Loe raamatut: «Лексимильян Сворье. Поиск профессии»

Пролог.

– Димка, давай быстрее хватай конфеты и бежим: лавочник сейчас придет, – маленький мальчишка в порванной жилетке надрывался от шепота. Его товарищ в это время пытался справиться с витриной, чтобы достать сокровища.

– Лекс, тихо, говорю! У меня все под контролем, сейчас подберу отмычку, и валим отсюда.

Витрина не поддавалась, мальчишки, кстати, тоже. Правда, у Лекса подрагивали руки, он сосредоточенно держал дверь и весь превратился вслух. Стекло на двери было плохо закреплено и предательски дребезжало, выдавая нервную трель. Четвертая отмычка сломалась, но Димка не отчаивался – он долго тренировался на разных замках своего дяди. Две следующие отмычки просто отказались подходить к зацепке лючины замка, но это его не остановило.

– Димка, я слышал шаги. Это лавочник! Валим отсюда!!!

– Тебе показалось, нервы лечи, – злобно ответил ему товарищ.

– Валим, говорю, а то нас так вылечат, что мало не покажется.– Лекс отчетливо слышал шаги и рванул товарища за куртку. Рука Димки дрогнула и отмычка влетела в замочную скважину с такой силой, что замок просто лопнул пополам. Заветная витрина, издав протяжный скрип, поддалась, и рука Димки потянулась к трофеям.

– Вы кто такие? Что вам надо? – не очень уверенно произнес голос лавочника. Свет, который распространился по помещению кондитерской с нарастающим шумом включаемых заклинаний комфортного запаха, шума и прочих средств маркетинга, дал великолепный старт товарищам. Дверь, которая раньше открывалась внутрь магазина, внезапно решила поменять законное направление и с шумом выпустила маленьких подлецов.

Лавочник, наконец, отошел от удивления и рванул к стойке, за которой лежал арбалет и пару боевых амулетов как раз для таких случаев. Он сгреб одной рукой амулеты и закинул их в карман ночной рубашки, на которой были изображены большие розовые овечки с добрыми глазами. Другой же рукой он нелепым движением пытался справиться с болтом арбалета.

– Встретимся на Том свете! – крикнул Димка и рванул вглубь кварталов богачей и купцов. Обычно купцы держали свою охрану и настолько мощный арсенал заклинаний, что стража зачастую даже не появлялась на патрулирование в этом районе города Сворд. А богачи так часто сетовали на стражу городовому за нарушение всяческих свобод и ущемление прав, что Димка был уверен в намеченном маршруте на все сто процентов и окажется на «Том свете» – условном месте недалеко от кладбища в конторе ритуальных услуг под многообещающим названием «Мечта» – в самое короткое время.

Лексимильян двинулся по направлению к городской площади и рынка с такой скоростью, что позавидовал бы чемпион по спринту, страдающий поносом, желающий справить искренний позыв души и организма. Его задумка была не самая лучшая: на городской площади был почетный караул, а по старому рынку часто бродили сомнительные личности в лице профессиональных воришек, стражи и ночных бабочек – девушек, предлагавших услуги продажи себя.

Разъяренный лавочник, как заправский ремесленник высшей магии, облаченный в сорочку с большими розовыми овцами, горящими глазами и диким ревом: «Порву!!!», ворвался в тишину ночи прохладной улицы. Сфокусировавшись на первой цели, он до боли сжал первый амулет, который отреагировал теплотой и концентрированным сгустком пламени, навел взведённый арбалет на гнусного воришку, пытавшегося свернуть за угол улицы. Хозяин кондитерской отчетливо видел, что ему удалось ранить свою жертву, и побежал догонять подлеца.

– АГАААрррр!!!– победоносно зарычал торговец сладостей и с ревом дракона свернул за маленьким парнишкой.

Охранник, находившийся неподалеку, услышал шум и поспешил разобраться в произошедшем. Он выбежал за калитку, и картина, представшая его глазам, была такова: разъяренный толстый тролль невысокого роста с арбалетом в руке, в одном тапочке и розовом колпаке с двумя бумбончиками, закрывавшим половину его лица, с диким ревом и бешеными глазами несся со скоростью виверна в его сторону. Охранник Олежка не дрогнул, он заправским стрелком разрядил половину воздушного жезла, уплотнив воздух в сторону нарушителя до состояния летящего кирпича, дал заряд водяного амулета для обездвиживания противника, бросил дубинку в сторону ночного чудовища, а потом уронил щит на мостовую и спрятался за калитку – мало ли что? Через десять минут отважный охранник, с дрожью в руках, ногах и мыслях, решился-таки посмотреть на результат его ночной схватки в окошко калитки. Результат его успокоил: чудовище лежало бесформенной кучей рваного розового тряпья в сточной канаве. Колпачок лежал отдельно, что свидетельствовало о решительной победе и безоговорочной капитуляции противника. Окончательно возмужав, Олежка высунул голову и руку с боевым жезлом в проем калитки, для верности послал два обездвиживающих заклинания и чудовищу, и колпачку: мало ли что? Выбрался из убежища и схватил щит, спокойно лежащий на травке. Охранник Олежка спрятался за щитом, держа наготове боевой жезл и два боевых амулета, на полусогнутых и не слушающихся ногах медленно подходил к поверженному противнику. Он аккуратно, но сильно ударил по куче тряпья в заледеневшее плечо чудовища, дрожащей рукой поднял свою дубинку и двинулся в сторону колпачка. Розовый колпачок с двумя бумбончиками не шевелился, Олежка поддел его носком сапога, испугался, что ни одно заклинание не подействовало на этот атрибут одежды противника, шарахнул по нему из амулета огненным шаром и два раза ударил дубинкой. Розовый колпачок с двумя оторванными бумбончиками продолжал не шевелиться и догорать. Охранник Олежка окончательно расхрабрился и побежал в дом звать блюстителей порядка в лице городской стражи. Он написал дежурному стражнику письмо и отправил его самым обычным образом – малым телепортом, поставив при этом пометку наивысшей важности.

В приемной охраняющего Олежкой дома раздались голоса:

– Лейтенант Дорис, – вежливо представилось лицо, окруженное тремя латниками, закованными в железяки с магическими рунами по самые уши, – дежурный офицер стражи.

– Олег Ставцев, – гордо ответил охранник, подражая голосу представителю закона, – Охранник чиновника Кац.

Охранник Олежка рассказывал свой героический подвиг, о том, что стражники едят свой хлеб даром, что пора их вообще сократить, а налоги в городе Сворд надо отдавать таким храбрым охранникам, как он.

– Так значит, нападавших было три тролля?– расспрашивал лейтенант Дорис.

– Да, да, ну что же вы не записываете? И они на головах носили странные артефакты, захватившие их разум. Я героически сжег один из них. Дайте мне жезлы некромантов, я за неделю покончу с преступностью… – подходя к калитке, продолжал Олежка.

Лейтенант Дорис открыл калитку и начал осмотр места преступления. Он просто пошел к так называемому чудовищу или уже скорее к куче тряпья, лежащей в канаве, перешагнул через одинокий домашний тапочек и приблизился к телу.

– Корд, подсвети, – коротко дал команду ближайшей консервной банке.

В свете амулета лейтенант рассмотрел лицо чудовища. Он не сразу его узнал, все-таки в кондитерской он не был почти семь лет или даже больше, да и лицо хозяина кондитерской лавочки господина Коркова сильно пострадало. Искаженное болью, замороженное до половины нижней челюсти и парализованное, лицо кондитера отражало полнейший ужас, а венцом всего великолепия был огромный наливающийся алой кровью синяк.

– Корд, аптечку сюда и сними с него все заклинания, только аккуратно и безболезненно. – Дорис отдал распоряжения и пошел осматривать выжженное пятно на мостовой. И потом добавил – Да, и вызовите лекарей, а лучше – друидов.

– А что, вы даже не наденете на преступника путы? – покусывая губы, спросил Олежка.

– Думаю, господин Корков не настолько опасен, – удрученно ответил Дорис.

– Корков? Хозяин кондитерской лавки? – испуганно спросил Олежка.

– Корков, Корков. Я хоть и не был у него лет семь, но с детства его помню, я часто у него в лавке сладости брал, – ответил лейтенант, перешагнул через остатки колпачка и пошел в сторону кондитерской.

– Как Корков? – побежал осматривать тело Олежка. Его начала охватывать легкая паника. – Он мертв?

– Нет, но ты его очень знатно приложил, – ответил ему Корд, он тоже частенько в детстве ходил в кондитерскую лавку и прекрасно знал господина Коркова, – Чем, же ты его так?

– Жезлом…, воздушным, и амулетом водным, – еле дыша, произнес Олежка, примерно представляя, какие у него могут возникнуть проблемы из-за неосмотрительности.

–А лицо? У него же бланш на пол лица? – поинтересовался стражник Корд.

– Это, наверное, я дубинкой попал, – попытался оправдаться Олежка и добавил, – ну, это, когда убегал.

– Да уж. Попал… – горько ухмыльнулся стражник.

Дорис дошел до кондитерской и вошел в дверь, висящую на одной петле. Его удивило, что из беспорядка была лишь выломана дверь и открыта одна из витрин кондитерской лавки. Лейтенант приблизился к кассовому аппарату – тот был цел – и двинулся в сторону открытой витрины. Под стеклом ворохом лежали его когда-то любимые в детстве конфеты. Его охватили радостные воспоминания, когда отец ему их покупал в день зарплаты. Замок на крышке витрины был сломан, неподалеку он нашел причину его поломки – отмычку.

Дорис обошел всю кондитерскую, но кроме сломанной витрины с конфетами повреждений не было. Дверь запасного выхода была приоткрыта, он приблизился к ней и стал осматривать. Кроме нескольких царапин на замке, свидетельствующих об открытии отмычкой, осмотр двери не принес никакой информации. Лейтенант Дорис понял, что воры профессионально вскрыли заднюю дверь, долго пытались взломать замок витрины с конфетами, но уже не так удачно, и, убегая, в панике вышибли дверь. Либо грабители были дураками, что полезли открывать витрину с конфетами, либо большими сладкоежками, либо…

– Дети, – еле слышно, констатировал свою догадку Дорис.

Его пугал тот факт, что оба замка открывали отмычками, а замок запасной двери был вскрыт очень профессионально. Он уже начал вспоминать адреса домов с неблагополучными семьями и детских домов.

Лейтенант вышел на улицу и направился к хозяину кондитерской лавки господину Коркову, как выяснилось, по совместительству троллем, чудовищем, преступником и еще бог знает кем. Он завернул за угол, позвал одного из стражников и увидел, что господин Корков начал приходить в себя под пассами старого друида. Там уже начинала собираться толпа, проснулся господин Кац, его жена, из соседних домов вышли охранники, зевавшие так, что был виден их последний прием пищи. Кац отчитывал горе-героя охранника Олежку, по Олежке было видно, что отчитывали его уже долго…

– Как ты мог перепутать? Ты что совсем слепой что ли? Или нет, ты тупой? – в порыве гнева риторические вопросы Каца закончились, и он плавно перешёл к оскорблениям – Да точно ты тупой! Тупой, слепой, кривой, а теперь еще и безработный!

– Дежурный офицер городской стражи лейтенант Дорис, – привычным тоном представился стражник, – господин Корков, я могу вам задать несколько вопросов, если вы в состоянии на них отвечать?

– Да, конечно – слегка приподнял голову хозяин кондитерской лавки. Его пижама была настолько грязной и рваной, что складывалось впечатление, что овцы на ней просто плакали. Дорису стало жаль собеседника.

– Что вы делали в столь поздний час на улице в таком.. Ээ необычном наряде? – немного грустно спросил лейтенант.

– Лейтенант! Я преследовал двух маленьких троллей, это были точно тролли. Они меня обворовали, но я вовремя проснулся и вступил в неравный бой. В одного я пустил фаербол, а другого я ранил из арбалета и погнался за ним. Но их сообщник, – он ткнул в сторону охранника Олежки, – напал на меня, он пытался меня убить! Троллий прихвостень! Хорошо, что вы его задержали!

– Сколько, ээ, троллей, – Дорис слегка поморщился, – вы преследовали?

– Их было двое, офицер – не стал врать Корков, ткнул в сторону охранника и добавил – двое и их прихвостень!

«Да уж, ну почему когда что-нибудь в этом городе происходит, все в один голос кричат, что они воевали с троллями, драконами, вивернами или, как минимум, вампирами? Ну почему нельзя сказать правду, что двое мелких сорванцов проникли к нему в лавку, и он решил проучить их? Глупо было совету давать всем разрешение на боевые амулеты для самозащиты, от этого только куча проблем и лишних жертв» – думал про себя Дорис, продолжая расспрашивать пострадавшего.

Лекс добежал до Мечты первым, и это его удивило, так как через богатые кварталы было в разы короче. Его охватила паника, он трясущимися руками открыл дверь убежища и, по совместительству, дома Димки. Входную дверь в Мечту никогда не закрывали – воровать тут было просто нечего: старые доски для гробов, ржавые гвозди, и куча хлама были просто никому не нужны.

Дядя Димки – Гондор Аривский или дядюшка Гон, как его часто называли знакомые и посетители, делал гробы, погребальные камни, оградки на могилы и кресты. Его заказчики были из простых работяг или и того хуже: нищие и бездомные, причем за нищих бездомных городской морг платил по десять серебряных монет, тогда как за нищих с родственниками иногда приходилась брать две, три или четыре серебрушки по простой причине – больше нету. Редко ему удавалось организовать последний путь очередного покойника более чем за тридцать монет, но люди умирали, и на хлеб ему с женой и Димке с братом Загом хватало, а иногда даже на хлеб с маслом и колбасой. Не шиковал, но и бедным свое семейство не считал, как и работу не считал пыльной. По работе ему больше помогал Зак, он возлагал на него большие надежды и хотел передать свое дело ему, он же был его родным сыном и единственным, а Димка у него появился только три года назад после войны с империей Хазр, в которой погиб Димкин отец. Димке была не по душе такая работа, хотя к трупам за три года он привык. Поэтому чаще всего он носился где-то в городе по мелким поручениям, или со своими друзьями.

Лексимильян Сворье был шестым сыном из восьми детей, его отец держал лавку по продаже и ремонту ботинок. Унаследовать лавку ему не светило, и после окончания платной ремесленной школы он был предоставлен сам себе. Родителям и так хватало забот: заниматься делами в лавке, а также ухаживать за самым маленьким братиком Орто, которому было всего пять лет. Отец Андро ему сказал, чтобы тот искал свой путь в жизни, и Лекс искренне пытался выполнить наказ отца: слонялся по городу без дела, играл с друзьями в ножички или кости и в редких случаях пытался устроиться посыльным куда-нибудь на работу. С работой у него не ладилось: то начальник ему не нравится, то сам напортачит, то просто лень. Чаще всего он с Димкой слонялся по городу или играл в кости. Вот два товарища и решили, что они будут профессиональными ворами и будут воровать по-крупному. Начали они с кондитерской лавки.

Лекс дошел до двери столярки, взял ключик под ковриком и открыл ее. Обстановка в комнате была рабочая: остатки стружек и опилок валялись на столе, два стула стояли вдоль стены, стеллажи были завалены разными инструментами, к которым дядюшка Гон относился с уважением, и которые всегда были в идеальном состоянии. Венцом комнатушки была пирамида из гробов и их заготовок, находившаяся углу. В дальнем конце столярки находилась гробовая дверь, как говорил Димка – антураж, которая вела в комнату Димки. Она была очень маленькой, поскольку изначально предназначалась для кладовки, но теперь там жил Димка, и поэтому в ней было очень чисто. Вдоль стенки стояла кровать, два стула – около письменного стола, а тумбочка и еще один стол – у изголовья кровати. Кровать была идеально заправлена, а подушки гордым парусом лежали одна на другой. Димка спал ногами к двери, как он говорил – «для антуража». Лекс сел на стул и стал переодеваться в свою одежду. Брюки из плотной ткани, рубашку светлого оттенка (определить истинный цвет ее было невозможно) и сапоги – гордость работы его семьи. Сапоги были очень легкими, но при этом летом в них никогда не было жарко, и зимой – не холодно.

– Оо! Ты тут! Как ты? – в комнату ввалился Димка, сильно хромая на одну ногу. – Фу, а чем паленым так несет?

– Ура, Димка! – обрадовался Лекс и побежал обнимать друга в одном сапоге. – Я думал, тебя схватили! Ты чего так долго? Где ты был?

– Да я это, вот, меня ранило как бы. – Димка повернулся спиной и Лекс стал рассматривать обломок деревянной стрелы, торчащей чуть пониже спины, в мягком месте, как говорится.

Лекс не удержался и стал ржать над местом ранения друга. Димка фыркнул и включил магический светильник. Картина, которую увидел Димка, развеселила его настолько, что он даже забыл про своё ранение. Волосы его товарища Лекса, которым завидовали даже некоторые девчонки, приобрели грязно коричневый цвет и стали короче раза в два, если смотреть со спины. Фаербол попал Лексу рядом с шеей, но не сжег её, а как-то аккуратно пролетел мимо, при этом сделав чудесную прическу.

– Теперь косичку ты не заплетешь, – сквозь слёзы и смех проговорил Димка. – Или только две над ушами! Как у осла!

– Сам ты осел, – беззлобно огрызнулся Лекс. – раненый окорочек…

Лекс принялся кукарекать и хромать, стараясь задеть друга.

– Ладно, давай делить добычу. – устав смеяться, сказал Димка.

– Точно. Доставай.

– Одна, две, три… – Димка доставал смятые конфеты из сумки, которую с Лексом шили два дня… – Семнадцать.

– Ну, очень даже неплохо, – сказал Лекс и забрал себе половину, а точнее девять конфет.

– Эту отдадим Орто. – сказал Димка, тоном большого начальника, – иначе так разругаемся и погорим.

Лекс молча согласился, взял сумку и бросил туда свою часть добычи. Сумка была гордостью для ребят: одевалась она очень быстро – через плечо, а застегивалась на одну единственную магическую клёпку. Вес в сумке распределялся очень удачно. Карманы в ремне сумки были спереди и сзади. Но даже если перевернуть сумку вверх дном, из нее ничего не выпадало. В неё удобно было складывать вещи как сзади, так и спереди. Весило это удовольствие меньше килограмма, а магическая заклепка не фонила даже при проходе магической рамки в драконьем экспрессе. Само изделие было выполнено из кожи змеи Шу, и никакими заклинаниями не просвечивало содержимое, что позволяло прятать в ней холодное оружие и слабые амулеты даже при перелете на драконе.

– Поздно. Ладно, я домой. – Лекс встал и собрался уходить.

– Стой! – Димка схватил его за рукав. – Надо что-то придумать с твоей… ээ.. новой прической.

– Зачем? – удивился Лекс.

– Это улика против нас! – Димка сделал такое лицо, что не послушать его было нельзя, побежал в столярку и вернулся с ножницами. – Вот!

– ЭЭ… А ты уверен, что без этого никак? – недоверчиво спросил Лекс.

– На все сто процентов! – хищно улыбнулся Димка и усадил на стул своего товарища.

Димка старался почти час, жмуря то один глаз, то другой. У него отлично получилась стрижка, и все выглядело даже ровно, но он всё равно чем-то был недоволен. В надежде, что друг сейчас ему поможет, он открыл дверь шкафа, на внутренней стороне которого было зеркало.

– Ты что наделал, паразит? Что это за горшок? – Лекс был тоже недоволен стрижкой, но при этом помогать советом Димке не собирался. Вместо этого он схватил Димку и повалил его на пол.

Димка отчаянно перевернулся на живот и старался дотянуться до ножки кровати, чтобы выползти из-под веса товарища. Лекс сначала решил поколотить своего цирюльника, но потом он увидел кусок арбалетного болта, торчащего из верхней части ноги Димки, и тоже решил помочь своему другу извлечь улику. Слёзы брызнули из глаз вместе с искрами, даже не ясно, чего получилось больше – слез или искр. Димка мгновенно оказался в углу комнаты, а Лекс, прижимая болт, остался рядом с дверью. Пауза была недолгая, но в эти секунды каждый подумал свое: «Вырву глаза и привяжу на затылок, или лучше один на затылок, а другой на ногу, что бы знал», «Ой, наверно я перестарался, но ведь я хотел помочь!», «… и руки с ногами местами поменяю, и стэп заставлю танцевать», «… ну он же не может меня прибить, я же его друг и улику достал!». Мыслей блыло много, их прервал тихий голос Лекса:

– Ну я тоже решил тебе помочь.. это ну.. улику достал.

Димка попытался броситься на товарища, но сил хватило только на один шаг, и он рухнул на кровать. Лекс в это время успел открыть дверь, взять свой плащ и испариться. Но мысль о раненом товарище не давала ему покоя, поэтому через несколько минут он вернулся, потрогал его за плечо и сказал:

– Да, больно. Зато быстро. Ты мне улику целый час убирал, а я тебе за секунду вытащил!

– Лекс, я тебя прибью когда-нибудь. – Димка говорил в подушку, и слёзы лились сами по себе.

– Ну.. ты это, лежи, а я сейчас всё приберу, и перебинтую тебе ээ… ногу.