Loe raamatut: «Женский портрет в русской поэзии»
На обложке – портрет Александры Струйской работы художника-портретиста XVIII в. Федора Рокотова.
Два фамильных портрета – свой и красавицы-жены – заказал художнику пензенский помещик, поэт и книгоиздатель Н.Е. Струйский вскоре после свадьбы в 1772 г.
Портрет Александры Струйской своей загадочностью обращает нас к великому неразгаданному произведению Леонардо да Винчи «Джоконда», поэтому в русском искусстве получил имя «Русская Джоконда».
Любите живопись, поэты!
С такими словами обратился к своим современникам русский поэт ХХ в. Николай Заболоцкий, пораженный увиденным в Третьяковской галерее портретом Струйской.
Портрет
Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?
Ее глаза – как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза – как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
Когда потемки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Ее прекрасные глаза.
1953 г.
Из истории русской поэзии
Образ женщины всегда вдохновлял поэтов и художников разных стран.
В России в ХVIII в. поэты Михаил Ломоносов и Гавриил Державин создавали хвалебные оды в честь императриц, подчеркивая их заслуги и значение для русской истории.
В начале XIX в. Василий Жуковский создал романтический образ Светланы.
И в начале XIX в. вместе с темой любви и земных наслаждений в русской поэзии возник женский портрет.
Первым поэтом, который эту тему и вместе с ней женский портрет ввел Константин Батюшков, которого Пушкин, как и Жуковского, считал своим учителем.
В творчестве Пушкина и поэтов XIX в. женский портрет бурно развивался, со всей полнотой богатых художественных средств, с детализированным изображением каждой черты внешности.
Прорыв в этом направлении в начале ХХ в. сделал Осип Мандельштам, значительно сократив детали внешности и дополнив портрет богатым, говорящим фоном.
Оба направления продолжаются в поэзии в наше время.
XIX век
Константин Батюшков
(1787–1855)
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
После этих строк Батюшкова голубые глаза и золотые волосы вошли в русскую поэзию начала ХIХ в. как символ женской красоты.
Мой гений1
О память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальной.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенный,
Повсюду странствует со мной.
Хранитель гений мой – с любовью
В утеху дан разлуке он:
Засну ль? Приникнет к изголовью
И усладит печальный сон.
1813 г.
Образ возлюбленной в мужском облачении возник после российских военных действий в Европе (наполеоновские войны), в которых как ополченец участвовал Батюшков.
Мои пенаты2
И ты, моя Лилета,
В смиренной уголок
Приди под вечерок
Тайком переодета!
Под шляпою мужской
И кудри золотые
И очи голубые,
Прелестница, сокрой!
Накинь мой плащ широкой,
Мечом вооружись
И в полночи глубокой
Внезапно постучись…
Вошла – наряд военный
Упал к ее ногам,
И кудри распущенны
Взвевают по плечам,
И грудь ее открылась
С лилейной белизной:
Волшебница явилась
Пастушкой предо мной!
И вот с улыбкой нежной
Садится у огня,
Рукою белоснежной
Склонившись на меня,
И алыми устами,
Как ветер меж листами,
Мне шепчет: «Я твоя,
Твоя, мой друг сердечный!..»
Блажен, в сени беспечной,
Кто милою своей,
Под кровом от ненастья,
На ложе сладострастья,
До утренних лучей
Спокойно обладает,
Спокойно засыпает
Близ друга сладким сном!..
1811–1812 гг.
Александр Пушкин
(1799–1837)
И то сказать: в Полтаве нет
Красавицы, Марии равной.
С этих слов начал Пушкин писать портрет героини поэмы «Полтава» Марии, изображая каждую черту ее внешности всем богатством художественных средств.
Наряду с главными историческими лицами – Мазепой и Кочубеем – поэт Матрене, дочери Кочубея, под именем Марии отвел значительное место в истории отношений Украины и России в начале XVIII в.
И то сказать: в Полтаве нет
Красавицы, Марии равной:
Она свежа, как вешний цвет,
Взлелеянный в тени дубравной.
Как тополь киевских высот,
Она стройна. Ее движенья
То лебедя пустынных вод
Напоминают плавный ход,
То лани быстрые стремленья.
Как пена, грудь ее бела.
Вокруг высокого чела,
Как тучи, локоны чернеют.
Звездой блестят ее глаза;
Ее уста, как роза, рдеют.
Но не единая краса
(Мгновенный цвет!) молвою шумной
В младой Марии почтена:
Везде прославилась она
Девицей скромной и разумной.
Незабываемые образы двух сестер – Ольги и Татьяны – создал Пушкин в романе «Евгений Онегин»:
***
Всегда скромна, всегда послушна,
Всегда, как утро, весела,
Как жизнь поэта, простодушна,
Как поцелуй любви, мила,
Глаза, как небо, голубые;
Улыбка, локоны льняные,
Движенья, голос, легкий стан —
Все в Ольге…но любой роман
Возьмите и найдете, верно,
Ее портрет: он очень мил,
Я прежде сам его любил,
Но надоел он мне безмерно.
Позвольте мне, читатель мой,
Заняться старшею сестрой.
………………………………
Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная, боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый день одна
Сидела молча у окна.
Задумчивость, ее подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшала ей.
Ее изнеженные пальцы
Не знали игл; склонясь на пяльцы,
Узором шелковым она
Не оживляла полотна.
Охоты властвовать примета,
С послушной куклою дитя
Приготовляется шутя
К приличию, закону света,
И важно повторяет ей
Уроки маменьки своей.
Но куклы даже в эти годы
Татьяна в руки не брала;
Про вести города, про моды
Беседы с нею не вела.
И были детские проказы
Ей чужды; страшные рассказы
Зимою в темноте ночей
Пленяли больше сердце ей.
Когда же няня собирала
Для Ольги на широкий луг
Всех маленьких ее подруг,
Она в горелки не играла,
Ей скучен был и звонкий смех,
И шум их ветреных утех.
Она любила на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосклоне
Звезд исчезает хоровод,
И тихо край земли светлеет,
И, вестник утра, ветер веет,
И всходит постепенно день.
Зимой, когда ночная тень
Полмиром доле обладает,
И доле в праздной тишине,
При отуманенной луне,
Восток ленивый почивает,
В привычный час пробуждена
Вставала при свечах она.
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли все;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона3 и Руссо4.
Отец ее был добрый малый,
В прошедшем веке запоздалый;
Но в книгах не видал вреда;
Он, не читая никогда,
Их почитал пустой игрушкой
И не заботился о том,
Какой у дочки тайный том
Дремал до утра под подушкой.
Жена ж его была сама
От Ричардсона без ума.
Это Пушкин. А вот как высказался об обеих сестрах Онегин в беседе с Ленским по дороге домой после первого посещения дома Лариных:
«Скажи, которая Татьяна?» —
«Да та, которая грустна
И молчалива, как Светлана5,
Вошла и села у окна». —
Неужто ты влюблен в меньшую?» —
А что? – «Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт.
В чертах у Ольги жизни нет.
Кругла, красна лицом она,
Точь-в-точь в Вандиковой6 Мадонне;
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне».
Владимир сухо отвечал
И после во весь путь молчал.
Женский портрет появляется у Пушкина и в отдельных стихотворениях.
Ее глаза
Она мила – скажу меж нами —
Придворных витязей гроза,
И можно с южными звездами
Сравнить, особенно стихами,
Ее черкесские глаза.
Она владеет ими смело,
Они горят огня живей;
Но, сам признайся, то ли дело
Глаза Олениной моей!
Какой задумчивый в них гений,
И сколько детской простоты,
И сколько томных выражений,
И сколько неги и мечты!..
Потупит их с улыбкой Леля —
В них скромных граций торжество;
Поднимет – ангел Рафаэля7
Так созерцает божество.
1828 г.
Здесь речь идет о фрейлине императрицы А.О. Россет и об Анне Олениной, к которой поэт сватался, но не получил согласия ее отца на брак. Олениной Пушкин посвятил несколько стихотворений, в том числе «Я вас любил».
Калмычке
Стихотворение написано под впечатлением посещения калмыцкой кибитки по пути на Кавказ.
Прощай, любезная калмычка!
Чуть-чуть, назло моих затей,
Меня похвальная привычка
Не увлекла среди степей
Вслед за кибиткою твоей.
Твои глаза, конечно, узки,
И плосок нос, и лоб широк,
Ты не лепечешь по-французски,
Ты шелком не сжимаешь ног,
По-английски пред самоваром
Узором хлеба не крошишь,
Не восхищаешься Сен-Маром,
Слегка Шекспира не ценишь,
Не погружаешься в мечтанье,
Когда нет мысли в голове,
Не распеваешь: Ма dov’e8.
Галоп не прыгаешь в собранье…
Что нужды? – Ровно полчаса,
Пока коней мне запрягали,
Мне ум и сердце занимали
Твой взор и дикая краса.
Друзья! не все ль одно и то же:
Забыться праздною душой
В блестящей зале, в модной ложе,
Или в кибитке кочевой?
1829 г.
Стихотворение «Мадонна» посвящено жене.
Мадонна
Не множеством картин известных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.
В простом углу моем, средь медленных трудов
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный Спаситель —
Она с величием, Он с разумом в очах —
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
1826 г.
Няне
Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
Одна в глуши лесов сосновых
Давно, давно ты ждешь меня.
Ты под окном своей светлицы
Горюешь, будто на часах,
И медлят поминутно спицы
В твоих наморщенных руках.
Глядишь в забытые ворота
На черный отдаленный путь:
Тоска, предчувствия, заботы
Теснят твою всечасно грудь.
То чудится тебе…
Поэты пушкинского круга
Женский портрет в его разнообразии представили нам поэты пушкинского круга: Петр Вяземский, Денис Давыдов, Антон Дельвиг, Евгений Баратынский, Николай Языков.
Петр Вяземский
(1792–1878)
Простоволосая головка
Простоволосая головка,
Улыбчивость лазурных глаз,
И своенравная уловка,
И блажь затейливых проказ —
Всё в ней так молодо, так живо,
Так не похоже на других,
Так поэтически-игриво,
Как Пушкина весёлый стих.
Пусть спесь губернской прозы трезвой,
Чинясь, косится на неё,
Поэзией живой и резвой
Она всегда возьмёт своё.
Она пылит, она чудесит,
Играет жизнью, и, шутя,
Она влечёт к себе и бесит,
Как своевольное дитя.
Она дитя, резвушка, мальчик,
Но мальчик, всем знакомый нам,
Которого лукавый пальчик
Грозит и смертным и богам.
У них во всём одни приемы,
В сердца играют заодно:
Кому глаза её знакомы,
Того уж сглазил он давно.
Её игрушка – сердцеловка,
Поймает сердце и швырнёт;
Простоволосая головка
Всех поголовно поберёт!
Июль 1828 г.
Посвящено Пелагее Николаевне Всеволожской.
Денис Давыдов
(1784–1839)
Поэтическая женщина
Что она? – Порыв, смятенье,
И холодность, и восторг,
И отпор, и увлеченье,
Смех и слёзы, чёрт и Бог,
Пыл полуденного лета,
Урагана красота,
Исступлённого поэта
Беспокойная мечта!
С нею дружба – упоенье…
Но спаси, Создатель, с ней
От любовного сношенья
И таинственных связей!
Огненна, славолюбива,
Я ручаюсь, что она
Неотвязчива, ревнива,
Как законная жена!
1816 г.
Антон Дельвиг
(1798–1831)
Сонет
Златых кудрей приятная небрежность,
Небесных глаз мечтательный привет,
Звук сладкий уст при слове даже нет
Во мне родят любовь и безнадежность.
На то ли мне послали боги нежность,
Чтоб изнемог я в раннем цвете лет?
Но я готов, я выпью чашу бед:
Мне не страшна грядущего безбрежность!
Не возвратить уже покоя вновь,
Я позабыл свободной жизни сладость,
Душа горит, но смолкла в сердце радость,
Во мне кипит и холодеет кровь:
Печаль ли ты, веселье ль ты, любовь?
На смерть иль жизнь тебе я вверил младость?
1822 г.
Посвящено С.Д. Пономаревой.
Евгений Баратынский
(1800–1844)
Она
Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,
Что говорит не с чувствами – с душой;
Есть что-то в ней над сердцем самовластней
Земной любви и прелести земной.
Как сладкое душе воспоминанье,
Как милый свет родной звезды твоей
Какое-то влечёт очарованье
К её ногам и под защиту к ней.
Когда ты с ней, мечты твоей неясной,
Неясною владычицей она:
Не мыслишь ты, – и только лишь прекрасной
Присутствием душа твоя полна.
Бредёшь ли ты дорогою возвратной,
С ней разлучась, – в пустынный угол твой,
Ты полон весь мечтою необъятной,
Ты полон весь таинственной тоской.
1827 г.
Посвящено предположительно А.А. Воейковой.
Николай Языков
(1803–1846)
К няне А.С. Пушкина
Свет Родионовна, забуду ли тебя?
В те дни, как сельскую свободу возлюбя,
Я покидал для ней и славу, и науки,
И немцев, и сей град профессоров и скуки —
Ты, благодатная хозяйка сени той,
Где Пушкин, не сражён суровою судьбой,
Презрев людей, молву, их ласки, их измены,
Священнодействовал при алтаре Камены9, —
Всегда, приветами сердечной доброты,
Встречала ты меня, мне здравствовала ты,
Когда чрез длинный ряд полей, под зноем лета,
Ходил я навещать изгнанника-поэта,
И мне сопутствовал приятель давний твой,
Ареевых наук питомец молодой.
Как сладостно твоё святое хлебосольство
Нам баловало вкус и жажды своевольство!
С каким радушием – красою древних лет —
Ты набирала нам затейливый обед!
Сама и водку нам, и брашна подавала,
И соты, и плоды, и вина уставляла
На милой тесноте старинного стола!
Ты занимала нас – добра и весела —
Про стародавних бар пленительным рассказом:
Мы удивлялися почтенным их проказам,
Мы верили тебе – и смех не прерывал
Твоих бесхитростных суждений и похвал;
Свободно говорил язык словоохотной,
И лёгкие часы летели беззаботно!
1827 г.
Михаил Лермонтов
(1814–1841)
Ходит плавно, будто лебедушка,
Смотрит сладко, как голубушка,
Молвит слово – соловей поет.
Такими сравнениями, свойственными былинному творчеству, начинает Лермонтов описание портрета Алены Дмитревны в своем произведении «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова».
***
На святой Руси, нашей матушке,
Не найти, не сыскать такой красавицы.
Ходит плавно – будто лебедушка,
Смотрит сладко – как голубушка;
Молвит слово – соловей поет;
Горят щеки ее румяные,
Как заря на небе Божием;
Косы русые, золотистые,
В ленты яркие заплетенные,
По плечам бегут, извиваются,
С грудью белою целуются.
Во семье родилась она купеческой,
Прозывается Аленой Дмитревной.
1837 г.
К портрету
Стихотворение посвящено Александре, жене графа Воронцова-Дашкова, известного своими роскошными балами. Портрет работы французского художника Анри Греведона был подарен Лермонтову Александрой в знак глубокой и доверительной дружбы.
Как мальчик кудрявый, резва,
Нарядна, как бабочка летом;
Значенья пустого слова
В устах ее полны приветом.
Ей нравиться долго нельзя:
Как цепь, ей несносна привычка,
Она ускользнет, как змея,
Порхнет и умчится, как птичка.
Таит молодое чело
По воле – и радость и горе.
В глазах – как на небе, светло,
В душе ее темно, как в море!
То истиной дышит в ней всё,
То все в ней притворно и ложно!
Понять невозможно ее,
Зато не любить невозможно.
1840 г.
В поэме «Мцыри»10 Лермонтов изобразил динамичный портрет грузинки, идущей за водой.
***
Держа кувшин над головой,
Грузинка узкою тропой
Сходила к берегу. Порой
Она скользила меж камней,
Смеясь неловкости своей,
И беден был ее наряд;
И шла она легко, назад
Изгибы длинные чадры
Откинув. Летние жары
Покрыли тенью золотой
Лицо и грудь ее; и зной
Дышал от уст ее и щек,
И мрак очей был так глубок,
Так полон тайнами любви,
Что думы пылкие мои
Смутились. Помню только я
Кувшина звон, – когда струя
Вливалась медленно в него,
И шорох… больше ничего.
Когда же я очнулся вновь
И отлила от сердца кровь,
Она была уж далеко;
И шла, хоть тише, – но легко,
Стройна под ношею своей,
Как тополь, царь ее полей.
1839 г.
В поэме «Демон» поэт изобразил красоту Тамары в движении, в танце.
Всегда безмолвно на долины
Глядел с утеса мрачный дом;
Но пир большой сегодня в нем —
Звучит зурна, и льются вины —
Гудал сосватал дочь свою,
На пир он созвал всю семью.
На кровле, устланной коврами,
Сидит невеста меж подруг:
Средь игр и песен их досуг
Проходит. Дальними горами
Уж спрятан солнца полукруг;
В ладони мерно ударяя,
Они поют – и бубен свой
Берет невеста молодая.
И вот она, одной рукой
Кружа его над головой,
То вдруг помчится легче птицы,
То остановится, глядит —
И влажный взор ее блестит
Из-под завистливой ресницы;
То черной бровью поведет,
То вдруг наклонится немножко,
И по ковру скользит, плывет
Ее божественная ножка;
И улыбается она,
Веселья детского полна,
Но луч луны, по влаге зыбкой
Слегка играющий порой,
Едва ль сравнится с той улыбкой,
Как жизнь, как молодость, живой.
1839 г.
Tasuta katkend on lõppenud.
