Loe raamatut: «Падая вставать или лежачая балерина»

Font:

Моим внукам посвящается

ISBN 978-5-0056-7230-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

⠀

Выражаю благодарность Марие Райдер, она литературный редактор, выпускающий редактор со стажем более 20 лет, руководитель отдела обучения школы Get PublishED, оказавшей большую помощь в подготовке и издании данной книги.

Часть первая:
Воспоминания

В небольшом уютном кабинете, стены которого обиты деревом, за рабочим столом в кожаном кресле сидит женщина. В кабинете нет ничего лишнего, что мешало бы работе: здесь находятся рабочий стол с приставкой для посетителей, внушительный сейф, четыре стула, небольшой шкаф для верхней одежды. На рабочем столе справа от хозяйки кабинета примостился черный компьютер «Навигатор», или, как его называли, «комбайн от японцев», самая навороченная всевозможными функциями новая техника – здесь и телефон, который настроен на моментальное соединение с филиалами ее компании, расположенными в разных городах, и опция «секретарь», способная в авторежиме разбудить, напомнить, соединить, пригласить и многое другое. Некоторые возможности компьютера еще не были установлены, потому что инструкции на русском языке нет (скорее техника была контрабандная, ее привезли из Ленинграда в ограниченном количестве), изучить восемь томов описаний на японском и английском языках, разобраться в них досконально её специалистам было сложно, да и квалификации им не хватало.

Женщина читает газету «Доживем до понедельника» – это одно из последних изданий нового времени. На ней строгий черный костюм, ее отрешенный грустный взгляд направлен внутрь себя, должно быть, в свое прошлое. Дочитав статью, женщина откладывает газету. Статья о ней, о Сабине, о ее успехах и достижениях в сфере финансов и строительстве, о недавней поездке в Лондон на международную конференцию, куда наравне с американскими и европейскими участниками были приглашены успешные представители бизнеса из «новых» с постсоветского пространства. Написано также, что она счастлива, богата и любима. Однако при пристальном взгляде на нее мы видим печаль в глазах, а темные круги под глазами извещают о пережитых невосполнимых утратах в личной жизни.

Нелегко достался ей этот успех в бизнесе. Когда-то скромная, немногословная девочка теперь превратилась в успешную даму, знакомство с которой многие бизнесмены считали за честь. Родственники со всех сторон искали возможности пристроить к ней на работу своих несостоявшихся деток. Их можно было понять: после развала Союза далеко не все смогли адаптироваться.

Ныне времена наступили лихие, происходили непонятные для многих советских граждан события и перемены. Та размеренная, неспешная, распланированная сверху донизу жизнь ушла в прошлое, все стали свободными, но многие не знали, как распорядиться этой самой свободой. Самое главное – нужно было находить способы заработать на жизнь.

Сабина за три с небольшим года смогла поднять свой сначала малый, затем укрупнившийся бизнес. Все было не как в сказке – по щучьему велению: вся ее жизнь была периодом подготовки к действию, только ее жизненный опыт и знания помогли ей подняться на эту высоту. Но точила изнутри одна печаль – это болезнь младшего сына, Жана. Сабина мечтала разбогатеть и вывезти сына в лучшую клинику за рубежом, чтобы его вылечить. Однако мечта ее не осуществилась: два года назад сын скоропостижно скончался, ему было всего двадцать три года. Он женился за два с половиной года до смерти, его сыночку десять дней назад исполнилось два.

…В тот роковой день с утра все было не так. Очень рано в ее дверь позвонил участковый милиционер. Он сообщил, что машина Сабины три дня назад совершила наезд в Чиликском районе, это в ста километрах от Алма-Аты. Сабина была в шоке. «А человек жив?» – спросила она. «При чем здесь человек, сбита корова насмерть», – сообщил милиционер. У Сабины отлегло от сердца – хоть не человек. Только остался осадок от того, что водитель соврал ей: он сказал, что зацепил забор дома, откуда внезапно выбежал ребенок, поэтому передняя стойка машины погнулась и разбилось лобовое стекло. Подписав акт происшествия, милиционер выписал штраф за ДТП, а также квитанцию на оплату стоимости коровы для возмещения ущерба ее владельцу и ушел.

Это событие, в особенности обман водителя, сильно огорчило Сабину. Она всегда старалась выбирать сотрудников в свою компанию в основном по моральным качествам, считала, что пополнить недостаток знаний можно, а взрослого человека за короткий срок не перевоспитать. Ее должны были окружать честные, порядочные люди, преданные общим целям, идее компании, только в сплоченном коллективе дело будет спориться.

Тогда же у другого водителя был день рождения. Его мама и сестра ждали Сабину и двоих сотрудников ее компании на праздничный обед в доме у его матери. Во время застолья Сабине стало плохо: что-то сжималось у нее внутри в области сердца. Извинившись перед хозяйкой, она поехала домой: вечером планировалась поездка в район к клиенту с контрольной миссией по совместному проекту.

Дома невестка дала ей таблетку валидола, и Сабина решила до поездки отдохнуть. Уснуть не удалось – внутри щемило. Времени было около семнадцати часов. Раздался телефонный звонок. Он снова встревожил Сабину, она прислушалась к разговору невестки со звонившим. Она слышала короткие ответы и вопросы невестки: «Где? Когда?» – и тревога в ее голосе. Сабина сжалась, поднялась на ноги: у нее сомнений не было – что-то случилось с сыном… В спальню вместе с невесткой вошел заместитель Сабины по работе, он же ее гражданский муж, как она выражалась, бизнес-муж. Он начал сбивчиво говорить, что звонил друг сына, сыну стало плохо, он находится у друга, сейчас сам поедет и привезет его и чтобы она не волновалась…

Но Сабина уже рухнула на кровать, она поняла, что все закончилось: нет ее сына – единственной радости в ее жизни.

Дальше все было как в тумане. Дни шли за днями, но она ничего не помнила. Люди, поток людей с соболезнованиями, плач и слезы. Среди этого кошмара глаза Сабины встретились с глазами двухлетнего малыша, оставшегося после ее сына. Его глаза выражали страх, растерянность, его испугал плач незнакомой толпы, приехавшей из разных городов и сел, родственников и чужих, друзей и просто любопытных, пришедших поглазеть на горе других. У казахов издревле принято входить в дом, где находится усопший родственник с плачем в голос с причитаниями, многие просто подают голос, изображая плач. Сабина вернулась из небытия, приподнялась и прижала к себе ребенка. Она гладила его по голове, целовала, обнимала и дала клятву, что с этой минуты всегда роль папы в жизни малыша будет исполнять Сабина, его ажека (что в переводе с казахского на русский означает бабуля), так называл ее внук, он не будет сиротой. Эта клятва дала силы самой Сабине: оказалось, у нее в этой жизни еще не все потеряно, остался от любимого сына внучок, которому она необходима.

Пока она была в забытьи между жизнью и смертью, прошли похороны, семь дней тоже уже провели. Гости все разъехались, дома остались лишь свои близкие и некоторые ее сотрудники. Боль в ее груди так и не прошла, она будет саднить еще долгие-долгие годы, породнившись с непроходящей тоской.

…Сегодня было воскресенье, в офисе почти никого не было. Сидя в тиши кабинета, Сабина окунулась в воспоминаниях в свое далекое прошлое. Родилась она полвека назад в дружной семье, где были папа, мама, два брата и сестра. Была у них еще бабушка, мама отца. Сабине было шесть лет, когда бабушка заболела и слегла. Двумя годами раньше непоседа Сабина вместе с мальчишками карабкалась на довольно высокие деревья, которые росли в ее дворе. Пацаны привязывали толстые веревки на большие ветки и качались на них, спрыгивая подальше от дерева, или старались достать до другого, которое росло рядом, и, как Тарзан (недавно в клубе показывали фильм про него), перелезать с одного на второе. Сержан, дальний родственник, двумя годами старше Сабины, всегда старался опекать ее и часто хвастался перед ней своими «подвигами», показывая свою отвагу. А тут он решил подхватить ее, как в фильме Тарзан подхватывает Джейн. Он сильно раскачался на веревке, на лету ухватил за руки Сабину. Они пролетели довольно высоко, девочка визжала то ли от страха, то ли от восторга, но Сержан не сумел ее удержать. Сабина упала с приличной высоты, согнувшись надвое. Раздался резкий вскрик, и наступила тишина. Из дома выскочили взрослые. Девочка была вся бледная, без сознания. Все подумали, что она умирает.

Сабина выжила, однако перелом нескольких позвонков оставил след на всю ее оставшуюся жизнь. Долгие месяцы мама не отходила от дочки, боли иногда были невыносимыми, казалось, что девочка ощущала каждый шаг тех, кто ходил по комнате, эти шаги причиняли ей острую боль. В поселке был только родильный дом, поэтому девочку лечили знахари. Болезненность они снимали ртутью, которую смешивали с какими-то маслами, растирая до черного цвета, чтобы получилась мазь. Временами состояние девочки улучшалось, боль отступала, Сабина снова играла с пацанами, снова падала, снова лежала и снова поднималась. Когда Сабине было уже лучше, на маму свалилась новая забота – бабушку парализовало.

Однажды ночью бабушка каким-то образом сползла с постели на пол, в темноте шарила руками, искала что-то под своей кроватью. Сабина тоже проснулась. Родители соскочили с кровати и подошли к бабушке, которая старалась забраться подальше под кровать, но это ей не удавалось.

– Мать, что вы делаете? – спросил Ильяс, отец Сабины.

Бабушка ответила, что ей святой Пайгамбар дал таблетку для Сабины, если внучка съест ее, кости срастутся, и она будет здоровой. Но бабушка случайно обронила таблетку, надо обязательно найти ее. Бабушка Куляй не хотела подниматься с пола, но сын ее не слушал, поднял на руки и бережно вернул в постель. После этого случая бабушка прожила недолго, на семидесятом году жизни в солнечное утро 8 марта 1950 года тихо скончалась.

На долю Куляй выпала тяжелая доля. Родители выдали ее замуж в пятнадцать лет за взрослого мужчину, который был на семнадцать лет ее старше, она родила от него пятерых сыновей. Муж всю жизнь батрачил у богатого родственника, жили бедно. Он умер, когда ей было сорок четыре года, младший сын только родился. Сыновей приходилось поднимать самой.

Одно утешение, что старший сын Ильяс в Алма-Ате окончил школу, затем еще продолжал обучаться профессии учителя. В дальнейшем он стал опорой всей семье, помог младшим братьям завершить десятилетку, двое самых младших поступили перед войной в институт. В родной аул, расположенный у подножия Заилийского Алатау, Ильяс вернулся в качестве инспектора по культурно-просветительской работе в отдаленных районах, занимался инспектированием работы начальных школ – практически работа сводилась к ликвидации безграмотности населения, открытием школ семилетнего образования, поиском, подбором и подготовкой преподавателей. Это были годы становления советской власти, Ильясу приходилось принимать участие в комитетах по борьбе с пережитками прошлого, работа с молодежью также входила в его обязанности.

Шел 1929 год, лето. По вечерам парни и девушки собирались на окраине аула, разжигали костер, играли в разные игры, девушки любили качаться на деревянных широких качелях алтыбакан, то есть на шести опорах. Их обычно раскачивали парни. Однажды Ильяс пришел познакомиться с ребятами, посмотреть, как они проводят время, побеседовать с ними.

Небольшая группа парней и девушек собрались у качелей, на которых раскачивалась хрупкая девушка с длинными роскошными косами. Все ее просили спеть. Девушка повернула голову в сторону Ильяса, их глаза встретились. «Какой строгий парень, кто же он такой?» – подумала она, а он на миг оторопел: как она прекрасна, правильные черты лица, черные брови вразлет, большие черные глаза… И вот она запела, все вокруг затихли, слышался только ее нежный, негромкий, чарующий голос. Когда песня закончилась, девушка смущенно взглянула на Ильяса, заметила, что его глаза потеплели и куда-то испарилась его строгость. В этот вечер Ильяс представился и познакомился со всеми, с ней тоже. Звали ее Асемай. Ребята окружили его со всех сторон, задавали много вопросов: как там в столице, что происходит в мире и какие планы насчет их аула. Встреча затянулась за полночь.

Так познакомились и полюбили друг друга Ильяс и Асемай. Девушке было семнадцать лет, она воспитывалась у богатого дяди, отличавшегося крутым нравом. Он не просто забрал у бедного родственника племянницу – у него были дальние планы на нее. Зачем было упускать такой шанс пополнить свой карман, выдав племянницу замуж за богача? Можно получить хороший калым. Она не просто красавица, образованная, воспитанная в строгости и лучистая по характеру девушка, найдет он ей богатого жениха, думал, потирая руки, Сарсенбай – так звали дядю. У него было пятеро сыновей и ни одной дочки, зато четыре жены – от каждой по одному сыну, лишь младшая из них родила двоих. Все жены жили отдельно от него со своими сыновьями, которые уже женились, отдельно вели свое хозяйство. Сарсенбай жил с предпоследней женой, самой любимой, с их общим сыном Адилбаем и племянницей. За Асемай приглядывали и сопровождали поочередно на все вечерние ее прогулки жены его сыновей. Ничто не мешало осуществлению его планов, но тут появился этот городской босяк, у которого кроме глиняной мазанки, кучи братьев, матери-вдовы и нескольких баранов, ничего за душой. Однако босяк был непрост, за ним стояла новая власть, законы все поменялись. Сарсенбай бы срочно выдал племянницу за калым, но находились только те, у которых уже были жены и не одна, а закон не позволял многоженства, калым тоже оказался под запретом. Круто взялась новая власть, будь она неладна. Но Сарсенбай не отчаивался, чаще стал наведываться в другие, более дальние аулы, надеялся найти для нее жениха. «Вдовец тоже подойдет», – рассуждал он в дальних конных поездках. Даже съездил на Иссык-Куль в Киргизию. Там народ жил беднее, своих дочерей с радостью отдавали за казахов второй и третьей женой. Сарсенбай был уверен, что его снохи хорошо стерегут племянницу, как он наказал – держать ее подальше от этого босяка.

Пока суд да дело, в составе комиссии по раскулачиванию Ильяс принял участие в деле по изъятию излишков скотины в ауле дяди Асемай, хотя и не хотел, но должность обязывала. Сарсенбай заранее успел отогнать в отдаленное зимовье и спрятать табун лошадей, большое стадо баранов и коров, нанял охранять скот несколько чабанов и молодых парней-смельчаков, которые могли обороняться и отстоять его скотину, если нагрянут власти. В ауле он оставил небольшое поголовье, кое-какое поголовье раздал бедным родственникам с возвратом, но за барашка в награду, те охотно соглашались услужить баю.

В составе комиссии были в основном приезжие служаки, а те, кто был из этой же местности, делали вид, что поверили в отсутствие лишней скотины, потому что им здесь жить, комиссия уедет, а они останутся с баем, который не простит их в случае чего.

Только бесил бая Ильяс, который смел поглядывать на его воспитанницу. Все же Сарсенбаю пришлось расстаться с частью поголовья, которую у него конфисковали. Тем временем влюбленные ухищрялись тайно видеться, поговорить о будущем. Асемай очень боялась, что дядя их разлучит, увезет ее куда подальше. Ильяс был полон решимости, вот только каково будет ей жить в нищенских условиях? Он всех в семье прокормит, но дом был обычной мазанкой, не для богатой девушки, а Асемай напротив не боялась бедности, в доме ее родного отца было не богаче, для нее главное было быть рядом с любимым.

В день, когда ей исполнилось восемнадцать лет, они тайно расписались в сельсовете и Ильяс привел в свою мазанку молодую жену. Куляй, его мать, в растерянности долго не знала, что делать, потом расплакалась, обняла и поцеловала невестку. Молодой муж пригласил несколько человек из своего окружения на случай, если вдруг дядя попытаеется силой увести племянницу к себе. Только все сели за дастархан пить чай, как ворвались несколько молодцев из свиты Сарсенбая с плетками наготове, но, увидев людей в форме чекистов, их фуражки и кожаные куртки, осеклись, передали приказ бая вернуть Асемай домой. Глава сельсовета показал непрошеным гостям бумагу, где было написано, что Асемай стала законной женой Ильяса, и предупредил, он знает об утайке излишней скотины, и если что, то быстро раскулачат бая и пришьют ему статью, а это грозит тюрьмой.

Долгие годы после этих событий дядя и племянница не общались. Адилбай, средний сын Сарсенбая, который был всего на три года старше Асемай и которого она считала братом, была дружна с ним, часто навещал молодых. Адилбай прошел ликбез, учился в городе в школе рабочей молодежи, сам тоже мечтал жениться на любимой девушке, однако отец женил его на другой. Благодаря новым законам через два года он развелся. Его любимая жила в отдаленном ауле, ее тоже выдали замуж, но Адилбай видел, как счастлива его сестра с любимым, и решил обязательно жениться на своей любимой Инкар. Он часто ездил к ней. Инкар была беременна, в таком виде оставить мужа ей не позволят, проклянут, поэтому они с Адилбаем решили подождать до следующего года. Она все равно не будет жить с нелюбимым, который был старше ее на тридцать два года, при этом не раз был женат. Ребенок у Инкар родился слабым, прожил меньше месяца и умер. Это позволило ей вернуться к своим родителям, через полгода Адилбай увез любимую к себе.

Сарсенбая не устраивала жена сына, она разведенка, надо было женить его на молоденькой девушке, думал он. Но годы его могущества остались позади, здоровье пошатнулось, старик заболел. Он не хотел умирать, не помирившись с племянницей, к тому же босяк уже был уважаемым в ауле человеком, его назначили директором и преподавателем семилетней школы. Учителей в народе почитают, государство выдало ему приличный деревянный дом возле школы, Асемай тоже работала в школе. Сарсенбай слышал от сына, что его племянница счастлива, поэтому распорядился, зарезать барана и пригласить всю семью Асемай к нему в гости. За столом старик дал свое запоздалое благословение молодым, наказал зятю и сыну поддерживать друг друга в этой жизни. Через несколько месяцев он скончался.

Асемай прикладывала все свое старание, чтобы стать хорошей хозяйкой. Дома у дяди всю работу делали его жены, снохи, а ее не учили ведению хозяйства. Но ей повезло: свекровь была добрая женщина, учила невестку всему, что сама умела: печь хлеб, варить еду, обстирывать домочадцев, шить незамысловатую одежду. Однажды Куляй ушла в гости к родственникам, а Асемай решила самостоятельно испечь хлеб. Достала муку, соль, подогрела воду, замесила тесто. Прошло три часа, а тесто не поднимается. Еще прошло два часа – тесто на том же уровне, твердое, у свекрови за это время оно бы уже «убежало», перекисло бы. Пришла свекровь, увидела тесто, раскрыла сыпыра – так называли обработанную добела баранью шкуру, в которую заворачивали тесто, а там лежит кусок нетронутого кислого теста, которое применялось в качестве опары. Пожурив невестку, Куляй сама заново поставила замес. Этот урок молодая женщина усвоила на всю жизнь, после этого больше не умничала, когда чего-то не знала, всегда спрашивала и более внимательно прислушивалась к советам свекрови.

Куляй относилась к невестке, как к дочери, у нее же были одни сыновья, а с Асемай ей было всегда весело, уютно, характер у невестки был добрый, она всегда ощущала искреннюю заботу о себе. За двадцать один год, которые они прожили вместе, между ними не было недомолвок, обид. Да и пережила свою свекровь Асемай только на полтора года, но это было потом, мы забежали с вами на двадцать лет вперед. За эти двадцать лет много воды утечет: Ильяса партия направит на учебу в столицу в юридическую школу, у молодых до войны родятся сын Азамат, дочь Сабира. Ильяс успеет поработать следователем, прокурором, судьей… Каждые три года семья вслед за назначениями отца семейства в разные районы и другие области будет безропотно кочевать, дети будут регулярно менять школы. Его младшие братья поступят в институты, собираясь в будущем стать один художником, второй – врачом, младший – ветеринаром.

Но наступил 1941 год, черный год для всей большой страны, пришла война почти в каждый дом. Первым на фронт призвали Шерали, который на шесть лет младше Ильяса, он был вторым после него. Шерали уже был военным, работал после армии в военкомате, женат, имел дочку и сына. Затем одного за другим призвали троих младших братьев. Самому младшему было семнадцать лет, но он приписал себе год и добровольцем ушел на фронт. Ильяса, работавшего тогда судьей, оставили для обеспечения надежного тыла: тех, кто работал в органах безопасности, практически не призывали. Самый младший брат пропал без вести в начале войны, второй погиб под Сталинградом, третий защищал Ленинград, в чине старшего лейтенанта погиб в Эстонии, похоронен в городе Кохтла-Ярве.

Казалось, семья сиротеет, Куляй-апа совсем притихла в своем горе. Чтобы как-то оживить обстановку, Ильяс усыновил двоюродного племянника, да и Азамат не будет один без братишки, благо они были с небольшой разницей в возрасте. Мальчика звали Атабек, он был младше Азамата на три года, а Сабира младше Атабека на два. Атабек как раз пошел в первый класс. В доме стало веселее, Асемай сразу полюбила смешливого, пытливого пацана, которого все интересовало. Он стал первым помощником мамы, так с первого дня стал называть ее Атабек, он с радостью исполнял все ее просьбы. В последний год войны Асемай родила дочку Сабину.

Когда закончилась война, с фронта вернулся только Шерали, контуженный, с пулей в виске, которую не смогли изъять хирурги. Он прошел всю войну без царапины, но вот в апреле 1945 года, поднимая кавалерию в бой, получил пулю снайпера. С этой пулей прожил семнадцать лет, хотя врачи прогнозировали не более года жизни. После войны он стал отцом еще трех сыновей и двух дочек. За отвагу и мужество, проявленные за годы войны, был награжден орденом Красной Звезды.

Первые послевоенные годы были еще тяжелыми, много семей с детьми остались без кормильцев, но надежда на мирное будущее согревала людей. Асемай чувствовала себя неловко перед овдовевшими соседками, старалась помогать им, делилась продуктами, одеждой для их детей, поддерживала, как могла, хотя у самих тоже было негусто, своя семья немаленькая, но все же у нее был муж. Детей приучила к коллективному труду, особенно когда готовили еду – все принимали участие: кто-то чистил картошку, кто нарезал лук и т. д. Особое настроение у всех было в день, когда готовили пельмени. Тут все включали фантазию, и среди пельмешков появлялись сюрпризы: например, фарш наполовину начиняли кусочком теста, кому достанется этот сюрприз, значит, он самый добрый в семье, кому достанется с кусочком жгучего красного перца, тот остряк и шутник, с кусочком белой бумаги – тот умный, если достанется старшим, а если кому-то из детей, значит, будет ученым и пр. Любая работа по дому превращалась в игру, в соревнование: кто сделает больше по количеству или быстрее, например, кто быстрее вскипятит самовар, засекали время, в другой раз следующий из детей пробовал перекрыть «рекорд» предыдущего. Затейниками, как всегда, выступали Асемай и Атабек.

Дома всегда было шумно и весело, только к вечеру, когда отец возвращался с работы, наступало некоторое затишье, пока папа немного отдохнет, покушает, потом снова начиналась шумиха, наперебой дети рассказывали ему новости и как провели день, кто какую отметку получил. Сабина немного подросла, всегда садилась к папе на колени, он целовал ее в лоб, ласкал, так на коленях у папы она засыпала.

В семье царил мир, даже нашаливших детей никогда не ругали. У Сабины в памяти остался случай, довольно неприятный, когда все дети испугались, что их накажут. А дело было так: мама уехала по делам, обедать дети должны были сами, старшего из детей Азамата тоже дома не было, бабушка Куляй дремала на своей кровати. Время приближалось к обеду, за обед ответственными были Атабек и Сабира. Подгоняя друг друга, они быстро вытащили на улицу самовар, заготовили бумагу, спички, и Атабек настругал из полешков запал. Развели вдвоем огонь в самоваре, он хорошо разгорелся, дети подбрасывали в горнило мелкие деревяшки, и вдруг… самовар начал танцевать! Дети опешили, не поняли, что с ним.

Первым опомнился Атабек: самовар пустой! Они с Сабирой, надеясь друг на друга, не залили в него воды! Он сбегал в дом, принес ведро холодной воды и окатил его полностью. Огонь потух, а самовар развалился на части, все, что было припаяно к его основанию, отвалилось. Дети сильно расстроились, они понимали, что испортили один из самых необходимых предметов для дома и семьи. Купить в казахской глубинке тульский самовар – на нем был написан производитель – практически невозможно. Тем более что совсем недавно родственник просил их папу купить ему самовар, если будет в Алма-Ате и сумеет найти его на барахолке.

Сабира и Атабек собрали все части самовара, занесли в дом и разложили на столе на самом видном месте, все втроем с маленькой Сабиной тихо расселись на коврике, пригорюнились, стали ждать возвращения мамы. Вскоре дети услышали цокот копыт маминой лошади. Асемай спрыгнула с седла, привязала ее к крючку и пошла к дому. Дверь в дом была открыта нараспашку. Обычно дети весело встречали ее уже во дворе, а сегодня стояла непривычная тишина. Вслух она произнесла: «Что же натворили мои детки, почему они меня не встречают, ой, что-то здесь не так», – и вошла в дом. Войдя с улицы, где светит яркое солнце, мама не сразу увидела всю картину, где детки сидят, потупив взгляды, и самое главное – не сразу увидела свой самовар. «Вот оно в чем дело!» – произнесла она и вдруг залилась смехом. Она никогда не видела такой растерянности на лицах детей, можно сказать даже страха. Подошла к ним, поочередно обняла каждого, погладила их по головкам, поцеловала всех.

Дети оживились, стали наперебой рассказывать, почему у них так получилось, их лица потеплели, порозовели, страх прошел, появился какой-то раж, веселье, счастье, что их мама даже не поругала за такую серьезную провинность. Асемай накормила детей и бабушку, налила им молока и пошла искать у знакомых во временное пользование самовар – чай из кастрюли или чайника был бы не так вкусен, а муж любит побаловать себя ароматным чаем.

…Сабина глубоко вздохнула, встала из-за стола, включила электрический чайник, который стоял на тумбочке. Вода быстро закипела. Все еще пребывая в воспоминаниях, почти машинально налила себе в кружку из заварного чайника немного холодного чая, сверху долила кипятка и подошла к окну. Мысли ее были в далеком детстве, они навеяли на нее смешанное чувство грусти и умиления, внутри все всколыхнулось. Мама… Сабина почувствовала себя маленькой девочкой, она сидит на руках у мамы, обеими ручонками поглаживая мамино лицо, старается пригладить ее волосы, которые выбиваются их под косынки, волосы густые, непокорные, слегка вьются, а за спиной две толстые косы колышутся в такт ее шагам.

– Мама, дай мне свою сумку, тебе же тяжело, я тебе помогу, – говорит Сабина и тянется к сумке, а мама смеется, пытается объяснить дочери, что она в любом случае будет нести и сумку, и Сабину. Идут они вечером в сумерках от соседей, поэтому мама не хочет опускать дочку на землю, вдруг споткнется и упадет.

Родители души не чаяли в младшей дочурке, баловали, исполняли все ее желания. Однажды дочурка захотела иметь своего олененка. Папа был охотником-любителем, дружил с егерями, охотниками, когда они приходили в гости, Сабина с интересом слушала их рассказы об охоте, о диких зверях. Однажды привезли в подарок папе медвежью шкуру, уже выделанную, повесили ее на стену.

– Я хочу олененка! – захлопав в ладошки, сказала дядям-охотникам Сабина.

Отец хотел что-то возразить, но один из охотников, самый старший, пообещал Сабине исполнить ее желание. Через какое-то время приехал этот дед и на арбе привез небольшого олененка. Он был такой красивый, пятнистый, пугливый, дрожал, когда кто-то подходил к нему. Несколько дней подряд Сабина пыталась подружиться с ним, пробовала погладить, покормить свежей травкой, но олененок не шел на сближение, чурался ее. Только мама поила его молоком, он с опаской, но все же пил с ее рук. Папа стал убеждать Сабину, что нужно вернуть олененка в горы, что он не будет жить в неволе, ведь его отлучили от мамы, что он тоже ребенок. Сабина не хотела с ним расставаться, но подружиться не получилось.

Как-то утром не увидела его в саду, ей сказали, что олененок умер. Сабина всю жизнь корила себя за свою жестокость, за эгоизм, из-за ее прихоти погиб олененок, она была виновницей разлуки матери и дитя, приведшей к трагедии.

Она поняла много позже, что поступки всегда имеют логический конец, совершая которые, люди не задумываются о возможных последствиях. «Если бы знать!» – подумала она и тяжело вздохнула.

Сабина так и не выпила свой чай, он уже успел остыть. Снова перед глазами возникли, как будто проявились, как на фотопленке, глаза мамы, лучистые, ласково-добрые, от взгляда которых на душе теплело. Вспомнился случай: к маме должна была приехать в гости подруга с дочкой одного возраста с Сабиной. Мама не успела купить подарок для девочки и попросила Сабину подобрать из ее платьев одно для подарка. Сабина взяла одно платье, которое ей не особенно нравилось из-за темноватой расцветки, мама об этом знала. Мама спросила Сабину:

– Тебе нравится Клара? Вы же дружите?

Сабина кивнула в знак согласия, Клара добрая, подумала она. Мама отложила посуду, которую мыла, подошла к дочери и очень серьезно завела разговор. Суть беседы сводилась к тому, что есть доброта и щедрость и как дарить подарок.

– Если ты даришь что-то свое, как сейчас платье, то пусть это будет твое лучшее платье, этим ты покажешь свое уважение к подруге, дарить то, что тебе не нужно, – это неприлично, даже безнравственно, – сказала она.

Сабина послушала маму, выбрала свое любимое платье и подала маме. Ей немного было жалко расставаться именно с этим платьем, но она всецело доверяла маме. Она вспомнила сказки мамы, в которых та ненавязчиво приводила примеры добрых поступков, уважения к старикам, сострадания больным, примеры равного отношения к людям разного достатка, так и говорила: «К красивому и уродливому относись одинаково, богатого и бедного почитай одинаково, выбирай друзей не по красоте и богатству, цени в людях их человечность, ум, трудолюбие. Все люди равны, только обстоятельства бывают разные, но они со временем могут измениться, и человек докажет, чего он стоит. Трудолюбие и терпение могут все изменить. Хочешь добиться чего-то конкретного в жизни – бей в одну точку, прямо в цель».