Loe raamatut: «Под тенью гор»

Предисловие

В повести «Под тенью гор» речь идет о людях, чьи судьбы похожи на судьбы близких мне людей. Это не их жизнеописание, но очень близка к повествованию. Я хотела показать, что рядом есть люди, которых можно не только любить и уважать, но гордиться ими. Люди, выкованные из стали, как булатные мечи, – борются с невзгодами, не теряя себя, своего достоинства, остаются верны своим идеалам.

С самого раннего детства моим кумиром был отец. Я всегда с теплотой в сердце ожидала его одобрения и похвалы. Мой отец принадлежал к поколению детей войны. Человек, пропитанный тяготами той тяжелой жизни, он много всего повидал и перенес, но не сломался и остался хорошим человеком с острым чувством справедливости.

Он не делил людей на своих и чужих, был готов поддержать любого, на чьей стороне была правда, а бесчестных людей не умел прощать. Мы ищем героев, восхваляем их за ратные подвиги, преклоняемся перед их храбростью и самопожертвованием ради спасения других людей. Но иногда рядом с нами живут простые неприметные люди, чьи поступки также значимы и ценны для общества. Величие человека не измеряется его богатством и властью, величие человека измеряется его поступками. Мой отец – мой герой.

Часть 1. Украденное счастье

Первая любовь

Гулай проснулась с первыми лучами солнца. Ей казалось, что она едва сомкнула глаза, как уже наступило утро. У нее не было ни времени, ни привычки нежиться в постели. Нужно торопиться помогать матери по хозяйству. Гулай подоила коров, выгнала их на пастбище, после прибралась в хлеву. Когда закончила всю работу, схватила медный кувшин и побежала к роднику за водой. Мать только успела вслед дочке крикнуть:

– Эй, Гулай, возьми веревку для кувшина и подставку для спины, вода холодная!

А девчонки и след простыл. Она уже добежала до родника, напевая себе под нос веселую песенку:

У дороги вдоль реки

Спозаранок на рассвете,

Ловко косу заплетая,

Сидит красавица Бике…

У родника Гулай резко остановилась. Она увидела молодого парня, который пил воду. Это был Муртазали. Девушка скромно и тихо поздоровалась и сразу же отошла подальше. Завороженно смотрела на него, но все-таки ждала, пока тот уйдет. Но Муртазали никуда не спешил. Делая вид, что пьет воду, он исподлобья наблюдал за Гулай. Его живые карие глаза впились в нее. Гулай заметила на себе этот взгляд, смутилась и немедленно отвернулась. Муртазали еще некоторое время смотрел на нее в упор и уже было хотел заговорить с ней, но увидел, что к роднику приближаются другие женщины и, ничего так и не сказав, поспешил уйти.

Гулай наполнила тяжелый кувшин водой до самых краев. Вместо веревки она продела в ручку кувшина свою длинную черную косу, запрокинула кувшин на спину и засеменила в сторону дома.

Взгляд молодого парня глубоко проник в ее сердце. Его образ маячил перед глазами. Как бы ни пыталась юная девушка прогнать его, образ никак не хотел выходить из ее головы. Мысли путались, когда она вспоминала карие глаза Муртазали. Щеки налились румянцем, а губы словно шептали заклинания. Или же не заклинания, а самые прекрасные стихи о… Она не замечала прохожих, люди оборачивались вслед и думали:

«Что случилось с Гулай? Никого не видит, не здоровается. Заболела, что ли?»

Вернувшись домой, девушка быстро прогнала опасные, хоть и такие сладкие мысли из головы. Гулай услышала, как родители обсуждали Магомеда – их дальнего родственника, который давно набивался в зятья. Однако Гулай не могла заставить себя приглядеться к названному жениху и тянула с ответом. Тем не менее знала, что родители собираются дать ему согласие. Она их единственная дочь, а значит, ее скорое замужество – вопрос давно решенный. Закончится сезон сбора урожая – сыграют свадьбу. «Думать о Муртазали непозволительно… Он ведь совсем из другого рода, да и к тому же из не очень благополучной семьи. Как к этому отнесутся мои родители? Боже, что со мной? Я даже не знаю, что он думает обо мне и думает ли вообще. Нужно немедленно выкинуть эти мысли из головы», – шептала Гулай.

Гулай поставила кувшин с водой, взяла узелок с едой и небольшой кувшин с молоком, оседлала осла, нагрузила серп, косу, грабли и крикнула:

– Мама, я пойду. Там совсем немного осталось. Тем более отец поможет. Я пойду одна!

Сенокос находился за горой в местности под названием Ургани. Отец еще затемно ушел косить траву. Он всегда отмечал, что косить траву с росой – одно удовольствие: и коса скользит легко, и воздух свежий.

Гулай шла по дороге, которая словно змея обвивала гору. Обычно эта дорога казалось долгой и нудной, но сегодня ее мысли были так заняты, что она не заметила, как дошла до сенокоса.

Красота окружающей горной природы еще больше опьяняла ее юный, еще не познавший любви разум.

Дивно думать, что чувства загораются в сердце мгновенно. Если раньше Гулай, как и другие дети и подростки, не особо обращала внимание на красоту природы, ее затейливость и грациозность, то сегодня все для нее раскрылось в новом свете – мир приобрел невиданные волшебные очертания. Гулай отметила, как гармонично природа сочетает все вокруг: с одной стороны – горы, выстроенные террасами, с другой стороны – горы, покрытые лугами и лесами. Ручьи, стекающие с горных хребтов в ущелье, образуют бурлящую реку, бегущую вниз за горизонт.

Закат медленно укрывал дневной свет. Гулай собрала высушенную траву в вязанку для осла. Оставшуюся траву собрала в стог. Девушка оседлала осла и помогла отцу накинуть на него вязанку. Взяв свой узелок, Гулай вместе с отцом пошла домой вслед за ослом.

День сменялся другим, так прошел целый месяц, а мысли о Муртазали никак не покидали Гулай. Она все больше и чаще думала о нем, но избегала других людей и не выходила на улицу ради ненужного ей общения. Гулай казалось, что кто-нибудь ненароком догадается о ее чувствах. Она выходила за водой очень рано, пока остальные жители только начинали просыпаться. Девушка страшно боялась встреч со знакомыми: ей казалось, что все чувства постыдно отпечатались на ее нежном лице. Больше всего она боялась встречи с ним. И в то утро, только стало светать, Гулай тут же вскочила с постели, схватила медный кувшин и побежала к роднику. Сердце так трепетало в груди, что казалось, оно и вовсе выпрыгнет из нее. Юная девушка набрала воды в ладони и пригубила. Немного воды она брызнула на лицо. Приятный холодок пробежал по всему телу, но разве сможет родник погасить огонь, пылающий внутри?

– Доброе утро, – раздался голос из-за спины.

– Доброе, – тихо ответила Гулай, и сердце забилось в бешеном ритме. Он здесь. Словно завороженная, она стояла, боясь шевельнуться. Страх выдать чувства сковал ее. Гулай даже не смогла повернуться к нему лицом и сделала вид, что все еще набирает в кувшин воду.

– Гулай, я могу с тобой поговорить? Если ты, конечно, не против…

«Он еще здесь, о ужас! Что он хочет спросить? Как ему ответить?» – подумала девушка.

– Я знаю, что это неправильно, но не могу больше терпеть… Уже несколько месяцев я ищу повода поговорить с тобой, но никак не получается. Все время что-то мешает. Я слышал, что к тебе сватается Магомед, поэтому сегодня все же набрался смелости заговорить с тобой. Потом, может быть, будет поздно. Ты мне очень нравишься! Я тоже хочу отправить к тебе сватов. Мне нужно знать, что ты думаешь об этом? Пожалуйста, кивни, если ты не против. Я все пойму, – речь парня была уверенной, но Гулай все равно заметила его волнение.

Она тихонько кивнула головой, схватила кувшин, легким рывком накинула на плечо и убежала. Девушка не могла поверить, что человек, о котором она грезила последний месяц, тот, кто стал смыслом ее жизни, хочет к ней свататься! «Конечно, я соглашусь! И родителей уговорю», – воодушевленно думала Гулай – Наконец-то я поставлю жирную точку в притязаниях Магомеда! Он слишком самоуверен и ведет себя как жених! Не хочу! Не люблю! О, Аллах, ты услышал мои молитвы!»

Ожидание

День клонился к закату, когда к дому Таймасхана подошла старая женщина. Ее звали Патимат, она была тетушкой Муртазали. Она постучалась в дверь. Аминат вышла навстречу гостье, поздоровалась и пригласила зайти в дом.

– Как ваше здоровье?

– Ничего, дочка, все хорошо. Старость не щадит, живу тихо, как могу. Слава Аллаху, пока могу обходиться без посторонней помощи и не быть никому обузой.

– Гулай, дочка, накрой нам стол, будем ужинать. Тетя Патимат, садитесь сюда, – Аминат указала на небольшую табуретку, обитую зеленым бархатом. Патимат села и начала говорить:

– Вы, наверное, думаете, зачем я пришла к вам? Так вот,

мой брат Максуд попросил меня узнать, не захотите

ли вы породниться с ними, отдать свою Гулай за нашего Муртазали?

– Ой, тетушка Патимат, не знаю, что и ответить: за Гулай уже есть слово Магомеда – троюродного брата Таймасхана. Мы должны были им дать ответ… Не знаю, что и ответить вам. Да и Таймасхана сегодня нет дома. Что он скажет?

– Мы не спешим. Как скажете, так и сделаем. Подумайте. Я вернусь через две недели.

– Спасибо, тетя Патимат. Дай Аллах вам и вашим близким здоровья и долгих лет жизни.

– Спасибо за добрые слова, Аминат. Пойду, уже поздно. Вам доброй ночи.

Только тетя Патимат вышла за двери, Гулай бросилась к матери.

– Мама, дай им согласие, умоляю! Отец не откажет, если ты согласишься.

– А как же Магомед, он уже год ждет нашего ответа? Что ему мы скажем? Он же наш родственник. Если обидится, между нашими семьями возникнет вражда, а я этого не хочу.

– Мама, я не хочу замуж за Магомеда. Не по сердцу он мне. Совсем не нравится. Прошу, ради меня согласись на брак с Муртазали. Больше ни о чем не попрошу.

– Через несколько дней отец вернется, поговорим. Я не могу одна принять такое решение.

– Спасибо, мама, – Гулай кинулась на шею матери и расплакалась.

Сердце Аминат от слез дочери совсем размякло. Она уже думала, как правильно поговорить с мужем, чтобы тот согласился на брак Гулай с Муртазали. Ведь Аминат тоже совсем не нравился этот Магомед, а тут представился удобный случай отделаться от него. У Аминат и Гулай было много причин отказать Магомеду. Он нахален, любит выпить, да и к тому же нечист на руку. Сельчане часто ловили его на воровстве. Не таким Аминат видела жениха для единственной дочери, поэтому и тянула с ответом, уговаривала мужа. Надежды, что кто-то посватается к Гулай, практически не оставалось, потому как этот заносчивый тип растрезвонил всему селу, что именно он посватался к Гулай и скоро сыграет свадьбу. К засватанным девушкам с предложением руки и сердца, как правило, никто не ходит. А тут такое! Нельзя упустить шанс. Тем более Муртазали нравится их дочери. Да и Аминат считает его более подходящим вариантом.

Ожидание возвращения отца было долгим и мучительным. Мать и дочь без конца гадали про себя, какое же судьбоносное решение примет он.

Когда отец наконец вернулся, Аминат тепло его встретила, помогла помыться, накрыла на стол, накормила. Много приятных слов сказала, чтобы поднять настроение. И только после этого потихоньку завела разговор о дочери.

– Таймасхан, наша Гулай уже совсем взрослая. Пора бы нам определиться с ее будущим… К нам приходили сваты от семьи Максуда. Он просит нашу дочь замуж за своего Муртазали. Я думаю, что он хороший парень и очень подходит для нашей дочери.

Таймасхан призадумался, он прекрасно понимал желания Аминат. Сам тоже долго думал, как решить вопрос о бракосочетании дочери. Несмотря на то что Магомед был его родственником, он совсем не вызывал у него доверия.

– А что говорит наша дочь?

– Не знаю, – испуганно ответила Аминат.

– Позови ее, хочу поговорить с ней. Все-таки ее судьба решается. Нельзя без нее!

Аминат вышла из комнаты и позвала Гулай.

– Отец хочет поговорить с тобой о твоем замужестве. Только не забывай о скромности. Будь сдержанна, милая.

– Хорошо, мама.

– Идем.

Они вошли в комнату.

– Дочка, ты уже совсем большая и ты у нас одна. Нам хочется увидеть твою радость, понянчить своих внуков. Конечно, решать тебе, за кого выходить замуж: за Магомеда, нашего родственника, или за Муртазали. Мы поддержим любое твое решение.

– Отец, я не хочу замуж за Магомеда. Он мне неприятен.

– Хорошо, дочка. Я тебя услышал, иди.

Разговор получился коротким, но, кажется, все точки были расставлены. Гулай вышла из комнаты родителей и ушла к себе.

– Аминат, ты же понимаешь. Мы должны посоветоваться с нашими старшими и только потом принять решение. Если этого не сделаем, мы проявим неуважение к ним и к нашим обычаям. Завтра я поговорю с моими родителями, а ты – со своей матерью. Я постараюсь их склонить на сторону Муртазали.

– Хорошо, Таймасхан, сделаю все, как ты скажешь.

Наутро Таймасхан посетил своих старых родителей.

– Ассаламу алейкум, отец и мать. Как ваше здоровье? Простите, что долго не приходил, я уезжал…

– Ваалейкум салам, сын. Милостью Аллаха, все хорошо, в нашем возрасте не приходится сетовать, и довольствуемся тем, что есть.

– Если нужно чем помочь, вы говорите, все сделаю.

– Дрова закончились, отцу тяжело самому в лес идти, далеко очень. Если сможешь, привези нам дров, больше ничего и не надо. В остальном своими силами управимся.

– Хорошо, мать, завтра соберем у соседей несколько ослов и пойдем в лес. Привезу дров на несколько месяцев.

– Спасибо, сынок.

– Родители, я хотел с вами посоветоваться. К Гулай свататься хотят, а без вашего согласия я этот вопрос не могу решить. Хочу знать ваше мнение.

– Кто сватается? Разве за нашего Магомеда не было уже слово дано?

– Не знаю, родители, что и сказать. Не по сердцу мне этот Магомед. Много ненужного в нем. Да и Гулай противится. Думаю, ничего из этого путного не выйдет. А сватается Муртазали, сын Максуда. Хоть и не родня нам, но меня он устраивает больше, чем Магомед. Очень воспитанный, работящий юноша.

– Ты прав, Магомед наш действительно не подарок, но что скажут его родители? Они могут обидеться.

– Я все понимаю, но что может быть хуже несчастного брака вашей внучки?! Если вы не против, я поговорю с родителями Магомеда. Постараюсь все уладить мирно.

– Мы не против, – ответил отец Таймасхана, – у тебя одна дочь, и ты хочешь ей лучшего. Мы даем свое согласие.

Таймасхан, покидая дом родителей, был спокоен и умиротворен. Родители поняли его и поддержали. Значит, он сделал правильный выбор. Вернувшись домой, он позвал Аминат и рассказал ей о том, что его родители дали согласие и что он сам уладит все с родителями Магомеда.

– Ты можешь дать согласие сватам. Пусть приходят.

– О, Аллах! Пусть милость его всегда будет с нами.

– Дай, Аллах.

– А когда ты пойдешь к Курбану?

– Только после того, как сваты придут. Пока решение полностью не принято и не улажено, наперед об этом говорить неправильно. Подождем немного. И потом, мы же им слово не давали, а эти слухи, которые их сын распространил, не имеют никаких оснований. Хотели бы сосватать, пришли бы как нормальные люди!

– Я согласна с тобой… Как всегда.

Через неделю тетушка Патимат постучалась в дверь Таймасхана. Аминат радушно приняла гостью. Она дала согласие от своего имени и от имени мужа. Ждали сватов. Тетушку Патимат женщина одарила дорогими подарками. Она вручила ей большой шерстяной платок с вышивкой и бахромой из шелка, отрез тафты на платье, серебряный браслет с камнями и узелок со сладостями. Кроме родителей мужа никто из ее близких и не знал, что они хотят выдать дочь за Муртазали. И сторона Муртазали тоже не спешила давать огласку своим намерениям. Дело в том, что мать Муртазали не видела Гулай в своих невестках, но и сына не хотела обижать. Ее пугал тот факт, что девушка из более обеспеченной семьи может зазнаться и не будет уважительно относиться к ним. В глубине души она надеялась, что сама Гулай откажется… В общем, она молчала. Ей лишние слухи были ни к чему.

Сватовство

Уже начинало смеркаться, когда к дому Таймасхана подошли несколько мужчин и три нарядные женщины. На них были черные шелковые платки с ажурным рисунком желтого цвета, национальные платья из атласа с серебряными подвесками, губденские чувяки, вышитые золотыми нитями. Это сваты пришли к Гулай. У порога их встречала Аминат. Надо отметить, она была самой скромной и радушной женщиной, по мнению всех жителей села, покладиста, но при этом всегда уверена и мудра. Эти качества и делали ее непохожей на других. Аминат даже не подумала, что и она должна принарядиться к приходу сватов, да и дочери ничего не сказала. Ведь именно в подлинной простоте и кроется красота. Они были сторонниками мнения, что человека нужно воспринимать таким, какой он есть на самом деле. Без прикрас и яркой одежды.

Аминат провела гостей к щедрому столу с угощениями. Семья Таймасхана считалась зажиточной, поэтому пышное застолье никогда не было проблемой. На большом деревянном столе было много блюд дагестанской национальной кухни: чуду, хинкал, курзе, сушеное мясо, домашняя колбаса, сметана, брынза, халва, щербет, «гьаруш», «цихьин», «дуцрум» и, конечно, фруктовые тарелки.

Было заметно, что внутреннее убранство тоже произвело на гостей впечатление. Большая светлая комната с высоким потолком из аккуратно спиленных досок, в середине которой гармонично расположился деревянный столб с резным узором. Все стены обиты пурпурным бархатом, который украшают медные и фарфоровые тарелки. В углу стоял низкий деревянный шкаф для посуды, рядом висело большое зеркало в бронзовой оправе, а у зеркала стоял добротный дубовый сундук с узорами. На другой стороне комнаты – тахта, устланная самаком, на полу – табасаранский ковер. В углу стояла железная харбукская печка – большая редкость. А у самого окна гостей ждал богато накрытый стол. «В столь тяжелое время у людей есть такие возможности», – подумала Кавсарат – мать Муртазали. Сама обстановка заставляла ее чувствовать себя униженной. Желание стать выше и богаче семьи Таймасхана захватило ее с головой. В тот момент она твердо решила, что утрет нос этим выскочкам, чего бы ей это ни стоило.

Когда все уселись вокруг стола, старший из гостей прочитал молитву и только потом приступили к трапезе. Когда трапеза закончилась, гости завели разговор о сроках свадьбы.

– Я думаю, отодвигать свадьбу нет причин. У нас один сын, у вас одна дочь. Поженим их – скорее будут внуки, радости в нашей жизни станет больше. Если ты, Таймасхан, не против, я хотел бы поговорить с тобой отдельно. Давай выйдем на свежий воздух, там и потолкуем. Мужчины вышли, остались женщины и Муртазали, который, видимо, задумался и не заметил, как остался один среди женщин. Он смотрел на Гулай, не в силах отвести взгляд, и влюбленно наблюдал за каждым ее движением. «О, как прекрасны ее карие глаза под густыми ресницами, брови словно крылья орла, нежная белая кожа, щеки с легким румянцем, губы словно лепестки алой розы, косы, черные как смола и вьющиеся до бедер. Статное упругое тело. В ней прекрасно все! Неужели она будет моей?!» – эти мысли затмили голову Муртазали. Но вскоре их прервал голос отца:

– Муртазали, что ты сидишь? Идем!

Муртазали стало неловко, он покраснел и быстро вскочил. Извинился и вышел. Отец Муртазали и Таймасхан договорились о дате свадьбы и собрались в мечеть к мулле, чтобы заключить брак (никах). Обычно этот процесс проходит в условиях глубокой конспирации, чтобы никто не мог навредить вступающим в брак. Так было и сейчас.

В комнате остались одни женщины. У них разгорелась бурная дискуссия о грядущих необходимых покупках невесте. Больше всех выступала Кавсарат. Ей так и хотелось блеснуть. Она хвалилась, что в день свадьбы преподнесет невесте лучшие подарки.

– Успокойся, Кавсарат, – сдерживала ее порывы старшая сестра Умуханум, – главное, чтобы дети были счастливы, понимали друг друга и жили в согласии. Остальное, Аллах даст, все сложится.

– Нет, нет, сестра, я сказала, а значит, так и будет! Мои подарки будут лучше, чем все приданое невесты!

Аминат настороженно слушала эту чванливую и амбициозную женщину, но против ничего не имела – все же речь идет о единственной дочери. И не стоит портить только складывающиеся отношения из-за глупости заносчивой женщины. Так думала Аминат. Собака лает, а караван идет.

Суета наконец-то закончилась, и свахи собрались уходить. Гостей одарили подарками и проводили до ворот, пожелав им доброй ночи.

– Дочка, идем, посмотришь калым, – позвала бабушка Хамис внучку.

– Не хочу, бабушка, я и так всем довольна.

– Удивительная ты девушка! Другие от любопытства умирали бы, а ты так равнодушна…

– Бабушка, это всего лишь вещи, они не так важны, как отношение. Я очень рада этому сватовству, не скрою. Но поведение будущей свекрови меня сильно смутило. Мне придется жить с ней под одной крышей, а чтобы вынести ее характер, нужно иметь ангельское терпение. Боюсь, что его у меня нет.

– Вай-вай-вай, посмотри на нее, уже хвост поджала! Дочка, никогда не забывай, такие люди, как Кавсарат, много кричат, но вреда от них меньше, чем от блохи. У нее что на уме, то и на языке. Ты всегда будешь знать о ее намерениях. Хуже, когда человек замкнутый. Не зря говорят: в тихом омуте черти водятся. Вот моя покойная свекровь, прости ей Всевышний ее грехи, была такая. Сколько крови выпила молчком!

– Конечно, ничего хорошего, – вмешалась Аминат, – если человек много говорит о своих намерениях. Часто такие люди ставят своих близких в неприятное положение. Но бабушка правильно сказала, это можно и потерпеть. Самое главное – это взаимоотношения между мужем и женой. Если они будут в порядке, на все можно закрыть глаза.

– Да уж, ты в этом эксперт, – буркнула свекровь.

Она, как и любая свекровь, не упускала случая вставить слово против невестки, хотя их отношения можно было назвать дружескими именно благодаря стараниям Аминат. Ее природная утонченность, тактичность и уважительное отношение к людям сводили на нет любые конфликты и сглаживали острые углы в самых непростых ситуациях. Природной мудрости Аминат могли бы позавидовать многие ученые умы, поскольку эта необразованная, неграмотная женщина владела высшими тонкостями психологии в общении с людьми и умела влиять на них.

– Небольшой. Мне до вас далеко, матушка.

– Ох, и хитрая ты, Аминат. Выпутаешься всегда. За это я тебя и люблю. У меня к тебе одна претензия… Ты только одну дочь подарила моему сыну. Как я хотела, чтобы у Таймасхана было много детей. Ох, ну ладно, что уж тут поделаешь.

– Я тоже хотела бы, чтобы у моей дочери были братья и сестры. Одна она у меня, как голый лист, – глаза у Аминат налились слезами.

– Ну-ну, будет тебе живую дочь оплакивать. Даст Всевышний, у твоей Гулай будет много детей. Нарадуешься и за себя, и за нее. Кстати, а где твои брат и сестра? Почему они не пришли на сватовство?

– Я их не позвала. Раз Таймасхан близких не позвал, я и своих не стала звать. Они тоже не знают об этом сватовстве. Не хотела ненужных разговоров.

– Обидятся же! Как ты так могла?

– Ничего. Ко всем нужно одинаково относиться. Завтра, пока сплетни не расползлись, нужно поговорить с родителями Магомеда. Я думаю, что вы это сделаете лучше всех. А нашим родственникам я отнесу свадебный пирог и халву и сама расскажу новость, все объясню. Уверена, они поймут нас.

– Хорошо, дочка. Положи кусок пирога и халву и родителям Магомеда. Отец, пошли домой, завтра у нас нелегкий день. Вам доброй ночи. Сын, проводи нас до дому. Отец совсем плохо видит ночью.

Все трое вышли из комнаты. Гулай убрала посуду, навела порядок и тоже удалилась к себе. Одна Аминат осталась сидеть у окна, ожидая мужа.