Глава 17.
Елена ебалась так, словно это было в последний раз. Правда, время от времени замирала на несколько секунд, пытаясь понять, сон это или реальность. В принципе, я запомнил её ещё по камере, в которой нас содержали коротайки. После той казармы в следующую камеру на тринадцать человек (как и первая) попали я, Сэм, Оленька и она, но после той камеры она пропала. Я даже успел узнать, что ей в ебле больше всего нравится. Признаться, там и не было ничего особенного – всё по классике: три классических позы, поцелуи шеи, груди и живота. В камере открылось, что ей безумно нравится оральный секс. И не только в её адрес, но и в мой. Пока новое я не стал применять и обошёлся лишь тем, что она знала. Кажется, мои половые гормоны продолжали действовать, и Елена летала на волнах каскадных оргазмов, пока не начала проваливаться в обморок. Я остановился, и Елена, счастливая от фантастического для ней секса, почти тут же уснула. Я же остался лежать в её объятиях.
Как обычно, мне не спалось, и я начал искать знакомых мне людей.
Первым был, само собой, Вова. Почему он? Хотя бы, потому, что у меня был лишь его проверенный отпечаток. Тот ещё не перешёл к постельной сцене с соседкой и подругой(!) Елены Ивановой – они занимались сервировкой стола. Вова, оставив меня перед полуголой (а потом и голой) Еленой первым делом нейтрализовал в портвейне-бормотухе всю химию и сделал из него нечто более приемлемое. Постучав к Марине Соболевой, он тут же начал обрабатывать её через биополе и телепатию. Та впустила его к себе так, словно давно знала. Без особых проблем он тут же вручил ей продукты, которые попали к нему в сумку, и они начали готовить рис и мясо, попивая при этом изменённый Вовой портвейн и закусывая его апельсинами и конфетами. У Вовы хватило ума избавиться от наклейки на бутылке.
«Дай снимки душ тех, кого ты уже успел проверить, – потребовал я от Вовы, – Что-то я после Елены не могу найти тех, кого хотел бы проверить».
«Нет проблем!» – ответил он и передал мне отпечатки душ.
«Удачи!» – пожелал я ему.
«Тебе тоже, – усмехнулся он, – Твоя Елена проспит едва ли пару часов, а то и меньше: она привыкла спать в одиночестве, и от близости твоего тела быстро упреет».
Я отметил, что Елене и в самом деле стало несколько жарко, и тут же подрегулировал её терморегуляцию. Впрочем, это будет действовать едва ли на пару часов – потом мне опять вмешиваться в её мозг по части терморегуляции.
После этого я метнулся к своему двойнику. Тот сидел на кухне и в мрачном настроении распивал коньяк в одну будку. У него было большое желание спрятать свою беременную Анютку. Было два варианта: у своих родителей и… город Богданович под Свердловском! Я в шоке вызвал у него воспоминания детства и растерялся ещё больше: это определённо был не я! Нет, по биологии и генам – я, но по жизни – даже близко не я! Мой двойник с пяти до почти шестнадцати лет жил не в нашем посёлке, а в Богдановиче, где я никогда не бывал.
Впрочем, моя услужливая память подсказала примерную развилку. Когда мне было лет пять, мои родители развелись и жили порознь примерно лет пять. После развода папа время от времени появлялся в моей жизни, чему мама, конечно же, была не особо рада. Как-то мы даже ходили с ней по её подругам, которые дали ей адрес других подруг, которые уехали в Богданович.
В моём мире все эти походы мамы закончилось лишь посиделками с подругами и адресом. В этом же мире дело пошло дальше: мама на некоторое время исчезла из моей жизни, а потом забрала нас в Богданович. В Богданович поехали она, я и моя сестра Светлана, а баба Тоня, тётя Нина и «Вовка» (брат мамы) остались в посёлке. Баба Тоня перебралась к тёте Нине, а «Вовка» женился на какой-то молдаванке, которая в 85-ом году приехала в наш посёлок по оргнабору рабочих. Ту женщину я помнил из детства: «Вовка» тоже пытался жениться, но что-то у него не срослось. В этом мире у них всё получилось. Даже больше: у них было двое детей – моих двоюродных сестричек. В настоящее время одной было одиннадцать лет, второй – семь.
«Вовка» и его жена-молдаванка погибли в марте 92-го года в Молдавии, куда поехали к родственникам этой жены. Пара родственников Марицы (жены «Вовки») даже участвовала в их убийстве. В Молдавии начались беспорядки, и они попали под них. Моя сестра Светка к тому времени отучилась в педучилище и выбрала для работы школу. В посёлке она и вышла замуж за того же Серёгу Пупкова. «Вовка» и его жена перед поездкой в Молдавию оставляли детей на неё. Маме пришлось срочно возвращаться из Богдановича. В феврале 92-го года мама вышла на пенсию, и, в конце марта, забрав меня из Богдановича, вернулась в посёлок. Квартира «Вовки» была той квартирой, в которой я жил примерно с двенадцати лет, и мы поселились в ней. Тут же как-то неожиданно возник мой папа, который, оказывается, был другом «Вовки». Уже в начале апреля 92-го года на дочек «Вовки» моими родителями было оформлено опекунство. Квартира, конечно, была несколько тесноватой для нас, и мой двойник, окончив школу, как и я, с золотой медалью, отправился учиться в Универ. Так как дома у родителей было несколько тесно, то мой двойник редко бывал там. Он успешно поступил на экономический факультет Универа и почти всё лето 93-го провёл в Перми, живя у родственников. Из-за жизни в Богдановиче он был более решительным и наглым, чем я. Ещё при поступлении познакомился с двойником Анютки Волковой, которая тоже поступала на экономический факультет.
Летом 93-го мой двойник с подачи дальнего родственника, жившего в Перми, пересёкся с отцом Светланы Цараповой, Николаем Цараповым, который тогда был что-то вроде бригадира рэкетиров. В августе 93-го мой двойник окончательно стал бандитом. Рэкет позволил ему поправить своё финансовое положение. В конце августа он съехал от родственников на съёмную квартиру, а в конце первого курса не только откупился от армии, но и купил трёхкомнатную квартиру где-то в районе Рабочего посёлка. Сейчас он живёт в одной из «свечек» где-то в том районе.
Николай Царапов не остался рядовым бандитом: в том же 93-ем году удачно оказался в центре пермских событий, связанных с разгромом Верховного Совета РСФСР. Это позволило ему за каких-то два года войти в политику. В настоящее время он является депутатом Госдумы (прошёл по списку от ЛДПР). В секте Цараповы не замечены, хотя явно имеют какие-то связи. Даже без секты моему двойнику светила политическая карьера, но лишь лет через десять-пятнадцать. Мой двойник, проходя практику в городской администрации, умудрился вляпаться в секту Чернобога, которая обещала положение в обществе и богатство гораздо быстрее – некоторые министры при правительстве Черномырдина являются едва ли не верховными жрецами культа Чернобога.
Я переключился на Анну Волкову этого мира. В принципе, у неё всё было намного лучше, чем в моём мире: любимый и любящий муж, ожидание ребёнка и учёба. Впрочем, учёба уже перешла в декретный отпуск и, как следствие, академический отпуск, а муж стал несколько отдаляться. Она и не знает, что ей приготовил мой двойник – её муж. И каков он мерзавец.
Невольно я опять вернулся к своему двойнику и его бандитскому прошлому. В Богдановиче он успел поучиться в секции восточных единоборств, что и стало плюсом в его бандитской карьере. В Перми он отметился в рэкете, ещё в августе 93-го убил двух человек и покалечил не меньше двух десятков. С некоторой натяжкой те убийства можно отнести к самообороне: те двое не хотели платить «дань» и сами накинулись на него, едва он успел сказать, что пришёл от Котяры – Николая Царапова. После того, как Котяра сменил уголовную карьеру на политическую (в 1995-ом), мой двойник тоже отошёл от откровенной уголовщины. Котяра заметил его и передал на попечение своих друзей, оставшихся в Перми и ставших чиновниками городского уровня. Эти чиновники и втянули моего двойника в секту, в которой поклонялись Чернобогу. Пока он в этой секте боец, но с перспективой перехода на более высокий уровень. В частности, примерно месяц назад изнасиловал двойника Насти Морозовой. При этом это изнасилование снималось на камеру, и где-то есть та съёмка. По замыслу он должен был убить её после этого, но пожалел, нажав на сонную артерию. Правда, при этом повредил шейные позвонки. Настя выжила и беременна от него. Каким-то образом не увидела его лицо, и он пока вне подозрений. Настя, конечно, в депрессии (ещё и с хомутом на шее), но не до такой степени, как в моём мире – точно нет мыслей о самоубийстве, а своего насильника жалеет и желает ему лишь добра, не подозревая о своей беременности. И мечтает о новой встрече! В ней, как и в Насте из моего мира, тоже есть Светлая Сущность. Встреча моего двойника и Насти состоялась не как встреча насильника и жертвы, а как встреча старых знакомых, которые приятны друг другу. Как не пытался мой двойник действовать, как грубый насильник, у него ничего не получилось – было не изнасилование, а секс по обоюдному согласию, хотя и с некоторыми жёсткими элементами. Оба теперь в странных чувствах, и оба хотят новой встречи. И уже не так, как в тот раз.
Внезапно я понял, что и в этом мире есть Сущности Света, Тьмы и Серости. Только они распределены чуть иначе.
Я быстро проверил двойников тех, кого знал в своём мире. Почти всё сходилось. Расхождение было лишь с двойником Вовы – в нём не было никакой Сущности. В моём двойнике была вообще невероятно сильная Светлая Сущность. Только она уже была с какими-то неясными пятнами. Нет, это не было червоточинами или грязью, а своего рода какие-то доспехи. Он был своего рода Воином Света. Если угодно, то ангелом возмездия. Все его жертвы так или иначе свернули на путь Тьмы. Исключение разве, что Настя Морозова, но там он действовал не настолько грубо. Да и сама Настя была рада встрече с ним, и потому не особо сопротивлялась. Там не было особого насилия – оба тянулись друг к другу и с нежностью ласкали друг друга.
Попутно в сети моих поисков попало множество иных носителей Сущностей. Та же Анна Четвертакова этого мира оказалась носителем Сущности Серости. Но ещё ярче сияла девушка лет восемнадцати или около того, которая жила в Перми. Она была едва ли не главной жрицей Мокоши в секте, противостоящей секте с культом Чернобога. Если у моего двойника Свет был несколько прикрыт доспехами, то у неё эти доспехи или вуаль уже раскрылись.
Сестрички Терновы оказались без носителей Сущностей. Это тоже отличало их от их двойников из моего мира…
Внезапно в Перми произошла настоящая вспышка Света. В мир явился, кажется, настоящий бог. Если все носители Света были какие-то скрытые (словно на них накинуты какие-то портьеры), то у этого носителя Света этой портьеры не было. Это была девушка, которая была практически копией… Алёнки! Да это и была именно Алёнка! Совсем ещё юная, с несколько угловатой фигурой, но очень серьёзным взглядом. Впрочем, угловая фигура пряталась под сарафаном и не особо бросалась в глаза. По отпечатку души это была именно моя Алёнка, но наделённая неимоверной силой Света! Она явилась лишь на миг на лёд Камы и пропала, утащив с собой одну из тех, кого мне навязали коротайки – девушка уже была в полынью и хотела уйти под лёд, чтоб окончательно распрощаться с жизнью. Это явление длилось едва ли десять секунд. Алёнка с возможностями богини и знакомая мне по родному миру девушка бесследно пропали.
Я попробовал найти иных девчат, которых похитили коротайки. За полчаса проверил почти всех, кого пришлось ебать. Я ж так и не выебал всех, кого мне навязали коротайки, одарив их беременностью от меня – выебал примерно около шести тысяч. Практически все они забеременели от меня. Вместе с ними я ебал и их кураторов. Кураторов было даже больше – ебал и нянь детей. В этом мире двойники землянок были примерно в тех же условиях, что и в моём мире, но кое-кого уже не было – около сотни уже были мертвы. Мертвы, но ещё не похоронены: кто-то был в морге, а кто-то – дома в гробу. Больше тысячи я не смог найти. Кажется, разность хода времени привела к тому, что они совершили самоубийство раньше нашего похищения. Я не мог отчётливо видеть обстановку в той или иной точке, однако мог найти не только знакомых мне людей, но и их знакомых, и тогда возникали отчётливые картинки их глазами. Больше тысячи человек бесследно пропали. Как я понял, они выбрали участь утопленниц.
Впрочем, возникла слабая надежда на то, что они не утонули: явление богини на Каме и исчезновение той девушки создали не только загадку, но подарили надежду, что они живы. Жива и моя Алёнка! Мало того, Алёнка – богиня этого мира!
Я переключился на тех, кого хорошо знал.
Двойник Саманты Макдауэлл была замужем за человеком, в котором была Светлая Сущность. Очень слабая, но всё же Светлая Сущность. Они были вполне счастливы. Там мне определённо ничего не светит – с мужиком со Светлой Сущностью мне точно не хотелось встречаться. Внешне он был несколько похож на меня, но и Сэм была похожа на Анютку Волкову. И Сэм ждала ребёнка. Девочку. Та девочка тоже была с мощным проявлением Серости. Малышка должна появиться на свет примерно в мой день рождения – второго мая.
Я даже опасался встречи со своим двойником, который пугал меня образом ангела возмездия. Правда, несколько настораживало то, что он не покарал того же Николая Царапова, хотя несомненно как-то повлиял на него – не мог он так просто «завязать» с былым уголовным прошлым. Настораживает и то, что он ничего не предпринимает против своего настоящего начальство в части, касающейся секты. Впрочем, те жрецы не обладают настоящей Тьмой, которой поклоняются. Они даже назначили моего двойника своего рода бригадиром бойцов. Правда, этих бойцов он должен набрать сам. И он почти набрал – из заказанных тринадцати бойцов у него уже есть семь бойцов. Эти бойцы со слабыми проявлениями Сущностей Света. Мой двойник с этими бойцами даже подтвердили свою лояльность секте, убив какого-то случайного прохожего. Но и тот случайный прохожий не так прост: с очень мощной Тёмной Сущностью и не менее тёмным прошлым – на его совести десятки изнасилований и сотни убийств детей!
Только мой двойник ничего не знает о тайном смысле своих действий: винит себя за изнасилование и убийство случайного прохожего. Ещё и предстоящее жертвоприношение жены с будущим ребёнком! Вот это явно не укладывается в его схему, и он хочет спрятать их от своих руководителей.
Внезапно его мысли переключились на родню Марицы Чеботарь-Горбуновой – тёти Маши, погибшей жены «Вовки». У Марицы есть родственники в Молдавии. Пусть ебанутые молдавские националисты, но всё же родственники. Для них он не является врагом, хотя все русские являются оккупантами и заклятыми врагами едва ли не со времён патриарха Никона, так как эти родственники принадлежат к некрасовцам и липованам – русским раскольникам, бежавших от реформ Никона или к потомкам казаков, бежавшим от Петра Первого. На Урале Марица была молдаванкой, а в Молдавии – русской. Также и вся её родня. И некоторые из этих родственников решили любой ценой выслужиться перед новым руководством Молдавии – один даже участвовал в убийстве Марицы и «Вовки», а второй заманил в то место, где их убили.
За последние полтора-два года мой двойник наладил связи с теми родственниками Марицы, которые были не настолько радикальны по части национализма, чтобы убивать своих родственников. Мой двойник прошлым летом даже побывал в Молдове. Да, там к нему отнеслись с некоторым недоверием и даже враждебностью, но приняли. Просили в следующем году (то есть в этом) привезти дочек Марицы. Впрочем, есть и родственники по той линии где-то в Подмосковье – там живёт брат «тёти Маши», который закончил какой-то радиотехнический институт и увлекается электроникой и компьютерами. Мой двойник хорошо знаком с ним и его семьёй. Вот к ним-то он и решил отправить свою Анютку Волкову.
Невольно я переключился на двоюродных сестричек моего двойника. Одной было одиннадцать лет, второй – почти семь. Аня и Настя в большей мере похожи на свою маму: чернявые, чуть смуглые, кареглазые и черноволосые. И симпатичные. Обещают быть настоящими красавицами, хотя особым умом не блещут. О Насте, конечно, говорить ещё рано, но Аня учится так себе – почти все «четвёрки», но временами проскакивают и «троечки». От воспоминаний об этих сестричках у моего двойника на лице возникла улыбка – он любил их. Ещё в Богдановиче мечтал о братьях и сёстрах. Год с небольшим сблизила его с этими малышками: он любил возиться и играть с ними. К тому же, в компании с ними были ещё и дочери его сестры Светланы – Ленка и Ксюшка. Ленка на год младше Ани, а Настя и Ксюшка – ровесницы.
Девочки оказались носителями Серых Сущностей. Тоже какие-то тусклые и довольно слабые – едва ли сильнее тех кураторов моих жён и детей, оставшихся на Кортаме. Я проник в мысли двоюродно-приёмных сестричек своего двойника. Вполне счастливые девочки со своими детскими заботами и обидами: несмотря на вечер пятницы, приёмные родители заставляют их готовиться ко сну. Настя ещё не наигралась в куклы, а Аня хотела бы дочитать книжку – ей осталось лишь двадцать страниц. Я увидел двойников своих родителей и обстановку в доме. Было очень много отличий. Хорошо, что у нас с Вовой есть дальняя телепатия! Не представляю, как бы я реагировал на несколько моложавых родителей и, тем более, двух девочек, которые считают меня родным братом! Ещё и крутым братом в модных шмотках, который всегда привозит им дорогие подарки. У них уже давно есть настоящие наборы кукол Барби и гора модных детских шмоток – мой двойник не жалеет на них денег. Кажется, эти две малышки серьёзно изменили семью моего двойника и его самого: родители явно не пили, как в моём мире (в памяти девочек не было ни одного воспоминания, чтобы они были когда-то пьяными, хотя по некоторым праздникам выпивали). Как я понял по воспоминаниям моего двойника, у его отца бывали запои, но он предпочитал пить не дома, а где-то у друзей – мой двойник много раз встречал его изрядно пьяным в компании с друзьями и по просьбе отца прикрывал его дома. «Братик» же был для Ани и Насти вообще чуть ли не Дедом Морозом! И в девочках были Серые Сущности уровня Сэм!
Я невольно вздохнул, сравнивая свою жизнь и жизнь своего двойника. И разбудил спавшую у меня на груди Елену.
Глава 18.
Елена сперва счастливо потянулась и крепко обняла меня, но тут же замерла и напряглась. В её мыслях была паника: она поняла, что всё, что было между нами, не было сном.
– Ты кто, Серёжа? – сипло спросила она, включив ночник над изголовьем кровати.
– В смысле? – не понял я её, так как она подразумевала моё имя, а не то, чем я занимаюсь по жизни, или как я попал к ней в постель.
– Тебя реально зовут Сергеем? – спросила она через минуту и убрала свою ногу с моего паха.
– Да, Лена, – ответил я, – Мы ж договорились об этом, когда… – у меня язык не повернулся материться при ней.
– Так это не сон? – растерянно спросила она.
– Разве теперь это имеет какое-то значение? – усмехнулся я.
Её реальность пошатнулась, так как она всё помнила: сон, мастурбацию, внезапный звонок в дверь и неожиданное наваждение, которое было подобно сну.
– Прости, мне надо выйти, – сказала она, отстраняясь от меня.
Я не стал возражать и отпустил её. Она встала, осмотрелась в поисках одежды и, не найдя даже халата (тот остался где-то в прихожей или гостиной), решительно встала и поспешила нагишом выйти из полутёмной спальни.
Я вздохнул и сел на кровати и тоже осмотрелся. Моей одежды в спальне тоже не наблюдалось. Озадаченно почесал затылок, соображая, откуда у учительницы трёхкомнатная квартира в этой высотке (по меркам Кунгура). Пришлось залезать в память Лены, чтобы выяснить это. Ответ пришёл почти сразу: от родителей. Родители: отец – ветеран войны и передовик производства (кожкомбинат), мать – труженик тыла, ветеран труда и тоже передовик производства. Обоих уже нет в живых: отец умер в 82-ом, мать – три года назад, в 94-ом. Она так и не соберётся что-то изменить в комнате, где жила её мать. В некоторой мере, в её одиночестве была виновата её мать: браковала возможных женихов, отговаривая от свадьбы. Всегда внушала ей, что она – учительница, а не блядь подзаборная. Нужно держать свой статус учительницы не только в школе, но и при бытовой жизни. В итоге, у Лены характер испортился настолько, что ей было нереально найти мужа. Признаться, я не вникал в мысли её двойника из своего мира, но там всё явно было в этом же ключе.
Лена уйдя от меня, прошла в ванную, где сразу же встала под душ. С обиды и досады растирала лицо: всё произошло вне её контроля (что для неё, как для учителя, было катастрофой), однако она не хотела, чтобы вернулась былая обыденность, а это наваждение, включая меня, пропало. Ей, к её стыду, опять хотелось ебаться, но она не знала, как попросить меня об этом. Со злости она крутила ручки кранов, устраивая себе контрастный душ.
Внезапно Лена испугалась, что я сбегу. Выключила душ, быстро обтёрлась и в безумном порыве выскочила из ванной. Я же в этот момент выходил из спальни. В гостиной горел свет. Справа от меня был старый чёрно-белый телевизор «Рекорд-412», слева, между дверями в две комнаты, стоял журнальный столик. Как понимаю, её рабочий стол был в той спальне, откуда я вышел. Невольно мы оба замерли. И оба нагишом: у неё в руках было лишь полотенце, а моя одежда была на диване, который стоял напротив двери в спальню.
Я направился к дивану, чтобы надеть, хотя бы, трусы, но Лена испугалась и кинулась ко мне с криком:
– Не отпущу!
Она повисла на мне и начала осыпать мою грудь и лицо поцелуями, а потом просто крепко, со всей силы, что была у неё, сжала меня в своих объятиях и зарыдала. Я с удивлением отметил, что у неё невероятная сила – простого человека она могла убить этими объятиями. Я понял, что подтолкнуло её двойника из моего мира к самоубийству: психологическая усталость от роли строгой учительницы, профессиональное выгорание, обесценивание зарплаты и окончательно добила выдача зарплаты водкой. Она реально была на грани безумия. И моё появление окончательно свело её с ума.
«Пиздец! – совсем ни к месту раздалась мысль Вовы, – Мы с тобой окончательно свели её с ума! Даже не думай перечить ей: она сейчас совсем ебанулась. Откажешь ей в её капризах – грохнет тебя, а потом сама выкинется в окно…»
«Отвали!» – ответил я, строя мысленную стену от него – и у меня получилось: я перестал ощущать его. Тогда я этой стеной накрыл не только себя, но и Лену.
Я взял в ладони её лицо и внимательно посмотрел ей в глаза. В них было реальное безумие. Я проник в её мысли. Там было настоящее безумие. Откуда-то пришло знание, как можно ей помочь. Словами это было не передать. Нужно было исправить своего рода выключатели, рубильники, ручки громкости и движки каких-то электрических цепей. Можно было даже перекинуть кое-какие провода на новые линии. Там был полнейший хаос и едва ли не ревела сирена тревоги с тревожной иллюминацией. И у меня были знания, какие из бесконечного ряда настроек нужно исправить…
– Кто бы ты не был, Серёжа, я люблю тебя, – совершенно спокойно сказала она, когда я вышел из её сознания, настроив всё так, как должно быть, – Спасибо, мой ангел-спаситель, – и она обняла меня с нежностью, а не с силой.
– Пить! – едва выдавил я, чувствуя, что теряю силы.
Я чувствовал, что мой скрытый реактор вот-вот заглохнет или рванёт, не оставив от меня и щепотки пепла. Мощности взрыва того реактора хватит чтобы разрушить весь этот дом и ряд окружающих – что-то мне подсказывало, что при подобном взрыве выделится столько же энергии, сколько и при взрыве десяти-пятнадцати килотонн тротила. Кроме этого, будет ещё и некоторое радиоактивное заражение местности. Остановка же реактора просто убьёт меня, так как этот микрореактор взял на себя не только функцию сердца, но лёгких, печени и даже какого-то рода печки. Кроме этого, он был электролитической установкой – для его работы в первую очередь нужны элементы не тяжелее углерода. Вроде бы, нужно едва ли несколько граммов водорода, лития, бериллия и бора, но был какой-то запрет на извлечение их из клеток крови.
Лена попыталась удержать меня, но не смогла – я начал заваливаться на неё. Пискнув, она выскочила из-под меня в последний момент, и я попытался сделать пару шагов, но лишь завалился на диван.
– Пить! – повторил я, на грани потери сознания – микрореактор, не имея лишней воды в организме, начал глохнуть.
Потери сознания не произошло, но я ослеп и ослаб настолько, что не мог пошевелить даже мизинцем. Переход в обычный режим работы организма требовал некоторого времени. Я понял, что резкий переход ставил организм в критическое состояние. Началась перестройка микрореактора на работу в ином режиме – превращение углерода, азота, кислорода и прочих элементов в более тяжёлые элементы. У Вовы с его атомно-молекулярным телекинезом эта перестройка уже давно прошла (его микрореактор способен производить элементы вплоть до железа и дальше с помощью нейтронного синтеза), а у меня пока ещё не было этих циклов. Кажется, меня парализовало, и я не на шутку испугался, но тут что-то коснулось моих губ, а потом в рот хлынул обжигающий напиток. И я жадно начал пить… водку! Лена больше ничего не смогла придумать, как напоить меня водкой! Начали возвращаться все ощущения и, допивая бутылку, я невольно закашлялся, обнаружив, что сижу на диване.
– Совсем ку-ку?! – возмутился я, прокашлявшись и утеревшись полотенцем, с которым Лена вышла из ванной. Ещё и чувствуя, что стремительно пьянею. Ещё совсем ни к месту и ни ко времени встал хуй. Она же так и была нагишом.
– Ты ж попросил выпить, – растерялась она и случайно коснулась моего хуя. Чуть отдёрнула руку, а потом нежно коснулась его.
– Пить, а не выпить! – ответил я, сдерживая мат, – Э! Ты чего творишь! – она начала с нежностью гладить мой восставший хуй.
– Я хочу тебя! – прошептала она, склонившись ко мне, и её обвисшие титьки коснулись моей груди.
Тут же последовала моя разрядка, обрызгав её.
– Кажется, какой-то движок в твоей башке точно не стоило трогать! – сказал я уже совершенно пьяно, не в силах сфокусировать взгляд на ней и чувствуя головокружение.
Лена с улыбкой растирала между пальцами мою сперму, а потом перевела взгляд на мой член, который к моей досаде не желал опадать.
«Серый! – прорвалась опять ни к месту мысль Вовы, – Во втором режиме реактора не вздумай жрать много водки! В переводе на водку, тебе нельзя пить больше трети литра! Твой реактор пока работал с элементами не тяжелее углерода. В принципе, углеродом он у тебя и заканчивался. У меня есть ещё несколько циклов – углеродный, неоновый, кислородный, кремниевый, захват нейтронов тяжёлыми элементами и прочие. Захват нейтронов приводит к образованию практически всех изотопов всех элементов до свинца и даже дальше. Тебе пока до этого далеко, однако учти на будущее: нейтронный захват является непредсказуемым с точки зрения выделения энергии. Я пока ещё сам его осваиваю, и для него нужен сознательный контроль реакций. Иначе можно получить убийственную для себя температуру тела. Я и так уже несколько раз, кажется, не просто вырубался, а подыхал. Для нормальной работы в этом режиме, как я понял, даже возможен выход энергии вовне тела. Ну, типа, можно творить не только простое электричество и электромагнитные поля, но и шаровые молнии. Речь пока не об этом, а о спиртном. С водкой у нас во втором углеродном режиме, оказывается, есть побочка: каменный стояк, пока содержание спиртного не упадёт ниже этого значения. Я эту Маришку уже выебал до потери сознания. На это у меня ушло семь кончин без опадания!»
– Когда успел? – вслух спросил я.
«Так, как ты заперся от меня, уже прошло часа три! – ответил он, – Я пытался пробиться до тебя через твою Ленку, но уловил лишь, что вы оба столбиками стоите посреди комнаты. И так было часа три, а потом меня накрыло спиртное. И, да! Мы сейчас общаемся не через телепатию, а через вживлённую рацию. Мне удалось вырваться в её сортир…»
– Пиздец, блядь! – в шоке ответил я.
Лена улыбнулась, но не смутилась, и припала своими губами к моему хую.
– Э! – возмутился я.
– Ты ж назвал меня блядью, – оторвавшись от моего хуя и облизнувшись, ответила она, – И я счастлива от этого! Какая же я была дура, что обламывала некоторых мужиков. Называй меня шлюхой, блядью и прочими нехорошими словами! Для тебя я буду блядью!
– Точно, блядь, не те движки и не туда сдвинул! – процедил я, балдея от её губ на своём члене.
«Ты о чём?» – спросил Вова.
– Потом! – ответил я ему, но это коснулось и Лены: та оторвалась от моего хуя и сказала:
– Предлагаю сходить в душ и покушать, – она и в самом деле была голодна, – Только у меня на ужин одна банка кильки в томатном соусе, хлеб и водка.
– Всё, я отключаюсь минимум на пять часов! – сказал я.
– В смысле? – замерла Лена.
Я с дикой слабостью встал. Меня не держали ноги, а спиртное ещё и кружило голову. В районе микрореактора шли какие-то изменения, и я улавливал у себя нетипичные для меня ядерные реакции: вместо протон-протонного цикла начались реакции углерод-азотного цикла. Если бы не Лена, которая успела нырнуть под моё плечо, я бы улетел вперёд после первого же шага.
– Что с тобой Серёжа? – испугалась она.
– Ничего, пройдёт, – ответил я не совсем уверенно, – Не стоило поить меня водкой!
– Прости, не знала о такой твоей особенности, – виновато сказала она, – У меня есть знакомый, у которого дикая аллергия на спиртное. Даже со стакана пива весь краснеет. У тебя, как понимаю, слабость?
– Нет, – ответил я с досадой – несмотря на слабость, хуй стоял, словно каменный.
Мы прошли в ванную, Лена помогла мне забраться в ванну, где я тут же сел. Она включила воду и начала поливать меня.
Мы лишь приняли душ. Я украдкой попил воды прямо из лейки. До ебли в этот раз дело не дошло – хоть у меня и был каменный стояк, но я был ещё слаб. На пару минут Лена исчезла из ванной и вернулась с двумя полотенцами. Это дало мне возможность попить больше воды, но это лишь ухудшило положение – опять начало накатывать опьянение. Я чувствовал себя настолько пьяным, что понимал: ещё сто грамм – и у меня начнутся провалы в памяти. Не исключено, что начну чудить.
Лена с нежностью и каким-то непонятным восхищением и даже благоговением обтёрла меня, а потом быстро обтёрлась сама. Я проник в её мысли. Её восхищение и благоговение было вызвано моим телом. Да, после коротайек и жизни на Кортаме я не только лишился излишков веса, но, как ни странно, подкачал мышцы. С учётом атлетического телосложения я стал подобен «Давиду» Микеланджело. Сама она завернулась в полотенце, посчитав себя в сравнении со мной стареющей уродиной. В принципе, почти так оно и было. Я с грустью вспомнил, как выглядит её двойник: даже после родов та Лена Иванова выглядит едва ли на двадцать пять лет.