воздух. Хедрик был уверен, что пришедшие были здесь и забрали кое-что ему принадлежащее. Он оказался прав.

– Мои наивные гости решили сбежать от меня, – улыбнулся алакс и вернул все ключи на свои места. – Украли ключик от башни с зеркалами и думают, что это сойдет им с рук?!

– Мой алакс?! – жалобно пискнул Кнат. Хедрик перевел взгляд на него.

– Я еще больше разочаровался в тебе, Боттер. Ты не только позволил им спокойно уйти, но и дал выкрасть мое сокровище – мой ключ от башни с зеркалами Гомена Трокториума! – Хедрик сорвался на крик. Он хотел успокоиться, он пытался успокоиться. Все тщетно. Рука сама поднялась и накинулась на бедного, жалкого слугу, прижавшегося к стене. Пощечина была столь сильна, что Боттер Кнат ударился головой о каменную кладку и разбил себе нос. В глазах все потемнело, он на мгновение потерял сознание.

– Я заслужил ваш гнев, мой алакс, – прошептал слуга, запрокидывая голову и прикрывая ноздри рукой.

– Конечно, – Хедрик погладил Боттера по голове. – Ты заслужил, Виктор заслужил, все вы заслужили. Когда я разберусь с пожаром, когда я решу, что делать с ваттером, я займусь всеми вами. Каждый, кто был в замке, пока его крушили и раздирали на части, получит свое. Вам нужно было остановить их любыми средствами, но никто этого не сделал, а посему каждый будет наказан, а как только Светорожденный будет у меня, я уничтожу всех вас. В мире больше не останется глупых ануранов.

– Ваше желание – закон, мой алакс, – прошептал слуга, глотая горькую кровь. – Мы виноваты. Мы виноваты.

Хедрик уже не слушал. Глаза его горели. Теперь он знал, что задумала Вторая. Он слишком хорошо ее знал. Элин, конечно, изменилась, но не настолько, чтобы он перестал ее понимать и предсказывать ее дальнейшие действия.

«Я был прав, говоря, что она привяжется к первому же человеку, повстречавшемуся ей на пути после бойни в Тинк-Кросс. Оленфиада Торбиум, так ведь? Теперь Вторая беспрекословно будет следовать за ней и отправится на Землю, а потом даже и не заметит, как окажется в ловушке благодаря своей вновь обретенной любви».

– Ладно, Боттер, – фыркнул алакс. – Хватит тебе здесь рассиживаться. Иди за мной!

Усталость накатилась грозной бочкой, но Хедрик оставил ее на потом, сделал шаг и оказался в сгоревшем коридоре. Маги, заливающие остатки огня водой из волшебных посохов, замерли, завидев владыку, и поклонились. Хедрик не обратил на них никакого внимания. Он кинулся в свою спальню.

От прежних его покоев не осталось ничего. Все сгорело. Что за магию Элин применила он не знал, но она уничтожила все его редкие экземпляры мечей, луков и стрел. В целости остались только рога оленя, слегка покрытые сажей.

Владыка почувствовал жуткое жжение в висках. Вот-вот и он снова был готов сорваться. Хедрик не мог больше смотреть на все это! Ему был нужен свежий воздух! Сейчас же!

Он кинулся на балкон, но того на прежнем месте не оказалось. Вся западная сторона замка обрушилась.

Алакс вновь засмеялся. Закрыв глаза, понемногу успокоил себя и пошел прочь из сгоревших коридоров. Он по привычке хотел перепрыгнуть по провалам, но что-то заставило его задержаться. Глаза уловили свежую, несвернувшуюся кровь на мраморном полу. Никому из его темных слуг она точно не принадлежала. Кровь была человеческая. Хедрик наклонился и зачерпнул ее пальцем, попробовал на вкус. Последнее время он так часто пил марунскую кровь, что отличил бы ее от крови ануранов даже по запаху.

«Может Вторая задела кого-то из клейменных?» – подумал он и тут же отсек свое предположение. Он узнал этот привкус.

Хедрик призвал заклятием колбу и магией собрал остатки.

– Отнеси это нашему колдуну, – приказал алакс Боттеру, отдавая кровь. – Пусть он сделает сыворотку-прилипалу. Мне нужно знать, куда отправилась ее хозяйка. Сколько времени уйдет на приготовления?

– Если эта кровь принадлежит маруну, то три дня, – ответил помощник и испуганно покосился за покрывающимся яростью лицом господина. – Быстрее нельзя, мой алакс. Будь это балеон или обычный человек, то и двух часов хватило бы, но марунская кровь слишком сложна.

– Хорошо, – выдохнул он, понимая, что не в силах повлиять на время. – Пусть начнет варить сегодня же. Кровь не совсем свежая, прилипала будет действовать несколько часов, но мы сразу же узнаем, где прячутся наши гости. На четвертый день она должна быть на моем столе.

– Что-то еще, мой алакс? – спросил Боттер, закрывая колбу пробкой и пряча ее за пазуху.

– Да. Призови агасфенов наших восточных земель. Сейчас же! Я буду зале Советов.

Хедрик сделал два шага и оказался в просторном помещение, выстроенном в форме амфитеатра. Все было выкрашено в бардовый цвет и только зеленые ветви сосен за окнами выделялись на кровавом оттенке контрастом.

Перед алаксом появился огромный круглый стол из мрамора. По его краям ютились отверстия с загадочными рунами-порталами. Стульев не было – каменным людям не зачем было сидеть, для волшебника же был приготовлен трон из рубина.

Алакс присел и усталость снежным комом накрыла его с головой. Он не чувствовал своих ног. Голова немного кружилась, жутко хотелось есть, губы пересохли. Хедрик пожалел, что не отведал души прорицательницы перед тем, как бежать в астрономическую башню.

Агасфены призывались с окраин Руны, для этого нужно было время. Владыка не желал ждать, но другого выхода не было. Задумался.

Галадеф ждала Светорожденную на востоке. Путь был не близкий, ей пришлось бы останавливаться, чтобы передохнуть и пополнить запасы. Она прекрасно знает, что он будет ее искать. Она будет избегать трактов, городов, поселков, и, скорее всего, отправится в Галадеф по реке.

«Я перекрою Разгурн, – решил алакс. – Каждый корабль, каждая лодочка будет досмотрена. Ни одно живая душа не проскочит воды без моего ведома».

Однако Элин Джейн могла пойти и другим путем.

«Что, если она решит добраться до Галадеф по Шерге через Агнию? У меня нет столько нежити, чтобы проверять каждую судно!» – вспыхнул он и тут же отбросил все варианты с реками.

«Элин Джейн не пойдет на такой риск. Она двинется на Дакоту, где в ближайшем граде найдет зеркало, которое переместит ее прямиком к порогу Галадеф! Сатаил! Дакота еще богата вольными городами! Рендаригон, Пелагиат, Найстан… Если она доберется до одного из них, то поймать ее получится только на подходе к башне! Остается только одно: захватить все грады Дакоты, близ лежащие к септимским землям. Тогда-то Вторая и окажется в ловушке».

– Но что, если я не успею? – вдруг спохватился он. – Что, если Элин сможет обойти меня, проникнет в башню и сбежит?!

Туны три Хедрик судорожно бил костяшками пальцев по ручкам трона, а затем усмирил свой страх.

«Это невозможно, – успокоил себя алакс. – Я строил Галадеф и я прекрасно знаю, что эта башня не так проста, как кажется. Да, Элин взяла у меня ключ в надежде проникнуть в башню с его помощью, но ее надежда не оправдается. Башню защищает купол и мертвые души. Даже если наивная девочка додумается поднять Зогдар на пьедестал, она все равно не сможет пройти все ступени. Галадеф сделает все, чтобы заставить ее оступиться и вернуться обратно. Элин Джейн поспешит к заветной двери, ведущей к спасению, и там то ее я поймаю».

Хедрик знал, о чем говорил. Когда башня была возведена, на ее хрупкие ступени его приближенные чародеи наложили сильные чары, затуманивающие разум любого гардвика, ненароком решившего забраться на вершину к зеркалам. Алакс поднимался по ним всего один раз, но этого ему хватило, чтобы запомнить сию неудачную вылазку на десятилетия. Каждая ступень наводила на него сомнения, с каждым новым шагом он начинал бояться всего на свете. На двадцатом шаге его вдруг охватил ужасный голод, на пятидесятом вспыхнули воспоминания о его ночных кошмарах, на сотом он ясно и четко увидел перед глазами, как падает вниз и разбивается, оставляя на каменном полу кровавые разводы и трещины. Ко всему прочему добавлялась холодная аура Зогдара, коя заставляла сердце в груди трепетать.

С трудом добравшись до вершины, алакс поклялся больше никогда не подыматься вверх по этой сатаиловой лестнице, и зарекся использовать для этой цели балеонов. Вернувшись в Дарк, он бросил ключ от Галадеф куда-то в урну, где вскоре его нашли служанки и отнесли в комнату с другими ключами.

– Какой бы сильной Элин не была, она не доберется до зеркал, – уверено заявил владыка. – Страх не позволит ей. Она слишком труслива, хоть и кажется храброй в глазах слепых.

Шум, смешанный со странным жужжанием, заставил его забыть о размышлениях. Хедрик посмотрел прямо перед собой. Один за одним в порталах стали появляться черные силуэты. Зал начал заполняться десятками хранителей, каждый из которых носил свою отличительную маску на лице. Немые, безголосые. Красные плащи развивались за их спинами. Все, как один, приклонились перед алаксом, опустившись на одно колено.

– У вас новая цель, – сказал Хедрик, взмахнул рукой и за ним возникло зеркало, внутри которого стояла девушка с бурыми волосами. Такой Хедрик ее запомнил в тот злополучный день. Юная ведьма с ледяными глазами стояла и не двигалась, читая каждого взглядом. – Элин Джейн. Ее здесь знают, как целительницу из Дакоты. Мне не нужны ее останки. Вы должны привести ее ко мне в полном здравии. Я не говорю вам, не трогайте ее. Если она будет сопротивляться, крушить все и вся вокруг себя, то обезвредьте ее любыми доступными вам способами: мечи, ножи, стрелы, яды…. Я не буду против, если кто-то из вас доведет ее до полусмерти, главное, чтобы ко мне она явилась здоровой и без единой царапины, это ясно? Возьмите у знахарей делиса столько, сколько потребуется каждому мори в ваших отрядах. Ее магию лучше сковать, но не надейтесь, что делис будет сдерживать ее силы вечно. Элин Джейн обладает неким «даром», который может с легкостью разрушить чары сыворотки, поэтому будьте осторожны. Я не хочу, чтобы мои воины пали впустую. Делайте то, что посчитаете нужным. Иных, кто будет ее защищать, схватите. Я бы хотел видеть их живыми, но это и не обязательно. Теперь самое главное, – Хедрик провел ладонью по волшебному зеркалу и изображение Элин Джейн сменилось на маленькую девочку. Это была та Оленфиада, которую алакс запомнил в первый день их встречи. Крошечная, худая девочка с впавшими щеками и светлыми волосами, заплетенными в косу. Она была одета в белое платьице с розовыми цветами, правая рука ее была забинтована, держала металлический костыль. Левая нога в гипсе. Хедрик помнил, как лично снимал его, боясь повредить еще несросшиеся кости. Тогда она была ему дорога. Тогда он не знал, кто она по крови. Но Эйдэн все показал, и девочка стала ему безразлична.

– Если Элин схватить не удастся, то берите ее. Они будут вместе, я не сомневаюсь. Когда эта девочка окажется у вас, поиски Элин Джейн будут не обязательными. Она сама придет к вам навстречу, – Хедрик взмахом руки убрал зеркало. Встал, искоса повернул голову, всматриваясь в бескрайние дали неба.

– Все это – дело первой важности. Отправьте вестников в другие города. Я издаю новый указ, – и алакс глазами провел по воздуху, создавая на нем листы пергамента. В следующую туну на их желтоватой поверхности стали проявляться черные пятна от чернил, еще через туну – слова. Глаза агасфенов начали бегать по строчкам, читая:

УКАЗ №664

– Во всех селениях и градах под властью Великого алакса провести обыски в постоялых домах, трактирах и тавернах.

– Запретить ввоз провизии в ночное время суток.

– Ввести комендантский час. Нарушителей наказывать. Мера наказания предусматривается агасфеном.

– В грады, размеры каковых превышают восьми лим с севера на юг и шести лим с запада на восток, ввести обязательные ночные патрули на границах.

– Ввести запрет на любые передвижения по рекам восточнее Агнии.

– Ввести в Тинк-Кросс две сотни фандеров для ночного, и две сотни мори для дневного патрулирования.

Хедрик свернул магией пергамент и раздал его своим хранителям.

– И еще, – окликнул волшебник, – готовьте мори. Мне нужны лучшие из лучших. Готовьте пехотные отряды. Я сам поведу войско на восток. Можете идти.

Агасфены поклонились владыке, обернулись вокруг своей оси и исчезли, оставляя за собой зеленую дымку. Хедрик устало сел на трон, вцепившись в корни своих черных волос.

Слишком много всего свалилось на его плечи за одно только утро! Столько проблем нужно было решить! Алакс прекрасно понимал, что если троица беглецов уйдет на восточные земли, кие еще не в полной мере были подвластны ему, то поймать их будет весьма и весьма сложно. Единственным спасительным маяком в этом деле была башня Галадеф. Хедрик был уверен: рано или поздно Элин окажется рядом с ней. Тогда-то он ее и поймает. Тогда-то вся сила ваттерской души будет его.

– Мой алакс, – раздался тонкий голосок Боттера за дверью. – Еще кое-что. Могу ли…

– Да, говори, – кивнул волшебник. Он хотел побыть наедине с собой, но больше не решался уклонятся от новостей.

– Ваша личная прорицательница, ваша Святомира, мой алакс… Они забрали и ее.

На мгновение алакс замер. Его бросило в жар, потом в холод. Он со всей силы ударил по столу кулаком и обнажил свои острые зубы.

– А день так хорошо начинался, – простонал он.

Глава вторая. Гиблые болота

Последние часы для нас с тобой уходят.

Я кричу, пытаясь освободиться от пут,

И умоляю тебя освободить меня,

Но ты отворачиваешься.

Злоба, ненависть, жажда убивать —

Все, что у меня осталось.

Кастиель Трок,

«Заметки о Земле», ЭП

Озябшие гнилые стены, низкий потолок в грибках да в бахроме из сталактитов, гудящий сырой воздух, гнилой пол. По влажным каменным ступеням, поросшим светящимися ярко-желтыми грибами – эдакими падшими звездами, затаенными под гнетущей толщей тяжелых верхних слоев земли, ход вел через неизведанную гавань к округлой прогалине, заболоченной желчной отравой: то ли кислотой, то ли городскими стоками; потом сворачивал направо и уходил в те дальние неприступные глубины, от каковых веяло жаром и пеклом. Ход вел под Линистасом, и сложно было поверить, что лишь тонкая граница из крепкого металла и кирпича отделяет его от тяжелой водяной толщи.

Здесь дорожка разделялась. Левый скользкий лаз пропадал, скрываясь в узкую расщелину, другой, затопленный глиной и городским мусором, продолжал мчаться вперед.

«Я не пойду туда!» – прошептала она.

«Еще как пойдешь, пойдешь, да в припрыжку!» – прикрикнул голосок.

«Сколько микробов! Сколько бактерий! Сколько потенциальных убийц в этой размякшей почве! Мы ранены. Мы можем подцепить холеру!».

«Можете, но это ведь всего лишь холера! Поверь мне, хуже Язвенной она уж точно не будет, так что собери свою волю в кулак и продолжай идти».

Ольна сделала еще один шаг и упала. Ноги утонули по самое колено.

– Иди ко мне, – позвала волшебница, и девчушка вздохнула с облегчением. Элин посадила ее к себе на плечи и за двоих пошла по смрадной земле. Мыслитель – ее удивительно спокойный проводник, сгорбленным шел впереди, держа на руках бездыханный комочек огнива. Ему было тяжело. Больно. Плечо его после полученных на поверхности ран, хоть и было слегка залечено магией, продолжало кровоточить. Капли крови скатывались вниз и огнецветами вспыхивали на черной поверхности.

Тупик. Привал. Очередной завал. Виток, изгиб, поворот. Привал… Лабиринт. Пещера не имела краев. Сколько бы они не шли, куда-бы они не шли, она всегда возвращала их к первоначальной тропке, окруженной желтыми грибами.

Они блуждали уже третий час. Ольна не отпускала глазами огненную птицу перед собой и молилась.

– Мне немного страшно, Элин, – призналась она. Волшебница, опираясь на посох Мыслителя, брела полная негодования. Она вымоталась. Она никогда прежде не таскала на себе такие тяжести! Да, Ольна сама по себе была легка, однако, утонув в глине, набрала лишних пол пуда! К тому же Элин приходилось еще и следить за тем, чтобы иллюзия птицы не погасла, не утонула и не сгинула, оставив их одних в темной пещере, смугло освещаемой золотым светом грибов.

– Ничего, Ольна, – через зубы процедила она, задыхаясь от тяжести и кривясь, как навьюченный мул. – Скоро мы выберемся, а если не выберемся, я проломлю этот проклятущий фундамент над головой и…

– Прислушайтесь! – вдруг перебила ее малютка. Они остановились. Гул, все это время преследовавший их по пятам, начал умолкать.

– Мы вышли за пределы Линистаса, – послышался голос Мыслителя впереди. – Мы под Задворками. Скоро Септим останется лишь в наших снах.

– Я бы не хотела видеть его даже там, – отсекла Ольна и продолжила наблюдать за огненной птицей.

Снова повороты, завалы… Мыслитель оттолкнул лежащей перед ним довольно крупный валун, и земляной гниющий запах заполнил легкие. Дышать стало тяжело от болотного газа.

– Смерть, – сказал он, закрывая нос рукавом. Голос его звонкой трелью разнесся по пещере. – Это запах смерти. Гиблые болота Полудима. Мы почти добрались.

– Болота?! Неужели! Какая радость! Я ждала увидеть их всю мою жизнь! – возмутилась волшебница, преисполненная гневом, всплеснула руками, и Ольна чуть было не упала. Эльна молниеносно поддалась вперед и подхватила ее за маленькие ножки.

– Мне трудно понять твой настрой, Элин, – отозвался Мыслитель издали. – Вот сейчас ты выразила подлинную радость или негодование?

– А ты влезь мне в голову и узнаешь!

Волшебница надула щеки, и, раздраженная, сожгла корни деревьев, к превеликому несчастью оказавшиеся подле ее лица.

– Знаешь, я предполагаю, что в Дарке был не один тайный проход. Отчего ты предпочел именно тот, который ведет к непроходимым топям?!

Обессиленный, Мыслитель удивился и искоса поглядел на девушку.

– Не было времени выбирать.

– Хватит использовать сию глупую отговорку!

– Ну-с, можно было бы отправиться в подземелье и сыскать там иной путь, сразить еще тысячу хранителей, и, наконец, попасться в руки алаксу, однако, как мне показалось, лучше уж застрять здесь, в трясине, нежели быть растерзанным темными слугами.

– Лучше? – волшебница звонко засмеялась. – Я бы предпочла сгинуть от рук алакса, как доблестная хранительница Руны, нежели тут… в грязи, как крыса.

Последнее слово она прямо-таки изничтожила и оживила. Ольна взвизгнула, увидев на потолке огромную жирную крысу-иллюзию.

Тропинка скользнул вниз и снова ушла под воду. Мутную, вязкую. Мыслитель, невзирая на это, опустился в нее по колено и пошел дальше. Его не останавливали перипетии и тернии, они будто бы его влекли. Элин же таковые препятствия были не по душе:

– Мы идем не меньше часа. Ты хоть знаешь, куда мы движемся, или делаешь вид, что знаешь? Мы могли упустить какой-нибудь поворот еще пол лимы назад!

– Здесь только одна дорога, – сухо ответил он.

Ольна нервно перевела взгляд от Эльны к Мыслителю. Вот-вот и между ними бы вспыхнула ссора! Девочка чувствовала, как Эльне тяжело, как она начинает срываться! Ей нужен был привал!

– Может, остановимся? – тихо предложила девочка, сжав зубы.

«Лучше бы промолчала» – выдохнул голосок.

– Остановимся, Ольна?! Давай. Давай мы вернемся в Дарк, ляжем на мягкую зеленую травку в саду, посмотрим на прекрасного Трока в золоте. И поверь, он хорошо запомнится тебе, ведь после того, как ты наглядишься на него, нас всех тут же отправят на костер! В конце концов бездушные мы будем дружно наблюдать, как наши головы украсят пустые пики у ворот в Септим-град!

– Я, пожалуй, помолчу, – промямлила девочка и опустила голову. Элин лучше было не злить.

Ольна пробежалась глазами по зеленым бугоркам, по серой плесени на потолке и длиннющим корням, спускающимся сюда с поверхности. Зорманские угодья. Корневища шли от старой дубравы у берега Агнии. Отсюда, снизу, было и не сказать, что где-то там, наверху, им сейчас весело и хорошо: их обдувает свежий ветерок, птицы щебечут на ветвях, илиус сочиться сквозь серые тучи… А она здесь, в грязи и смраде.

2031, 4 марта

Темнеет. Холодно. Скучно. Страшно.

Сегодня с восьми утра до девяти вечера я, не покладая рук, работала в госпитале. Состояние больных с Язвенной ухудшается. Болезнь перекинулась на легкие. Доктор говорит, если антибиотики не помогут и завтра положение их станет еще хуже, он будет вынужден… он должен будет… у него нет иного выхода, кроме как прекратить их страдания…

Ночь на улице. Опять что-то бомбят. Мы с Оленфиадой не выходим из бункера, сидим и смотрим друг-на-друга, что еще остается?! Света нет, еды нет, связи нет. От мужа никаких вестей. Лукас молчит. Ни одной весточки. Тишина. Чувствую безысходность. Все время думаю о больных с Язвенной чумой, они ведь остались в госпитале! Наверху!

Ольна вновь глядела во тьму. Ее изморившиеся глаза перешли на гремучую глину и замерли в диком ужасе: с черной жижи на нее смотрели два огромных жабьих глаза. Один повернулся и скрылся в пучине, другой поплыл вперед, прямо под ноги Мыслителя, коснулся его пяток и тоже ушел на дно. Кем бы не было это существо, лучше было остерегаться его.

– Совсем осатаилась?! – вспыхнула волшебница, почувствовав, с какой силой сжались маленькие девичьи пальцы на ее шее. – Больно! Хочешь, чтобы я тебя сбросила, да? Хочешь здесь остаться? Ну, валяй, я не стану тебя вытаскивать.

– Элин! Там! Там! – забормотала малютка в ответ. – Там глаза!

Элин проследила за дрожащей рукой.

– Ничего. Никаких глаз. Ты глумишься надо мной?

– Клянусь! – всхлипнула Ольна. -Там они были! Я их только что видела. Это была жаба или… нечисть какая-то… Полагаешь, я спятила?

– А как ты думаешь? – и Эльна отвела взгляд от бурой трясины. – Впереди ничего нет. Только темнота. Откуда здесь взяться хоть одному живому существу?!

Элин сверкнула черными глазами и вновь обратилась к Мыслителю:

– Если бы ты только сказал, что я пропаду вот так вот, захлебнувшись в болотной трясине, то я бы осталась там, в замке. Осталась бы, и билась до последнего своего вздоха.

Она завершила свою героическую речь и тут же наткнулась носом на невидимую преграду, ушиблась и упала в грязную муть. Ольна с головой ушла под воду. На удачу, здесь было не глубоко, Ольна тут же всплыла поплавком.

Тупик.