Loe raamatut: «Феноменология русской идеи и американской мечты. Россия между Дао и Логосом»

Введение

Если бытие определяет сознание, то название книги в определенной степени должно предопределять ее содержание.

Термин «феноменология» в истории философской мысли и актуальном ее состоянии имеет множество (до десяти и более) значений. В названии настоящей работы он употребляется в значении непредвзятого и объективного выявления и описания феноменов (данностей) как начальной ступени системообразующей работы мысли, за которой должно следовать сущностное (проблематическое и теоретическое) исследование.

В результате очередного этапа «еврекано-европеизации» в России существенно изменился вертикальный вектор социального развития. Данное обстоятельство в определенной степени привело к потере духовной самоидентификации страны и актуализировало необходимость в социально-философском анализе происходящих в обществе процессов. Ведутся интенсивные и не всегда продуктивные дискуссии по поводу интерпретации современных российских трансформаций. Можно проводить определенные параллели современных дискуссий со спорами западников и славянофилов, происходившими в период зарождения «первого капитализма» в России.

С сожалением приходится констатировать, что при всем плюрализме теоретических точек зрения, отражающих практику российских социальных преобразований, сегодняшнее величие России небесспорно, завтрашнее – весьма неочевидно.

Отдельные изменения, произошедшие за последние несколько лет, с определенной долей условности можно квалифицировать как положительные. Быть может, Россия в настоящее время представляет собой выздоравливающий, но еще не полностью здоровый социальный организм. Для осуществления кардинальных сдвигов настоятельно требуется определить соотношение между стратегией и тактикой в осуществляющихся социальных преобразованиях и найти смысл жизни в национальном масштабе.

На шагреневых российских просторах появилось большое количество миллионеров и миллиардеров. Большинство из них проповедует психологию «оффшорной аристократии» и воспринимает Россию как зону «свободной охоты». Труд и богатства всей страны пошли на создание состояний сверхбогатых людей. Тем самым Россия «приобщилась» к мировой цивилизации, не отметив эту глобальную историческую трансформацию ни одним хоть сколько-нибудь крупным экономическим или социальным достижением.

В данных условиях процесс «самоорганизации» общества сопровождался возникновением новых «коммерческих» структур на всех уровнях. Основным принципом жизни стала американизированная «философия успеха» и получение любой ценой «быстрых денег». Небесные артерии забиты тромбами и отсутствует содержание, которое могло бы стать предпосылкой каких-либо содержательных социальных преобразований.

Успех в настоящее время автоматически приравнивается к счастью и понимается как умение в духе гармонии и равновесия приспособиться к разнообразным и постоянно изменяющимся условиям жизни. Но современное общество никогда не сможет всех индивидуумов равномерно обеспечить успехом, так как культ Успеха несовместим с идеалом Справедливости. Успех в нынешней России достигается одними социальными группами за счет других.

С экранов телевизоров давно исчезли герои труда, выдающиеся деятели науки и искусства. Героями сегодняшнего дня являются дети тех, кто успел достичь «большого успеха». Эти американизированные «сверхчеловеки» усиленно убеждают с телеэкранов молодежь в возможности и целесообразности получения (привлечения) денег без особых трудовых усилий.

Сегодня, когда экономическая власть заявляет о своей претензии на полное и безраздельное господство, следует подумать об идеологических и нравственных сдержках и противовесах, ибо ни один народ, ни одна культура не способны выжить, если в качестве господствующего мотива и императива выступает прибыль и деньги. Падение державы начинается с разрухи в головах, а она – с упадка духа и разрушения ценностей.

Общеизвестное, являясь извечным псевдонимом недопонятого, не есть банальность. Обычно под видом избитых истин от ума ускользают самые неподатливые проблемы. Банальность оставляет человека равнодушным. Если уже давно известное заставляет думать и переживать – это называется истиной.

Общеизвестной истиной, которая должна заставлять думать и переживать всех людей (а не только философов) в эпоху тотального господства недуховных ценностей, является следующая: в большой Истории в конечном итоге действует принцип превосходства Духа над материей.

Поиск новой (обновленной) русской идеи, системы идеалов и смыслов является сегодня для России самым трудным и важным делом. Ибо лишь на этом пути возможен выход из духовного, культурного и социального состояния «неоднозначности», переживаемого нашей страной и каждым человеком в отдельности.

Большинство людей нуждается не в целях по достижению материального «успеха», а в высокой и одновременно простой и понятной истине и идеале. Эта истина-идеал интуитивно близка каждому человеку. Имя ей – духовность и нравственность. Именно эти ценности являются принципиально не отчуждаемой собственностью человека. Человек действительно может реализовать себя, только осуществляя нравственный смысл во внешнем мире.

Все стратегии и социальные траектории будущего России должны вытекать из этой «практической диалектики». Общество призвано помочь человеку стать главной ценностью и «мерой всех вещей», а каждый человек, идя по трудному пути достижения нравственности, должен вносить свой вклад в построение будущей гуманной цивилизации. Человек только тогда является Человеком, когда душа его трудится во благо других людей, осваивая столь разные духовные пространства русской идеи и американской мечты.

Содержательную и психологическую поддержку в работе оказали Президент Смольного университета доктор технических наук Б.Я. Советов, доктор философских наук, доктор экономических наук А.И. Субетто и кандидат искусствоведения О.И. Гладкова.

1. Идеал как форма духовности и регулятив деятельности

Философия успеха и феномен богатства как главные составляющие американской мечты становится в настоящее время едва ли не главным содержанием человеческого бытия и одним из наиболее привычных ответов на вопрос о смысле человеческого существования.

О «Великой американской мечте» мы слышим часто: есть где-то за океаном великая страна Америка, где всякий, если очень сильно захочет, не слишком задумываясь над смыслом американской и мировой истории, сможет стать Президентом или воротилой большого бизнеса. Американская мечта является по сути дела идеалом жизни жителей Соединенных Штатов.

В качестве одного из основных критериев социальной и нравственной оценки понятие «успех» сформировалось еще в эпоху Реформации в протестантской этике, согласно которой главным нравственным качеством должно быть трудолюбие. Это замечательное человеческое качество рано или поздно с неотвратимостью должно приводить к зажиточности и преуспеянию.

Умение приобретать и приумножать богатство понимается как искусство создания произведений и продуктов, имеющих преимущественно количественную и численную сущность. Деньги являются языком численности и эквивалентом социальной энергии, затраченной на их приобретение. Вполне очевидно: именно деньги пробуждают в современном человеке ощущение возможного наслаждения и дают материальное подкрепление свободе, не давая ей сужаться до рамок жесткого детерминизма (быть «осознанной необходимостью»).

Как настойчиво утверждают многочисленные адепты и неофиты «философии успеха», на первом этапе на пути к «успеху» совершенно необходимо иметь ясную и твердую цель-«мыслеформу» (чаще всего – «иметь много денег»). Процесс реализации цели рекомендуется начинать прямо сейчас, не откладывая на завтра, каковы бы ни были нынешние обстоятельства. Потому что завтра не наступает никогда.

Практически во всех катехизисах по «философии успеха» и «учебниках быстрого счастья» отмечается, что мыслеформы должны переходить в действие, они должны питаться действием и воплощаться в действие. Мысль материальна и всегда предшествует любому (материальному) успеху.

Согласно диамату, цели человеческой деятельности являются отражением объективной реальности и индивид может поставить перед собой только такую цель, которая соответствует объективному ходу общественного развития. Конкретные возможности реализации потребностей представляют объективную сторону цели, а сама потребность – субъективную.

Следует, очевидно, особо оттенить то обстоятельство, что деятельность является единственным в своем роде процессом, в котором воедино «сплавлены» сознание и действие, объективное и субъективное, материальное и духовное. Как отмечал Ф. Энгельс, «все, что приводит людей в движение, должно пройти через их голову»¹.

Мысль в форме идеи и смысла предшествует не только материальному успеху, но и любым изменениям обстоятельств самой жизни. Стремление к познанию мира является необходимым начальным этапом к переделыванию объективной реальности; это и есть суть человеческой жизни. В иных словах: любая человеческая деятельность – это есть мыследеятельностъ, предполагающая наличие мысли и знания.

Физически человек достаточно слаб. В природе существует множество более быстрых, сильных и выносливых животных. Стремление к победе и доминированию подтолкнуло человека к развитию сознания как единственного имеющегося у него оружия. Развитое сознание и интеллект позволили индивидууму расширить границы своих мечтаний и целеполаганий. Именно сознание создает у человека представление об объективной реальности и побуждает его жить по законам «идеального представления», наполненного смыслами.

Человек как продукт эволюции и в определенном смысле орудие этой вселенской эволюции обладает способностью к целесообразной антиэнтропийной деятельности. Сущность человека во Вселенной проявляется в том, что он является преобразователем («структуризатором»). Являясь способом существования человека, деятельность весьма разнообразна по основным уровням и типам.

Деятельность можно определить как специфический вид активности человека, направленный на познание и творческое преобразование окружающего мира, включая самого себя и условия своего существования. В процессе деятельности человек преобразует (и разрушает) природу, изменяет общество и развивает свои сущностные силы и способности, создает предметы материальной и духовной культуры. С другой стороны, под влиянием культуры он испытывает духовные трансформации и формирует новые идеи и смыслы.

Термин «деятельность», несомненно, входит в состав наиболее активной и функционально напряженной части современного научного лексикона. Категория «деятельность» – одна из наиболее изученных в философии. Как утверждал основоположник даосизма Лао-Цзы, действие – это человеческая природа в движении. По проблеме деятельности имеется обширный массив литературы², достаточно обстоятельно изучены сущностные черты деятельности, в числе которых обычно называют сознательность, системность, историчность, продуктивно-преобразовательную определенность, свободу и универсальность.

Многие философы, близкие к позиции гилозоизма, рассматривали активность как универсальную категорию и видели в ней свойства не только духа, но и материи, способной к самоорганизации. К. Маркс, еще не испорченный марксизмом, в своих «Экономическо-философских рукописях» (1844 г.) указывал, что в «фокус» философии не попала активно-деятельная сторона материи.

Существуют различные способы классификации человеческой деятельности. Большинство современных ученых сходятся на том, что структура деятельности имеет такие главные элементы, как цель-мотив-способ-результат.

Чтобы человек мог действовать (заниматься «деятельностью»), он должен осознавать и как-то влиять на процессы, происходящие внутри него, максимально развить свои способности и сделать из своего тела аппарат восприятия и действия. Одним из главных факторов успешной деятельности человека считается сознательная воля. О воле писали такие философы, как Аристотель, Д. Скотт, У. Оккам, М. Лютер.

Автор работы «Мир как воля и представление» А. Шопенгауэр придавал воле абсолютный онтологический статус и видел в познании одну из объективаций мировой воли; он полностью отрицал понятие успеха в его онтологическом смысле. Единственный вариант успешного завершения земной жизни, по мнению философа, заключается в умерщвлении всех желаний и в полном аскетизме, что сближает его позицию с наиболее пессимистическими направлениями восточной философии.

Ф. Ницше интересовался данной проблемой в аспекте «воли к власти», которую он рассматривал как разновидность познания, опирающуюся на веру в «Я». Субъект в философии Ницше – это «деятель», нечто, «что само в себе стремится к усилению» и «хочет превзойти самого себя». «И как меньшее отдается большему, чтобы самому властвовать над еще меньшим и радоваться о нем, так и самое великое в свою очередь отдает себя и могущества ради полагает жизнь свою»³.

«Радикальный эмпиризм», провозглашенный У. Джемсом, получил у Д. Дьюи новое развитие: отбросив традиционные понятия теории познания (субъект, объект, познавательная реальность), философ вводит понятие «проблематической ситуации», постепенно разрешающейся с помощью «исследования». Истина, обнаруживаемая в процессе исследования, определяется как завершение, несущее в себе значение полезности для человека. Таким образом, прагматизм «сопрягает» успех познания и человеческой деятельности с понятием полезности.

Именно американские философы заложили основную базу под целенаправленное исследование понятия успеха. Идеологи прагматизма игнорировали познавательную природу мышления и видели в нем только функцию, обслуживающую действия и практические интересы субъекта.

Американские прагматисты унаследовали традиции скептицизма, эмпиризма и рационализма. Но они переформулировали роль скептицизма в развитии знания. «Солипсический» или «субъективистский» скептицизм был отклонен ввиду того, что он основан на сомнительных психологических основаниях (ложной идее дуализма души и тела). Прагматисты, взяв за основу учение Ч. Дарвина, связали мышление, сознание и осмысление с биологическими процессами, истолковав последние как функции организма, а не как проявление двусоставной, духовно-телесной сущности человека.

Используя холистские концепции, они доказывали, что организм ведет себя как целостный агент, взаимодействующий с реальным миром. Идеи, впечатления и восприятие – суть проявления поведенческих процессов. «Разум» формируется в ходе длительной биологической эволюции. Язык является формой поведения и играет инструментальную роль в социальных взаимодействиях. Человеческие силы и способности развиваются в ходе адаптации и служат целям выживания человека⁴.

Русская философия никогда не культивировала культ личного успеха как самоцель, но всегда увязывала его с соборной деятельностью народа и со следованием высшей духовной Воле Бога. Потому и воля, составляющая основную «доминанту» успешной человеческой деятельности, интересует русских философов, прежде всего, не в аспекте практического целеполагания, продиктованного эгоистической мотивацией, а в контексте следования Высшей Воле. Как утверждал русский философ Н.А. Бердяев: «Человек есть существо, действующее не по целям, а в силу заложенной в нем творческой свободы и энергии благодатного света (идеала – С.Е.), озаряющего его жизнь».

Можно заметить, что стремясь к лучшему будущему, «деятельностный» человек оказывается перед дилеммой: либо «вступать в прямой контакт с действительностью» и изменять мир, либо научиться «угадывать» естественные тенденции, приспосабливаться к ним и достигать «успеха». Успех и богатство (в «недуховном» аспекте) можно тогда трактовать как меру возможного в действительном.

Соответственно, можно выделить два основных взаимосвязанных вида человеческой деятельности и активности:

1) активность, направленную на изменение внешних факторов, обстоятельств жизни и связанную с реализацией человеческой «сущности» («социально-преобразующая деятельность»); 2) «внутренняя» активность, реализующаяся в рамках «адаптации» к действительности и направленная на обеспечение условий существования («предпринимательская эго деятельность»).

Образно говоря, через исторические эпохи пробивали себе путь два больших потока-реки. Один поток – это «Мы»: заботы и дела человека, посвященные обществу. Другая река представляет собой «Я»: стремление человека что-то успеть сделать для себя (добиться «успеха»).

В мире сосуществуют и подпитывают друг друга как идеи о самопожертвовании во имя человечества и великой идеи, так и подробности из жизни преуспевающих и утопающих в роскоши миллиардеров. Но сущность социального идеала и тайна материального богатства как квинтэссенции американской мечты и успеха остаются раскрытыми не полностью. В истории России были разные подходы к вопросу о приоритете духовного или материального, общественных или частных интересов. В конечном итоге чаще утилитарные интересы приносились в жертву духовному идеалу.

Предтечей «философии успеха» можно считать линию эпикурейства и гедонизма, переходящую к французским философам-материалистам 18 века и к немецкому философу-материалисту Л. Фейербаху. Оптимистический дух античного бонвиванства не чужд «американской мечте».

Но и мятежный преобразующий разум существовал еще в античности, имея социально-утопическую направленность. Одним из первых был «утопический дискурс» Платона. Он представляет собой попытку смоделировать идеальные формы человеческого общежития. У Платона есть два взгляда относительно механизмов реализации социальной утопии. С одной стороны, он говорит о желательности появления правителя, обладающий всей полнотой власти для создания идеального государства. С другой стороны, Платон понимает, что люди, привыкшие к старому миру, не в состоянии воспринять новый мир и порядок. Для практической реализации этой возможности нужен путь, интеллектуальное путешествие, включающее моменты обучения.

Аристотель в «Политике» подвергает критике теоретическую позицию Платона за его стремление ввести в государстве полное единство, не считаясь с реально существующей множественностью. В расхождениях между Платоном и Аристотелем отразилось одно из коренных противоречий, лежащих в «онтологической основе» европейской культуры, – мучительное противоречие между идеалом и действительностью, должным и сущим.

Слово «утопический» («утопия» по-гречески означает «место, которого нет») появилось в XVI столетии вскоре после публикации книги Т. Мора «Утопия». Формирование данного жанра побуждает перечитать с «утопической» точки зрения сочинения, предшествующие книге Т. Мора. Кроме «Республики» Платона имеются в виду многочисленные фрагменты Библии⁵, «Град божий» А. Блаженного и другие произведения.

Мысль о необходимости существования вечных и неизменных идеалов, заложенных в основу мироздания и человеческого бытия, по достоинству оценили представители различных идейно-политических учений, в том числе христиане, выдвинувшие свои эталонные идеалы в «десяти заповедях И. Христа». Очевидно, что идеал, разрушающийся от времени или под воздействием конъюнктуры, не имеет права на существование. Бессмертие идеалу обеспечивает его принципиальная недостижимость. Очень рано создавались утопические мечты о награде праведникам и предоставлении им рая. Эдем – самая древняя утопия во всей мировой культуре (как, наоборот, ад – самая древняя антиутопия). Христианство, с учетом Ветхого и нового Заветов, создало различные понятия рая, под одним из которых понимается «святой город Иерусалим, сходящий от Бога с Неба»⁶.

Идеалистическое утопическое сознание порождается критическим отношением к действительности и непреодолимым желанием ее реформирования. Утопист озабочен воплощением собственного идеала совершенного общества и устремлен на спасение всего человечества. Утопия есть отрицание настоящего и бунт против действительности, в котором «растворен» отдельный человек. Характерным признаком утопического сознания является трансцендентность, понимаемая как выход за пределы не только реального и действительного, но и возможного. От брака фантазии с желанием рождается нечто большее, чем дозволяет реальная жизнь.

Как бы ни казалось парадоксальным, но в основе всех социальных преобразований лежали и лежат именно утопии. Именно утопическо-творческое мировоззрение, воля начать историю заново – становится тем палладиумом, на котором впоследствии вырастают политические идеологии и стратегии.

Великий маг, мудрец и смутьян Маздак в V в. поднял в Персии восстание и создал государство коммунистического коллективизма. Но персидский царизм жестоко подавил извечную светлую мечту жить общиной и трудиться сообща.

Источником идеализации всегда является потребность в преодолении реальных противоречий. Именно социальные противоречия, и особенно противоречие между (духовной) сущностью и (материальными) условиями существования, очень болезненно травмируют людей и побуждают их к преобразованию «противоречивого» объекта для того, чтобы хотя бы мысленно очистить его от противоречий. Способность к созданию идеалов и пространства утопической рефлексии следует отнести к разряду уникальных способностей человека, утверждающей его сущностные характеристики.

Формирование идеалов как высшего духовного продукта, представляющего собой прорыв человеческого сознания в справедливое и светлое будущее, осуществляется человеческой психикой. «Конструируется» вещество идеала из познаваемого и ценностно-осмысляемого материала реального бытия. Непременной характеристикой идеала является единство телеологической и аксиологической сторон.

Духовная активность человека должна обеспечивать эффективную реализацию человеческой деятельности в единстве ее «трудовых» и социально-преобразующих аспектов. Именно духовная активность синтезирует целе– и «идеалореализующую» деятельность с акцентом на последней.

Немецкие идеалисты противопоставили культу личных наслаждений требования долга, кодексы обязанностей, принципов и моральных законов.

Кантовское объяснение идеала как «максимума совершенства», недостижимого на практике, но служащего своего рода «маяком» для общественного прогресса, сохранило свою значимость до настоящего времени.

Выступая против идеологических противников платоновской республики как «несбыточного совершенства, возможного только в уме досужего мыслителя, И. Кант предлагал оценивать идеал не по возможности его практической реализации, а по роли, выполняемой им в жизни человека и общества. Каждый конкретный шаг в контексте следования идеалу есть одновременно реализация частицы абсолютного. Идеал есть не гарантия абсолютного совершенства, а стимул и условие бесконечного развития.

Идеал можно трактовать как абсолютную цель, которая всегда впереди. Абсолютная цель никогда не может превратиться в средство для достижения другой цели. Идеи и идеалы в конечном итоге сильнее самих людей; они не только используются, но и овладевают теми, кто их использует.

Создатель всеобъемлющей системы классического новоевропейского рационализма Г.В.Ф. Гегель полагал, что цель отдельного человека есть то дело, которое «он способен осуществить с пользой для общества и интересом для себя». Абсолютная цель великим философом понималась как противоречие между единичным и общим, разрешающегося в конечном итоге в пользу общего, но таким образом, что этот процесс постоянно возобновляется⁷.

Первоначально человек вступает в мир как относительно целостное – знающее себя только в предмете своих желаний и потребностей – «вожделеющее самосознание». Неизбежным следствием такой формы отношения индивидуального сознания к миру является борьба между людьми – «борьба за признание». В результате противоречия, конфликта возникают, как показывает Гегель в «Феноменологии духа», две противоположные формы отношения к миру и соответственно два способа существования в нем – сознание самостоятельное («господин») и несамостоятельное («раб»). В процессе «интенсивной» трудовой деятельности несамостоятельное сознание становится самостоятельным.

Анализируя развитие «рабского, несчастного сознания», Гегель обращает внимание на значение в его формировании «отчуждения от своей сущности», «отношения господства и подчинения» и «труд на господина».

«Разработчик» концепции «абсолютного духа» придает существенное значение социальным условиям развития самосознания. Вследствие «борьбы за существование» субъект, ставший «господином», начинает соотноситься с предметом своих вожделений через «раба» и его сознание остается неизменным. В то же время «раб», исполняя волю «господина» и делая ее своей, становится носителем двойственного сознания, начинает внутренне относиться к себе как некоторому другому.

Переход к классовому обществу сопровождается метаморфозой социальных отношений: все виды связей системы «человек-природа» опосредуются противоречием «человек-человек», а субъектом исторического процесса начинают выступать антагонистические противоречия.

Новые социальные «страсти» человека представляют собой «жгучее желание» управления другими людьми и их подчинения. С другой стороны, у эксплуатируемых классов появляется непреодолимое стремление к социально-преобразующей деятельности по преодолению социальной несправедливости и всякого рода эксплуатации (насилия), страсть испытания и утверждения себя в материальном, научном и художественном творчестве.

Можно сказать, что в любом классовом обществе происходит своеобразное «раздвоение мира» – разделение на мир реальный, действительно существующий и иррациональный мир мечты и идеала, существующий в сознании индивидуума. Идеал может реализовываться не только в искусстве, но и в социально-преобразовательной деятельности. Это приводит к раздвоению целей и самих субъектов деятельности.

Обычно человек есть нечто большее, чем его несчастный и страдательный образ жизни. Снятие двойственного и противоречивого отношения к миру и решение проблемы «несчастного сознания» происходит, согласно Гегелю, в процессе «труда» («образования») – деятельности, посредством которой человек «утверждает себя в стихии постоянства и становится для «самого себя некоторым для-себя-сущим». Иными словами, «несчастное сознание» должно обрести подлинную, объективную свободу и целостность существования в формах внешней деятельности: семье, частной собственности, месте в государственной системе.

Тотальная зависимость человека от тягот жизни формирует рабское сознание, а полная независимость от нечеловеческих условий существования превращает его в сознание стоика⁸. Рабское сознание есть цепь, сковывающая личность. Стоическое сознание делает человека свободным, однако эта свобода во многом иллюзорна, ибо, абстрагируясь от реальных проблем, личность становится бессильной перед жестокой действительностью. Не преобразовывая действительность, человек не самоизменяется и впадает в некое подобие сомнамбулизма. Так сознание оказывается на пороге скептицизма.

Стоицизм является антиподом гедонизму. Основной целью стоика является обретение душевного спокойствия для «адаптации» к жизненным трудностям. Благодаря своему самообладанию он является господином самому себе, но этот же процесс делает его рабом самого себя, ибо мыслящее самосознание есть господин, а его чувственность есть подавленный раб. В конечном итоге стоики начинают раздваиваться между своими мысленными конструкциями и реальной жизнью.

Высочайшим из экзистенциальных искусств, даваемых человеку, является достоинство как искусство распознавания того момента, когда терпение и стоицизм превращаются в порок раболепия. Испытывать свою фортуну важнее, нежели хранить невозмутимость духа. Выход из конфликтной ситуации может быть только один: от созерцания и наслаждения миром человек должен перейти к его улучшению. Однако волевая тяга одного человека еще не есть всеобщая воля. Это своеволие Гегель называет «законом сердца».

Противоположность между законом сердца и законами действительности – новая антиномия, которую человек должен преодолеть. Закон сердца требует практически реализовать добрые намерения в реальной и жестокой среде. Не желая признавать свое поражение, такой «преобразователь» мира начинает во всем обвинять окружающих людей.

Гегель говорил: «противоречие разрешается, на противоречии нельзя остановиться, противоречие само по себе невыносимо». Но великий немецкий философ ничего не говорит о том, что собственно означает «разрешение» противоречия.

Основоположник теории бесклассового общества К. Маркс интеллектуальные средства для обоснования возможности преобразовательного начала в жизненной борьбе первоначально увидел в анализе воззрений передовых античных мыслителей. В докторской диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и Эпикура» Маркс показал, что Эпикур по существу выдвинул идею диалектического самодвижения, трактуя ее как принцип деятельности и активности. Был сделан вывод, что эпикурейцы, стоики и скептики являются философами самосознания.

Маркс еще в период ранних философских исканий глубоко прочувствовал гуманизм фейербаховских идей, в которых было предложено гуманистическое и атеистическое истолкование сути человека и «человеческого» как такового. Кроме того, представитель немецкой классической философии реабилитировал «чувственность», возвысил природное начало в человеке до статуса сущностного, объединяющего тем самым человека с внешней природой.

В отличие от Фейербаха, Маркс принимает положение о глубоком конфликте между человеческой сущностью и существованием. Жизненная реальность людей, их отношения друг к другу, самим себе во многом противоречат критериям человечности, предложенным Фейербахом.

По мнению Маркса, человек на протяжении многих веков создал такую культуру, освоить которую он сможет лишь после освобождения от гнета экономической бедности и преодоления духовного обнищания в мире отчужденного труда. Всеобъемлющая система Маркса имела отчетливую этическую компоненту, предназначенную для обращения не только к разуму человека, но и к чувству сострадания.

Как отмечается в «Тезисах о Фейербахе», «не обстоятельства действуют на людей, а сами люди изучают и осваивают обстоятельства как предмет в его собственной логике и осуществляют именно деятельность». И далее: «совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика»⁹.