Как-то упустив момент появления, но на очередном переезде железнодорожных путей, мы нагнали точно такую же, как наша, машину. Дорога, ведущая в загородное поселение, была лишь одна, из-за чего пришлось на одном расстоянии, повторяя все маневры, ехать «тенью» опережающего транспорта. Я подумал, как было бы забавно, если бы в матрице произошел сбой, а в салоне идентичного автомобиля ехали точные наши копии.
Благодаря световому шуму, узенькие улочки пригорода были хорошо освещены, а дома защищали от ветра, успокаивая разыгравшийся буран. Но разыгравшееся в бурных эмоциях воображение, которое наполняло смятением и приглушенной, возрастающей напряженностью, никак не утихало. Автомобиль двигался точно по нашему маршруту до самого дома. Наша машина остановилась, на первом ряду кинопоказа, если это можно так назвать, что оказалось совсем не забавно. В поднятые ворота гаража, к ожидающему главе семейства, проехал автомобиль, из которого в выработанной месяцами очередности, выходили совершенно неотличимые от нас клоны. Они вели себя в точности как мы, что-то обсуждая и смеясь. Секунды начинали длиться вечность, а жуть – душить, не давая сказать ни единого слова. Вот и я, со всеми моими привычками, вышел из машины, разгладил нижнюю часть куртки, оправил рукав на левой руке, параллельно поглядывая на наручные часы.
Снежные хлопья, приземляющиеся на разогретое лобовое стекло машины, тут же таяли, образовывая капельки, растворяя четкость происходящего. Со злостью включенные дворники, моментально вернули прозрачность автомобильному окну. Рев мотора, заставил всех участников гаражного представления обернуться в сторону въезда, откуда мы неслись на ненормальной скорости. Что я должен был почувствовать, когда я сбил на машине «меня»? Кроме встречного толчка, больше ничего не произошло, хотя ожидалось как минимум столкновение с стоящей машиной, которая пропустила через себя как бы насквозь, от чего врезались мы в моего клона.
Я не знаю, что есть страшная истина: наличие точных копий, не различимых даже родным отцом; или быть оригиналом среди копий, которые почувствовав, что я раскрыл их тайну, сейчас же откроют истинные свои лица; или это я – подделка?
И ясность к разуму стала возвращаться только с нарастающими, бесконечно быстрыми, повторяющимися вопросами «что это? что за черт?», исполняемые знакомым женским голосом. Остальные, присутствующие в гаражном помещении, стояли молча, осознавая увиденное. Соседские дома даже не подозревают, что за только что спущенными воротами, произошел групповой разлом реальности. Абсолютно каждому происходящее казалось индивидуальной галлюцинацией. Встречающий отец, парализованный молчанием, остался там же, а все остальное исчезло, то есть, стало таким как раньше. С круглыми, застывшими от страха глазами, беззвучно перебирая ноги, все двинулись в дом, где должен состояться ужин. И только я, уходящий крайним, заметил вмятины на капоте машины. А в щель входной двери, прежде чем выключить освещение, увидел нечто пугающее, от плинтусов вверх вырастали какие-то корни, крыша автомобиля пузырилась, и что-то точно смотрело на меня в ответ. Я моментально захлопнул дверь, решив не отставать от (моей ли) семьи.
За ужином потихоньку начался прорезаться голос, мало по малу мы притрагивались к еде, пытаясь выразить свои мысли, по поводу того, что пришлось пережить пару часов назад. Мы переглядывались, не решаясь спросить, настоящий ли каждый из нас.
Chapter 3.
Первым делом свалилась со стены картина, что осталось незамеченным. Потом, под столом я увидел ковер, которого у нас точно никогда не было. «Смотрите как повалил снег» – сказал кто-то, обратившись к окну. Пересчитывая всех по головам, при каждой десятке, до которой я мысленно проговаривал порядковые предыдущие цифры, получалось на два-три с половиной человека больше, тогда как при счете только до семь, количество людей совпадало с реальной цифрой или недоставало только одного.
Второй раз свалилась та же картина, пейзаж цветущего болота, все резко подскочили, бегом меняясь друг с другом местами. Я сидел неподвижно, щурясь, молча наблюдая, перестукивая пальцами от левого мизинца, до правого. Снова наступила тишина. Слышно было легкое хлюпанье пересыхающих глаз, которые то и дело бегали из стороны в сторону, подозревая каждого в не существовании. Сестра первой нарушила спокойно надвигающийся хаос, упиревшись коленом в стол, потянувшись через него за жирной, золотистой куриной ножкой. Остальные потихоньку, под летающими столовыми приборами стали копаться в тарелках салатов, выкладывать гарнир ровными полосами, лепить из пережеванной еды замысловатые фигурки.
На столе, рядом с моими играющими руками, появились такие же, держа вилку. Я попытался было встать, чтобы покинуть этот хаос, однако пол исчез. Свет погас, теперь все происходило как в театральной постановке, с подсвеченными фигурами беснующих людей. Кто-то дышал мне в затылок, каждый раз, когда падала какая-то картина с места «цветущего болота». Рухнула и стена, за которой, под светом уличных фонарей, невинно шли снежные осадки, уводя в мягкий, сонный, минутный, несуществующий мир. Упало еще две стены, за которыми также шел тот же снег, а в дали то и дело вспыхивали этюды нашего нормально ужина. Людей, неотличимых от реальных, (кто бы из них это не был), в уменьшающейся комнате без пола и трех стен, становилось в несколько раз больше, усложняя мои подсчеты. И как потолок не свалился, когда испарилась оставшаяся, несущая стена?