Tsitaadid raamatust «Мой любимый враг»
Цвет любви определенно голубой – цвет яйца малиновки.
У меня оставались всего одни выходные, чтобы заставить тебя полюбить меня.
Я запускаю руки ему в волосы и прижимаю его к себе, а он тем временем штампует на моей шее поцелуи. От каждого я все глубже погружаюсь в
Книги были и всегда будут чем-то немного волшебным и заслуживающим уважения.
меня. Смейся надо мной. Скажи, если тебе грустно. Не заставляй меня уходить домой. – Придется нам проверить,
парней, достойных моей сестренки. – Голос Джошуа напитан сарказмом, но я все равно падаю духом. Ужаснейшее утро! – И ты прав. Я здесь больше не работаю, а потому могу свободно встречаться с Люси, если захочу. – Дэнни смотрит мимо меня на мой стол и приподнимает брови. – Ну-ну. Ты сам знаешь. Романтику никто не отменял. Джошуа сердито сводит брови и закусывает ноготь большого пальца. – Убирайся, пока я тебя отсюда не вышвырнул. Дэнни целует меня в щеку, и я почти уверена: он сыграл на публику. Это был милый жест в его роли. – Я позвоню тебе сегодня попозже насчет ужина, Люси. А с тобой нам, вероятно, придется еще поговорить, Джош. – Пока, приятель, – произносит Джошуа фальшиво-дружелюбным тоном. Мы оба смотрим, как Дэнни заходит в лифт. Мистер Бексли ревет как бык в своем кабинете, и только тут я замечаю красную розу на своей клавиатуре. – Ох! Я полная и совершенная идиотка. – Она была здесь, когда я пришел. Я провела с Джошуа в одной комнате не менее тысячи часов и могу точно сказать: в его голосе звучит кристально чистая ложь. Роза прекрасна в своем бархатисто-красном совершенстве. В сравнении с ней ромашки выглядят как пучок сорняков, выдранных из канавы. – Они были от тебя? Почему ты не сказал?
Базовые – кожа и кедр. Кашемировая роскошь. Если так пахнет его машина, вообразите, какой аромат у него в постели. Отличная идея! Представь-ка его кровать. Джошуа залезает в машину, бросает мое пальто на заднее сиденье, я кошусь на его колени. Вот черт! Отвожу взгляд. Что бы у него там ни было, это впечатляет, так что глаза мои помимо воли скользят обратно. – Ты обмерла от шока, – говорит он с укором, как школьный учитель. Я прерывисто дышу, он поворачивается ко мне, глаза ядовито-черные. Поднимает руку, и я вжимаюсь в сиденье. Он хмурится, замирает, потом аккуратно поправляет ближайшую к нему сережку в моем ухе. – Я думала, ты собираешься убить
Каждый контакт с объектом чувства напитывает
подушку? Он смотрит на верхнюю пуговицу моей блузки: – Да. И не зови меня
– Может, подложить под тебя телефонную книгу? Как тебе удалось сделаться такой маленькой? – Села при стирке. – Я выруливаю на шоссе.
